Часть 2 Глава 1
Фальшивая улыбка подобна маскарадному костюму
шесть месяцев спустя
Дориан задумчиво гладил Анжелику по щеке. За последние шесть месяцев он привык видеть ее так близко, ощущать ее тепло и улавливать минимальную смену настроения.
Фехтование приносило ей пользу, как и близость с Дорианом, — благодаря этим занятиям она, как ему казалось, хоть немного оживала. Он видел, как она становилась печальна, когда он отводил взгляд, — или когда она думала, что на нее никто не смотрит. Но стоило ему снова взглянуть на Анжелику, как ее лицо менялось и расцветало. Его пугала эта перемена, но и разговоры не помогали: она словно не осознавала и не контролировала мимику в полной мере. Они довольно сильно сблизились в первые месяцы, он не хотел оставлять ее одну надолго, а она не была против, даже наоборот. Бывали моменты, когда она терлась вокруг него подобно кошке во время течки, а он же просто не мог сказать ей «нет». Честно говоря, и не хотел.
Правда, кое-что действительно изменилось. Еще в Дорргрии, после того, как она очнулась, Эриус предупредил, что у нее может появиться умение в магическом фоне. И это действительно произошло. Не сразу, постепенно, словно кто-то или что-то протянуло руку помощи. Магия, которую прежде она не могла контролировать в полной мере, словно по щелчку пальцев стала податлива. Но в то же время магия и контроль над ней изменились. Да, она могла колдовать, и контроль улучшился, но ее тело словно сместило приоритеты, и усиление стало получаться успешнее... Даже не то что успешнее, — оно было так же естественно, как дыхание. Будто кто-то прямо носом тыкал ее в то, в чем она была лучшей, в то, в чем она могла добиться большего. Никто не понимал, с чем это связано. Ее тело будто напитали невероятной силой, сделавшей ее выносливее, сильнее, быстрее. Прогресс был виден невооруженным взглядом; даже Зэрус отмечал, что меньше, чем за год, она практически догнала по мастерству учеников, занимающихся несколько лет. Благодаря этому тренировки вышли на новый уровень: стали сложнее, жестче и грубее. Словно Анжелика пыталась найти грань, которая остановит ее рост, заставит замереть или сломает ее хрупкое тело. Она ощущала кожей, что способна на большее. Зэрусу отчасти нравилась эта новая фанатичность в обучении, но, с другой стороны, это пугало. Она словно гнала себя вперед, подстегивая по спине плетью-семихвосткой, не давая ни отдыха, ни сна.
Анжелика почувствовала на лице взгляд Дориана и подняла голову; маленьким простеньким кулон на серебряной цепочке, в виде крыльев с ярко-голубым камнем посередине, — точно такого же цвета, как глаза Дориана, — спустился в темную ложбинку между грудей.
— М?
Дориан мягко улыбнулся и слегка покачал головой, приводя в движение светлые волосы. Ему нравилось просто находиться рядом с ней — например, как сейчас. Они были в одной из резиденций семейства Дэ Маркарт. Вдали от суеты города, наедине. Раз в полторы-две недели он выбирался сюда на несколько дней. Ее отец не то чтобы не одобрял такие отношения; он говорил ей прямо в глаза, что нужно как можно скорее подписать эти ненавистные бумаги о помолвке. Дориан в первые же дни по возвращению из Дорргрии принес бумаги на заключение помолвки, подписанные им самим. На них нужно было поставить только одну подпись — подпись самой Анжелики. Но она этого почему-то не делала. Конечно, многие при дворе говорили, что она не хотела так спешно «менять жениха», ведь помолвка с его старшим братом была только недавно расторгнута.
Как ни странно, император воспринял разрыв более хладнокровно, чем отец Анжелики. Эдгар взывал к благоразумию дочери, но она была тверда в своих убеждениях. Отчасти Эдгар опасался, что император захочет получить компенсацию за разрыв, но все оказалось намного проще: им не только не предъявили требования, но даже наоборот: это Кириан предложил компенсацию. И она была действительно очень щедрой. Правда, от нее, разумеется, отказались, ведь принимать такую компенсацию у правящей семьи — все равно, что брать деньги из одного своего кармана и перекладывать в другой.
Анжелика жила в этом поместье практически одна, если не считать личную служанку, дворецкого, парочку черновых рабочих и нескольких рыцарей. Для молодой аристократки, до того практически всю жизнь разъезжавшей по светским раутам, это действительно считается «практически одна». Она объясняла это тем, что ей нужно время, чтобы решиться на новую помолвку, но на самом деле она сознательно отгородилась от людей и общества. Даже сейчас, находясь с Дорианом в одной комнате, она была и не была с ним одновременно.
Взгляд стал более задумчивым, а речь мягкой. Будто она старалась создать образ, который придется всем по душе. Милостивой женщины, отличной любовницы, прекрасной дочери, любящей сестры и одаренной ученицы. Но большую часть времени, не считая приездов Зэруса на тренировки, которые теперь проводились один раз в три дня, и встреч с Дорианом, она долгое время находилась здесь в своеобразном одиночестве. Да, она читала книги, практиковалась во владении оружием и рукопашном бою с местными рыцарями, но все равно каждый ее день начинался с того, что она просыпалась, чувствуя на губах привкус сажи и яблок.
Этот мужчина не покидал ее ни на один день, словно был вытатуирован на ее коже бесцветными красками. Это было романтично, с одной стороны, но с другой — больно. Больно до тошноты и рвоты. Она пыталась забыться в окружении других, но их общество не давало ей этого. Конечно, было бы логично окружить себя людьми, чтобы выкинуть его образ из головы, но капля мазохизма, растекающаяся по телу подобно яду, не позволяла. В окружении посторонних она становилась раздражительной, светские рауты надоедали своей глупостью, но тех немногих, кто навещал ее, она действительно была рада видеть.
Ее брат тоже был частым гостем в этой резиденции. Реже, чем Зэрус, но Вириан приезжал по мере того, как у него появлялось свободное время — как на помощника Дориана, на него свалилось много дел. Иногда он приезжал за ним в ее резиденцию и практически за шкирку вытаскивал оттуда Дориана. Нет, он не злился на то, что Дориан проводит время с его сестрой... Он был просто в бешенстве, начнем с этого. Ви видел, как Анжелика и Дориан сближаются, и хоть он по-своему любил и уважал друга, но посягательство на честь сестры заставляло Вириана скрипеть зубами и злобно зыркать на эту парочку.
Дориан чуть наклонился вперед и поцеловал девушку в уголок губ.
— Я люблю тебя, Анжелика.
Признание, ставшее таким привычным делом, теперь легко срывалось с его языка; он говорил это всегда и оставлял в каждом адресованном ей письме. А в ответ слышал пусть и нежное, но всегда одинаковое:
— Я знаю, Дориан.
Она всегда так отвечала, не пытаясь подсластить пилюлю или сказать то, что обнадежит его. Дориан понимал, что сейчас ее сердце было одной кровоточащей раной и что пока она не сможет ответить на чувства, ей было нужно больше времени. Он сам втайне надеялся, что когда-нибудь услышит от нее то же самое, где-то в глубине подсознания лелеял мечту, что однажды она подойдет и, заглянув в глаза, скажет слова, которые заставят его сердце биться быстрее и трепетать от радости и счастья. А пока... Пока он оберегал ее, лелеял так, как было необходимо.
— Я не смогу к тебе приехать в ближайшие две недели, — он с сожалением погладил ее волосы. — Отец отправляет меня и Вириана с дружественным визитом в королевство Сервеа.
— Вот как... — Анжелика чуть надула губки. — Жаль, но ничего не поделаешь. Ты же второй принц Империи, ты должен отдуваться за Кириана.
— На самом деле, ему тоже досталось, — хохотнул Дориан. — Он вместе со всей свитой и тремя министрами объезжает страну.
Анжелика округлила глаза и фыркнула, едва сдерживая смех:
— Чего? Кириан?
— Ага, — Дориан кивнул, — отец настоял. Видела бы ты лицо Кириана в этот момент!
— Дай-ка угадаю, он был безмерно счастлив?
— Да-а, его счастье можно было ложкой есть, — саркастично протянул Дориан.
Анжелика отвернулась и устремила взгляд в никуда.
— Ты, мой братец, Кириан и даже отец уезжаете, даже немного обидно. Оставляете совсем одну.
— Герцог уезжает куда-то? — удивленно переспросил Дориан.
— Да, он сказал, что в северных землях на рудниках нашли неизвестный вид кристаллов и что он должен это проверить.
— Хах, твой отец даже в мертвом осле найдет выгоду, верно?
Анжелика закатила глаза, тяжко вздыхая.
— Он его завялит и продаст, как диковинное блюдо из диких земель, поверь мне.
Они замолчали; спустя некоторое время Дориан вновь заговорил:
— Я пришлю к тебе королевских стражников, не хочу, чтобы ты была одна.
— И ты туда же, — Лика растянула губы в улыбке. — Если каждый из вас пришлет мне по несколько человек, я смогу завоевать целую страну с этим войском.
— Из «нас»? — переспросил Дориан.
— Да. Мой отец оставил нескольких воинов из личного гарнизона, как, впрочем, и Вириан. Уверена, если слухи о том, что я остаюсь одна, дойдут до Кириана, он тоже пришлет ко мне кого-нибудь. — Лика перевела взгляд на Дориана и мягко улыбнулась. — Не переживай ты так, все будет хорошо, на меня никто не нападал, и я в безопасности в своей стране, и тем более — на своих землях, здесь мне некого и нечего бояться...
* * *
Худощавый мужчина сидел в кабинете, мирно перебирая бумаги. Его длинные черные волосы были собраны в низкий хвост, перевязанный атласной темной лентой. На лоб падали тонкие короткие пряди, которые он иногда забирал за ухо, чтобы они не лезли в лицо. На его слегка крючковатом носу, почти на самом кончике, покоились круглые очки в узкой оправе. Нос то и дело подергивался, словно от неприятного запаха. На тонких губах застыло вечное отвращение, пока глаза бегали по очередному проекту от его величества Фредерика, императора Корнела и Солнца всей нации. Если бы кто-то мог разобрать его бормотание, он бы услышал следующее:
— Вы предлагаете бедным есть пирожные, ваше величество, когда у них нет хлеба.
Мужчина выпрямился и откинулся на спинку кресла; его серо-зеленые глаза чуть сузились. Он залез во внутренний карман своего пиджака и извлек миниатюрное скрытое зеркало. Оно чуть дрожало и словно вибрировало в его руках, подавая сигнал о том, что с владельцем пытаются связаться. Цокнув языком, мужчина открыл и достал из нижнего бокового ящика стола темно-фиолетовую свечу; щелкнув пальцами у фитиля, он зажег ее и что-то едва слышно прошептал на пламя. Комнату заполонил запах жасмина. А мужчина открыл зеркало и проговорил:
— Как идут дела?
— Все продвигается хорошо, господин, — ответил женский голос. — Он полностью под моим контролем.
Мужчина вскинул брови, лоб пересекла глубокая морщина.
— Уже не сопротивляется?
Голос женщины преисполнился самодовольством:
— Будь то дракон, кобыла или псина, я умею укрощать любое животное.
Мужчина снял очки и устало потер переносицу:
— С кронпринцем ты не была так же успешна, моя птичка.
— Тогда в моей туфле был один камушек, — женщина едва слышно хмыкнула, — сейчас же его нет. Кстати, о камушке, — ее голос изменился, — вы же еще не...
— С чего бы это тебе интересоваться?
— Это праздный интерес.
— Ну раз так... Из-за того, что меня окружают одни идиоты, которые не могут выполнить свою работу как полагается, приходится делать все самому.— Голос стал металлическим, жестким. Женщина на том конце замолчала, а затем тихо ответила:
— Прошу простить меня. Я не думала, что она...
— Ты никогда не думаешь, и мне приходится все расхлебывать. — Он почесал средним пальцем правую бровь и выдохнул. — Но не переживай. Раньше у нее было время вернуться. Теперь такой возможности нет.
— Г-господин?
Мужчина поправил лацкан пиджака и кончиками тонких пальцев прошелся по гербу своего дома — двум песцам, кусающим друг друга за хвост в окружении роз с большими шипами.
— В этот раз все пройдет идеально, моя птичка.
— Хорошо.
Немного помолчав, он спросил:
— Вы уже все подготовили?
— Да, наша свадьба и моя последующая коронация состоятся через два месяца.
Тонкие губы дрогнули в ухмылке, обнажая ряд небольших белых зубов и заставляя морщины на лице проступить явственнее.
— Прекрасно, наконец, от тебя будет польза.
— Но... — Женщина запнулась. — Господин, я не понимаю, почему вы так ненавидите ее? Она же вам ничего не сделала.
Мужчина приподнял уголок губы, искажая довольно симпатичное лицо уродливой ухмылкой:
— Она... Она — нет, но эта девчонка очень похожа на свою мать. Такая же страстная, лезущая не в свое дело, крайне занимательная личность, для которой нормы поведения —пустой звук.— Ты же и сама знаешь: дети в ответе за грехи своих родителей, моя маленькая птичка. И в отношении Анжелики это правило никто не отменял. — Мужчина захлопнул зеркальце и, взмахнув рукой, развеял заклинание, а заодно и запах жасмина. Убрав свечу, он поднялся на ноги и подошел к окну, взглянул на сад. И тихо проговорил, погружаясь в свои мысли: — Если бы ты, Деллория, не спуталась с Эдгаром, все могло бы быть иначе. А теперь смотри с небес, как твою единственную дочь разорвут в клочья.
* * *
— Госпожа Анжелика!
Анжелика повернула голову на звук:
— Что такое, сэр Людвиг?
Она была в беседке своего сада — небольшой, с каменным основанием и купольной крышей. Это была летняя беседка, поэтому она хорошо продувалась и из нее открывался отличный вид на весенний сад. Анжелика сидела на белом стуле, украшенном вензелями и замысловатыми рисунками. Небольшой круглый столик с точно таким же рисунком стоял неподалеку.
Анжелика держала в руках миниатюрную синюю чашку чая. На Лике было довольно простое, но в то же время очень изысканное платье серебристого цвета: закрытое, с плотно прилегающим горлом и длинными рукавами, полностью закрывавшими руки кроме ладоней. Хоть Анжелику и пытались убедить, что на улице слишком холодно, она все равно решила провести чаепитие здесь. На спинке стула лежал черный плащ с меховым воротником того же цвета. Длинный ворс воротника едва подрагивал от порывов ветра, обнажая подшерсток.
К Лике, запыхавшись, подбежал мужчина. Его уже немолодое лицо покрыла испарина, а темные волосы прилипли к вискам. Он выпрямился и, пытаясь отдышаться, выговорил:
— Какие-то неизвестные напали на деревню у границ леса Элигард!
Анжелика поставила чашку на стол и наклонила голову.
— И?
Мужчина потер нос-картошку рукой, облаченной в темно-коричневую кожаную перчатку.
— Мы послали туда небольшой отряд, но вскоре потеряли с ними связь.
Людвиг мельком взглянул на Анжелику, подумав: «Сегодня так холодно, а она сидит здесь в одном платье, словно на летней прогулке». Он пытался отдышаться — изо рта вырывался пар, но госпожу, кажется, совсем не волновала прохлада. Она потерла подбородок и задумчиво произнесла:
— Ты думаешь, это...
Людвиг кивнул, сведя густые и торчащие, похожие на щетку для одежды, брови, и между ними образовалось несколько глубоких складок.
— Возможно, это разбойники — в тех местах в последнее время стало не спокойно, моя госпожа. Нам необходимо отправить весть вашему отцу, чтобы он возвращался и...
Анжелика поднялась на ноги и, поправив платье, отрезала:
— Пока моего отца нет, я отвечаю за наши земли как герцогиня Дэ Маркарт, и это я должна принимать решение. — Ее голос был твердым, не допускающим возражения. — Сколько людей вы послали?
Сэр Людвиг слегка склонил голову.
— Пятерых, моя госпожа.
Анжелика взяла в руку плащ и уверенно направилась в сторону поместья.
— Сколько в нашем распоряжении людей?
— Немногим больше пятидесяти человек, — ответил Людвиг, позвякивая доспехами.
— Сколько свободных лошадей?
— Может быть, около пятнадцати или двадцати.
Людвиг был немногим выше Анжелики — максимум на полголовы. Он носил серую одежду и серебристую пластинчатую броню, на груди которой был выбит герб семейства Дэ Маркарт. На ногах — добротные сапоги, голень тоже защищена такой же броней. В ножнах справа — меч. На пояснице висел кинжал, рукоятью направленный влево. То, что мужчина уже находился практически в полном облачении, не могло не броситься в глаза: он явно собирался либо отправиться за своими воинами, либо усилить охрану поместья.
Поднявшись по ступеням, Анжелика повернула голову к Людвигу.
— Выбери двадцать-тридцать самых умелых бойцов, остальных оставь охранять поместье. Снарядите всех свободных лошадей. Скажи Рикару, чтобы выдал тебе камень призыва, а оставшимся — кристалл телепортации. Тем, кому не хватило лошади, прикажите ждать в полной боевой готовности, когда их призовут.
— Но госпожа... — вяло попытался перебить Людвиг.
— Выдвигаемся по моему приказу, — продолжила Лика, игнорируя возражения.
— Но вы же...
Анжелика резко дернулась и проговорила почти ласково:
— Кто я? Скажи мне, кто, по-твоему, я?
— Вы... Вы младшая дочь вашего отца.
— И, по-твоему, из-за этого я не должна защищать свое имя и свои земли? — Она зло сверкнула глазами.
— Нет, госпожа, — Людвиг опустил голову.
— Или я должна спрятаться под кровать, — Лика придвинулась ближе, напирая, — пока мой отец или мой брат не вернутся и все не решат?
— Н-нет, госпожа.
— Тогда какого черта ты пытаешься меня остановить?
— Простите, госпожа, — Людвиг вздрогнул.
— Все хорошо, Людвиг, — лицо Анжелики расслабилось, словно по щелчку. — Просто впредь, — она холодно улыбнулась, — не смей сомневаться в своей госпоже.
Развернувшись на каблуках, она зашла в поместье, оставив мужчину разбираться с подготовкой к рейду. Залетев в комнату, Анжелика стала стягивать с себя платье. «Не сдержалась». Даже она начала замечать за собой и своим характером перемены — ранее они не бросались так в глаза, но теперь нельзя это игнорировать. Она менялась, хоть и пыталась сдерживать себя, но кто-то словно накручивал в ней пружину. Кто-то невидимый давал сил и вливал энергию, заставляя быть жестче, агрессивнее, отчаяннее и злее. Сначала она думала, что это из-за того, что произошло между ней и Алэкрисом в Дорргрии, что из-за его предательства она стала такой, но эти перемены не могли быть только из-за измены. Она не могла поверить, что из-за предательства у нее вдруг улучшился контроль магии, — потоки магической силы стали работать так, как никогда не работали, да и усилились. Что-то явно произошло, но что — она не знала.
Когда Лика спрашивала Вириана или Дориана, они не могли ответить. Брат говорил, что это ей благодать от святой девы за то, что она рассталась с этим «рогатым мудаком». Дориан только пожимал плечами, но хоть они и не говорили вслух, но оба тоже заметили эти перемены, пусть и не хотели признавать.
Анжелика затянула пояс на штанах и взглянула на отражение. Светлые волосы убраны в высокий хвост, в черные сапоги на плоской подошве заправлены темно-коричневые плотные штаны, неплохо подчеркивающие икры, бедра и ягодицы. В штаны заправлена белая рубашка, на которую надет черный приталенный пиджак. Взяв со стола пояс с мечом в черных простых ножнах, Лика проговорила:
— Не думала, Зэрус, что твой подарок пригодится так скоро.
Это был именной, обоюдоострый полуторный меч, преподнесенный Зэрусом вскоре после возвращения в Корнел. Мечом можно было пользоваться как одной рукой, так и двумя. В длину лезвие достигало восьмидесяти-восьмидесяти пяти сантиметров, а рукоять с золотистой гардой — пятнадцати-восемнадцати. Меч был очень легкий, выполненный из сплава, используемого дорргрийцами. При внушительных размерах, едва ли вес меча доходил до килограмма, — несомненный плюс при телосложении девушки. В сапог Анжелика поместила тот самый подаренный Алэкрисом кинжал. Эта вещь была с ней постоянно. Конечно она хотела от него избавиться, но просто рука не поднялась. В ее руке он лежал идеально и очень ей нравился. Поэтому, отчасти скрепя сердце, Анжелика все же оставила кинжал. На плечи Лика накинула тот же плащ с прорезями для рук и глубоким капюшоном, в котором была ранее. Немного замешкавшись, она взяла со стола подаренный Дорианом кулон и, взяв из шкатулки с украшениями простую сережку-кольцо, сняла кулон с цепочки и продела его в кольцо, прежде чем вдеть его в правое ухо. Серьга немного утяжеляла ухо, но не доставляла неудобств.
Выйдя из поместья, она дошла до конюшен и махнула Людвигу.
— Все готовы?
— Да, моя госпожа.
— Рикар, — Лика обратилась к следовавшему за ней от поменстья худощавому мужчине в возрасте, — ты выдал Людвигу камень призыва и телепортационный кристалл его бойцам?
— Да, моя госпожа.
Этот человек был одним из самых верных подданых семьи Дэ Маркарт. Рикар был взят в этот дом еще юнцом и всю жизнь посвятил тому, чтобы служить им. Один из тех, что решил пойти за Анжеликой в это поместье, тот, на кого всегда можно положиться. Рядом с ним, как и всегда, шествовал молодой черный кот с черным ошейником, украшенным небольшим бубенчиком. Он никогда не отставал от дворецкого и был чем-то вроде его талисмана. Это был уже второй кот на памяти Анжелики: когда она была маленькой, у Рикара был большой пушистый котище с густой шерстью, он все время убегал от Лики в гущу сада, когда она хотела его потискать. Новый появился недавно, всего несколько лет назад, когда предыдущий умер от старости. Этот кот тоже считал себя дворецким семьи Дэ Маркарт: он неотрывно шествовал за Рикаром, и зачастую некоторые слуги видели, как они безмолвно общаются, просто глядя друг другу в глаза.
Анжелика подошла к своей лошади и в одно движение запрыгнула в седло. Она выпрямилась и громко заговорила:
— Надеюсь, сэр Людвиг все вам рассказал. Не буду юлить, несколько наших бойцов пропали во время разведки на границе леса Элигард. Мы не знаем, что там произошло, так что должны быть готовы ко всему. — Она оглядела окружающих мужчин. — Часть из вас поедет вместе со мной на разведку. Другая часть, если наступит такая необходимость, будет вызвана через телепортационные кристаллы. — Лика заправила за ухо прядь волос. — До границы леса добираться около пяти часов. Постараемся успеть как можно быстрее, так что прошу всех усилить ваших лошадей, я даю на это разрешение, но прошу быть осторожными и постараться их не загнать. Рикар, — она обратилась к дворецкому, — если не дадим о себе знать в течение семнадцати часов, оповести об этом моего отца и брата.
— Хорошо, моя госпожа, — кивнул дворецкий, поправив пенсне.
— С вами остается часть воинов, так что не стоит беспокоиться. — Затем Анжелика вновь обратилась к воинам: — Наша первоочередная цель — найти и вернуть домой уцелевших товарищей и выяснить, что произошло. Я не приказываю никому из вас ехать со мной, я понимаю, что в ваших глазах я — всего лишь взбалмошная девчонка, едва научившаяся махать мечом, но... — Она немного расслабилась и чуть приподняла уголки губ. — Я вам не доставлю хлопот. — На мгновение вокруг нее проявилась сильная аура, от которой мурашки пробежали по спине даже у Людвига, бывалого воина, побывавшего далеко не в одной битве. Секунда —и эта гнетущая атмосфера и давление исчезли. — Не будем рассиживаться, господа, у нас слишком мало времени.
Она развернула коня, и он поцокал копытами по брусчатке. Мужчины последовали ее примеру, и вскоре они все, поднимая дорожную пыль, отбыли из поместья...