Монстр в юбке.
В приоткрытую дверь заглянул дежурный офицер.
— Салам, ребят, извиняюсь, что поздно. У нас тут ЧП. Гражданка мужчину зарезала. Говорит, самооборона. Насиловать, мол, лез.
Зарина и Шалкар переглянулись.
— Где она?, — спросил Шалкар.
— В допросной. Ждет вас.
Они прошли по гулкому ночному коридору. Зайдя в комнату для допросов, замерли оба. На стуле сидела та самая женщина с базара. Та, что продавала Думану беляши. Её тёмный халат был испачкан кровью, но лицо оставалось таким же хмурым и непроницаемым, а холодные глаза смотрели в стену без всякого страха или раскаяния.
Шалкар сел напротив нее.
— Я – Рахимов Шалкар. Старший следователь по особо тяжким делам. Рассказывайте.
Её история была складной и простой. Мужчина, пьяный, увязался за ней с рынка. Тащил в подворотню, пытался изнасиловать. Она выхватила из сумки нож, которым режет тесто, и ударила. Просто чтобы напугать. А он взял и умер.
Шалкар слушал молча, не перебивая. Он задавал уточняющие вопросы: где именно это случилось, как выглядел мужчина, почему она не кричала. На всё у нее был готовый, логичный ответ. Она была жертвой, которая защищалась.
— Хорошо, — сказал наконец Шалкар, поднимаясь, — На всякий случай, продиктуйте ваш адрес. И в ближайшие дни город не покидайте. Мы проверим ваши показания.
Получив адрес, они отпустили её.
— Ну, как она вам?, — спросил офицер, стоя в пустом коридоре с Шалкаром и Зариной.
— Да мутная женщина какая-то, — вздохнув, ответил тот, — Ладно, отправляйте тело в морг, и тщательно осмотрите место происшествия.
— Вас понял.
Вернувшись в свой кабинет, Шалкар не сел. Он снова начал ходить кругами, как раненый зверь.
— Ты видела её?, — спросил он Зарину, — Ни слезинки. Ни дрожи в голосе. Каменное лицо.
— Она могла быть в шоке, — предположила Зарина, но её голос звучал неуверенно. Она тоже чувствовала этот ледяной холод.
— Нет!, — Шалкар резко остановился, — Тут что-то не так. Я упустил что-то. Что-то прямо перед носом...
Его взгляд упал на стол, на стопку фотографий, которые он сделал днём. Он начал лихорадочно перебирать их, отбрасывая снимки улиц, машин, прохожих. И вот он нашел. Тот самый, смазанный кадр. Думан, покупающий беляши. И она.
Шалкар поднял фотографию к свету лампы. Он всмотрелся в её лицо. Хмурое. Тёмное. И эти глаза.
«Как у хищника, который просто ждет» — пронеслись в его голове слова Зарины.
И в этот момент все сошлось. Пропадающие мужчины. Отсутствие улик. Её спокойствие на допросе. Идеально разыгранная самооборона, чтобы избавиться от случайной помехи или ненужного свидетеля. Она не боялась. Она охотилась.
— Вот она, — прошептал он, показывая фотографию Зарине, — Вот наш призрак.
Он смотрел на снимок обычной продавщицы с базара и понимал: они искали монстра в тени, а он всё это время стоял на самом видном месте, торгуя горячими беляшами.
В следующую секунду Шалкар срывал трубку телефона с аппарата, его пальцы лихорадочно накручивали диск. Тишину ночного кабинета разорвали длинные, настойчивые гудки.
На том конце провода послышался сонный, раздраженный голос Думана:
— Заебал, Шалкар, ты время видел?
— Думан, просыпайся. Быстро, — голос Шалкара был резким и сжатым, как пружина, — Я нашел ее. Маньяка нашего. Это продавщица беляшей.
В трубке на несколько секунд повисла тишина, а затем послышался скрип кровати.
— Чего? Ты серьезно?
— Абсолютно. Она только что пришла к нам с историей о самообороне. Зарезала мужика. Это инсценировка. Мы едем к ней по адресу. Жди нас там или будь наготове.
Не дожидаясь ответа, Шалкар бросил трубку. Он схватил со стола ключи от машины и свой пиджак.
— Поехали.
Пока «Волга» неслась по пустым ночным улицам, Зарина перезаряжала свой пистолет.
— Какой план?, — спросила она, её голос был спокоен, но в глазах горел холодный огонь.
— Простой. Я стучусь. Говорю, что нужно уточнить пару деталей для протокола. Ты страхуешь сзади, у угла дома. Если что-то пойдет не так, ты услышишь. Не лезь внутрь, пока не будет команды.
— Она только что убила человека, Шалкар. Она будет на взводе, — предупредила Зарина.
— Именно поэтому. Она думает, что мы поверили в её сказку про самооборону. Она будет ждать, что мы вернемся утром, если вообще вернемся. Наш ночной визит — это внезапность. Она не успеет подготовиться.
«Волга» свернула в частный сектор на окраине города. Дом женщины стоял в конце тупиковой улицы, окруженный покосившимся забором. В окнах не было света.
Машина остановилась за квартал до дома. Они вышли, и ночной холод тут же окутал парочку.
— Давай, — скомандовал Шалкар.
Зарина, держа пистолет наготове, бесшумно скользнула в тень за углом дома, откуда ей был виден вход. Шалкар, расправив плечи, прошел через скрипучую калитку и уверенно постучал в дверь.
Прошла минута. Никакого ответа. Он постучал снова, громче и настойчивее.
Наконец, за дверью послышались шаги. Замок щелкнул, и дверь приоткрылась. На пороге стояла она. Тот же темный халат, то же хмурое лицо. Но теперь в её холодных глазах читалось напряжение.
— Что вам нужно?, — глухо спросила она.
В этот момент Зарине, стоявшей в тени, показалось… или из глубины дома донесся тихий, сдавленный стон? Похожий на плач маленького мальчика. Она мотнула головой. Нервы. Или игра воображения.
— Простите за поздний визит, — сказал Шалкар нарочито спокойным, официальным тоном, — Пара формальностей по вашему делу. Нужно подписать протокол. Это займет пять минут.
Женщина на секунду замерла, оценивая его. Затем, решив, видимо, что сопротивление вызовет больше подозрений, медленно открыла дверь шире.
— Проходите.
Она впустила его в маленькую, тускло освещенную прихожую.
— Чай будете?, — предложила она, и это прозвучало неестественно в её исполнении.
— Можно, — кивнул Шалкар, мысленно отмечая, что его спина сейчас открыта для удара.
Женщина прошла на кухню. Шалкар, оставшись в коридоре, сделал вид, что осматривает обстановку, но на самом деле его рука лежала на рукояти пистолета под пиджаком. Он слышал, как она поставила чайник, как загремела посудой.
— Сахара нет, сейчас принесу из кладовки, — бросила она через плечо.
Шалкар услышал, как скрипнула дверь в глубине дома. Но вместо звука шагов по деревянному полу он услышал другой, тяжелый, скребущий звук.
Он не ждал. Он был готов.
Когда она вышла из темноты кладовки хищным, бесшумным шагом, он уже не стоял к ней спиной. Он медленно поворачивался, и его глаза встретились с её. В её руках был не сахар. Это был короткий, плотницкий топор с блестящим отточенным лезвием.
Она поняла, что её раскусили. С глухим гортанным рыком она замахнулась и бросилась на него.
Но Шалкар был быстрее. Он резко отпрыгнул в сторону, уходя с линии атаки. Топор со свистом рассёк воздух там, где он только что стоял, и с треском вонзился в дверной косяк. В то же мгновение Шалкар замахнулся. Кулак прилетел точно в голову.
Женщина упала на пол пути. В её холодных глазах на мгновение отразилось чистое изумление. Топор с грохотом выпал из её ослабевшей руки.
Победа, Пахнущая Поражением.
Оглушительная тишина, наступившая после удара, звенела в ушах.
— Зарина, чисто! Входи!, — крикнул Шалкар, его голос был хриплым от адреналина.
Зарина влетела в дом, пистолет в её руках был направлен в темноту коридора. Она увидела Шалкара, стоящего над телом женщины, и вонзившийся в дверной косяк топор.
— Проверим комнаты, — бросил он, не оборачиваясь, — Ты за мной.
Он пошел первым, его широкие плечи закрывали её от возможной угрозы. Дом был маленьким и убогим: старая мебель, запах сырости и чего-то сладковатого, тошнотворного. Шалкар толкнул ногой дверь в смежную комнату, служившую, видимо, и кухней, и кладовкой.
— Шалкар... — с расширенными от ужаса глазами прошептала Зарина, смотря ему через плечо в одну точку. Её голос был едва слышен.
Посмотрев туда же, куда и она, даже он, видевший за свою службу всё, пошатнулся на месте. На полу, на огромной, заляпанной кровью клеенке, лежали... части тела.
Человеческие.
Бесспорно, принадлежащие мужчинам. Руки, ноги, торс — всё было расчленено с мясницкой аккуратностью.
А рядом, на старом табурете, стоял большой эмалированный таз, доверху наполненный свежим, розоватым фаршем.
Готовым для беляшей.
Зарину затошнило так резко, что она зажала рот рукой. В горле встал обжигающий вкус того самого беляша, который она ела всего несколько часов назад.
Так вот куда пропадали все эти мужчины. Так вот почему не было ни следов, ни тел.
Она не просто убивала. Она перерабатывала их.
Кормила ими город. Кормила ими их.
В конце короткого коридора была одна закрытая дверь.
Шалкар толкнул её плечом.
Дверь со скрипом отворилась, и они замерли на пороге.
Комната была почти пустой. Посредине комнаты, на полу лежал мальчик, лет семи. Его руки были связаны за спиной, а на голове плотно завязан полиэтиленовый пакет. Он не двигался. Он не дышал.
— Твою мать, блять... — вырвалось у Шалкара.
Они опоздали. Они сработали слишком медленно.
В этот момент леденящего ужаса, когда всё их внимание было приковано к мёртвому ребёнку, за их спинами раздался хриплый, полный ненависти вздох.
Женщина, которую Шалкар оглушил на время, поднялась на локтях. Её глаза горели животной яростью. Одним резким движением она выдернула топор из косяка и, качаясь, замахнулась на спину Зарины.
Зарина услышала звук и начала оборачиваться, но было слишком поздно.
Внезапно входная дверь распахнулась с грохотом. На пороге, в проеме света ночного фонаря, стоял Думан. Не целясь, он вскинул пистолет.
Грянул выстрел, оглушительный и окончательный. Женщина рухнула на пол, на этот раз навсегда.
— Еле успел, — выдохнул Думан, опуская оружие, — Что у вас там?
Но Шалкар уже не слушал. Он шагнул к Зарине, загораживая ей вид на комнату с мальчиком.
— Не смотри, Зарина. Не надо, — его голос был глухим, полным боли.
Но она уже всё поняла. Тот тихий, сдавленный стон, который ей послышался, пока она стояла за углом дома... это был он. Мальчик был ещё жив, когда они приехали. Услышав стук Шалкара в дверь, женщина не стала резать его, боясь шума. Она просто надела ему на голову пакет, чтобы он задохнулся тихо. Их приезд стал для него смертным приговором.
— Это был он, Шалкар, — прошептала она, и её голос сорвался, — Я слышала его...
Рассвет застал их у порога этого проклятого дома. Вокруг царил хаос: мигали огни милицейских машин, криминалисты в белых перчатках выносили вещдоки, сновали люди в форме.
Думан, Шалкар и Зарина стояли в стороне, молча наблюдая, как двое санитаров выносят из дома маленький, обернутый в черную ткань мешок.
Зарина отвернулась, пытаясь скрыть слёзы, которые подступали к горлу и душили её. Шалкар положил ей руку на плечо, но не сказал ни слова. Какие слова могли быть здесь уместны?
Они поймали монстра. Монстра в юбке. Они закрыли дело. Но сейчас, глядя на рассветное небо, окрашенное в холодные, безразличные цвета, они чувствовали лишь пустоту.
В городе, где они ловили чудовищ, самая страшная победа была неотличима от поражения.