Царство стервятников

Первые лучи утреннего солнца нежно касались моего лица, проникая сквозь приоткрытое окно. За его пределами царила успокаивающая тишина, нарушаемая лишь приглушёнными голосами горожан. В воздухе витал тонкий аромат лекарственных трав, смешиваясь со свежестью чистых простыней. Я медленно открыла глаза, ощущая тяжесть в голове и неприятную сухость во рту.

— Где я? — прошептала я, с усилием приподнимая голову.

Передо мной склонилась женщина с пшеничными волосами, тронутыми сединой, аккуратно собранными под косынкой. На ней был простой, но чистый льняной халат.

— Ты в лазарете, — произнесла она, успокаивающе улыбаясь.

— Сколько я спала?

— Почти два дня. Все так за тебя переживали.

— Я... я ничего не помню, — рука потянулась к вискам. Женщина заметила моё беспокойство и положила руку мне на плечо.

— Это побочный эффект сонного порошка. Но не волнуйся, воспоминания вскоре вернутся.

— Сонный порошок?

Я вспомнила лёгкое покалывание в теле и внезапно нахлынувшую слабость. Мысль о том, что меня уже в третий раз усыпляют вызывала раздражение. Моя рука непроизвольно упала на грудь, и пальцы сжали гладкую, прохладную ткань простой белой сорочки.

— Где моя одежда?

— Она скажем так, была не в лучшем состоянии после... происшествия. Сейчас я принесу тебе новую одежду. Затем мы отправимся в трапезную, где тебя накормят. А следом тебе нужно будет зайти к Армонду. Он ждёт тебя.

— А что насчёт мужчин, которые прибыли со мной, и... «Кинжалов»?

Женщина недовольно поморщилась.

— Пожалуйста, не называй их так здесь! В Армонде никому не нравится это прозвище.

— Хорошо. Так где же все?

— Мужчины помогают жителям. Точнее, двое из них.

— Догадываюсь, кто именно, — я слабо улыбнулась.

— А про девушек мало что слышно. Думаю, сама сможешь у них всё разузнать, когда встретишься с ними. А теперь я пойду за вещами, время не ждёт.

Вскоре женщина вернулась, внеся новый наряд. Это было платье из плотного белого атласа. Приталенный силуэт, подчёркивающий талию широким поясом, сочетал в себе элегантность и в то же время сдержанность. Длинные рукава и высокая горловина защищали от северного ветра. Тонкая, изящная вышивка на подоле, переливающаяся в лучах солнца, напоминала застывший узор из инея.

После завтрака нянечка Млада, так она представилась, провела меня в длинный жилой корпус. Пройдя по коридору, где приятно пахло полированным деревом и свечами. Млада остановилась у одной из дверей и пригласила внутрь.

Эта комната была немного меньше той, которую мы занимали на станции вместе с девочками, но, поскольку она предназначалась только для меня, казалась удивительно просторной. Интерьер был скромным, но уютным: кровать с мягким матрасом манила отдохнуть, а рядом стоял письменный стол. В углу располагался сундук и вместительный деревянный шкафом. На окне висели лёгкие шторы, а за крепостными стенами виднелся кусочек моря. Млада оставила меня обживаться, а затем вскоре вернулась, чтобы проводить к Армонду.

Его кабинет располагался в одном из главных зданий в самом сердце города. Млада, дойдя со мной до тяжелой дубовой двери, сжала мою руку в знак поддержки и прошептала пожелание удачи, прежде чем удалилась. Я замерла на пороге, чувствуя, как сердце стучит в груди. Несколько долгих мгновений я колебалась, глядя на массивную дверь, прежде чем, наконец, робко постучать.

— Входите, — раздался голос изнутри.

Армонд сидел за массивным столом из темного дерева, склонившись над раскрытой книгой. Его пальцы, бегали по строчкам. На столе вокруг громоздились бумаги, на которых были изображены различные карты, чертежи и схемы.

Стены, обшитые темным деревом. Высокие окна, затянутые плотными шторами. Ткань поглощала звуки, создавая ощущение уединенности и покоя. В воздухе витал слабо уловимый аромат сандалового дерева и старой бумаги, смешанный с легким запахом чернил.

— Рад тебя видеть, Малика. Присаживайся, пожалуйста, — сказал он, поднимая взгляд от книги.

Я опустилась напротив него в глубокое кресло.

— Знаешь, зачем я тебя позвал?

Собравшись с духом, я высказала свои предположения:

— Вероятно из-за того, что произошло два дня назад.

Он усмехнулся.

— И по этой причине тоже. Я хочу объяснить, что с тобой произошло, и рассказать о нашем мире.

— Вашем мире?

— Ты, должно быть, заметила, что это место сильно отличается от твоей родины.

— Скажем так, это небо и земля.

— Да. Отличается не только Домино, но и все эти земли. Здесь свои государства, свои законы.

— Вы знаете, как я сюда попала? — спросила я, пытаясь уловить его мысль.

— На поезде, который преодолел тонкую материю, соединяющую миры.

— Какую ещё материю?

— Ты многого не знаешь...

Да вы просто сумасшедший старикан! — Я встала, собираясь уйти. — Если вы думаете, что я на это поведусь, то вы глубоко ошибаетесь! — Мне очень жаль, что я проделала такой долгой и тяжелый путь к такому человеку...

— Твою маму увезли на том поезде. — вдруг сказал Армонд. — Ты ведь за ней сюда пришла?

Я развернулась.

— Вы знаете где она?!

Я сжала руки в кулаки и подошла ближе.

— Я знаю, кто её забрал.

Внутри всё сжалось.

— Я знаю, что он из Домино, и должен был забрать и тебя.

— Так почему не забрал?

— Он не знал тебя лично, возможно, поэтому возникли трудности.

— Вы говорите загадками! Скажите прямо, кто это сделал!

— Увы, я могу назвать его имя, но...

— Вы издеваетесь?! Почему?!

— На этом человеке лежит огромный груз ответственности. Если эта информация попадёт не в те руки, произойдёт катастрофа.

— Это моя родная мама! Я имею право знать! Если потребуется, то я унесу эту тайну с собой в могилу!

— Если я скажу её сейчас, то она действительно тебя сведёт туда, да и не только тебя.

— Хорошо. Раз вы не хотите говорить кто её забрал, то скажите хотя бы где она сейчас.

— Мы ждали её в ближайшие дни, но, к сожалению, она ещё не появилась. Возможно, что-то задержало в пути.

— Так вы не знаете, где она...

— Мы будем ждать её появления. Если она не прибудет в ближайшее время, то будет принимать какие-то действия.

— Вы предлагаете мне просто сидеть и ждать?

— Подожди, Малика. Не спеши. Ты думаешь, я бы стал тратить свое время на пустые разговоры?

Не в силах сдержать эмоции, я ударила кулаком по столу.

— Вы не знаете, где находится моя мама, и скрываете, кто забрал её! — прокричала я, голос, сорвавшись на крик, эхом отразился от стен. Слезы, смешанные с яростью, застилали мне глаза. Я чувствовала, как каждая клетка моего тела кричит от боли и нетерпения.

Внезапно тепло, распространившееся от груди по всему моему телу, сменилось на ужасающий жар. А вместе с ним из груди начал изливаться яркий свет. Мне казалось, что кожа вот-вот сгорит изнутри. Боль сжала и тело понесло назад, но я отшатнулась, руки инстинктивно вытянулись вперёд, чтобы удержать равновесие. Невыносимая боль, острая и пронзительная, сжала меня в тиски. В ушах стоял громкий звон, накладываясь на стук моего сердца, биение которого отдавалось в висках.

Армонд, спокойно сидевший за столом, поднялся и подошёл ко мне. Коснувшись моего плеча, он прикрыл глаза. Тёплая волна скользнула от руки по всему телу, и всё внутри меня вдруг содрогнулось. Свет, которым я наполняла пространство, начал медленно угасать, оставляя в сердце спокойствие. Мой гнев потух, растворившись в этом неожиданном умиротворении. Дыхание стало ровным, а бешеный стук сердца утих.

— Что вы сделали? — спросила я, ощущая, как спокойствие обволакивает меня, медленно вытесняя бушующую бурю.

— Использовал магию, чтобы успокоить тебя, — ответил Армонд, его голос звучал мягко, как будто это было нечто простое и обыденное.

— Снова усыпите меня? — В страхе я отступила на шаг, не зная, чего ожидать.

— Сейчас в этом нет необходимости. — Армонд покачал головой. — Твоя магия не успела достичь такого уровня, как пару дней назад.

— Что со мной происходит?! — воскликнула я, чувствуя, как страх снова охватывает меня.

— Твоя магия пробуждается, Малика, — тихо объяснил он. — У тебя есть дар, о котором ты даже не подозревала.

— Магия? — недоверчиво покачала я головой, вновь встретив взгляд Армонда. — Почему я не знала об этом раньше? И как это связано с моей мамой?

— Магия должна раскрыться в человеке в детстве, желательно как можно раньше. В твоём возрасте это происходит крайне редко. Страх — это сильная эмоция, и именно она помогла пробудить твою силу.

— И что, теперь? Я буду пылать жаром внутри всякий раз, когда испытываю сильные эмоции?!

— Если не научишься контролировать эту силу, то да.

— Помогите мне.

***

Я вышла на площадь и время словно замедлилось, а воздух стал густым. По другую сторону площади Уолт помогал жителям переносить разные бочки и ящики.

— Малика! — он окликнул меня и подошел ближе. — Как ты себя чувствуешь? Я переживал, когда тебя увели в лазарет.

Его взгляд скользнул по моему лицу, будто ища следы пережитого. В его глазах виднелась усталость, но при взгляде на меня уголки его губ трогала улыбка.

Я вздохнула. Столько всего навалилось за последнее время. Хотелось убежать от всего и всех, спрятаться, чтобы забыть обо всём и просто спокойно жить. Так хотелось, чтобы всё случившейся было лишь дурным сном. Но, к сожалению, это реальность и сбежать от неё невозможно.

Я рассказала Уолту всё как на духу. Мне было не важно кому излить душу, даже если бы это был Сокол. Но Уолту я симпатизировала больше всех, и, возможно, именно поэтому я так легко рассказала ему всё, не боясь, что он может использовать эту информацию против меня или других. Не знаю, в чём именно была причина: может быть, в его обаянии, которое очаровывает всех, или в том, что у нас сложились доверительные отношения.

Уолт внимательно слушал меня, кивая и иногда задавая уточняющие вопросы. Но когда я сказала, что мама до сих пор не прибыла в город его взгляд стал ещё более угрюмым, однако он попытался скрыть своё напряжении за прежним спокойствием.

— Странно... — пробормотал он, потирая подбородок. — Но Армонд — надёжный человек. Если он ничего не сказал, значит, на то есть свои причины.

Его слова, хоть и были полны уверенности, всё же не полностью развеяли мою тревогу. Но его забота, его готовность выслушать и поддержать согрела меня.

— Спасибо, Уолт. Мне приятна твоя поддержка.

Он улыбнулся, немного грустно, но тепло.

— Всегда пожалуйста, Малика.

Мы ещё некоторое время стояли молча, глядя друг на друга, прежде чем он предложил мне пройтись. Воздух был прохладным, и медленная прогулка позволила мне немного успокоиться, оставить за спиной тяжесть пережитого.

— А почему ты не вернулся в столицу? — спросила я, не в силах сдержать любопытство.

— Дел в столице пока нет, – пожал он плечами. – А если что, Мэй со всем разберётся.

Он говорил так непринуждённо, будто речь шла о чём-то совершенно обыденном. Его лёгкость поражала. Взгляд скользнул по площади, где жители продолжали свою работу, помогая друг другу.

— К тому же мне интересно понаблюдать за этим городом, – продолжил он. — Здесь всё не так, как в Домино. Нет этой бешеной коммерции, всё основано на взаимной помощи и поддержке.

Он замолчал, рассматривая каменные стены домов.

— И это не плохо, – добавил он, его улыбка снова расцвела во всей своей красе. – Наоборот, здорово. К тому же, — усмехнулся он, – вряд ли меня просто так отпустят обратно. Раз я знаю местоположение города.

Он ненадолго замолчал, а потом, его голос стал серьёзнее, чем раньше:

— Но что бы ни случилось, я никогда не стану помогать подельникам Фарагонды. Ни за какие блага или угрозы я не предам тех, кто мне доверяет.

Мы ещё какое-то время шли в тишине, впитывая спокойствие этого места. Я чувствовала, как ветер играет с моими волосами, напоминая о свободе, которой дышит этот город, старясь на время забыть о том, что меня ждёт в будущем.

***

Запах влажной земли и прелых листьев окутал меня, как только я шагнула под сень деревьев городского сада. Армонд уверял, что именно здесь меня ждут, и вот, следуя его совету, я, попрощавшись с Уолтом, оказалась в этом тихом уголке на южной окраине города. Сад был неожиданно мал, словно вырезанный из плотной городской застройки лоскуток природы. Густые кроны деревьев и пышные кустарники образовывали живую изгородь. Я сразу заметила женщину, которая сидела в тени раскидистого дерева. Но когда я подошла ближе замерла, осознав, что именно она два дня назад бранила девочек у ворот крепости.

Тогда, окружённые городской стражей, мы с трудом различали лица в толпе возмущённых горожан. Но её голос, резкий и осуждающий, прорезал общий гул, словно лезвие. Сейчас, в тишине сада, я могла разглядеть её подробно. Длинные седые волосы, аккуратно собранные в сложную причёску, подчёркивали аристократизм её облика.

Одежда была отделана мехом, а крупные украшения дополняли её величественный вид. Однако, несмотря на внешнее благородство, от женщины исходила волна холодного раздражения. Тонкие брови были сведены на переносице, губы плотно сжаты, а в уголках рта залегли глубокие складки. Всё её существо выражало недовольство и суровость, внушая невольный страх.

Она сидела на земле, скрестив ноги, прикрыв глаза. Казалось, она погружена в медитацию. Приближаться к ней было страшновато. В воздухе висела напряженная тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы и далёким городским шумом, доносившимся сквозь зелёную завесу. Я остановилась в нерешительности, не зная, как подать о себе знак.

— Долго же ты... — она недовольно произнесла, не открывая глаз, когда я подошла ближе. — Больше опозданий я не потерплю! Я и так потратила слишком много времени, дожидаясь тебя и делая тебе замечания! Итак, начнём. Меня зовут Аури́ка, я буду одним из твоих учителей. Слушай и внимательно запоминай, дважды я повторять не буду! Первое, что тебе нужно знать, это то, что наш мир состоит из различных энергий. Они отличаются друг от друга сигнатурами. Объясняю на простом примере: представим, что краски — это энергии, а их цвета — сигнатуры. Каждая энергия обладает своей силой и отвечает за определённый аспект бытия. Всё состоит из этой энергии — как живое, так и неживое. Одна энергия — это вода, что течёт по земле, другая — воздух, благодаря которому мы дышим, третья — огонь и так далее. Однако у людей сигнатуры этих энергий отличаются. У одних преобладает сигнатура, из которой состоит огонь, у других — вода, у третьих — земля и так далее. И люди умеют управлять этой энергией. Наши предки назвали эту энергию магией. Твоя магия — магия света. Сейчас ты вызываешь её всплесками сильных эмоций, бурей чувств, но ты не контролируешь ни их, ни, тем более, саму магию. Для начала тебе нужно почувствовать узнать её. Она не враг, она часть тебя. Я помогу тебе, и ты увидишь, что она по-своему прекрасна.

— И как мне это сделать?

— Закрой глаза и сосредоточься. Забудь обо всём, что тебя окружает. Слушай только мой голос. Загляни внутрь себя и почувствуй эту энергию, этот свет.

Я медленно закрыла глаза и погрузилась в темноту. Я ощутила знакомое тепло, которое, казалось, исходило из самого сердца. Оно нежно разлилось по всему моему телу, проникая в каждую его клеточку. И хотя я не могла видеть, я знала, что оно излучает приятный, теплый свет. Словно прикасаясь к нему, я осознала, что это не просто свет, а я сама, моя сущность, моя сила.

***

Каждый день я всё глубже погружалась в изучение магии. Тренировки с Аурикой были интенсивными, но я не могла не радоваться каждому шагу вперёд. Я научилась вызывать свет силой мысли. Закрывая глаза, я представляла, как теплая волна поднимается из моего сердца, проходит по руке и вырывается из ладони. Но с каждым разом, когда свет начинал проявляться, я чувствовала, как будто он обжигал мою кожу изнутри. Это было тяжело, но я научилась сдерживать ту боль, пусть и на короткое время.

Во время одной из тренировок, я заметила краем глаза стоявшую в стороне Катерину, наблюдающую за нами.

— О, здравствуйте, Аурика! Прощу прощения, что помешали.

— Здравствуйте, девочки. — в это время к Катерине присоединилась Алиса, встав рядом с ней. — Мы уже закончили. — Аурика повернулась ко мне сказав, что на сегодня наш с ней урок закончен и слегка поклонившись ушла.

— У тебя хорошо получается! — подошла ко мне Катерина, чуть ли не в припрыжку, сияя.

— Спасибо, Катерина! ... Вы ведь тоже владеете магией?

В голове стали всплывать воспоминания. Те странные вспышки на опушке, та необъяснимая энергия, благодаря которой Алиса смогла открыть ворота города.

— Что, пазл сложился? — кивнула Алиса в мою сторону, иронично выгнув бровь. — Да мы чародейки. — демонстративно добавила Алиса, не дав мне сказать и слова.

— Чародейки?

— Я, кажется, чётко сказала. Чародеи — так называют всех, кто умеет управлять своей энергией. Чем раньше магия проявляется, тем легче научиться её контролировать. То, что твоя магия пробудилась только сейчас... большая редкость.

— Мы считали, что это даже невозможно. — добавила Катерина.

— Однако чем позже магия раскрывается в человеке, тем труднее ему научиться контролировать её, а это чревато.

И я это уже чувствовала. Даже после короткого использования магии моя рука дрожала, пальцы покрывались испариной, и я чувствовала сильную усталость.

— Значит есть люди, у которых магия может не проявится?

— Есть. — просто ответила Алиса.

— А почему так?

В старинном поверье рассказывается, что много сотен лет назад все люди владели магией и жили в гармонии с природой. До одного момента.

***

СТАРИННОЕ ПОВЕРЬЕ

Однажды юный чародей Джек, влюблённый в свою давнюю подругу детства Эмили, долго не решался признаться ей в своих чувствах. Однако когда он наконец набрался смелости, то с ужасом осознал, что сердце Эмили принадлежит его лучшему другу — одаренному магу, обладающему силой, отвагой и мастерством в использовании магии.

Ревность, словно ядовитый плющ, обвила сердце Джека. Любовь превратилась в жгучую ненависть, затмившую его разум. Он загорелся идеей лишить друга его магической силы. Джек погрузился в мрачное уединение, превратив свой дом в лабораторию, где годами, десятилетие за десятилетием, варил зелье, способное воплотить его зловещий замысел.

Время и одержимость изменили Джека до неузнаваемости. Некогда открытый и дружелюбный, он стал угрюмым затворником, избегающим людей. Редкие встречи с ним оборачивались потоком оскорблений, и жители деревни стали обходить его стороной.

Наконец, спустя долгие годы, Джек появился на пороге дома своего друга, чья жизнь сложилась счастливо: он женился на прекрасной Эмили, воспитывал детей и жил в достатке и благополучии. Не ожидал он увидеть старого друга спустя столько времени, но всё же впустил его в дом. Долго они сидели за ужином, болтали о жизни, да так заговорились, что ночь наступила. Решили они прощаться, и пока никого рядом не было, Джек вышел во двор к колодцу и вылил содержимое своего бутылька в воду.

Наутро по деревне разнеслась тревожная весть: друг его захворал болезнью неведанной, да так, что пошевелиться не мог, а магия его совсем угасла. Вскоре недуг его и на семью перешёл. Никто не понимал причины болезни и не мог найти лекарство. А Джек, скрывая свое злорадство, наблюдал за происходящим.

Но торжество его было недолгим. Вскоре недуг перешёл и в другие дома, охватив множество земель. В конце концов Джек и сам поплатился за свои деяния, когда так называемое в народе «проклятие», поразило его самого. Долго он не мог понять, где допустил ошибку. Но наконец вспомнил, что друг ему однажды бахвалился: колодец тот питает река подземная! Вот как распространилась по округе эта зараза.

Вскоре магия в Джеке иссякла полностью. По слухам, Джек с того дня мучился каждый день и ночь, слыша невидимые голоса. Бродил по комнатам, внезапно швыряя стулья и вещи, а после падал напал в припадке, истерично крича, ворочаясь, извиваясь в судорогах. После одного из такого срыва или чего другого, он выскочил из дома в домашней одежде и направился из города. Поднявшись на высокую скалу в ущелье гор, спрыгнул вниз. И разлилась в ущелье река горная, да только по словам местных, вода в ней и зимой и летом ледяная, и имеет горький вкус.

— С тех пор баланс сил был нарушен. Люди всегда стремились заполучить силу чародеев или же винили их во всех своих бедах. И всё же крупных конфликтов удавалось избежать. Но вот уже пять лет Фарагонда подстрекает людей против нас.

В голосе Алисы я чувствовала обиду, гнев и сожаление, от того мурашки побежали по всему телу.

Это как-то связано с «днём раздора?»

Да. Фарагонда объявила народу, что мятеж был организован чародеями и запретила магию в королевстве. С того дня чародеев, ведьм, колдунов преследуют и казнят без суда и следствия.

***

Пять лет назад

Потрёпанные дома Столицы стояли с обрывками занавесок, вывешенных из разбитых окон, словно выпотрошенные, обнаженные души города. Улицы, некогда оживленные и полные жизни, теперь были усеяны горами тел, ожидавшими захоронения. Воронская площадь особенно пострадала — её каменные плиты, истоптанные и залитые густой, давно засохшей кровью продолжали напоминать о том кошмаре. Несмотря на то, что тела уже убрали, воздух оставался пропитанным металлическим запахом. Смешанный с ароматом гарт и пепла, он буквально разъедал легкие тех, кто осмеливался прийти сюда.

С самого утра на Воронской площади стали собираться те, кто выжил в этом адском хаосе, а также те, кто потерял близких. Народ стоял в молчании у подножия замка, с надеждой взирая на балкон, откуда пять дней назад прозвучала радостная весть о рождении наследницы. Теперь казалось, что сама природа пришла в траур: густые облака заволокли небо, крадя у дня его свет и тепло.

Наконец, двери на балкон распахнулись, и перед людьми предстала Фарагонда. Её осанка была величавой даже в трауре; её лицо оставалось серьёзным и сосредоточенным, а в глазах светилась бездонная печаль вперемешку с неугасимым достоинством. Каждый её шаг, казалось, отзывался в сердцах людей, как струны, дрожащие от касания. Фарагонда взяла мгновение для того, чтобы взглянуть на собравшихся. Затем она, наконец, заговорила. Голос её разнесся над опустевшими улицами, как колокол, возвещающий грядущие перемены.

— Дорогие мои, подданные... — её голос дрогнул на мгновение, но она быстро нашла в себе силы продолжить. — Сегодня я пришла к вам с тяжёлой вестью. Мой сын, король Александр, был убит врагами нашего королевства. Его жизнь была жестоко оборвана, и теперь мы остались без надёжной опоры.

Она перевела дыхание, дробно перекручивая перстень на пальце, как будто эта маленькая вещица могла вернуть ей потерянное спокойствие.

— Королева Алия и мои внучки пропали без вести.

В толпе послышались всхлипы и стоны, кто-то прижал ладони к лицу, не в силах сдержать слёзы.

— Я объявляю общий траур. Мы будем помнить Александра как доброго, умного правителя и будем надеяться на скорое возвращение его семьи, а также мы будем помнить всех, чьи жизни были унесены. Мы обязаны сделать всё возможное, чтобы их жертвы не были напрасны.

С этими словами Фарагонда подняла голову и посмотрела на небо.

Спустя несколько часов в замок начали съезжаться люди. В просторных залах замка, ещё недавно наполненных радостным оживлением по случаю рождения наследницы, теперь царила напряженная тишина. Облачённая в строгий чёрный наряд, Фарагонда сидела за огромным дубовым столом. Свет свечей, дрожащий в тяжелом воздухе, высвечивал блеск на лицах присутствующих: знатных лордов и леди, седых советников, усталых управленцев, и строгих посланников из соседних королевств – Домино, Ротора и Амэлиора. Воздух гудел от немой тревоги, от неумолкающего тиканья часов, словно отсчитывающих последние минуты старого порядка.

Обсуждение престолонаследия протекало как медленная, мучительная агония. Глубокая рана, нанесённая королевству, требовала немедленного и решительного лечения, но решение всё так и не было найдено. Фарагонда, своей невозмутимой стойкостью, держала совет в своих руках, словно опытный капитан, управляющий судном в бушующем шторме. Её взгляд, пронизывающий каждого из присутствующих.

И наконец, прорыв. Монархи трёх королевств, после долгих часов споров и переговоров, предложили решение, смелое и нестандартное, но единственно возможное в данной ситуации. Объединение. Союз, который превзойдёт все прежние соглашения. На престол Домино должны были взойти наследный принц Ротора, пятнадцатилетние Алан, и принцесса Амэлиора, Кристалл. Их венчание откладывалось до достижения двадцатилетия, но сам факт союза был объявлен.

Это решение, пронизанное ощущением временной необходимости, зазвучало в зале, словно звон долгожданного колокола. Домино, ослабленное трагедией, получит военную помощь и политическую стабилизацию от союзников. А Алан и Кристалл, ставшие символом нового союза, обязаны будут укреплять его всю свою жизнь.

Фарагонда, вернувшая себе титул королевы, встала перед собравшимися. Её лицо, освещённое блеском свечей, выражало решимость и железную волю. Её слова, пронзительные и полные печали, были в то же время крепостью для всех, кто слушал:

— Пока Алан и Кристалл не смогут взойти на престол, я возьму на себя эту ответственность. Я обещаю вернуть покой нашим жителям и искоренить всех врагов королевства. Этот ужас, обрушившийся на Домино, был делом рук чародеев. Они убили короля, похитили наследниц, стремясь захватить власть.

Её первый закон после возвращения к власти стал запретом на магию. Началась тёмная эра для чародеев, ведьм и колдунов.

Вскоре после объявления указа, в столице и других городах, в домах чародеев начали появляться стражи, выискивающие тех, кто имел хоть малейшее отношение к магии. Ночью, когда тишина окутывала города, в воздухе раздавались крики, которые сливались с воем ветра, и никто не смел выйти на улицу, чтобы узнать, что происходит.

Чародеи, когда-то почитаемые и уважаемые, теперь стали мишенью. Их ловили, как диких зверей, за то, что они были рождены с даром, который теперь стал проклятием. В подвалах замка теперь раздавались стоны и крики. Стражи не щадили никого: ни стариков, ни детей. Их пытали, требуя признаний в преступлениях, которых они не совершали.

В те дни, когда солнце едва пробивалось сквозь тучи, многие чародеи решили бежать в Армонд, где, по слухам, ещё оставались места, свободные от преследований. Но не все смогли покинуть родные земли. Те, кто остался, пытались скрывать свои способности, пряча в себе ту силу, что когда-то приносила им радость и гордость. Они прятали свои книги заклинаний, запечатывали амулеты в надежные укромные места, но даже это не спасало их от подозрений и ненависти.

Слухи о том, что в каждом доме может скрываться маг, разжигали ненависть и паранойю среди простых людей. Друзья предавали друг друга, соседи указывали на соседей, и в воздухе витала тревога, которая не оставляла никого в покое.

Тем временем Фарагонда, сидя на троне, смотрела на всё это с холодным спокойствием. Она считала, что её действия оправданы. В её глазах магия стала олицетворением зла, и она была готова на всё, чтобы защитить своё королевство. Но цена, которую платили чародеи, была ужасающе высока.

***

— Так вот из-за чего вы отправились сюда. — сказала я. — А я откуда вы знаете Армонда?

— Армонд был моим наставников в детстве, обучал меня магии. — В голосе Алисы звучало фальшивое безразличие. Она вздохнула: — Но напряженные времена вынудили его покинуть королевство. Это было ещё задолго до гражданской войны. Но перед тем как уйти, он рассказал моей семье, куда отправится.

— А как ты узнала про Армонд, Малика? — поинтересовалась Катерина.

Это долгая история.

Я глубоко вдохнула и начала свой рассказ, решившись поделиться с Катериной и Алисой обо всём, что я пережила за это время. История началась на шумной набережной, где меня, совершенно случайно, нашёл Уолт. Он, как оказалось, уже некоторое время наблюдал за мной. Точную причину его интереса я тогда не понимала, но его внезапное появление оказалось невероятно своевременным. Уолт предложил свою помощь, и хотя я не стала рассказывать девочкам о деталях нашего, скажем так, "делового сотрудничества", я подчеркнула его незаменимую роль в последующих событиях. Он помогал мне, но при этом сохранял дистанцию, тактично избегая лишних вопросов.

Вспомнила о том, как мы с Мэй отправились на «Бал Надежды», где мне посчастливилось познакомиться с принцем Аланом. Он оказался великодушным и понимающим человеком, который, узнав о моей цели, сразу же предложил помощь. Он доверил мою безопасность своему лучшему другу — Грею, капитану королевской армии. Затем я поведала о нашем визите к брату Грея, Соколу, известному своими не совсем трезвыми привычками, чтобы узнать дорогу до Армонда. Несмотря на все его недостатки, Сокол всё же помог нам, тогда к нашей компании присоединился и Уолт.

Катерина с каждой новой деталью рассказа всё больше входила в восторг. Её глаза буквально горели от интереса, и я видела, как в её воображении оживали образы, которые я описывала. Алиса слушала внимательно, но с недоверием. Её брови при каждом повороте истории хмурились, словно она пыталась уловить намёк на вымысел. Порой в её глазах мелькало удивление, но недоверие всё ещё оставалось.

— Я не очень хорошо знаю Уолта, но знаю одно: он Фарагонду ненавидит лютой ненавистью, — начала Алиса, её голос был напряжённым, глаза блестели тревожным светом. А значит, можно не переживать, что информация касаемо Армонда и чародеев не уйдёт нашим врагам.

Я вспомнила слова Уолта: «Но что бы ни случилось, я никогда не стану помогать подельникам Фарагонды. Ни за какие блага или угрозы я не предам тех, кто мне доверяет.»

Алиса прервала мои воспоминания, её голос резко оборвал поток мыслей:

— Однако, Грей — капитан королевской армии, — произнесла она, в её голосе звучало не просто беспокойство, а настоящая тревога. — И в первую очередь прислуживает Фарагонде, какие бы личные отношения ни связывали его с принцем. Его нельзя отпускать. Стоит Фарагонде узнать, что Грей знает о нашем местонахождении, как она немедленно направит его с войском на нас.

— Грей — надёжный человек! — воспротивилась я.

— Ты думаешь, ему есть дело до тебя или других чародеев?! — Алиса тихо усмехнулась, горькой усмешкой, лишенной всякого юмора. — Если с него спросят — он расскажет всё как на духу! Он не станет жертвовать своим местом капитана, которое досталось ему такой... высокой ценой.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, пытаясь понять её намёк.

Алиса, пристально глядя на меня, заговорила, понизив голос:

— Пять лет назад Грей был обычным солдатом, одним из многих в королевской армии. Но в день «раздора» он совершил подвиг: убил мятежников, которые пытались убить короля Александра. Грей пытался спасти его, но рана оказалась смертельной. Его высочество, перед смертью, о чём-то попросил Грея, но о чём именно никто, кроме него, не знает. Фарагонда, жаждущая укрепить свою власть после смерти короля, быстро оценила храбрость Грея, его преданность... Через год после трагедии она назначила его капитаном королевской армии. И теперь он ей обязан всем. Он её марионетка, независимо от того, что он говорит или думает. И его лояльность – это всего лишь тонкая нить, легко рвущаяся под давлением.