Часть 2 глава 4
Да начнется маскарад!
Эльф с темной, словно графит, кожей сидел за столом в какой-то богом забытой таверне. Его внешний вид привлекал любопытные взгляды постояльцев. Верхняя часть его черных волос была закручена в свободную шишку на затылке. Волосы явно убрали, чтобы они не мешали и не падали на лицо, пока мужчина с упоением ел.
Перед ним стояла простая металлическая тарелка с толстым куском вырезки, прожаренной со всех сторон до золотистой корочки. Рядом с вырезкой лежали кусочки золотистой картошечки, сдобренной зеленью. Над тарелкой поднимался пар —видно, еду только-только принесли и поставили на стол. Мужчина ловко орудовал вилкой из двух зубьев и простым ножом, то и дело отрезая по куску вырезки и кладя его в рот. Кусок мяса в тарелке был действительно большим: обычно такие делят на двух, а то и трех посетителей, но этот эльф мало походил на «обычного» клиента. Да и ел он явно больше, чем обычный человек.
Хотя большая часть его тела и была скрыта темно-серым плащом, не давая в полной мере оценить физическую форму, но по плечам и оголенным предплечьям, мелькавшим из-под ткани, можно понять, что этот мужчина — не крестьянин. На его правом запястье было несколько кожаных тонких браслетов, и среди них была небольшая косичка, сплетенная из чьих-то золотых волос. Помимо плаща на нем были поношенного вида темно-бордовые брюки, заправленные в черные сапоги, едва достающие до колена. Также из-под плаща выглядывала простая черная кожаная кираса, надетая поверх светлой рубахи. Кираса казалась декоративной — вряд ли была нужна для того, чтобы исполнять свою функцию. Мужчина вновь отрезал добрый кусок мяса и, поддев вилкой, отправил в рот. По металлической тарелке растекался розовый сок, а эльф то и дело чуть качал головой, словно в голове играла какая-то слышная лишь ему музыка.
В какой-то момент дверь в таверну открылась, и на пороге появился мужчина, облаченный в серые одежды. Его лицо было полностью скрыто глубоким капюшоном. Мужчина покрутил головой и, найдя взглядом эльфа, стремительно подошел к нему и сел напротив.
Эльф в это время лениво ковырялся во рту белым когтем, пытаясь выковырнуть волокна мяса, застрявшие между острыми зубами. Лишь янтарно-карие глаза следили за севшим напротив человеком. Спустя некоторое время, избавившись от мешающегося волокна, эльф снова начал резать мясо. Перед ним опустился тугой черный кожаный кошель, жалобно звякнувший монетами, и небольшой свернутый в трубку лист пергамента, на котором виднелась темно-красная сургучная печать. Янтарные глаза эльфа уставились на кошель, а затем — на свернутую в трубку бумагу. Приподняв бровь, эльф вяло пережевал мясо, подцепил кусок картошки. Мужчина в капюшоне нервно заговорил, так и не дождавшись реакции:
— В-вы справились с заданием как нельзя хорошо, господин Кэро. Мой господин передает вам благодарность. — Эльф, словно не слушал его слова, лишь продолжил отрезать очередной кусочек мяса. Мужчина в капюшоне кашлянул и проговорил тише: — Вы никого не оставили в живых. Вашу силу действительно не преуменьшали, когда советовали.
Эльф едва дернул ухом и переспросил:
— Никого?
— Да, нам уже доложили, что все из вашего отряда и из ее отряда были убиты. — На лице эльфа мелькнула тень какой-то эмоции, но он опять опустил голову и увлекся едой, правда, ровно до тех пор, пока голос заказчика не произнес: — Нам сказали, что ее по одним волосам и оружию пришлось опознавать. А ее отец в отчаянии из-за смерти единственной дочери.
Внезапно эльф растянул губы в ухмылке и, вытерев тыльной стороной ладони губы, оперся локтем на столешницу и подпер висок ладонью.
— Вот как. По волосам и оружию?
— Да, ваша сила действительно поражает. За это, — мужчина толкнул ближе к эльфу свернутый в трубку листочек, — мой господин просит вас взять еще одно задание. На этот раз оно будет оплачиваться в, — он показал средний, указательный и безымянный пальцы, — раза больше.
Колечки в уголках губ эльфа зашевелились, когда он опять ухмыльнулся, показывая острые зубы:
— Любопытно... Так что я должен сделать?
— У одной нашей хорошей знакомой будет особый праздник в Дорргрии. Нам бы хотелось, чтобы вы взяли людей и помогли ей с его... так скажем, организацией. На всякий случай, чтобы никакая крыса не помешала этому счастливому дню. Там уже есть наши люди, но ваша помощь не будет лишней. А с вашей сноровкой это несложно.
Эльф перевел взгляд и задумчиво проговорил:
— Дорргрия...
— Да, отплытие завтра ночью.
— А та девушка, я так понимаю, была связана с этим праздником в Дорргрии, так ведь?
Мужчина заерзал и, кашлянув, проговорил:
— В некотором смысле, да. Такие, как она, обычно лезут не в свое дело, но теперь — благодаря вам — все пройдет, как надо. Можно в этом не сомневаться.
Эльф причмокнул тонкими губами.
— Хорошо, я согласен.
Мужчина рассыпался благодарностями, поднимаясь с места:
— Вы найдете здесь всю информацию, господин Кэро.
Эльф по-кошачьи сощурил глаза и ухмыльнулся.
— Не сомневаюсь. — Мужчина снова чуть заметно кивнул ему и вышел из таверны. Как только он ушел, эльф едва слышно пробормотал: — Ты просто не могла умереть от тех ран, Хани-Бани. Держу пари, ты затеяла какую-то игру. — Он выпрямился и посмотрел на запястье, где была косичка из золотых волос: — И что-то мне подсказывает: мы с тобой действительно скоро встретимся.
* * *
Зэрус шел по мощенной мостовой с самым что ни на есть печальным лицом. Только сегодня утром ему сообщили, что через несколько дней состоится панихида по Анжелике Дэ Маркарт. Зэрус был практически на грани отчаяния: новость выбила из него весь дух. Он сначала даже не поверил, решил, что эта чья-то злая шутка, если бы только письмо, в котором об этом сообщалось, не было из дома Дэ Маркарт и не имело соответственную печать.
Он шел по одной из темных улиц, погруженный в мрачные мысли, когда его резко схватили за запястье, заставляя обернуться. На этой улице практически никого не было — лишь несколько человек шли позади. Зэрус взглянул на того, кто заставил его остановиться:
— Вам что-то нужно?
Его держала за запястье какая-то молодая женщина с всклокоченными ярко-рыжими волосами, едва достающими до плеч. На ее лицо падала тяжелая густая челка. Рядом с левым уголком губы наклеен небольшой грязный пластырь. Растянув пухлые губы в улыбке, женщина проговорила:
— Ай, вы такой красавчик! Не хотите пойти со мной? Совсем не дорого, господин.
— Мне это не нужно, — Зэрус попытался вырвать руку из ее хватки.
На ней было грязно-салатовое платье, довольно старое, но в хорошем состоянии. Женщина приблизилась и чуть тряхнула головой, от чего ее челка немного раскрылась.
— Ну же, господин, всего пара монет — и я стану вашей на одну ночь. — Ее голос мурлыкал, тело ластилось. Зэрус хотел было отдернуть руку, но в какой-то момент заглянул в глаза девушки — и окаменел. На него смотрели отлично знакомые, яркие, как изумруды, глаза. Зэрус хотел что-то сказать, как девушка быстро протараторила: — Ну же, господин, я вам сделаю скидку.
— Х-хорошо, пойдем.
Девушка ослабила хватку и прижалась к нему. Мужчина немного огляделся и по-свойски обхватил девушку за талию. Они свернули в темный переулок, немного пропетляв, зашли в какой-то старый дом. Девушка мягким движением бросила монету старику, сидящему при входе. Старик, не отвлекаясь от газеты, ловко поймал ее и произнес:
— Добро пожаловать.
Это была ночлежка довольно сомнительной репутации, где им никто не помешает. В доме пахло сыростью и пылью, в нем явно уже давно не убирался. Поднявшись по лестнице на второй этаж, девушка подошла к двери, на которой была нарисована цифра «3» и, тихонько постучав, открыла ее:
— Прошу, господин. — Мужчина прошел в комнату и закрыл за собой дверь. Здесь была только одна кровать, небольшое окно и сундук, где стояла старая свечка. На единственном стуле в самом темном углу сидел, читая небольшую книгу, брюнет с волнистыми волосами. Этого мужчину Зэрус заметил, только когда он немного шевельнулся; Зэрус, сверкнув карими глазами, вздрогнул, и следующая за ним девушка бросила: — Расслабься, он свой. — Покачнувшись, она прошла вперед и с размаху села на край кровати, заставив ее жалобно заскрипеть. Затем ловко наклонила голову между ног и, закопавшись пальцами в волосы, нашла заколки, отщелкнув их, выпрямилась и стянула с головы парик. Волосы были закручены в гульку на затылке и закреплены шпильками. Она почесала голову и проговорила: — Этот парик ужасно колючий.
В районе челки выпала одна короткая прядь, которая почему-то не убиралась в ее гульку. Поджав губы, девушка ладонью убрала ее назад. От этого действия ее отвлек голос Зэруса:
— Ты... Ты жива?
Анжелика перевела на него взгляд:
— Как видишь.
— Но... Но мне пришло письмо, там написано, что ты...
Анжелика пожала плечами, но в какой-то момент ее тело внезапно чуть дрогнуло, и она втянула воздух сквозь зубы. Мужчина, до того безразлично читавший книгу, мгновенно поднялся на ноги и в один прыжок приблизился к Анжелике. Он встал перед ней на одно колено:
— Опять плечо?
— Д-да, — Лика попыталась немного повести левым плечом и снова втянула воздух сквозь зубы, — все еще побаливает.
Мужчина сунул руку в карман и протянул Анжелике небольшую склянку с темно-зелеными пилюлями:
— Возьми пару и разгрызи их, станет немного легче. И перестань так дергать плечами, не заживет же, дурында.
— Спасибо, Виктор, — она взяла склянку и обратилась к Зэрусу, в непонимании хлопающему глазами: — Зэрус, ты поможешь мне, если я скажу, что я, сама того не ведая, ввязалась в такое дерьмо, которое, скорее всего, связано с практически самой влиятельной фигурой нашей империи?
— Что ты имеешь в виду? — он чуть нахмурился.
Анжелика открыла бутылочку с пилюлями и, взяв пару штук, закинула в рот. Виктор тем временем поднялся:
— Несколько дней назад на нее было совершено покушение. Ее чуть не убили.
— Стой, нападение? Мне сказали, что ты погибла, когда разбойники напали на деревню на границе ваших земель.
Анжелика захрустела пилюлями и скривилась:
— Святая дева, Виктор, это что за дрянь?
Виктор, не обращая внимания на ее сморщенное лицо, ответил Зэрусу:
— Это было спланированной ловушкой. И, вероятнее всего, эту ловушку расставил тот, кто в прошлый раз организовал нападение в Дорргрии.
— Подожди, что? Ты имеешь в виду, что...
— Наверное, — перебила Анжелика, пережевывая таблетки, — стоит рассказать тебе все с самого начала, но имей в виду: у меня самой нет всех ответов. Итак, наверное, лучше всего начать с самого первого инцидента на корабле...
* * *
Красноволосый мужчина с глубоко залегшими синяками под глазами сидел в кресле во главе длинного каменного стола, за которым помимо него еще находилось около восьми человек. Один из них поднялся на ноги и проговорил:
— Ваше в-величество, все присутствующие здесь крайне обеспокоены тем, что происходит с вами в последние полгода.
Мужчина чуть дернул острым ухом и перевел на говорящего пустой взгляд:
— Вот как?
У лысенького мужчины, поднявшегося с места, был лишь один маленький рог в районе оксипитал кости. Рог был небольшой, покрытый кожей, и с какого-то ракурса вовсе напоминал нарост или попытку инопланетного существа выбраться из его головы. Мужчина вскинул на редкость могучие брови. Складывалось впечатление, что все волосы, которые должны были быть на голове, переползли к нему на брови, ибо иначе их волосатость нельзя было оправдать. Он тряхнул полами серо-синего одеяния, напоминавшего вычурный халат, подпоясанный толстой веревкой, и нервно заговорил:
— Мы... Мы боимся, что ваша избранница может быть в... — он замялся, но все же смог высказать свою мысль, пусть уже не так бойко: — Ведьмой.
— И с чего у вас возникли такие подозрения, господин Торгириз?
— С тех пор, как... как послы из Корнела покинули Дорргрию, вы словно... сам не свой, ваше величество.
Алэкрис упер локоть в подлокотник кресла и подпер щеку кулаком.
— И в чем это выражается, позвольте узнать?
— Вы позволяете этой женщине командовать вами. В наш замок приезжает все больше странных и очень подозрительных личностей, с которыми ваша избранница тесно общается. Ваше величество, мы все обеспокоены этим, и, возможно, вы...
Договорить он не смог, так как взгляд Алэкриса исподлобья буквально заставил его захлебнуться словами и смиренно сесть. Алэкрис расстегнул пару пуговиц на кителе и пальцем прошелся по воротнику рубашки, будто ему стало трудно дышать.
— Кто еще так считает? — Все присутствующие министры переглянулись, и часть из них несмело подняла руки. — Хорошо. — Алэкрис поднялся на ноги, и его выражение лица сменилось на более дружелюбное. — Думаю, вы слишком нагнетаете, господа. То, что мы женимся, было действительно неизбежно, так как эта женщина... — Он замер, словно пытаясь подобрать слова, на его лице на долю секунды замерло странное выражение, исчезнувшее сразу же, как только он снова заговорил: — Она само совершенство. Она действительно может на первый взгляд показаться странной, но спешу вас уверить: это только из-за особенностей нашей страны. Благодаря этому союзу мы укрепим дружбу между нашими странами, а это сейчас очень важно, так как мы собираемся расширить рынок для наших товаров, не забывайте это, господа....
Он еще долго распинался и в красках рассказывал, что все прекрасно и что не стоит ни о чем беспокоиться. Судя по немного посветлевшим и расслабившимся лицам всех находящихся в зале, это действительно удалось.
Лишь два человека в дальнем углу комнаты одновременно переглянулись. Шак и Мириям не верили ни единому слову своего господина. Они находились подле него практически всегда, но даже для них было ясно, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
Мириям поняла это еще шесть месяцев назад, когда господин стал буквально избегать Анжелики после того, как она очнулась. Мириям этого не понимала. Она видела, с какой тоской и болью он смотрит на ее силуэт, когда она гуляет в саду или когда идет на тренировку, или просто появляется в пределах видимости. Но по какой-то неизвестной причине он не хотел видеться с Анжеликой. Но что Мириям больше всего озадачило, так это ночь перед отплытием, тогда, она проходила по коридору и видела Анжелику. Видела, что она была в таком подавленном состоянии, когда вышла из своих покоев, что даже не заметила стоящую от нее буквально в метре Мириям.
На следующий день, когда послы Корнела — при том далеко не в полном составе — прощались с Алэкрисом, было объявлено, что Энни останется еще ненадолго. При том удивлены были все: как принцы, так и Мириям с Шаком. Никто не ожидал, что такое вообще произойдет, но Энни подтвердила все это с настолько сладкой улыбкой, что Мириям впервые за долгое время захотела не сдержаться и причинить кому-то вред. И, как оказалось, это было далеко не в последний раз.
После ей пришлось поработать в некотором роде ангелом-спасителем для Шака, который, потворствуя не особо развитому уму, в какой-то момент спросил Алэкриса о произошедшем между ним и Анжеликой. О, каким взглядом он был удостоен! Мириям практически рассмотрела в глазах своего господина каждую деталь устройства, на котором он хотел пытать Шака за случайно брошенный вопрос.
Даже когда спустя два месяца пребывания Энни в замке была объявлена помолвка, все еще не в полной мере понимали, что все это происходит на самом деле. А вот когда был назначен день свадьбы, начали беспокоиться всерьез: объявили, что Энни станет полноправной королевой Дорргрии, а это значит, она будет обладать той же властью и теми же правами, что Алэкрис. Пусть многие и считали это чисто номинальным, но нельзя было не отметить, что в замке стало прибавляться слуг из Корнела. Да и в само Королевство стало приезжать все больше людей из соседней Империи. Прибыло несколько сотен воинов из Корнела, которые вступили в ряды Дорргрийской армии, что не могло не напрягать. Складывалось впечатление, что происходила настоящая узурпация власти, притом без единого удара мечом и сопротивления со стороны Алэкриса.
Когда, наконец, заседание закончилось, и все советники ушли. В кабинет, вальяжно покачивая бедрами, зашла Энни. Она была здесь словно дома, что не скрывала, — всем своим видом показывала, что она здесь очень надолго. Алэкрис поднял взгляд и бросил своим помощникам:
— Оставьте нас одних. — Мириям и Шак, поклонившись, торопливо исчезли за дверью. Алэкрис же устало потер переносицу: — Чего тебе еще надо, ведьма?
Энни вальяжно подошла к нему и прислонилась бедром к краю стола, встав прямо рядом с ним, едва задевая тканью платья его штанину:
— Не стоит быть таким грубым со своей любимой невестой, женишок.
Мужчина цокнул языком и закатил глаза:
— Говори, что надо, или проваливай, у меня нет ни сил, ни желания смотреть на тебя.
— Ты будешь смотреть на меня всю мою жизнь, Алэкрис.
В эту комнату вела единственная двойная дверь из черного дерева с золотыми ручками. В какой-то момент, золотистая ручка мягко накренилась вниз и дверь едва заметно приоткрылась. Чья-то рука в черной перчатке крепко сжимала ручку, и судя по тому, что человек замер на пороге, он не ожидал, что в этом кабинете кто-то есть.
Никто не заметил незваного гостя. Алэкрис саркастично заметил:
— Как радует, что жизнь человека коротка, не правда ли?
— Только от того что я умру, — Энни хмыкнула, — тебе все равно не будет никакого прока, женишок. Наш контракт заключен на крови, Алэкрис...
Мужчина кисло улыбнулся:
— Контракт? Как-то странно ты называешь «рабский ошейник».
— Не ерничай. — Она скуксилась. — Ты же и сам знаешь, просто перейдет моему ближайшему родственнику... А он, знаешь ли, не настолько добр, как я.
— Я делал все, как ты и просила, — Алэкрис устало поджал губы, — я не мог никому сказать об, — он махнул рукой, — этом всем и выполнял каждую твою прихоть...
— Да, и поэтому она еще жива, Алэкрис. Не забывай об этом. Будешь брыкаться, как в начале, — он наклонилась вперед, — твою шлюху будут жрать черви, о Великий Красный Дракон.
Эти слова были сказаны с такой интонацией, что Алэкрис едва сдержался, чтобы не свернуть ей шею. Он, с шумом выдохнув сквозь плотно сжатые зубы, довольно отчетливо и злобно проговорил:
— Так что нужно? Ты же не просто так пришла.
— Ко мне прибыли гости.
— Опять твои шпионы? — мужчина флегматично повел бровью. — Не слишком ли их уже много?
— Не достаточно.
— Ну и дальше что? Придет еще парочка десятков твоих верных песиков — и мне что, прыгать от радости?
На лице женщины мелькнуло странное выражение, и она зло прошипела сквозь зубы:
— Если я прикажу, ты будешь в моих ногах ползать и жрать землю, так что не смей смотреть на меня свысока, ясно?
Ее лицо на одно мгновение изменилось, превратившись в озлобленную маску, которая нет-нет да и выглядывала из-под милого личика Энни. А в последние недели она выглядывала намного чаще. Алэкрис прошелся по ней взглядом. В последнее время она отчего-то полюбила закрытые платья, полностью скрывающие горло и плечи с небольшим вырезом на груди, словно она боялась показывать эти места. Алэкрис чуть прищурился и дерзко заметил:
— Что, не можешь контролировать тьму? Я думал, что...
Он внезапно захрипел и начал заваливаться на спину. Лицо Алэкриса побагровело, а в висках застучала кровь. Его правая рука без ведома хозяина поднялась и резко хлестнула по левой щеке, оставляя несколько тонких царапин от когтей, которые практически мгновенно зажили, оставляя небольшие красные полосы. Удар был сильный — в голове даже немного зазвенело, часть удара пришлась на ухо. Энни наклонилась к нему:
— Ты же знаешь, что для меня ты не более чем тряпичная кукла, наделенная властью. Не испытывай мое терпение, — прошипела она сквозь зубы и выдохнула: — Прикажи выделить покои моему гостю. И мне нужно, чтобы еще несколько человек было зачислено на военную службу. Я понятно изъясняюсь?
Словно по щелчку пальцев давление на Алэкриса ослабло, заставляя его падать лицом на стол и тяжело дышать. Он перевел озлобленный взгляд на Энни:
— Членораздельно...
Она сузила глаза и обманчиво ласково проговорила:
— Вот видишь, мы же можем иногда договариваться с тобой, Алэкрис.
Человек, стоящий в дверях, отпустил ручку и чуть отступил. Долю секунды, можно было заметить кожаные ремешки, накрученные на запястье названного гостя. Среди них выделялась тонкая косичка золотых волос. Неизвестный подобно тени мелькнул за неплотно закрытой дверью...
* * *
Прошло уже больше трех недель с тех пор, как он начал собирать информацию по просьбе Анжелики. Не сказать что это было легко, — даже с тем, что удалось накопать, все было довольно плохо. И сейчас единственной его надеждой была эта женщина. Дориан ехал в простой карете, без каких-либо опознавательных знаков. Карета была довольно старой — излишнее внимание ни к чему — так что при езде по ухабистой дороге его то и дело немного подбрасывало на кочках. Выглянув из окна, Дориан выдохнул:
— Только бы в этот раз не пустая трата времени.
Информация о том, что одна из повитух много лет назад помогала рожать женщине от одного аристократа, дошла до Дориана случайно. И это было бы простой байкой про очередного бастарда, если бы не один нюанс: там фигурировало имя канцлера. Только одно «но»: у канцлера только одна дочь, никаких бастардов, и более того, его репутация безупречна, никаких связей на стороне не замечено. Все женщины, каких прочили ему в любовницы, были безбожно отвергнуты. Помимо этого Дориана смутило еще кое-что в информации, которую позднее ему предоставил Призрак. Это касалось той самой графини Ирэнни Ло Кроустер. Дориан опустил взгляд в бумаги, которые держал в руках.
— Ты обрубаешь старые хвосты, ублюдок, но как-то уж слишком торопливо.
Дориан был совсем юным, когда проходил суд над графиней. И он уж точно не ожидал, что тем, кто расскажет ему больше об этом деле, будет его отец. Это произошло пару дней назад, когда Дориан только подготавливал все к этой поездке...
— После того, что случилось с Анжеликой, ты похож на тень, сын.
Голос отца, прозвучавший неподалеку, заставил Дориана поднять сапфировые глаза:
— Ваше велич...
Император снисходительно махнул рукой и по-доброму улыбнулся:
— Не стоит формальностей, мы здесь одни.
Фредерик подошел к одному из стеллажей с архивными записями и произнес:
— Не думал, что увижу своего сына за тем, что он смотрит архивные записи двадцатилетней давности.
— Я вообще не ожидал вас тут увидеть, отец, — ухмыльнулся Дориан.
Фредерик хохотнул тихим грудным смехом и бесхитростно заявил:
— Я просто сбежал с заседания совета, уж больно мне надоели эти снобы. — Дориан посмотрел на него взглядом, в котором читалось: «Серьезно, опять?» Император поднял руку, словно пытаясь защититься от колкого взгляда сына: — И не надо на меня так смотреть. Это не ты встречаешься с ними чуть ли не каждый день и не ты выслушиваешь нытье министра Ле Криса о том, что его «кошка» снова окотилась.
Дориан непонимающе посмотрел на отца:
— Кошка?
— Да не кошка, — он образно показал хвост и ушки, — а «кошка».
На лице Дориана внезапно появилось озарение:
— А-а, имеете в виду его фаворитку Катарину? А какой уже по счету у нее родился ребенок? Пятый или шестой?
Фредерик лениво почесал ухо и отвел взгляд:
— Не знаю, я после третьего сбился. — Посмотрев на своего сына, он подытожил: — Теперь понимаешь, почему я сбежал?
Дориан вдруг вспомнил, как граф Ле Крис как-то случайно схватил его за локоть во время одного из обедов и полвечера показывал карточки с изображениями лиц всех своих детей и про каждого вел «увлекательнейшую» беседу о том, у кого какие глазки, у кого какая родинка на попе и кто как какает. Дориана аж передернуло:
— От этого я бы тоже сбежал.
Мужчины засмеялись, и когда смех немного утих, Фредерик все же снова спросил:
— Так зачем тебе понадобились записи?
Дориан замешкался, но потом сказал:
— Отец, а вы помните, как происходил суд над Ирэнни Ло Кроустер?
Фредерик потер подбородок и задумался:
— Подожди... Насколько я помню, тогда ее отец был уличен в том, что был помощником одному ублюдку из Жнецов.
Брови Дориана приподнялись:
— Что? Помогал ордену черных Жнецов? Но в записях ничего...
Император серьезно посмотрел на сына:
— Это было закрытое дело, мы не хотели, чтобы люди беспокоились об этом ордене. На тот момент прошло уже тридцать лет с тех пор, как мы официально уничтожили его, и заявлять во всеуслышание, что граф, который был вхож во дворец, имел связь с кем-то из запрещенного ордена, с которым я боролся практически с самого восхождения на престол...
Дориан нахмурился:
— Я понимаю.
Фредерик выдохнул и, ковырнув невидимую соринку на гладкой поверхности стеллажа, продолжил:
— Поэтому заседание было тихим и максимально не предавалось огласке. Конечно, после была придумана причина, по которой мы лишили их титула, но...
Дориан прервал отца и взволнованно спросил:
— Кстати об этом. Вы обычно крайне строги со всяким, кто хоть как-то замешан в делах со Жнецами, но почему здесь поступили иначе?
Фредерик покачал головой, словно раздумывая над ответом.
— Отчасти из-за того, что дом Ло Кроустер имел довольно неплохое влияние на тот момент, но была, конечно и другая причина. — Король на мгновение замолк, словно взвешивая слова. Причмокнув губами, он все же сказал: — Об этом меня попросил лично Густав.
Дориан отшатнулся, округлив глаза:
— Подождите, отец, канцлер Густав вступился за... — Он нахмурился. — Но почему?
Фредерик снял с головы тонкий венец и, покрутив в руках, задумчиво проговорил:
— Одно время Ирэнни прочили в мои фаворитки, но если честно, она была не в моем вкусе, так что когда наши отношения сошли на нет, она заинтересовалась Густавом. Он, конечно, долго игнорировал ее, но в какой-то момент просто сдался под ее напором. Насколько я помню, Ирэнни была его возлюбленной, и он даже намеревался взять ее в жены. Не самая выгодная партия, конечно, но насколько я понимаю, в тот момент он был опустошен тем, что Деллория отказала ему и разорвала помолвку. — Дориан округлил глаза и уставился на отца, не веря ушам. — А уж когда она вышла за Эдгара... Ты бы его видел: он был мрачнее тучи. Я даже опасался, как бы он не натворил дел в таком состоянии. Конечно, он собирался представить Ирэнни своей невестой до того, как ее отца обвинили...
— Подождите, отец, — перебил Дориан и повторил вопрос, бьющийся в голове подобно рыбешке на суше, — вы хотите сказать, что мать Анжелики, Деллория, разорвала помолвку с канцлером Густавом ради Эдгара?
Фредерик кивнул.
— Да, Эдгар был тогда раздавлен смертью своей дражайшей супруги, а Деллория... — Он мечтательно вздохнул. — Ох, эта милая женщина до конца своих дней обожала всех детишек. Хоть Анжелика внешне и похожа на мать, характер у нее больше в отца. — Он замолк, уставившись в пустоту, затем, покачав головой, водрузил венец на место. — Так... О чем это я? А, вспомнил, Ирэнни. Они еще не были связаны официально, но он все же вступился за свою любовницу и попросил жизни для нее и ее семьи. — Фредерик потер подбородок и устало выдохнул: — Ну не мог я тогда отказать ему. Он так умолял меня, что я согласился лишить их титула и земель, а ее отца изгнать из страны. Насколько я помню, Густав потом помог ей куда-то перебраться. Даже, насколько я знаю, домик купил, где-то под Логиртой, вроде бы. Он то и дело ездил туда, говоря мне, что проверяет земли, — он хитро улыбнулся и подмигнул, — но меня-то не обманешь. Ясно, что он не просто земли там проверял. — Немного подумав, Фредерик добавил: — Правда, в какой-то момент он прекратил свои поездки, как-то он обмолвился, что Ирэнни уехала, и всем видом показал, что больше не хочет поднимать эту тему...
Карету тряхнуло, и она резко остановилась, выводя Дориана из раздумий. Кучер крикнул:
— Мы на месте, Господин.
Дориан открыл дверцу кареты и неспешно вышел. Это был довольно маленький городок достаточно далеко от столицы. Дом, который ему был нужен, был одноэтажной хибаркой с покосившимися окнами и небольшим палисадником. Его покрытая темно-коричневой черепицей крыша и потемневшее от времени дерево явно намекали, что когда-то этот дом принадлежал не бедствующему человеку. Дориан прошел вперед, ступая по каменной дорожке.
Черные подошвы ботинок Дориана мерно отстукивали по камню каждый шаг. Подойдя к темно-бордовой входной двери, на которой кое-где уже облупилась краска, мужчина занес руку и постучал...
* * *
Во внутреннем кармане Призрака завибрировал кристалл. В спешке достав его, он крепко сжал кристалл и влил совсем немного магической энергии, чтобы ответить:
— Ты что-то выяснил?
Анжелика, сидевшая в кресле в этой небольшой комнате, заплетая волосы в тугую косу, повернула голову на вопрос Виктора. Из кристалла раздался голос Дориана:
— Да, я нашел кое-кого.
— И?
— Я нашел женщину, которая дважды ездила в деревню под Логиртой принимать роды у женщины с отметкой Жнецов. — Зэрус, стоящий рядом с Анжеликой, опустил глаза на нее, так что они на одно мгновение пересеклись взглядами. Дориан же продолжил: — В первый раз она ездила девятнадцать лет назад, второй раз — тринадцать лет назад. Оба раза за ней приезжала карета с гербом с изображением песцов, кусающих друг друга за хвост, в окружении роз с большими шипами. Это точно его герб.
Анжелика доплела косу, кончик которой едва доставал до лопаток, и, закрутив в небольшую шишку, заколола шпильками.
— Она самолично видела у нее печать?
— Да, акушерка сказала, что в первый раз ее не заметила, но когда приехала во второй, то под ее грудью увидела темное пятно, которое тянулось к спине. Пока роженица была без сознания, акушерка перевернула ее и увидела, что на половину спины растянулся темный знак Жнецов. Сомнений быть не может, она точно его описала.
Анжелика тяжело выдохнула и, оперевшись локтями на столешницу, прикрыла лицо ладонями. Виктор спросил:
— Так все же мы были правы, да, Дориан?
— Да. Я практически уверен, что Энни Лакур — это бастард канцлера... — Немного замявшись, Дориан взволнованно проговорил: — И еще кое-что. В первый раз вместе с роженицей, была еще одна женщина. Она представилась Ирэн, но она никак не помогала с родами, акушерка видела ее от силы несколько раз, но там определенно их было двое.
— Ты хочешь сказать, что, вероятно, Ирэн знала, что канцлер и женщина из ордена Жнецов вместе?
— Скорее всего так, потому что акушерка говорила, что роженица называла Ирэн своей подругой. И по тому, как они общались, можно было заключить, что они очень близки.
— У меня сейчас голова пойдет кругом, — пробормотал Зэрус.
— То есть, — медленно произнес Виктор, — Ирэн должна была выйти замуж за канцлера, но в тоже время была рядом с женщиной, у которой печать ордена Жнецов и которая, вероятнее всего, родила ребенка от канцлера, я ничего не упускаю?
Анжелика слабо усмехнулась, прикрывая лицо руками:
— Это уже не роман, а Санта-Барбара какая-то.
Зэрус перевел взгляд на подругу:
— Что?
Анжелика лишь слабо помахала рукой, словно отгоняя муху:
— Не обращай внимания.
В это время Дориан подтверждал слова Виктора и в какой-то момент Анжелика уловила фразу:
— ...она тоже может владеть темной магией. То, что вы прибыли в Дорргрию... Анжелика — это может быть опасно!
Девушка потерла лицо и спросила:
— Дориан, я же правильно помню, что метка распространяется, только когда магию активно используют?
— Да. Можно сказать, что эта метка пожирает носителя изнутри, и в конце концов, чем сильнее заклинания, которые используется Жнецом, тем слабее сам Жнец и тем... — он запнулся, но все же смог договорить: — Тем быстрее происходит «поглощение».
— Поглощение? — Зэрус нахмурился. — Что это?
— Когда темного Жнеца полностью подчиняет метка, то его личность стирается и происходит огромный выброс темной магической энергии.
— По-подожди, как в...
Холодный голос Дориана отрезал:
— Да, как семьдесят лет назад. В тот раз все живое в радиусе нескольких километров было уничтожено.
В комнате наступила тишина, пока Анжелика ее не нарушила:
— Дориан, метка матери Энни через несколько лет была уже растянута на часть ее спины и грудь, возможно...
— Возможно, Канцлер не гнушался тем, чтобы использовать свою любовницу как оружие. — Голос Дориана дрогнул. — Анжелика, это очень опасно.
— Я знаю... Но это мы привезли ее сюда. И это на наших плечах будет лежать вина, если этой страной станет управлять потомственный Черный Жнец. — Выпрямившись, Анжелика чуть откинулась на спинку стула. — Мы должны разобраться с ней и с канцлером одновременно, иначе кто-то из них может улизнуть или подать знак другому, и тогда все пойдет прахом.
— Я понимаю это, Анжелика...
— Дориан, эта женщина, акушерка, она согласится рассказать то же самое под присягой?
— Она была слишком стара, Анжелика, и навряд ли переживет поездку до столицы, но я записал ее слова... Записал все, что она говорила.
Анжелика взяла со стола ярко-рыжий парик. Повернувшись, она немного наклонила голову вниз и надела его. Выпрямившись, Анжелика посмотрела в небольшое зеркало и, поправив парик, начала прикреплять заколки. Взяв расческу-гребень, Лика прошлась по густой челке парика и, пригладив волосы, кивнула:
— Хорошо, но этого мало, чтобы идти к твоему отцу.
— Этого будет достаточно, Анжелика... Нет, я сделаю так, чтобы этого было достаточно.