Откровение
У каменной двери все стало совсем мутно и еле различимо в глазах проклятой души, наемник отмахнулся от мыслей о побеге, и нажал на плиту в определенном месте, чтобы та перевернулась и вновь обернулась привычным стеллажом. Гарм приглушенно завыл, привлекая внимание послушных умрунов, гончие подбежали и принялись обнюхивать пса и обмякшую хозяйку.
Агасфер закричал в скотч, всеми силами подзывая к себе. Наемник осторожно прошел мимо зверя и освободил ее старого друга. Агасфер оттолкнул мужчину, уперевшись руками в грудь, и подобрался к ней вплотную и мягко стащил на ковер, прижав голову к ее груди. Их взгляды встретились. Наемник понял, она умирает. Агасфер проглотил слезы и закашлялся, задышав часто-часто.
Мужчина подошел ближе и присел рядом.
- Что нам делать? – тихо спросил он.
Умруны продолжили доедать тела, гончие решили им помочь, тихонько поскуливая и оборачиваясь на свою хозяйку каждые несколько переборов лапами. Весняк решил выбраться из-под туники и обратился юношей. Его руки легли на макушки Агасфера и хозяйки.
- Ага, отойдем поговорим? – и друг прижался к ней плотнее.
- Я с ней до конца. – тихо пробормотали в ответ и отвернулись, через мгновение еле различимо добавили. – Ненавижу это. Каждый раз ненавижу это.
Наемник из интереса прикоснулся к перу, торчащему из волос некогда воробья и встретился с недоуменным взглядом разных глаз. Крылья аккуратного носа затрепетали, Весняк прикрыл глаза и подставился под прикосновение. Мужчина с энтузиазмом погладил его по волосам и пропустил несколько прядок между пальцев: несравнимое чувство, словно зарываешься в пух от молоденьких птенчиков.
- Сладко пахнешь. – втягивая носом воздух вновь и вновь, проурчал Весняк.
- Медовыми сотами, да? Мне говорили. – вспоминая свою внезапную встречу с котом-баюном на болоте в детстве, пояснил мужчина и продолжил тискать его с двух рук.
Тело женщины истлевало, медленно обращаясь в блуждающий огонек, тот взмыл в воздух и Агасфер, силясь поймать и удержать ее душу, вскинул руку, задержав его лишь на мгновение.
- Теплый. - грустно улыбнувшись и выпуская его в свободный полёт, старый друг повернулся к наёмнику. - Вы договорились?
- А? - нехотя оторвался от изучения перьев Весняка, не понял сначала, но взгляд прояснился. - Можно и так сказать.
- На каких условиях?
- «Заплати мне, и я подведу тебя к ответам под руку». Как-то так, —пожал плечами наемник и протянул руку с двумя откусанными некогда пальцами для пожатия. - Могу заключить её с тобой. Все равно, меня убьют, а продолжить работать хочется.
- Тогда сделаем это на улице. Только, что будем делать с Исой? – встретив непонимающий взгляд, пояснил немного раздраженно. – Иса Кристофа, имя и фамилия у него от матери, а отчества нет, он отказался от своего отца, как отец отказался от него, бросив к людям, даже не знаю, ради чего. – с досадой подметила проклятая душа, силясь встать и подойти, но передумал, понимая, что сначала он немного разомнет затекшие ноги.
- То есть, Иисус Христос – это...?
- Исковерканное людьми имя. Привычное, но неточное. Он сказал мне его, когда проклинал на языке нечисти, вот я и запомнил.
Повисла неловка тишина. Умруны убрались по норам-коридорам, гончие кружили вокруг подрагивающего скелета, обтянутого кожей.
- Расскажи мне все после сделки.
Наемник согласился и провел Ису в угловую комнату, не видную из-за тусклого освещения, там располагалась кровать и платяной шкаф. Его уложили спать, закрыв некогда распахнутую дверь. Мужчина сцапал с рабочего стола ключи от машины и подошел к Весняку, чтобы перехватить руку юноши в свою, мотнув головой к выходу. Весняк с любопытством заглянул в лицо, но увидев только непроницаемую флегматичную маску, послушался, ведомый за фигурой и его теплой рукой.
Гончие всмотрелись в фигуру юноши с разными глазами и встали сторожить дверь в покои безумного полубога, словно почувствовав его приказ от имени их хозяйки.
Выйдя через личный лифт, ведущий к черному ходу и закрытой площадке архива, все трое остановились.
- Я возьму у тебя перо?
Их закрывали деревья плотным полукругом, и даже проходящие туристы не смогли бы ни услышать их, ни подсмотреть. Весняк покладисто подставил голову, и наемник осторожно вытащил одно перышко.
- Почему ты такой покладистый? Он украл твою хозяйку, между прочим. - с ноткой ревности проговорил Агасфер и так же внезапно, как обиделся, округлил глаза и уставился на воробья. - Или ты знал? - и добавил с прищуром. - Всё знал?
- Хозяйка только сказала, что передать и кому, человек. - тыкнув пальцев в грудь ее друга и отчеканивая каждое слово. - Пока не найдёт нас.
- А он? - скрещивая руки на груди и, перед этим, махнув в сторону невольного союзника небрежно, как мог, взвинтился Агасфер.
- Сладко пахнет. На нём Благословение попрошайки на санях. - Весняк вновь с нескрываемым блаженством принюхался. - Большое Благосостояние, сильно пахнет. Как тебя еще не съели, человек? - беззлобно заметил юноша-воробей и, пересилив себя, отошёл подальше, чтобы не мешать озадаченному и уже не обиженному Агасферу и улыбающемуся тому наемнику.
Агасфер протянул мизинец, и наемник с готовностью обвил его своим. Негласная клятва была произнесена, мерцающий дух Диуса Фидия взял их руки в кокон своих и немигающим взглядом обвел участников сделки.
- Я, Квинт Фелла Гмауэр, приведу её к ответам на вопросы и буду защищать и служить, пока мне не будет сказано обратное.
- Я Агасфер, до последнего вздоха Квинта Фелла Гмауэр обеспечу ему безбедную жизнь и защиту от охотников за его головой.
Беспристрастный до этого момента Диус сфокусировал взгляд на Агасфере, явно желая что-то сказать, но передумал и повернулся к Квинту.
- Её имя. - прошелестел листьями на деревьях.
- Его нет, бог Контрактов. - мягко ответил Агасфер, переводя на себя его внимание.
- Её значение. - монотонно продолжил дух.
- Проклятая в утробе. - нашёлся наёмник и с невинной улыбкой поймал на себе изумленно-недовольный взгляд её старого друга.
- Благословленная Проклятьем. - припомнил титул Агасфер, которым когда-то её вознаградил шонадх после того, как она его перепила и, встретив ту же невинную улыбку, зарделся от приступа ревности.
Дух развел их руки в стороны и сжал, выжигая на мизинцах терновый венок, словно кольцо, и птицей из голубоватого сияния взмыл к звёздам.
- Хочешь перекусить? - вдруг спросил Квинт и потрепал по волосам Весняка, дождавшись осторожного, еле заметного кивка Агасфера, двинулся к нему. - Тогда накорми меня. Пойдём, знаю, одну вкусную забегаловку.
И не успев ответить, проклятая душа получила рукой по плечу и подмигивание, столь заискивающее, что сердце в нервно-бесящем припадке забилось чаще. Агасфер утешал себя тем, что всегда может подсыпать ему яда, в уме пересчитывая свои запасы денег, и прикидывал, как быстро они могут растратиться с этим нахальным широко улыбающимся ртом.
Весняк устал от человеческой формы и решил поспать за пазухой у Квинта. Уже в машине под пристальным взглядом наемника, Агасфер пристегнулся и тихо спросил:
- О чем думаешь? – и встретился взглядом с серыми глазами, открытыми, полными сомнений.
- Они отслеживают семьи с синдромом Ваарденбургом или полеозом. – возвращаясь к заведению машины, собственности Молодой Ветви, которой она уже не пригодится.
Агасфер неожиданно с облегчением выдохнул, попросил не беспокоиться об этом, но пояснений не дал. Машина плавно выехала на площадь, двинулась по тихим улочкам города. Одна рука на руле, другая на груди, поддерживала Весняка, поглаживая голову большим пальцем.
- Что ты сейчас чувствуешь? – как можно мягче спросил Агасфер, отворачиваясь к своему окну на переднем сидении и как можно тише вздохнул.
Сейчас он казался Квинту зашуганным невротиком, который пытался взять ситуацию под контроль, что его малость позабавило и раздразнило поиздеваться, но он сдержался. Его умение отпускать контроль, когда этого требовала ситуация – результат частых потерь и неудач, одна из откалиброванных крайностей.
- Давай поиграем. Я скажу три факта о себе, а ты о себе, идет? – дружелюбно улыбнувшись и поиграв густыми черными бровями, предложил Квинт. – Раньше я работал секретарем. Я мало задумываюсь о том, что чувствую. У меня была сестра. Твоя очередь. – закончил он, поворачивая руль на главную улицу.
- Я не знаю, что мне рассказать, чего бы ты не знал. – честно ответил Агасфер и, выбрав самый безобидный факт, который не смог бы причинить ему или близким вреда, разыграл карту. - У меня был сын.
Оба надолго замолчали и перебросились парой фраз только в крохотной забегаловке: после ужина, Агасфер недовольно заявил, что на его деньги он будет не питаться, а наслаждаться едой, и наемник миролюбиво пояснил, что был бедным всю свою жизнь, сначала выхаживал свою больную маму, вскоре лишился ее после того, как она родила сестру и привык отдавать ей всю вкусную еду, на какую мог заработать до своего совершеннолетия.
Агасфер смотрел, как спокойно он говорил об этом, и его сердце обливалось кровью, а из глаз непроизвольно брызнули слезы. Квинт вскинул руки в примирительном жесте, неловко потупив взгляд.
- Вставай. – утирая слезы, зло бросил Агасфер. – Мы едем в ресторан. И ты там отъешься до упаду. Попробуешь раков, самого дорогого мяса и... - но его остановила рука на плече и серые глаза, заглядывающие в лицо, словно пронизывающие горло кинжалы из стали. – Как будто, ты тут проклят, а не я. – сдавленно добавил он и почувствовал, как его лицо утирают колючими салфетками, а потом подносят охапку чистых к носу.
Агасфера это рассмешило, и он поддался прямому взгляду и высморкался. В ресторан решили заехать завтра.
К ночи Весняк проснулся и решил поесть, Квинт поджарил ему остывшие кабачковые оладьи, забранные из забегаловки на утро, и помыл посуду. Агасфер немного расслабился и даже почувствовал больший уют, чем со своей лучшей подругой, а терновый венок на мизинце давал какую-никакую защиту от переживаний.
- Жертвенность – глупость. Все надо делать в первую очередь для себя. – устраиваясь на полу и подбивая к себе подушку, протянул наемник. – Нет. Ты спишь на кровати. – не поведя бровью, добавил он, когда увидел, как нерешительно его тощее тело опускается на мягкий матрас.
- Я не твоя младшая сестра. – вдруг бросил Агасфер и осекся. – Прости, я не люблю, когда лезут в мою тихую личную жизнь, командуют и захватывают территорию. – выпалил он, но чего-то негативного в ответ не получил и продолжил. – Я давно живу один. Я привык заботиться, не чтобы обо мне. – совсем сник и решил укрыть одеялом ноги.
- Так я тоже. – спокойно пояснил Квинт и раскрыл одеяло для Весняка.
Тот занырнул к нему и обратился в воробья, устроившись в таком виде прямо в ложбинке на крепкой шее.
- Весняк сказал, что утром передаст нам ее просьбы. – сонно пробормотал мужчина и придержал воробья, чтобы устроиться поудобнее. – Завтра же подумаем, что делать с Исой, а за завтраком я расскажу тебе, где мы его нашли и как на него вышли. – и зевнул широко и сладко.
- Идет.
Агасфер встал и выключил свет, позволяя почти черному небу укутать их вместе с одеялом. Звезды в городе, где не приветствовались неоновые вывески и светили только редкие фонари, мелкой россыпью сияли далеко-далеко, обоим напоминая о детстве, таким разным и далеким друг от друга, позволяя иногда смириться с положением вещей под большой и полной луной. Одинаково благосклонной ко всем.
Агасфер поворочался и не удержался от того, чтобы повернуться лицом к Квинту: наемник закрыл глаза, но выглядел очень напряженным. Поморщившись, мужчина прижал руку с протезами пальцев ко рту, и хозяин квартирки не выдержал, кончики собственной сами коснулись его коротко стриженной головы в желании развеять беспокойный сон.
- Я... - послышался сдавленный вздох. – Я не сплю. Это ничего, просто иногда болит. – выдавил из себя вместе с мычанием.
Наемник приоткрыл глаз и попытался отстраниться, но от слабости только скатился по подушке обратно, и Агасфер все же убрал руку обратно под одеяло. Привстав, он обратился к Квинту:
- Воспользуйся Благословением. – предложил и встретился с подозрительным взглядом серых прищуренных глаз. – Ты что, не знаешь, как пользоваться Благословением? - подивился его неосведомленности и издал короткое саркастичное «ха», которое перетекло в тихое течение ручья-сбитого дыхания Квинта, натыкающегося на камни-вздохи. – Позови попрошайку на санях по имени и попроси, чтобы боль ушла.
- Нежная дева, любимая Альберона. - на этом имени замер Агасфер, громко сглотнув и нервно потирая руки под одеялом. – Приди, приди, молю, приди, сладкая цветущая фея, благословенная солнцем и вином. – теперь уже запнулся Квинт, скривившись от фантомной боли.
- Квинт. На тебе Благословение великой покровительницы? – просипел мужчина, дёргано поправляя сползшее одеяло, его руки сжимали и разжимали простыню, а глаза бегали по фигуре на полу с пугающим остервенением. – Квинт, что ты сделал? Квинт?
- Eunòir, приди ко мне, прильни к губам моим, справедливая малая покровительница ветряных мельниц. – зашептал наемник и поймал взглядом золотое длинное перо, медленно спускающееся с потолка, с кровати послышался вздох облегчения.
Мужчина с трудом повернулся и лег на спину, здоровой рукой дотронулся до пера. Ослепительные искры крохотным салютом разлетелись над его головой, воздух заискрил золотыми молниями, очерчивая в воздухе фигуру призванной фейри, пока еще прозрачной. Ее розовеющие в темноте губы проявились на его, Квинт закрыл глаза, в наслаждении прижимая руками полуголое тело, плывущее в воздухе ногами кверху, прикрытое желтыми светящимися перьями, словно завернутая в листья пахиры.
Чуть отдалившись от Квинта, фейри показала себя полностью и игриво заерзала под его руками, хихикая со звуком птичьего пения. Весняк, ранее спрятавшийся под одеялом, выполз юношей в одной рубахе и вгляделся в птичьи миндалевидные глаза цвета кофейной пенки, отсутствие зрачков придавало ее вытянутому около-человеческому лицу еще более пугающий вид. Она выбралась из объятий Квинта и сложила большие изящные крылья за спиной. Эун'оир повернула голову в сторону воробья и прищурилась.
- Am bu chòir dha mama a bhith an dùil ri trioblaid? – пискляво спросила она Весняка и добавила, опуская в почтении голову, всю в сияющих рыжих перьях. - Chan innis mi do dhuine sam bith.
- Chan eil idir, a ghràidh Eunòir. – тихо ответил ей Весняк и доброжелательно улыбнулся.
Учуяв запах медовых сот, прильнул к фейри, взяв ее когтистые руки-лапы в свои.
- Забери его боль, драгоценность, и спрячь нелюбимого сына Ису Кристофу в землях Тир на Нога, пусть отдохнет и восстановит душевное равновесие. – попросил Агасфер, и она кивнула, не переставая смотреть на юношу-воробья.
- Вы знакомы? – поинтересовался Квинт, забыв о боли.
- Добрая цветущая Эун'оир как-то помогла мне найти потерянное, а я подарил ей за это яйцо келпи и научил ездить верхом, подобно ее предкам, слейх бегги. – укладываясь на руку Квинта и утягивая за собой старую подругу, пояснил Весняк. – Я устал и хочу спать, а ты лети и проводи Ису, хорошо? – прошептал он ей в ухо, прикрытое распушившимися перьями.
Попрошайка на санях заулыбалась, поерзала в объятьях четырех рук, напитываясь теплом человеческих тел после стремительного полета, осторожно выбралась, расправила крылья, сияющие еще ярче, чем прежде, и взмыла к потолку, скрывшись в невидимом коридоре богов старого света.
- Меня всегда тянуло к нечисти. – ловя непонимающий взгляд Агасфера, пробубнил Квинт в подставленную макушку и продолжил, приподнимаясь на локте. – Я встретил драгоценную соседку на мосту Фей, когда мне было 8, она очень устала, от кого-то скрывалась всю ночь. Я потянулся к ней, потому что мама говорила мне, что, когда их тело перестанет сиять, фейри умрет. Я так испугался, что очень крепко сжал ее, а она спросила, может ли она забрать немножко моего тепла. Конечно, я согласился.
- Ты знаешь разницу между Благословением и Проклятьем? – прошептал Агасфер, вглядываясь в кучку ярко пылающих золотым огнем перьев, оставшихся от фейри, его лицо, нахмуренное и озабоченное сияло в свете луны. Заметив расплывчатое покачивание головы в жесте отрицания, вздохнул. – Благословение, в отличие от Проклятья, дает носителю жить своей жизнью, идти своим путем, ни к чему не принуждая и не склоняя, поддерживает его стремления в жесте любви и желания, чтобы у него все получилось. Проклятье же толкает нас на поступки, угодные Проклявшему.
- Ты ищешь информацию о Проклятье той женщины, так? Давай проанализируем тогда, что она делала все это время и составим хоть какое-то представление о Проклявшем.
Агасфер молча повернул свое лицо к окну, он уже пытался собрать все итоговые действия старой подруги, придать им форму, облачить в образ: она была и заботлива, и безжалостна, не щадила людей, но помогала друзьям и нечисти. Люди не могут проклясть друг друга по-настоящему, редкие случаи попадались ему лишь в старых писаниях библиотеки, куда он пробирался без страха остаться навсегда в коридорах, под покровом Смерти. Значит, то был некто из Богов и Богинь – и это его смущало.
Размышляя обо всем этом, Агасфер разражался, когда понимал, как мало она рассказывала ему, он раз за разом спрашивал, что она чувствует, о чем думает, но все, что он получал, не вписывалось в общую картину. И личный мотив божества тоже, ибо сильная жажда отмщения или ненависть свойственны людям и только им. Так что, новый титул «Проклятая в утробе» не давал Агасферу покоя, неужели появилось на той стороне нечто зловещее, что, в теории, является угрозой для всех? Иса выжил из ума, высосанный до капли, фейри пряталась от чего-то неизвестного. Конечно, он чувствовал нутром схожие черты в этих двух ситуациях.
И не только в двух. Через несколько лет, когда Агасфер уже стал служителем католической церкви, к нему пришла дрожащая большая фейри, укутанная в плащ на голое тусклое тело. Она так же говорила ему после сытного обеда, что ее схватили и попытались высосать жизнь, и это было нечто необычное, как если бы ее целовала другая фейри.
Наемник уже уснул, не дождавшись ответа, а Весняк все наблюдал за выражением его лица, неотрывно и будто понимая, о чем тот размышляет. Их взгляды встретились, и Агасфер вдруг спросил почти шепотом:
- Ты знаешь, что случилось с Исой?
- Возможно. – был дал столь же тихий ответ. – Чего ты хочешь, человек?
- Ты появился внезапно рядом с ней. Она, кажется, делится с тобой больше, чем со мной. – подозревая у себя паранойю, Агасфер все же решился высказаться. – Попрошайка опускает свою голову, моя подруга доверяет тебе. Квинт тянется к тебе. Я хотел бы знать правду. Кто ты, воробушек? – и снова этот мягкий тон, таящий в себе опасность острия кинжала, нависшего над шеей младенца.
- Мы не вмешиваемся в дела людей. – уклончиво напомнил Весняк и улыбнулся уголками губ.
- Но это сделал не человек. – не унималась проклятая душа, обуянная некоторой долей страха перед ответом воробья и волнением за то, ответит ли он вообще или предпочтет и дальше поддерживать нейтралитет в помыслах и действиях.
- Ты прав. – коротко и охотно закивали головой, а потом обратились воробьем и уснули на подушке сопящего Квинта.
Агасфер разозлился не на шутку. Никто ничего не рассказывал ему, не доверял, не хотел помощи, а он вынужден, как слепая собака искать миски с крошками еды по тонкому прерывистому запаху, так никогда и не наевшись вдоволь.