Угроза тишины.
Счет на Кровь
День, когда Зарину привезли в больницу, был хаотичным, кровавым и самым долгим в жизни Шалкара.
Вечер. Предгорья
Шалкар не помнил, как он нёс Зарину. Он видел только багровую вспышку на её платье и её смертельно бледное лицо. Тело Зарины в его руках казалось невесомым, а каждая кочка на поле, по которому они бежали к «Волге», отдавалась острой болью в его собственном теле.
Думан, действуя с лихорадочной скоростью, уже набрал максимальную скорость. Он кричал в рацию, пытаясь пробиться сквозь горные помехи.
— Сука! Алло! Срочное поступление! Ножевое ранение, критическая кровопотеря! Направляемся к вам! Подготовьте операционную, срочно!, — Думан бросил рацию на сиденье и надавил на газ.
Шалкар сидел сзади, прижимая Зарину к себе. Он сорвал с себя пиджак и прижал его к ране, пытаясь остановить фонтан крови, но ткань мгновенно пропитывалась.
— Держись, слышишь? Не закрывай глаза!, — Его голос срывался на хрип, — Мы почти приехали. Мы успеем.
Но Зарина не отвечала. Её дыхание было поверхностным, неровным. Шалкар смотрел на её лицо, и в его голове стучала одна мысль: это моя вина. Я не успел.
Поздний Вечер. Городская Больница №3
«Волга» Думана не въехала на территорию больницы — она ворвалась. Машина остановилась у приемного покоя с визгом тормозов.
Шалкар, с ног до головы испачканный кровью, выскочил, неся Зарину на руках. Он бежал по коридорам, крича, требуя врачей. Его вид — парень в крови, с полумёртвой и окровавленной девушкой на руках, — вызвал панику.
Навстречу им уже несли каталку. Думан, который бежал следом, мгновенно взял ситуацию под контроль, показывая удостоверение:
— Отдел УР! Срочный случай! Сейчас же в операционную!
Зарину переложили. Шалкар хотел пойти следом, но жесткая рука врача остановила его.
— Стоп. Дальше нельзя.
Двери операционной захлопнулись. Шалкар остался стоять посреди стерильного коридора, испачканный кровью любимой, и совершенно беспомощный.
Ночь. Коридор
Следующие несколько часов были чистилищем. Парни сидели на железных скамейках. Шалкар то и дело молчал, и положив локти на колени, спрятал лицо в ладонях.
Думан не отходил от телефона, используя свои связи в КГБ и МВД. Он доложил о происшествии, о захвате двух серийных убийц, и потребовал немедленной помощи для Зарины.
— Мне сказали, что она может не выжить, Шалкар, — тихо сказал Думан, вернувшись из телефонного разговора, — Слишком много крови потеряла. Ранение... очень удачное.
Шалкар не ответил. Всё остальное время он ходил туда-обратно, и кричал на всю больницу. Ему было плевать на статус мужчины в данный момент, он не скрывал слёз.
Около полуночи вышел хирург. Его вид был встревоженный, словно нужно что-то срочное.
— Есть у кого из вас вторая положительная группа крови?, — его голос звучал быстро, оглядывая Шалкара и Думана.
— У меня, — сразу же подскочил с места Шалкар.
— Пройдёмте за мной!, — хирург сделал зазывающий жест ладонью, убегая обратно в коридор.
Пройдя в кабинет, Шалкар лёг на кушетку, и спокойно подал руку врачу. Тугой жгут заставлял не чувствовать её, в то время, как по трубке переливалась его кровь на помощь Зарине.
Два часа ночи. С палаты снова вернулся хирург, оглядывая сидящих, уставших и полуспящих Думана и Шалкара.
— Мы её стабилизировали, — сказал он, сбрасывая маску, — Вытащили. Лезвие повредило селезенку и задело брыжейку. Но мы её зашили. Она потеряла почти половину объёма крови. Если бы вы опоздали на пять минут, мы бы её не спасли.
Шалкар тяжело выдохнул, и только сейчас осознал, что всё это время не дышал.
— Она... будет жить?
— Будет. Но ей нужен покой. И долгий уход. Она в реанимации.
Рассвет. Палата
Когда Зарину перевели из реанимации в отдельную палату, Шалкар впервые за много часов почувствовал, что может дышать.
Он вошел. Она лежала среди трубок и капельниц, с закрытыми глазами, бледная, как воск. Ей сделали переливание, но она была слаба.
Шалкар сел на жесткий стул рядом. Он взял её ладонь — горячую, но удивительно хрупкую. Он прижал её к своей щеке.
С этого момента и началась его вахта. Шалкар делил свою жизнь на две части: день — работа, аресты, допросы, чтобы закончить дело и оправдать её жертву; ночь — палата, стул, её ладонь в его руке. Он спал рядом, свернувшись на стуле, словно преданный пёс, зная, что, даже будучи без сознания, она чувствует его присутствие. Он был её тихой охраной в этом белом, больничном мире.
И каждый раз, сжимая её ладонь, он шептал свою клятву: «Ты жива. И мы закончим этот контракт. Вместе».
Возвращение из Бездны.
Прошло три дня. Три дня, наполненных монотонным пиканьем аппаратуры, запахом антисептиков и тихим сопением Шалкара, который спал, не выпуская её руки.
В ночь на четвертый день Зарина медленно начала возвращаться. Сначала она услышала звуки — стук капельницы, шум вентиляции. Затем почувствовала вес — что-то теплое и большое сжимало её правую руку.
Она попыталась открыть глаза. Это потребовало титанического усилия, словно её веки были сделаны из свинца. Комната была погружена в полумрак, освещенный лишь тусклой лампой у изголовья и мерцанием мониторов.
Зарина повернула голову. На стуле рядом с кроватью, ссутулившись и уткнувшись лбом в край матраса, спал Шалкар. Его пиджак был снят и небрежно брошен на спинку стула. Он был в белой рубашке, которая помялась и испачкалась где-то на работе, а его волосы были растрёпаны. Даже во сне его хватка на её руке была сильной, собственнической.
Она попыталась пошевелить пальцами, чтобы дать ему знак, но её тело отреагировало тупой болью, и она лишь смогла слабо сжать его ладонь.
Этот тихий жест, этот ничтожный нажим, мгновенно вырвал Шалкара из глубокого сна. Он вздрогнул, резко поднял голову и, моргнув, чтобы прогнать остатки дремоты, уставился на нее.
Его глаза, затуманенные усталостью и сном, расширились, когда он увидел, что её бирюзовые глаза открыты и смотрят прямо на него. В них уже не было пустоты.
— Зарина? — прошептал он, и в этом шепоте была вся боль, весь страх и вся облегченная надежда последних дней.
Он наклонился ближе.
— Ты... ты очнулась, — в его голосе прозвучало столько облегчения, что это граничило с истерикой.
Зарина попыталась улыбнуться, но это вышла лишь слабая гримаса. Она не могла говорить. Горло было сухим, а любая попытка пошевелиться вызывала боль.
Шалкар поднес её руку к своим губам и поцеловал её.
— Тихо. Не говори. Не надо, — он успокаивал ее, хотя сам дрожал, — Мы здесь. Всё в порядке. Я рядом.
Он осторожно поправил одеяло, и встав со стула, выглянул из кабинета, зовя медсестру.
— Ты напугала меня до смерти, — сказал он, его голос был глухим, — Я думал...
Он не договорил. Он просто смотрел на нее, и его глаза, прежде всегда сосредоточенные и сильные, теперь были полны непролитых слёз. В этот момент, среди больничной тишины и света, Зарина поняла: она выжила, потому что не имела права оставить его одного. Их контракт, казалось, был написан кровью. И его не сломает ничто. Абсолютно.
Город замер. После уничтожения пары «таксистов» трупы перестали поступать. Тень над Городом Яблок, казалось, временно отступила. Когда Зарина, бледная, но с прежним стальным блеском в бирюзовых глазах, вернулась в отдел, мужчины встретили её с молчаливым уважением и гордостью, которая говорила громче любых слов. Она была героем, вернувшимся с самого края.
Тишина длилась ровно две недели. А затем она взорвалась.
Поздним вечером в кабинет, где Зарина, Шалкар и Думан подводили итоги спокойного дня, ворвался их начальник. Его лицо было багровым, а из его рта полился поток информации, смешиваясь с матами:
— Что вы тут сидите, герои, твою мать?!, — его голос разорвал тишину, как выстрел. Он метнул на стол кипу бумаг, которые тут же рассыпались, — А ну, подняли свои задницы!
Шалкар и Зарина мгновенно выпрямились. Думан, сидевший, облокотившись на спинку стула, даже не шелохнулся, но его взгляд стал острым.
— Что случилось, товарищ начальник?, — спокойно спросил Шалкар.
— Что случилось?!, — рявкнул тот, переходя на крик, — Случилось то, что пока вы тут сопли жуёте и празднуете свои победы над таксистами... снова началось! Только теперь... — он ударил кулаком по столу, — ... теперь это мужики!
Зарина почувствовала, как её шрам на боку вдруг заныл.
— Пять человек!, — продолжил начальник, срывая голос, — Пять, мать вашу, взрослых мужчин за три дня! И что, думаете, мы нашли?!
Он оглядел их, переводя взгляд с Зарины на Шалкара, как будто это была их личная вина.
— Ни-че-го! Ни кровиночки, ни свидетеля, ни единой зацепки! Они, сука, словно сквозь землю провалились, понял?! Все ваши маньяки, ваши людоеды — они имели почерк! Это что за хрень, блять?!
— Пропадают только мужчины?, — уточнила Зарина, её голос был низким и напряженным.
— Да! Только мужчины! И все бесследно! Я требую, чтобы вы эту хрень закончили, пока город не решил, что мы тут просто просиживаем штаны! Завтра же начинаете, и не дай бог мне услышать про очередного исчезнувшего!
Оглядев кабинет и раскинутые бумаги, полковник перевёл взгляд на Думана.
— Думан, наведи порядок здесь, живо!
Он развернулся и, не дожидаясь ответа, вылетел из кабинета, оставив за собой запах гнева и гору разбросанных докладов. В кабинете повисла тяжелая, гнетущая тишина.
— Ну вот, — тихо сказал Думан, поднимая один из листов, — Смена жертв. Это уже не наш почерк.
Новый случай был пугающе иным. Жертвами стали исключительно мужчины. И, что самое тревожное, не было ни машин, ни свидетелей, ни следов борьбы. Они просто растворялись в воздухе, будто их утащило подземное течение.
Шалкар молча подошёл к окну, пытаясь выглядеть что-то в темноте. Обернувшись, его взгляд пробежался по Думану с Зариной.
— Отдых закончился. Начинаем сначала.