8
В последние дни, бессонница стала постоянным спутником Шун Минчжу. Непонятная тревога роилась в ее сердце, не давая спокойно вздохнуть. Навязчивые мысли все чаще стали преследовать.
Этот вечер тоже не стал исключением.
Когда сил ворочаться уже не осталось, она поднялась и вышла из комнатки, чтобы не разбудить бабушку.
Глядя в ясное ночное небо, Шун Минчжу почувствовала острую тоску по дому. По родителям, по сестре и даже по брату.
Почему те годы теперь кажутся чем-то бесконечно далеким? Чем-то чего и вовсе никогда не существовало?
В животе заурчало.
Благодаря генералу сейчас у них было много вкусной еды. Должно быть на кухне еще остались те пирожные из лепестков роз. Минчжу показалось, что вкус излишне сладковат, но в целом довольно хорош. И хоть по началу они показались ей немного странноватыми, сейчас она съест их с огромным удовольствием.
Сделав маленький укус, она едва сдержала стон удовольствия. Это было настолько вкусно, что разум заплыл легкой дымкой и она даже не заметила гостя, наблюдавшего за ней с легкой улыбкой.
-Видя, как ты ешь с таким аппетитом, я готов покупать тебе вкусности каждый день.
Шун Минчжу вздрогнула и отступила, задев корзину с бобами, которые бабушка чистила весь вечер.
Видя, как она обратила в прах все старания своей бабушки, Минчжу до слез стало обидно. Она упала на колени и стала судорожно собирать штучку за штучкой, аккуратно складывая в ладошку.
Все перед глазами расплывалось и Минчжу поймала себя на мысли, что плачет. От обиды. За бабушку.
А возможно и за себя.
В какой-то момент она почувствовала, как ее руки сжали другие – мозолистые и большие.
-Прекрати, - мягко приказал Чжу Лун. – Я сам это сделаю. Ты можешь поранится.
-Бабушка, весь вечер их чистила, - Минчжу старалась говорить связно между всхлипами. – а я все испортила.
Она утерла слезы рукавом, но те продолжали течь.
-Она так старается ради меня, а я все порчу.
-Ну хватит.
Генерал Великой армии, что не робел перед вражеской армией, сейчас самым постыдным образом испугался женских слез.
Он неуклюже коснулся щеки девушки невесть откуда взявшимся платком.
Эта неловкая попытка вытереть ей слезы, слегка отвлекла Шун Минчжу от печальных мыслей о бабушке.
Легкая улыбка, напоминающая прекрасные и яркие солнечные лучи в дождливый день, озарила ее лицо.
Заметив, что Шун Минчжу стало лучше, генерал, оставаясь сидеть рядом, прислонился к стене.
-Мое время закончилось. Настало время уезжать.
Шун Минчжу молча последовала его примеру и присела рядом.
-Ты едешь со мной. Знаешь об этом?
Минчжу не стала лукавить и делать вид, что слышит об этом первый раз:
-Знаю. Слышала ваш разговор.
Мужчина если и удивился подобной откровенности, показывать этого не стал.
Как и в прошлой жизни, она не могла врать. Все ее естество вставало против этого.
-И ты не против? – удивился Чжу Лун.
-Нет, - Минчжу вздохнула и, чуть подумав, добавила:
-Я не знаю, как реагировать это.
Чжу Лун впервые за их беседу этим вечером взглянул на свою собеседницу прямо, ожидая продолжения.
-С одной стороны, мне не хочется оставлять бабушку одну. Сейчас самое время отплатить ей за ее доброту...
-Но с другой?
-С другой... Я понимаю., что приношу ей больше проблем, чем пользы. Понимаю, что стала в тягость. Ей куда проще жилось бы без меня. Возможно, мне все же стоило умереть тогда.
«Или не появляться вообще...»
Последнее предложение она произнесла совсем тихо.
Но все равно была услышана.
-Никогда не говори такие вещи. – голос Чжу Луна был тихим, но твердым. В нем звучала сталь, с которой обычно генерал отдает приказы своим солдатам на поле боя.
-Даже не смей думать о таком.
Он вытянул ноги и уставился на собственные ладони, покрытые мозолями и шрамами.
-Ни один родитель не хочет, чтобы его ребенок страдал. Любой родитель готов отдать свою жизнь взамен на счастье и достаток детей. Госпожа Шун Линь не исключение. Она любит тебя и только поэтому отпускает тебя. Что будет ждать тебя после ее смерти. Ты думала об этом?
Его голос стал тверже.
-Не способная заработать на жизнь... Разве о так она мечтает для тебя? Чтобы понять родителей, нужно вырастить собственных детей. Проще отпустить тебя сейчас, пока есть такая возможность, чем оставить рядом на оставшийся промежуток времени.
Чжу Лун замолчал на некоторое время.
-В этом и проявляется истинная любовь.
-Отпустить даже если очень больно?
-Если ты понимаешь, что без тебя человеку будет гораздо лучше, то да – отпустить даже если очень больно.
Минчжу все же было не пятнадцать лет, и она являлась ребенком двадцать первого века. И хоть она не успела познать горечь первой любви и боль от утраты, но она не была глупой девушкой. И за словами генерала она распознала глубокую душевную боль, неизлечимую и ноющую.
Была ли это боль от потери отца или от потери возлюбленной, она знать не могла. Да и вряд ли он открылся бы ей.
-А вы когда-нибудь любили? – все же решилась спросить она.
Вопрос был неожиданным, и генерал замер, не в силах дать ответ.
Своим вопросом Шун Минчжу бросила его в пучину воспоминаний.
Ответа она так и не дождалась.
Генерал шутливо заметил:
-Тебе всего пятнадцать. Поговорим об этом, когда подрастешь.
-Я уже взрослая. – заметила она.
Для девушек того времени, она действительно уже была взрослой, ведь многие выходили замуж и рожали детей куда раньше, чем ей сейчас.
Тогда мужчина протянул руку и одарил ее легким щелбаном по лбу.
-Только родилась, а уже пытается учить меня чему-то.
Поддавшись воле их откровенного разговора, она неожиданно для самой себя призналась.
-Мне страшно.
-Страшно ехать?
-Да. Я никогда раньше не покидала этот дом надолго.
-Когда поднимаешься по лестнице, становишься на ступеньку. Но чтобы перейти к следующей, нужно оставить ту ступеньку, на которой стоишь. Неужели ты всю жизнь хочешь оставаться на одной? Оставаться в этой маленькой деревне, не видя белый свет?
Минчжу не ответила.
Тогда Чжу Лун рывком поднялся на ноги.
-У меня тут где-то было вино. Давай немного выпьем?
Он окинул ее взглядом своих прекрасных глаз.
-То есть я выпью, а ты посидишь рядом.
Шун Минчжу лишь улыбнулась и последовала за ним.
Когда пришло время уезжать, Минчжу не могла и двинуться с места.
Она безучастно наблюдала за тем, как помощники Чжу Луна упаковывают ее немногочисленные вещи.
В честь переезда в новый дом, ей купили красивые платья в дорогу, с расшитыми бисером верхними платьями. Светло-голубое, нежно-розовое и красное. Красное платье было самым простым из всех, поэтому она решила отправиться в дорогу именно в нем, хотя ей и казалось, что оно самое красивое. Остальные были надежно упакованы вместе остальными вещами.
Ей было тоскливо прощаться с бабушкой. Хоть они и не были знакомы долго, госпожа Шун оказалась любящей и заботливой женщиной. Без нее, Шун Минчжу в новом теле умерла в первый же день.
Свертки с одеждой сменились закусками в дорогу.
От них умопомрачительно пахло, но у девушки не было никакого аппетита.
Почему Шун Линь не хочет ехать вместе с ними?!
-Тебе не хорошо? – Чжу Лун присел перед Шун Минчжу на корточки с беспокойством вгляделся в ее глаза.
Она молча смотрела на него, не в силах вымолвить и слова.
Он много делал для нее и совсем не был похож на тирана, как его описывали в исторических хрониках. Что, если те события, которые так повлияют на него, должны произойти позже? Возможно, тогда она будет рядом чтобы помочь ему и оставить в истории в ином свете.
Хотя бы ради этого стоит поехать.
В этом ли было ее предназначение? Спасти этого мужчину от непоправимого?
Она не чувствовала отторжения, когда думала о том, что ей предстоит уехать отсюда навсегда. Напротив, чувство правильности ее решения, хоть и немного, но успокаивало.
Пауза затягивалась, поэтому Минчжу мягко произнесла, стараясь не расплакаться.
-Ты можешь купить еды бабушке, перед нашим отъездом?
Чжу Лун кивнул и поднялся.
Один жест его руки и ближайший паренек помчался выполнять его приказ.
Сама Шун Линь стояла возле своего маленького столика, где сушила травы.
Минчжу подошла и крепко обняла ее со спины.
Женщина тут же расплакалась.
-Я не надеялась, что после того случая ты выживешь. Я молила всех богов о невозможном, и они услышали мои молитвы! После такого чуда как я могу позволить тебе жить в таком доме и в таких условиях?
Голос женщины срывался.
-Там у тебя будет множество возможностей, еда и крыша над головой. Он сможет удачно выдать тебя замуж, и ты больше не будешь страдать.
-Кто тебе сказал, что я страдаю?
Теперь уже и Минчжу не смогла сдерживаться. Все ее усилия пошли насмарку.
***
Минчжу смотрела на маленький ветхий домик, который успел стать ей домом.
И смотрела на маленькую хрупкую женщину, что стала ей родной.
Ее посадили в повозку, запряжённую четырьмя лошадьми. Сам генерал предпочел ехать верхом, уступив удобное место девушке.
Шун Линь стояла возле ворот и тоскливо смотрела вслед удаляющейся процессии.
Минчжу сама не заметила, как по щекам стали катиться слезы. С каждым мерным покачиванием повозки, маленькая хрупкая женщина становилась все меньше и меньше, а домик, в котором она провела столько времени, постепенно становился все дальше и дальше. В нем она оставляла прошлую себя.
Ехали в тишине.
Девушка даже не интересовалась тем, где они сейчас находились. Непонятная апатия одолела ее, заставив забиться в дальний угол повозки.
Вышла она только к ночи, когда они наконец остановились, чтобы разбить место для ночлега.
Чжу Лун обеспокоенно бегал вокруг нее, словно матушка-наседка, стараясь накормить хоть чем-то, но аппетита не было совершенно.
Минчжу сидела возле костра в полном одиночестве, когда он, не выдержав, подошел к ней – ранее мужчина старался держать дистанцию, стараясь не смущать девушку.
-Почему ты не ложишься спать? – генерал присел рядом. – Все уже давно видят сны.
А она и не заметила, что все давно разошлись.
-Не спится.
-Разве столь юная девушка не должна была упасть без сил? Я думал дорога вымотала тебя.
Минчжу не ответила.
-Послушай, я правда не собираюсь причинять тебе зла, если ты беспокоишься из-за этого.
-Дело не в этом, - наконец сказала она, спустя несколько минут молчания. – Просто...
-Просто?
-Я не должна была оставлять ее одну.
Чжу Лун тут же понял о ком шла речь.
-Она сама решила отправить тебя. Одно ее слово и я бы забрал вас обеих.
-Вам стоило настоять. – Она повернулась к нему.
Лицо девушки осветилось огненными бликами, и генерал замер на миг, завороженный зрелищем.
-Что, если тот мужчина опять явится к ней устраивать проблемы?
-Не стоит переживать. Я поселил своих людей недалеко от твоей бабушки. Никто не посмеет навредить ей. Она будет под надежной защитой.
-Но почему она не поехала с нами? – в голосе Минчжу отчетливо проступила боль и обида.
Она знала ответ, но предпочитала вновь и вновь прокручивать вопрос, пытаясь как-то успокоить себя.
Чжу Лун никогда не был бессердечным, каким его все считали. У него было сердце. И сейчас оно кровоточило вместе с ее.
-Твоя бабушка в том доме была по-настоящему свободна. А привыкнув к свободе однажды, ты ни за что не променяешь ее больше ни на что.
-Я хочу дать тебе все, чего ты достойна.
-И кем же я буду в вашем поместье?
-Моей воспитанницей и наследницей.
-А если у вас появится жена?
-Не появится.
Разговор умолк. Тишину между двумя людьми разрушало потрескивание огня.
Но эта тишина была... уютной?
-Тебе пора спать, - мягко сказал генерал. – я провожу тебя.
-Вряд ли я смогу сейчас уснуть.
-Ложись.
Приказ был немного неожиданным и Минчжу растерялась.
Куда ложиться? И главное зачем?
-Ложись. – вновь приказал он, хлопая по своей ноге. При этом Чжу Лун казался жутко смущенным.
С тех пор как они познакомились, он ни разу не навредил ей, поэтому Минчжу решила довериться ему.
Она молча легла и постаралась поудобнее устроиться на твердом бедре.
-Я расскажу тебе сказку...
Он молчал какое-то время, стараясь настроиться и затолкать свое смущение куда подальше. Впервые суровый генерал Великой Династии рассказывал кому-то сказку, чтобы успокоить.
- Когда-то давно, когда драконы жили среди людей, жил большой и красный огненный дракон. Он был настолько огромен, что его видели за сотни ли. Его боялись и ненавидели, думая, что дракон может спалить их дома.
Минчжу прыснула от осознания, что заставила Чжу Луна придумывать такую странную сказку.
Сам же генерал подумал, что девушка замерзла и, сняв свой плащ, накинул на нее.
-Красный дракон никогда не хотел никому зла. Ему было грустно и одиноко в одиночестве проживать свои дни, ведь никто не хотел приближаться к нему из страха. В один из дней стало так жарко, что сам по себе начался пожар. Пламя распространялось настолько быстро, что людям оставалось лишь бежать из своих домов, оставив все. Видя, как страдает народ, дракон обливался слезами, не в силах помочь, ведь он был огненным драконом. Когда пожар закончился, оставив за собой лишь один пепел, люди ополчились. Они были уверены, что вся их беда произошла из-за красного огненного дракона, что всегда находился у подножия горы. Схватив вилы, ножи и стрелы, люди устремились к нему. Глядя на всех пришедших, дракон не смог ничего сделать. Он не стал защищаться, а лишь спокойно наблюдал за пришедшими. Не каждый день в его дом приходил кто-то, поэтому, даже несмотря на боль, которую ему причиняли, он был счастлив. Когда толпа ушла, дракон обессилено упал на лапы, ожидая своего часа, он заметил маленькую девчушку. Она опасливо жалась к большому камню, не решаясь подойти к большому дракону. Но, похоже, любопытство пересилило девочку, и она подошла прямо к его пасти. Дракон с трудом открыл глаз и посмотрел на малышку. Ей стало очень жалко его. Настолько жалко, что она рыдала, прижимаясь к его чешуе. Впервые ощутив чужую доброту, дракон тоже не смог сдержаться. Большие капли слез падали из его глаз, разбиваясь в миллионы жемчужин. Вскоре, когда в тишине раздался последний вздох, тело большого красного дракона обратилось в пыль, развиваемой на ветру. Девочка осталась одна в окружении маленьких переливающихся жемчужин.
Убаюканная рассказом, Минчжу не заметила, как уснула на коленях генерала.
Все последующие дни, пока они добирались до столицы, Чжу Лун избегал встреч с ней. В голове девушки скользнула мысль, что это из-за чувства стыда. Когда было такое, чтобы суровый генерал великой династии рассказывал сказки сопливым девчонкам?
Только генерала волновало совсем не это.
Прожив всю свою сознательную жизнь в одиночестве, ему было непривычно брать ответственность за кого-то на свои плечи. Будь его родители живы, он мог бы позаботиться о них. Но они рано умерли, оставив ребенка в толпе слуг.
Ему рано пришлось повзрослеть, от чего на лице уже красовались отпечатки прожитых лет.
Минчжу была для него ребенком и страх, что он не сможет вырастить из нее достойного человека, с каждым ли становился все больше.
Сама же Минчжу могла наблюдать за ним лишь из далека. Больше он не разговаривал с ней, но она чувствовала его незримую поддержку. Она обвивала ее в свой кокон, давая чувство безопасности и расслабления.