Глава 29. Трущобы
— Нам нужно в Трущобы, — прервала мысли Муна девушка.
— Трущобы? Ты же...
— Горы на границе между Ярмаркой и Лесом. Правила простые: зайти в Трущобы может каждый, выйти — никто.
— Как это?
— Очень просто. У всех входов и выходов, даже самых потаённых, стоят стражи из Призрачного Отряда. Это особый легион охотников на призраков. По большому счету, на призраков они не охотятся, только на носителей — тех, кто имеет в себе призрака.
— А почему эти стражи разрешают пройти в Трущобы, а выйти из них — нет?
— Потому что через Трущобы можно попасть в Лес.
Теперь Муну стало все понятно. Запретить человеку куда-то идти на Ярмарке не принято. То есть в Трущобы ты зайти можешь.
— А если в Лесу подхватишь призрака и принесешь его в город? Этого допустить нельзя, — словно подхватила ход мыслей Муна Лэй. — Вот они там и стоят.
— А разве в Лес больше никак нельзя попасть из Ярмарки?
— Нет. Все сюда прибывают на поездах. Хотя, как показывает твой пример, всё же можно найти лазейки...
Горы виднелись уже не в такой дали. Теперь можно было различить огоньки, вкраплённые повсюду в трещинах каменных стен города.
— Что за огни?
— В Трущобах живёт много людей. Кто-то не может попасть обратно. А кому-то там лучше, чем здесь. Вообще, это можно считать отдельным городом.
Когда ребята подошли к пропускному пункту, и Мун увидел стражей Призрачного Отряда, то понял, почему жители Ярмарки чувствуют себя в безопасности. Да, они были не обыкновенными гвардейцами Ярмарки. Эти стражи были одеты в шикарные костюмы как на подбор, с золотыми галстуками. У каждого было за поясом по два переливающихся от света серебряных роскошных револьвера. Все были высокими, отлично сложенными и, самое удивительное, на голове носили золотой шлем. Шлем полностью закрывал голову стража, оставляя открытыми только глаза. Кисти каждого стража закрывали золотые металлические перчатки. Такое сочетание поначалу казалось странным. Ненадолго. Мун привык к нему быстро и смотрел на солдатов Призрачного Отряда, как на героев какой-нибудь великой войны.
Пропускной пункт представлял обычную деревянную дверь. Вся необычность её заключалась в том, что вела она прямо в гору. Перед дверью находился фонарь, и стояли два стража. Рядом располагался указатель. На одной стороне его в направлении к двери была надпись: «К Трущобам», на другой — «Ты заражён. Проход запрещён». Кроме этой надписи была шкала, от 10 до 1. Расстояния между делениями были равны среднему человеческому шагу. Мун сразу понял, что не стоит, выходя из трущоб, идти вдоль такой шкалы, в надежде, что после «1» тебя спокойно пустят дальше.
Когда ребята подошли к двери, им неожиданно преградил дорогу один солдат Призрачного Отряда.
— Добрый день, — раздался гулкий голос из-под шлема. Он не передавал никаких эмоций. Мун хотел спросить, почему страж сказал: «день», но потом вспомнил, что на Ярмарке нет понятия «утра» и «ночи».
— Здравствуйте, — вежливо ответила Лэй. — Мы можем пройти?
— Согласно сто двадцать первому указу пятой Конституции города вы можете пройти, — так же бесстрастно ответил солдат. — Мы должны рассказать вам об ужасах Трущоб и невозможности выхода из них.
— О, нет, спасибо, — ответила Лэй совсем уж вежливо.
— Согласно поправке один сто двадцать второго указа пятой Конституции города вы имеете право не слушать о Трущобах. Достаточно того, что мы должны вас предупредить: выйти обратно вы не сможете.
Страж произнес эту речь и отошёл. От него веяло такой спокойной уверенностью, что Муна начали одолевать сомнения: а Лэй знает, как вернуться на Ярмарку?.. Тем более, когда все выходы охраняют такие Стражи?
Проход к двери в гору был свободен. Лэй медленно подошла и дернула ручку. Та поддалась без лишнего скрипа — дверь отворилась, и перед ребятами открылся проход высотой в один метр и совершенно неосвещенный.
Лэй села на корточки и полезла. Муну было не так просто. Тут подошел другой Страж.
— Согласно сто двадцать второму указу, пункту два Пятой Конституции города вошедшим в Трущобы считается человек, пересекший нижнюю линию двери обеими пятками либо коленями, в зависимости от того, как он предпочитает войти в Трущобы.
Страж произнес это таким же гулким голосом из-под шлема и встал на прежнее место. Чего он этим хотел добиться: отговорить Муна следовать за Лэй, или просто выполнял закон, непонятно. Муну было все равно. Слова произвели огромное впечатление. Он буквально кинулся вслед за Лэй, потому что понял: еще мгновение промедления, и он вернется в светлую, добрую, волшебную Ярмарку.
Дверь закрылась. Наступила тьма.
— Вот и всё. Прощай, Ярмарка, — протянул Мун, пробираясь ползком за девушкой.
— Что, совсем не веришь, что получится вернуться?
— Да даже если б верил,... Кто меня пустит.
— Меня же пускали. И много раз, — загадочно ответила Лэй, и Мун прямо-таки почувствовал её улыбку.
Ребята шли — если это можно так назвать — по тоннелю минут пять, прежде чем впереди показался свет.
— Наконец-то, — прошептала Лэй. — Я, кстати, рада, что ты пошел со мной.
Мун пока не мог понять, правильно ли поступил, поэтому промолчал.
— Мун, нас там встретит Регистратор...
— Что?! — перебил от удивления Мун. — Даже в Трущобах какая-то регистрация.
— А ты как думал? Но не волнуйся, очереди не будет.
Они проползли еще метров пятьдесят, прежде чем Мун подумал, что этот тоннель не кончится никогда. Случилось же обратное — они вышли в сводчатую, заполненную светом от свеч, пещеру. Свечки были воткнуты хаотично практически во все дырки стен. Посреди пещеры был лишь стол. На столе — огромная тетрадь. За столом — администратор гостиницы господин Жельер.
— Дорогие господа! — воскликнул он, почему-то не удивившись. Мун оцепенел, а Лэй шла к столу с совершенно спокойным видом.
— Госпожа Лэй! Вы расцветаете с каждым днем! Скоро Ваша красота будет гипнотизировать не хуже глаз призраков!
— Спасибо, мсье Жельер! — улыбнулась Лэй. — Вы как всегда умеете сказать приятное!
— Это моя профессия! — сказал администратор и раскрыл тетрадь. — Так-с, дорогая Лэй и её спутник, мсье Мун. Так и запишем. По моим часам сейчас три часа дня... Прибыли по...
— Мы в гости, — ответила Лэй.
— Прибыли в гости... — продолжил записывать мистер Жельер. — Всё, регистрация окончена. Добро пожаловать в Трущобы!
От широченной улыбки регистратора-администратора пещера, казалось, засветилась еще больше.
— Мистер Жельер... — произнесла Лэй.
— Да, моя дорогая.
— Что у нас по трактиру?
— Сейчас глянем... — сказал он и раскрыл огромную тетрадь, которая в таком раскрытом состоянии занимала чуть ли не весь стол. — Сейчас работают трактиры «Смелый глоток», «Ещё по одной», «Повторить!», «Волчий голод», «Простите, мы открыты!»... Ах, дырявая моя голова! Вы, наверное, имеете в виду «Волчий голод»? Всё ли там, как надо? Как мы с Вами договаривались?
— Да-да. Именно.
— Все готово в лучшем виде, — улыбнулся господин Жельер. — Не заблудитесь?
— Нет, конечно, не первый раз, — ответила так же с улыбкой Лэй.
После обмена любезностями, ребята, было, двинулись к дальней стене пещеры, но тут Мун остановился и вернулся к регистратору.
— Извините, пожалуйста, я умру в этих пещерах от любопытства, если Вы мне не ответите. От Лэй этого не дождешься. Скажите: почему Ваша гостиница проклята?
— А... молодой человек... Все просто. Из нее стали пропадать люди. Из-за моего длинного языка. У меня есть знакомый, благодаря которому я могу возвращаться из Трущоб. Вот я однажды и устроился работать, как вы поняли, здесь. Дабы развить свой гостиничный бизнес. Ну и когда постояльцы той гостиницы, где Вы остановились, были чем-то недовольны, я предлагал им остановиться в одной из моих гостиниц здесь. Я же тогда почему-то не думал, что обратно им не вернуться. А с другой стороны, их же тоже предупреждали у входа в Трущобы... В общем, и я, и они виноваты, но факт остается фактом: люди пропали, и вместо расследования на гостиницу навесили статус «Проклятая». Как просто, вместо того, чтобы разобраться, обвинить непонятно в чём. Ох...
Мун кивал весь рассказ, затем администратор его обнял, как человека, который захотел выслушать про его беду, пожелал удачи, и мальчик отправился за Лэй. Девушка шла бодрым шагом. Мун же не видел ничего, куда можно было бы так уверенно направляться. Пока в голых стенах не заметил низкие двери: штук десять, высотой в метр.
— О, нет! — вырвалось у Муна. — Опять ползти?!
— Можно на корточках двигаться, — отрезала Лэй, и открыла одну из дверей. Ребят тут же чуть не сбил гул тысяч людей. Отражаясь от стен, этот звук заползал во все щели горы, причем безучастным не оставался даже шёпот.
— Там что, целый город?.. — произнес Мун.
— Ты же видел книгу Регистратора, — ответила Лэй и поползла в темноту.
Ползти пришлось не так долго, как в первый раз. Через двадцать метров Муну пришлось снова удивляться, хотя, казалось, за последние дни он привык уже ко всему.
— Лэй, о чем Вы говорили с администратором? Что за трактир?
— Я с ним договорилась еще тем утром на Ярмарке, чтобы он нам подготовил местечко в «Волчьем голоде». Я знала, что надо будет перекусить в Трущобах, и перестраховалась, забронировав местечко.
Муну оставалось только позавидовать прозорливости его спутницы.
Скоро тоннель разошёлся в огромный проход. Конца его видно не было не только из-за витиеватости и длины, но и количества людей — огромного количества людей, которые куда-то торопились. Их было достаточно, чтобы чувствовалось, будто ты в обычном городе.
В проходе было светло, так как в каждое, даже мельчайшее отверстие была вставлена горящая свечка, и кто-то следил, чтобы потухшие заменялись новыми. Так как пламя каждой свечки немножко качалось, всё вокруг казалось немного трясущимся. Это и завораживало, и в то же время утомляло глаза.
На стене прямо рядом с Муном была приделана табличка, на ней надпись сообщала всем, что это «проход Б—12.4». В потолке свечек не было, чтобы воск не капал на жителей Трущоб. Поэтому высоту прохода Мун не понимал, но чувствовалось, судя по эху от каждого звука, что тут высоко.
— Это похоже на улицу, — прошептал Мун, как только они с Лэй пошли по проходу.
— Она и есть. Обычная улица. Это же отдельный город. Тут все улицы такие. Только называются проходами.
— Почему?
— Ничего не заметил?
— Необычного?
— Да.
— Да тут всё... — воскликнул Мун, но Лэй его оборвала.
— Нет, особенно необычного. В поведении людей.
— Ну... — Мун еще раз присмотрелся. — Все почему-то куда-то спешат. Только не как на Ярмарке. А еще больше.
— Молодец. В Трущобы не за чем соваться, если ты не собираешься куда-то идти. Куда-то торопиться. Что-то обязательно сделать. Понимаешь?
— Ну...
— Тут не место для прогулок. Это последняя граница перед Лесом. Тут многие люди собираются с духом и делают шаг в пропасть. Обдумай эти слова. Когда поймешь, о чем я, скажешь. — улыбнулась Лэй. — В общем, все идут, ищут проходы куда-то, свою цель... Поэтому и проходы, а не улицы.
— Ладно, — сказал Мун, которому сейчас было не до загадок Лэй. Проход так проход.
— Нам надо в трактир «Волчий голод». Насколько я помню, это проход «В-13.5».
— Кстати, зачем нам туда?
— Во-первых, я хочу есть. Ты, наверное, тоже. Во-вторых, человек, который нам сейчас очень-очень необходим, скорее всего, там.
— Что за человек?
— Офицер Ги-доллан.
Лэй не стала расшифровывать, зачем им нужен офицер Ги-доллан. Видимо, устала отвечать. А Мун устал выбивать ответы. Он вообще устал, и скорая возможность поесть перекрыла все остальные любопытные мысли. Так что оба замолчали и отдались течению в проходе.
Вскоре Мун, перестав мечтать, что же он съест в трактире «Волчий голод», стал всматриваться в лица людей. Все были настороженные, крайне сконцентрированные. Многие были в состоянии упадка («Шаг перед пропастью» — вспомнились слова Лэй). Кто мог, шёл быстро, кто не мог — медленно, но хотел быстрее. Разговаривали люди редко. В основном, спрашивали дорогу. Но эхо разносило звуки во все закутки, так что ощущение жужжащего улья сохранялось.
Лэй резко свернула в проход, который Мун и не заметил бы. Закуток был не таким широким, и людей находилось заметно меньше. На стене висела табличка в том же стиле, что и первая, увиденная Муном: «Проход Б—12.3».
— Ты понимаешь систему этих букв и цифр?
— Нет, просто помню, где трактир. Сейчас будем подниматься по ступеням.
— Долго?!
— Если через одну ступеньку бежать — долго, а если через две — нормально.
— Спасибо. Буду через три, но пешочком.
Лэй вдруг рассмеялась. Беззлобно, без сарказма и иронии. Просто рассмеялась не очень-то и смешной шутке Муна. Тот, конечно, не понял, почему его спутница так хохочет, но так как в этом не было и намека на что-то злое, был рад развеселить девушку. И увидеть её лицо. Мама часто говорила, что ничто так не украшает человека, как добрый смех и свет изнутри. Сейчас Мун наблюдал подтверждение этих слов. Он замер, наблюдая Лэй. От неё сейчас невозможно было оторваться. Наверное, она смеялась от эмоциональной усталости, когда человека достаточно подтолкнуть к чему-нибудь — веселому или грустному — и он тут же зальется смехом или слезами. К счастью, Лэй смеялась, и Мун смотрел на самую прекрасную девушку на планете. Под светом мерцающих свечей, в глубине горы, среди спешащих людей и в противовес им замершим ленивым серым стенам.
— Что с тобой? — спросила Лэй, отсмеявшись. — Со мной что-то не так?
— Вполне себе всё так, — прошептал Мун. — Пойдем.
Через проход «Б—12.3» они быстро прошли к первой широченной ступени. Мун посмотрел наверх: лестница была винтовая. Куда она вела, где заканчивалась, естественно, было непонятно. «Лестница Л — Сиреневая» — было написано на табличке.
— Почему сиреневая? — удивился Мун.
— Чтобы не запутаться. Проходы обозначаются буквами и цифрами. Лестницы — цветами.
Лэй собиралась еще что-то добавить, но Мун её опередил:
— Но мы задерживаться на рассмотрение и обдумывание надписей не будем, а пойдем наверх.
— Что с тобой? — удивилась Лэй.
— Я теперь непредсказуемый, — ответил Мун. Ему вдруг захотелось нести всякую чушь и дурачиться. Лэй этого, естественно, не поняла.
— С тобой всё в порядке? — неожиданно заботливо (Заботливо!) — произнесла она и приложила ладонь ко лбу Муна.
Вот это было действительно непредсказуемо. Мун хотел что-то сказать, но слова не выходили из гортани, а превращались в неуклюжий шепот. Лэй заволновалась еще больше.
— Мун, тебе плохо?
Мун увидел в её глазах испуг. За него. Его это взволновало еще сильнее. Сейчас что-то менялось. Навсегда. В сердце Муна. Он это отчетливо понимал. Почему-то по венам пустился во всю прыть адреналин. Сердце застучало сильнее. Мальчик понимал, что всё это из-за Лэй. Он собрался с силами и произнес:
— Всё нормально... я просто шучу.
— Идиот. — тут же в своей манере произнесла Лэй и пошла по лестнице. — Я перепугалась. Давай за мной, а то потеряешься.
По лестнице люди ходили в такой же спешке. Главной её особенностью было то, что она упиралась в квартиры. Хаотичное строительство Трущоб давало о себе знать. Можно было идти, преодолевая очередную ступень, и наткнуться на деревянную дверь. На всех дверях были свечки и массивные ручки. Лестница же, как будто не замечала своей оплошности и просто-напросто огибала выпирающую глыбу из стены (в которой располагалась чья-нибудь квартира), и шла преспокойно дальше.
Когда ребята достигли такой точки, что ни дна, ни потолка горы видно не было, а от пота на глазах мерцающий свет свечей превратил окружающее в бесформенные контуры, Лэй, наконец, остановилась. Мун не слишком обрадовался, потому что это могла быть обыкновенная передышка, но Лэй произнесла волшебное слово:
— Пришли.