11
На следующее утро он уехал.
Еще до рассвета, когда холод не успел пробраться в кости, их нашли люди Чжу Луна, слегка припорошенными снегом и крепко спящих.
При приближении посторонних, Чжу Лун тут же проснулся, схватившись за свой кинжал, но, осознав, что перед ним его люди во главе с Тан Фэном, он тут же успокоился.
Он не дал разбудить Шун Минчжу, и самолично донес до комнаты, где девушку уже ждала маленькая Сян-эр.
Беглый осмотр домашнего лекаря показал, что у генерала было серьезное растяжение коленного сустава и начиналась лихорадка. И несмотря на травмы, он настоял на том, чтобы отнести ее самому, не доверяя даже Тан Фэну. Все же он чувствовал слишком сильную ответственность за девчушку, что привез в столицу, выдернув из привычной ей среды.
Данный факт удивил всех в поместье, когда на рассвете он вошел через главные ворота.
Особенно удивилась господа Ци, которая, услышав шум выбежала из своих покоев. Узнав об исчезновении своего господина, она весь вечер и всю ночь провела на ноги, беспокоясь о нем. На его спутницу ей было все равно. Госпожу Ци интересовал только Чжу Лун. Едва послышался шум открывающихся ворот, она тут же побежала встречать господина и сильно удивилась увидев, как он несет на руках Шун Минчжу.
А на утро Чжу Лун уехал, оставив вместо себя пустоту и целую толпу абсолютно незнакомых людей в приложение.
Все эти дни он полностью закрывал своим присутствием бездну, образовавшуюся в груди Минчжу после прощания с бабушкой. А сейчас и он вырвал мясо, которое едва начало образовываться.
Сян-эр ворвалась к ней спустя час после отбытия князя и сразу же с порога стала рассказывать все эти подробности. Минчжу ошарашенно слушала ее, не в силах задавать вопросы. Она чувствовала, что начинает заболевать. Все же прошедшая ночь была непростой. Интересно, как чувствует себя Чжу Лун с его травмами?
-И теперь – только представьте себе! – госпожа Ци не любит вас пуще прежнего!
Услышав это имя, Шун Минчжу взяла себя в руки и наконец сосредоточилась на разговоре с Сян-эр.
-Почему? – простуженным голосом прохрипела она.
-Ну как же почему? Князь сам нес вас несмотря на боль в ноге! Это могло ухудшить его состояние, но он все равно нёс!
Сян-эр намеревалась еще что-то сказать, но в этот самый момент в покои Шун Минчжу кто-то ворвался. Две девушки знатно перепугались! Сян-эр заметалась по комнате в поисках чего-то. А Минчжу сжалась на кровати, не понимая, что ей делать.
Через мгновение в спальне оказалась госпожа Ци. Весь ее вид выражал недовольство.
-Уже идет час змеи, а юная госпожа все еще в кровати! – воскликнула она, завидя Минчжу валяющуюся в кровати.
Несмотря на настроение госпожи Ци, девушка незаметно выдохнула. Это всего лишь кормилица Чжу Луна. Не враг. Но в следующую секунду, стало совестно, что реакция на опасность была столь заторможенной.
-Госпожа, но юная барышня была ранена и ей надо было отдыхать.
Сян-эр попыталась защитить свою юную госпожу, но сделала только хуже?
-В каком месте она ранена?! – взбесилась женщина. -
Это наш князь оказался ранен! А этой хоть бы что!
С каждым новым словом госпожа Ци распалялась все больше и больше, а голова Минчжу опускалась все ниже и ниже.
Даже Сян-эр пристыженно замолчала.
Не встретив отпор и госпожа Ци быстро остыла.
- Теперь, если юная госпожа выспалась, - холодно произнесла она. – самое время приступить к занятиям, которые столь любезно оплачивает князь.
Чтобы не гневить женщину, девушки молча стали собираться. Сян-эр подобрала для Шун Минчжу простое, но очень красивое платье, а затем заколола волосы в высокую прическу.
Госпожа Ци решила своеобразным образом наказать новую обитательницу поместья за столь длительный сон и ранение князя лишив ее утренней трапезы.
Проживая с Шун Линь так долго, Шун Минчжу научилась есть мало и не так часто, как в прошлой жизни (тогда можно было считать ее аппетит отличным), поэтому подобное наказание показалось не слишком-то и жестоким. Куда хуже оказалась то, что ей предстояло провести с учителями, которых специально для нее нанял Чжу Лун, практически весь остаток дня.
С одной стороны Шун Минчжу было приятно, что перед своим отбытием, князь позаботился о ней. Но с другой стороны – Шун Минчжу ненавидела учиться. Любая попытка что-то прочитать была для нее лучшим снотворным.
Наставница, представившаяся госпожой Линь, выразила недовольство из-за опоздания своей новой ученицы, но не стала сильно журить ее. Вместо этого она рассказала о том, что они должны достигнуть к возвращению князя в поместье. Он возлагал большие надежды на свою воспитанницу, поэтому и спрос с нее будет особый.
Помимо того, что ей необходимо научиться засыпать поздно и вставать рано, ей предстояло научиться письму, чтению, стихосложению. В добавок к этому научиться заваривать чай и уметь развлечь любого гостя – песней, танцем или игрой на каком-нибудь инструменте.
На счет последнего наставница Линь оставила возможность выбрать музыкальный инструмент самой Шун Минчжу. Нельзя было сказать, что девушка была особенно рада этому. Слуха у нее не было от слова совсем.
Пока наставница описывала все это, Минчжу не могла отделаться от странного чувства, что кто-то пристально смотрит на нее. Украдкой оглядевшись, она не заметила никого постороннего – только она, Сян-эр и наставница.
Странное чувство не покидало ее вплоть до вечера, не давая расслабиться. Минчжу раз за разом оглядывалась, но так никого и не находила.
В какой-то момент она пожалела, что не успела рассказать об этом генералу.
После насыщенного дня, когда они сидели с Сян-эр в комнате одни, Шун Минчжу решилась спросить ее:
-Ты сегодня в течении дня ничего не замечала?
-Нет, - ответила служанка, снимая шпильки с ее волос. – А что?
-И тебе не показалось, что кто-то постоянно наблюдает за тобой?
-Нет... Госпожа вы меня пугаете!
Девчушка действительно выглядела напуганной. Ее большие глаза округлились еще больше.
Чтобы ее не пугать еще больше, Шун Минчжу решила не развивать дальше эту тему. Возможно, ей действительно показалось и ничего такого там не было.
На следующее утро, ее разбудили с рассветом. Последовал быстрый завтрак и череда очередных занятий.
-Женщина должна быть добродетельна, покорна, опрятна, хозяйственна, уметь поддержать любую беседу, должна сдерживать себя...
Шун Минчжу слушала эту унылую лекцию дородной женщины, чье имя даже не помнила, попутно постигая искусство вышивки.
Перед ней стояли большие квадратные пяльца, а рядом нити самых разных оттенков. Набор игл тоже был внушительным. Только вот получалось из рук вон плохо.
-Лицо женщины должно было оставаться бесстрастным и сдержанным...
Все, о чем сейчас думала Шун Минчжу – это дом у бабушки, в котором она могла под пение птиц раскладывать травы, сортировать их. Она будто наяву почувствовала их запах.
Едва слышно вздохнув, Минчжу уставилась в окно, стараясь прогнать из головы навязчивые мысли и видения.
Но тут, ее внимание привлекло какое-то движение сбоку от входа.
Приглядевшись, она увидела темную фигуру.
-Улыбка — это признак плохого воспитания...
Это не было сном или ее больным воображением.
-Обнажать зубы — признаком дурного тона...
Минчжу отчаянно хотелось прикрикнуть на женщину, что так сильно отвлекала ее от главного.
Перед ней, на дереве за забором, сидел юноша в темных одеждах.
И смотрел прямо на нее.