Царство стервятников

Ночь после разговора с Катериной и Алисой выдалась беспокойной. Мысли, словно стая испуганных ворон, носились в голове, царапая душу осколками сомнений. Они были острыми, как осколки стекла, колючими, как шипы дикого терновника, царапая мою душу и не давая уснуть. Только под утро, когда первые лучи солнца — бледные и нерешительные — пробились сквозь занавески, сон наконец опустился на меня, словно тяжелое, липкое одеяло. Но это был сон без отдыха, поверхностный и тревожный, полный неясных образов и неприятных ощущений. Его прервал резкий, пронзительный стук в дверь – три коротких, отрывистых удара, настолько холодных и настойчивых, что я вздрогнула, сердце подпрыгнуло в груди.

Подняться с кровати стоило неимоверных усилий. На пороге стояла Млада – её лицо, обычно оживленное и приветливое, было бледным и серьезным. В её глазах я заметила напряжение, а голос, обычно ровный и спокойный, звучал приглушенно, почти шепотом.

— Доброе утро, Малика. Занятия с Аурикой сегодня отменяются. Она... занята.

Спасибо, — благодарность прозвучала немного сонно.

Млада кивнула, не задерживаясь, и быстро удалилась, оставляя меня в тяжелой тишине. Часы на стене показывали десять утра. Отмена занятий оказалась неожиданным, но приятным облегчением. Аурика, с её феноменальной наблюдательностью и проницательностью, обязательно заметила бы мою усталость и рассеянность, а это не сулило бы мне ничем хорошим. За завтраком, разглядывая тарелку с кашей и свежими ягодами, я неторопливо ковыряла ложкой еду, погружённая в мысли. Уолт и Грей уже несколько дней помогали жителям, и я задавалась вопросом: неужели не могу тоже сделать что-то полезное?

Решив отвлечься, я вышла на улицу. Город, проснувшийся ранним утром, шумел жизнью. Из узких, извилистых улочек, пролегающих между высокими, почерневшими от времени домами, доносились звуки повседневной жизни: щебет птиц, голоса людей, стук молотка, скрип тележных колес по булыжной мостовой. В воздухе витал особый аромат – смесь морской соли, смолы, и свежеспиленной древесины, который был неповторим и знаком только этому городу. На центральной площади, вокруг фонтана, вода в котором сверкает под серым, хмурым небом, веселилось несколько детей. Их звонкий, радостный смех отзывался эхом в тихом утреннем воздухе. Я шла по улице, наблюдая за жизнью города, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о Грее и слов Алисы, которые мерцали в моей памяти, как тревожные отблески.

Внезапно группа шумных ребятишек закружила в своём вихре. Когда они исчезли за поворотом улицы, мой взгляд упал на Грея. Он стоял в толпе, его лицо было едва видно среди других горожан. Я приблизилась осторожно, стараясь не привлекать внимание. Вскоре люди начали расходиться, и я, тихо вздохнув, подошла ближе.

— Доброе утро, — тихо поздоровалась я, стараясь, чтобы голос звучал увереннее, чем я чувствовала.

— Утро доброе, Малика, — ответил Грей, поворачиваясь ко мне.

— Что-то случилось? Я думал, ты на занятии у Аурики.

— Занятия отменили, — объяснила я, — Вот и решила прогуляться, найти себе какое-нибудь дело.

Грей развернулся ко мне в пол-оборота и кивнул.

— Занять тебя делом — не проблема, — он слегка усмехнулся, словно оценивая мои возможности. — Магия — это, конечно, полезно, но ты слишком зависишь от нее. Что, если однажды она тебя подведёт? Например руны могут серьёзно ограничить твои возможности.

— Я неплохо владею мечом, — возразила я, голос дрогнул, словно не верил своим словам.

Грей приподнял бровь, услышав дрожь в моих словах, но промолчал.

— Это хорошо, — сказал он, заметно заинтересовавшись. — Покажи, на что ты способна. Предлагаю спарринг.

Слова Алисы всё ещё терзали меня, но уверенность в его взгляде заставила кивнуть. Докажу. И ему, и себе.

На поле у тренировочного полигона солдаты с напряжёнными лицами отрабатывали удары. Звон стали смешивался с их тяжёлым дыханием.

Мы вышли на поле, примыкающее к тренировочному полигону. Солдаты сгрудились у мишеней, их клинки вздымались и падали в такт командам сержанта. Грей что-то коротко сказал одному из них, получил кивок и подошёл к стеллажу с оружием.

Я замерла у деревянных стоек. Взгляд скользнул по блеску стали – от массивных двуручных мечей, до изящных кинжалов, с почти невесомыми клинками, идеально подходящими для скрытных атак. Столько видов мечей я видела впервые. Но я почувствовала давно забытое волнение: уже больше года я не брала меч в руки, избегала тренировок.

— Выбирай, — Грей указал на оружие.

Мой взгляд остановился на клинке средней длины с удобной рукоятью, идеально подходящей для быстрых и точных движений. Но едва пальцы коснулись холодной глади стали, как ладонь пронзила резкая, жгучая боль, словно раскалённая игла, вонзившаяся в самое нутро. Меч выскользнул из рук, будто ожил, превратившись в пылающее лезвие, обжигающее кожу. Я рухнула на колени, охваченная волной невыносимой боли, переплетающейся с леденящим ужасом. Агония, зародившаяся в кончиках пальцев, молнией пронзила тело, сжав сердце в тисках бешеного ритма. Горло сдавила невидимая петля, лёгкие объял огонь. Каждый вдох превращался в хриплый спазм — короткий, бесполезный.

Воспоминания нахлынули, как приливная волна: блеск лезвия ножа-бабочки в руках убийцы, пронзительный крик Макса, его кровь на мостовой, мой собственный безудержный крик. Ясно представилась картина: мигающие красные и синие огни скорой помощи, беспомощное тело Макса на земле, и я, прижавшись к нему, бессильная и разбитая. Эти образы пронеслись перед глазами с пугающей четкостью, с жуткой реальностью. Потом я почувствовала, как тело дрожит от нестерпимого холода. В момент приступа паники я понимала только одно: я не смогу вынести этого одиночества, этой бесконечной боли. Я нужна была кому-то живой, но Макса больше нет.

«Неужели снова попробую? — мелькнула мысль, и пальцы дрогнули. — Макс всегда говорил, что меч — продолжение руки. Но его рука больше не сожмёт рукоять... А я? Я бегала от тренировок, как трусиха, будто забыв, что он погиб, защищая меня. Если сейчас отступлю — предам его память. Нет. Хоть тенью его смелости, но возьму этот меч!»

Слезы высохли, оставив после себя не пустоту, а что-то иное – твёрдую уверенность, выкованную из боли, потерь и горьких воспоминаний. Эта боль, эта тень прошлого, стала моим двигателем. Я должна стать сильнее. Не только ради себя, но и ради памяти о Максе, ради всех, кто больше не сможет защитить себя. Эта боль стала моим путеводным огоньком в темноте, подталкивая меня вперёд. Каждый вдох - борьба с прошлым, каждый удар мечом - шаг в будущее. И я знала: я выдержу. Я справлюсь. Ради него.

«Это не просто меч. Это мой вызов себе. Тени прошлого будут шипеть за спиной, напоминать о крови, о боли... Пусть. Если я сегодня не выдержу — завтра стану такой же тенью. А Макс... Он бы не отступил. Значит, и я не имею права.»

Рукоять вжалась в ладонь, но теперь это был знакомый дискомфорт — как рука друга, сжимающая мою в последний раз. «Держись, — шепнула я ему в пустоту. — Хоть в этом я буду достойна тебя.»

Я поднялась, вновь обхватив меч, и уверенно зашагала к тренировочному полю, вставая лицом к лицу с Греем. Он был спокоен, но внимательный взгляд не мог скрыть интереса. Лёгкая улыбка тронула его губы — он видел в моих действиях внутреннее преображение, а не простую тренировку. «Не обману», — подумала я, сжимая рукоять. Под кожей запястий ёкнуло — свет, тот самый, что проснулся два дня назад, будто напоминал о себе. Я вжала пятки в песок, словно это удержит его внутри.

Он был шире, длиннее и значительно тяжелее моего. Держать его одной рукой было непросто — оружие опытного воина, отточенное годами службы. Я поняла, что шансов у меня нет, но отступать уже поздно. Оставалось только достойно встретить поражение.

Он держал меч в правой руке, расслабленно взирая на меня, будто ожидая, когда я сделаю первый шаг. Это вызывало лёгкое разочарование, но вместе с тем подстёгивало.

«Ну же, Малика, покажи ему, что ты не пустое место», — прошептала я себе.

Сорвавшись с места, бросилась к нему, скользя коленями по песчаной земле, стараясь обойти его защиту. Мой меч устремился вбок, но Грей парировал удар с лёгкостью, будто это была всего лишь игра. Лезвия столкнулись с глухим звоном, и в ладонях снова заструилось тепло.

«Нет, только не сейчас», — я вжала пальцы в рукоять, чувствуя, как свет гаснет, словно приручённый.

Он тут же пошёл в наступление. Мне удалось лишь увернуться, резко дёрнувшись в сторону — его меч прошёл в опасной близости. В реальном бою на таком расстоянии всё бы уже кончилось. Но он не бил всерьёз, это было ясно. «И всё равно... его движения — как предупреждение», — подумала я, ловя дыхание.

Его клинок блеснул — и мир сузился до острия. Ноги подкосились, но я вцепилась в меч зубами: «Не упадёшь. Не посмеешь». Грей атаковал, а я парировала на автомате, будто тело помнило то, что разум старался забыть. Каждый удар — это его насмешка: «Ты слаба». Каждый блок — мой ответ: «Ещё нет».

«Макс, — вдруг подумалось в промежутке между взмахами, — если ты видишь... Я больше не прячусь. Даже если проиграю — я сражаюсь. Ты гордился бы?»

Ещё один удар — парирован, хотя и с трудом. Я поднялась на одно колено, удерживая равновесие. Но Грей не давал ни секунды передышки. Его движения были методичными и уверенными, в отличие от моих быстрых, но порой нескоординированных попыток. Он не делал резких выпадов, но всё же подталкивал меня к краю, словно проверяя, как далеко я могу зайти.

Прошли часы. Я отклоняла все предложения о перерывах, предпочитая сразу взяться за дело. Каждое движение Грея становилось уроком. Я видела, как он наносит удары — чётко, без лишнего размаха Постепенно мои атаки стали точнее. Грей встречал их со сдержанным уважением, которого раньше не было. «Он учит, даже не говоря ни слова», — поняла я, когда он намеренно замедлил удар, давая мне время среагировать.

К вечеру ноги едва слушались, но я бежала на него снова, чувствуя, как песок предательски оседает под ступнями. Последний удар — Грей парировал его одной рукой, а другой схватил моё лезвие.

— Так, пора заканчивать. Ты на ногах еле держишься. Мы сегодня славно поработали.

Я стиснула зубы, игнорируя дрожь в коленях:

— Со мной всё в порядке! Я полна сил!

Он усмехнулся, но в глазах мелькнуло что-то вроде одобрения:

— Я вижу. И всё же.

Его спокойствие раздражало.

— Почему ты меня тренируешь, Грей? Зачем тебе это?

Он опустил взгляд, будто перебирая ответы.

— Впереди тяжёлые времена, Малика. Когда меня не будет рядом, тебе придётся полагаться только на себя.

Его слова прозвучали как предсказание. Но что-то глубже сквозило в них — тень вины, которую я не понимала.

— Я не смог защитить тебя от стервятника... Считай это моей платой, — он чуть склонил голову, и в голосе дрогнули нотки сожаления.

Потом неожиданно спросил:

— Ты хорошо спала сегодня?

Вопрос застал врасплох.

— Ночь была бессонной, — призналась я, опуская глаза.

— Почему не сказала? — в его голосе прозвучал мягкий упрёк.

Он не стал ждать ответа, развернулся к закату, и я вдруг заметила шрам на его шее — тонкий, как след от лезвия. «Сколько их ещё скрыто под доспехами?»

— Мне кажется, тебя что-то гложет, — сказал он, не оборачиваясь.

Солнце садилось, окрашивая поле в багрянец. И в этом свете его фигура казалась меньше, почти хрупкой.

«Он тоже носит груз, о котором молчит», — мелькнуло внезапно.

Выдохнув, я попыталась собрать мысли в кучу. Грей стоял передо мной, само воплощение надёжности.

— Алиса... — голос сорвался, будто зацепился за ком в горле.

Грей стоял неподвижно, его тень, вытянутая закатом, накрывала мои ноги, как капкан.

— Она считает, что твоя преданность Фарагонде... может стать для нас угрозой.

Слова повисли в воздухе тяжёлыми каплями.

— Ты думаешь так же? — спросил он, и в его тоне не было вызова.

— Не знаю, — выдохнула я, и песок под ногами внезапно показался зыбким. — После всего... мои мысли — как клинки в тумане. Режу, но цели не вижу.

Он кивнул, будто ждал именно этого. Его пальцы невольно коснулись шрама на шее — тонкого, как паутина.

— Алиса рассказала о том дне, когда ты... — голос предательски дрогнул.

— Когда я не спас короля... — закончил он за меня.

Солнце упало за горизонт, и в полумраке его лицо стало похоже на старую гравюру: жёсткие линии, глубокие тени.

Он сделал паузу, и ветер донёс запах полыни — горький, как его слова.

— Фарагонду я уважаю, но слепая вера умерла во мне вместе с королём. Служу королевству, а не трону. Когда принц Алан взойдёт на престол... — он запнулся, впервые за вечер, и я поняла: это не просто смена власти. Это искупление.

— ...моя клятва останется. Чародеи нам не враги. Но вот страхи людей — острее мечей.

Я почувствовала, как свет под кожей запястий дрогнул в такт его голосу.

«Он боится не нас. Он боится за нас», — осенило внезапно.

— А если Фарагонда прикажет... — начала я, но он резко поднял руку, останавливая.

— Тогда я выберу тишину, — его глаза метнулись к моим ладоням, будто видели сквозь ткань ту самую опасную магию. — Но не стану оружием в её руках.

Наступила тишина.

— Почему ты... — я обхватила себя за локти, пытаясь сдержать дрожь. — ...даёшь эти обещания мне?

Грей повернулся к первой звезде, загоревшейся на востоке. Его профиль стал резче.

— Потому что принц Алан верит в вас, — он произнёс это странно: будто речь шла о хрупком цветке, который нужно охранять. — А я... — губы дрогнули, образуя подобие улыбки, — ...верю в его способность видеть свет там, где другие ищут тени.

Он сделал шаг ко мне, и внезапно я заметила, как потрёпан его плащ у горла — будто кто-то часто хватал за ворот.

— Доверять мне не обязательно, Малика. Но позволь хотя бы... — он запнулся, подбирая слово, которое не звучало бы как клятва, — ...идти рядом. Пока не убедишься.

Ветер сорвал с губ его последние слова.

Усталость приятно тянула плечи, после долгого, но плодотворного дня. Я медленно шла по мощеным улочкам. Воздух, ещё тёплый от дневного зноя, постепенно остывал, наполняясь ароматами вечерних цветов и едва уловимым запахом дыма из уютных кухонь. Солнце опускалось за зубчатые вершины гор, окрашивая небо в палитру невероятных оттенков: от пламенеющего золота и нежного персика до глубокого, бархатного индиго. Его последние лучи, выхватывали из полумрака изящные резные наличники окон и затейливые каменные украшения крыш.

С заходом солнца в жизни Армонда вступала очаровательная традиция – зажигание фонарей. Это не просто освещение улиц; это живой ритуал, передающийся из поколения в поколение. Трое фонарщиков, чьи лица были скрыты в тенях, но фигуры узнаваемы по характерной походке и манере держать фонари, медленно двигались по улицам, их силуэты вытягивались в длинные, танцующие тени. Каждый фонарь – это маленькое чудо, медленно оживающее в их руках. Они не просто зажигали огонь, они пробуждали город к ночной жизни, вдыхая в него душу. Эти фонари – не обычные светильники. Их изготавливали лучшие кузнецы Армонда, используя особый металл, добываемый в подземных пещерах, находящихся за пределами города. Этот металл, обладающий необычными свойствами, способен удерживать свет дольше и ярче обычного, создавая неповторимое мягкое свечение. Пламя в каждом фонаре – это не просто огонь, а маленький талисман, охраняющий город от ночной тьмы и злых духов, согласно древней легенде, передающейся из уст в уста. Зажигание фонарей сопровождалось тихим гудением, похожим на шепот древнего заклинания, и с каждым зажженным фонарем улицы преображались, словно исчезали тени сомнений и страхов.

В Армонде удивительным образом переплетались различные культуры и традиции. Здесь жили маги, владеющие мощной силой, и простые ремесленники, чародеи, способные управлять стихиями. И все они, несмотря на различия в социальном статусе и мировоззрении, жили в мире и согласии. Этот мирный симбиоз, это взаимоуважение были фундаментом процветания Армонда. Здесь не было место предрассудкам, здесь ценили труд каждого человека, вне зависимости от его профессии или способностей. Я наблюдала, как жители Армонда, уставшие, но довольные, собирались после рабочего дня. Их разговоры были тихими, но наполненными теплом и радостью. Дети играли в прятки в лучах фонарей, взрослые делились новостями дня, и даже пожилые люди, сидящие на лавочках у своих домов, улыбались, наблюдая за этой оживленной картиной. В этом безмятежном вечернем мире, в этом переплетении света и теней, я почувствовала уникальный дух Армонда – дух мира, гармонии, и глубокого уважения к простым радостям жизни. Каждая деталь, каждый звук, каждый запах – всё это создавало неповторимую атмосферу, заставляющую забыть о суете и наслаждаться моментом. И в этом, пожалуй, и заключается особая прелесть Армонда – города, где магия и реальность гармонично встречаются, создавая уникальную и незабываемую атмосферу. Зажженные фонари, словно звёзды, освещали путь домой, и я, продолжая свой путь, невольно улыбалась, понимая, что Армонд – это место, куда всегда хочется вернуться.

Последний луч солнца дрогнул на резном наличнике, словно не решаясь угаснуть. И в этот миг что-то изменилось.

Воздух — ещё секунду назад напоённый цветами и свежим хлебом — сжался. Словно город вдохнул и замер. Даже фонари замигали тревожно: их мягкое свечение вдруг стало резким, как вздрагивающее пламя перед грозой.

Я остановилась, вцепившись в каменный выступ стены. «Почему дети перестали смеяться?» — мелькнуло бессознательно. На площади, где только что резвились малыши, теперь стояли они: солдаты в броне, отливающей цветом остывшего пепла. Их шаги — тяжёлые, синхронные — глухо отдавались в плитах мостовой. Каждый удар подбитых железом сапог словно выбивал из города ту самую «душу», что только что вдыхали фонарщики.

Между солдатскими шеренгами скользили чародеи. Их доспехи, ещё недавно казавшиеся изящными, теперь напоминали чешую спящего дракона — тёмную, холодную, готовую вспыхнуть яростью. Узоры на их плечах пульсировали тусклым багрянцем, будто впитали свет погасших фонарей.

Поток солдат и чародеев, хлынувший к городским воротам, усиливал это ощущение. Солдаты, похожие на грозных гигантов в многослойной металлической броне, двигались со скованным грохотом. Их лица, затянутые сталью шлемов, казались бледными пятнами в сумерках.

— Малика.

Голос Аурики прозвучал как щелчок замка. Она стояла в тени арки, лицо — белизной повторяло луну, что только что взошла над горами.

— Что происходит? — шагнула я к ней, но она резко мотнула головой, указывая взглядом на стену.

Армонд.

Он стоял наверху, облокотившись на ограждение стены, спиной ко мне. Фигура его казалась согнувшейся, словно под тяжестью невидимого бремени. Его плечи опустились, руки бессильно свисали вдоль тела. Не обращая внимания на происходящее вокруг, он вглядывался в лесной сумрак, за стенами города. Его фигура, обычно полная жизненной энергии, сейчас казалась потрясённой. Этот образ старого доброго Армонда, всегда радушного и уверенного в себе, был так далёк от того, что я видела сейчас. Безмятежность Армонда ушла, уступив место глубокой и всепоглощающей тревоге. Тень неизвестности опускалась на город.

— Не подходи, — Аурика схватила моё запястье. — Он... сам не свой. С того момента, как прилетел ворон с запиской.

Я повернулась к воротам. За ними, за стенами, где час назад шумели вековые сосны, теперь стояла тишина. Не природная, убаюкивающая, а натянутая — как тетива лука перед выстрелом. И сквозь неё — глухой гул.

Я поднялась к нему, желая узнать причину столь резкой перемены. Он медленно повернулся.

— Ко мне прилетел ворон с запиской, — начал он, наконец, его голос был насыщен усталостью. — В ней сказано, что группа людей, направляющаяся к нам, была окружена стервятниками. Они в западне. Наши сопровождающие беспомощны.

Я прикусила губу, вспоминая.

— Стервятники? Те самые, что напали на нас несколько дней назад?

Армонд тяжело вздохнул:

— Да... Согласно письму, стервятников пять, но, возможно, их может и больше.

— Это серьёзно... — слова сорвались с моего языка прежде, чем я успела их обдумать.

— Ещё как, — мрачно кивнул Армонд. — Стервятники — это не просто чудовища. Они состоят из тёмной энергии, а уничтожить энергию — задача практически невыполнимая.

— Вы сказали тёмная энергия?

Армонд снова кивнул, на его лице появилась мрачная тень:

— Всё в нашем мире — это энергия. Аурика тебе, должно быть, рассказывала об этом. Тёмная энергия противоположна светлой, и они притягиваются, пытаясь уничтожить друг друга. Но тёмная энергия поглощает не только светлую, но и другие виды энергии. Для людей противостоять ей — почти невыполнимая задача. — Они высасывают жизнь. Не кровь — саму душу. От них остаётся только пепел. И чтобы уничтожить стервятника, нужна сила сотен, а то и тысяч чародеев.

Я почувствовала, как в груди нарастает решимость.

— Я хочу помочь! Если стервятники настолько опасны, вам пригодится любая помощь! Возможно, среди тех людей и моя мама!

— Нет. Ты ещё плохо контролируешь свои силы. Лучше остаться здесь, — резко ответил Армонд, но в его голосе звучало скорее беспокойство.

Я опустила взгляд, наблюдая за плотной массой собравшихся внизу. Среди них были Алиса, Линна и Катерина. Они были в доспехах, как все чародеи.

— Я не могу сидеть здесь, пока «Кинжалы» и другие рискуют жизнями, — тихо, но с твёрдой решимостью высказала я, поднимая голову.

— Ты ещё не готова, Малика. Ты можешь больше навредить, чем помочь, — отрезал Армонд, и его слова впились в кожу, как иглы зимнего ветра.

— То есть, вы хотите сказать, что я буду путаться под ногами?! — возмущение рванулось наружу прежде, чем я смогла сдержаться.

— Я всё сказал, — прервал он. Разговора больше не было.

Его шаги замолкли за поворотом башни, а я уже слышала знакомую насмешку:

— Что, не отпустил тебя старик на убой сходить? — прозвучал язвительный комментарий за спиной, и я обернулась, чтобы встретить взгляд Уолта.

— А что бы ты сделал на моём месте? — спросила я, стремясь заменить возмущение ледяным спокойствием.

— Буду честен, — начал он, пожимая плечами. — Рвался бы в бой, но думаю, что это не самая лучшая затея.

— Я себя потом винить буду за бездействие, если что-то случится, — произнесла я, вгрызаясь взглядом в его уверенное выражение лица.

— А что ты можешь сделать? Пустишь стервятникам солнечных зайчиков? — он усмехнулся, но в его словах был скрытый упрёк.

Возмущение вскипело во мне, и я едва сдержалась от вспышки.

— К тому же, мы с тобой связаны контрактом, — добавил Уолт, неожиданно став серьёзным. — Я могу приказать тебе оставаться рядом. И ты не сможешь покинуть город, не нарушив договорённости.

— Можешь? И почему же не прикажешь? — бросила я, надеясь отбить его уверенность.

— Потому что я не хочу, чтобы ты нарушала нашу договорённость, — спокойно ответил он. — Знаю же, не послушаешься и отправишься всё равно.

Я вздохнула и, вспомнив недавнюю схватку, поделилась раздумьями:

— То нападение в лесу... Когда я вспыхнула светом, стервятник, словно испарился. Армонд сказал, чтобы уничтожить стервятника, нужна сила сотни чародеев...

— Верно, только ты тогда чуть не погибла, — напомнил Уолт, пристально глядя на меня. — Уверена, что сможешь ещё раз вызвать такую мощь и не отбросить копыта?

— Я должна попытаться, — отрезала я, полная решимости.

Наш спор прервал появившийся Грей.

— Что вы тут задумали?! — его голос звучал сурово.

— Я — ничего, а вот она решила ослушаться Армонда и отправиться на драку со стервятниками.

— Она что?! Совсем из ума выжила?! — с усилением возмущения в голосе произнёс Грей.

— Вот именно! И я ей об этом говорил! — поддержал Уолт, вновь обретая язвительность.

— Там, возможно, моя мама, Грей! Я не могу сидеть сложа руки! — мой голос звучал умоляюще, но твёрдо.

— Ты не контролируешь свои силы и физически не сильнее обычного солдата! — Грей отчеканил это, словно пытался вбить истину в сознание.

Наступила молчаливая пауза, и за это время в воздухе усилилась тишина, наполненная тяжестью предстоящих событий...

Грей и Уолт переглянулись, и я заметила в их глазах в их глазах мелькнуло молчаливое согласие, но и нескрываемое беспокойство. Грей, несмотря на свою суровость, всегда заботился обо мне. Уолт, при всём своём цинизме, был достаточно умён, чтобы понимать, что оставить меня одну в такой ситуации — опасное дело. Он прекрасно знал моё упрямство и готовность рисковать.

Грей глубоко вздохнул, и его взгляд немного смягчился.

— Малика, — начал он, — я понимаю твою обеспокоенность за мать. Но Армонд прав, ты действительно ещё не готова к подобному сражению. Твой взрыв энергии в лесу... он был невероятен, но сильно истощил тебя. Ты рискуешь не только своей жизнью, но и жизнями тех, кто попытается помочь тебе.

Уолт, кивнув, поддержал его взглядом.

— Грей прав. Один твой неосторожный шаг, и ты можешь стать дополнительной угрозой. Пять стервятников — это серьёзно. Даже опытные чародеи с трудом справляются с ними поодиночке. Тебе нужна поддержка — и не просто поддержка, а командная, слаженная работа сильных магов, способных контролировать свои силы.

Он немного помолчал, прежде чем продолжить, его тон стал более расчётливым:

— Но... мы могли бы помочь тебе в этом. Грей, ты согласишься? Твои навыки в стратегии и командовании будут бесценны. Я могу взять на себя защиту Малики, используя свои прекрасные способности.

Грей колебался лишь мгновение. Он посмотрел на меня, и я видела в его взгляде беспокойство и решимость.

— Хорошо, — наконец согласился он. — Но только если ты будешь строго следовать нашим инструкциям. Никаких импровизаций. Мы будем действовать как единое целое.

Уолт улыбнулся, удовлетворённый достигнутой договорённостью.

— Именно. Командная работа — ключ к успеху. Маленькая Малика пойдёт в бой. Не забудьте взять с собой фонари, чтобы не потерять её из виду!

У меня перехватило дыхание.

— Спасибо вам, — прошептала я, — я не подведу.