Глава II: День Тинга (Часть 6)
Ингвар вошёл в просторную залу, стены которой были выложены тёсанными брёвнами, потемневшими от времени и дыма. По обеим сторонам горели факелы, бросавшие тёплый, колеблющийся свет на длинные дубовые столы, за которыми уже сидели воины, старейшины и мастера ремесла.
На возвышении, в дальнем конце зала, стояло резное кресло ярла — массивное, с высоко поднятой спинкой и рунами, вырезанными по бокам подлокотников. Оно больше походило на трон, но было лишено золота и вычурности.
Ингвар медленно подошёл к ближайшему столу, отодвинул тяжёлый деревянный стул с прямой спинкой и сел рядом с теми, кого по праву называли лучшими сынами Роскилле.
Руночей нашёл глазами Альрика — он сосредоточенно тёр бороду и нервно постукивал ногой об дощатый пол. Затем перевёл взгляд на предводителя берсерков Асмунда: тот сидел, сжав челюсти, не отрывая взгляда от Томассона.
Пока зал стих в ожидании, у их стола вдруг послышался детский шепот:
"Папа, смотри — ярл Томассон!"
Отец шикнул на него, но мальчишку было уже не остановить.
"Такой грозный... А почему у него такое странное имя? Почему он Томассон, а не как все?"
За столом прокатился сдержанный смешок, но взрослые взглянули на мальчишку с уважением — не каждый решился бы задать такой вопрос вслух.
Ингвар улыбнулся и ответил, громко, чтобы слышали только они:
"Есть у этого имени своя история. Говорят, когда дед нашего ярла был тяжело ранен в походе, его спас сакс по имени Томас. В благодарность дед вернулся домой и назвал сына в честь спасителя. Имя так и осталось — Томассон. Из уважения."
На этих словах зал окончательно притих. Казалось, даже факелы на стенах затрепетали чуть тише. Воздух в зале задрожал — тинг больше не походил на празднество. Что-то важное должно было произойти, и каждый чувствовал это кожей.
Слово было за Ингваром. По обычаю, собрание открывал жрец.
Ярл махнул рукой, и руночей вышел вперёд, остановившись рядом с троном.
"Братья!" — голос Ингвара гулко прокатился по залу. — "Я приветствую каждого из вас, кто прибыл сегодня сюда, в Дом Белого Волка! Всех свободных Даниров, тех, кто рядом со мной, рядом друг с другом и, конечно, рядом с нашим ярлом!
Каждый из вас — достойный и уважаемый сын нашего народа. Волей Одина мы собрались на этом тинге, чтобы наш избранный богами ярл Кнут Томассон донёс до нас радостные вести."
Сейчас Ингвар не был похож сам на себя.
Его речь, громкая и чёткая, звучала как набат — от обычной растерянности не осталось и следа. Викинги смотрели на него с вниманием и уважением, проникаясь уверенностью и единством. В этот миг они действительно были братьями — их связывала любовь к роду, племени, городу, всей земле.
Он продолжил:
"Но прежде чем вы услышите его слово, я задам вопрос. Есть ли среди вас те, кто хочет высказаться?"
Таков был обычай. Руночей дал возможность каждому говорить свободно. Но зал хранил молчание — лишь взоры метались между ним и ярлом — все ждали, когда же тот сделает объявление.
Ингвар знал: новость об очередном нападении на Туманные острова вызовет восторг. Там всегда было чем поживиться, а то, что это было тайной... Что ж тайна уже породила слухи и только подогревала всеобщее нетерпение.
Викинги мечтали о походах, славе и добыче. Им грезилось, как легко они отнимут у Западных людей всё нажитое — они безоговорочно верили в своё превосходство.
Ингвар чувствовал это — зал искрился предвкушением. Воздух наполнялся золотисто-оранжевым сиянием. Ему чувствовался запах, похожий на смесь горячего дерева и дикой травы — предвкушение, желание подвига.
Но сквозь него Ингвар уловил и нечто другое: тёмное, липкое, прогорклое. То, что не спутаешь ни с чем.
Страх.
Это было странно и непривычно. Кто из викингов вообще мог бояться похода?
И всё же — запах не обманешь.
Обоняние никогда не лжёт.
Оно — первое чувство, что получает человек, и первое, что развивают у руночеев. В общем потоке энергии, Ингвар не мог понять, кто именно боялся, и тревожное ощущение не отпускало.
Он перевёл дух и продолжил:
"Раз никто не желает говорить — я передаю слово ярлу Томассону. Ярл Кнут, теперь твой черёд."
Он кивнул, приглашая Томассона вперёд.
Ярл тяжело поднялся, опираясь обеими руками о подлокотники кресла. Его движения были медленными, будто каждое усилие давалось с трудом. Лицо его оставалось спокойным, но в глазах мелькнула тень усталости, которую руночей уловил без труда.
И в этот момент Ингвар ощутил неладное. Томассон выглядел так, будто был болен. Хотя вчера вечером, у Ингвара дома, он казался вполне бодрым.
Правда, опирался на стену... но это могло быть и просто усталостью.
Куда он собрался в таком состоянии? — подумал он. Как же Кнут выдержит долгое плавание? Или мне это кажется?
Читать энергию ярла не дозволял обычай.
Но Ингвар решил нарушить правило... и не смог почувствовать ничего. Ярл был как пустая книга. Это могло означать лишь одно из двух: либо Томассон уже одной ногой в Вальгалле, либо кто-то его защищает.
Ингвар почувствовал на себе тяжёлый взгляд Альрика — тот смотрел с ярко выраженным чувством превосходства.
Всё стало ясно. Неужели он?.. Но зачем?
Тем временем Томассон занял место Ингвара. По обычаю, ярл должен был дождаться, пока жрец вернётся на своё место, но он начал говорить сразу:
"Мои дорогие братья. Воины. Жрецы. Берсерки. Свободные люди Роскилле. Сегодня — один из самых значимых дней в нашей истории. Я принял решение, которое, верю, будет встречено вами с восхищением."
Он говорил твёрдо, не повышая голос.
"Много лет мы сражались. За землю, за честь, за славу. Мы приносили домой золото. Мы отнимали то, что по праву должно было принадлежать нам, как более сильным! Кто-то погиб — и теперь пирует в Вальгалле. Кто-то разбогател и завёл хозяйство. Всё это мы делали ради одного — доказать миру, что мы, Даниры, сильны. И с нами нужно считаться!"
Зал взорвался криками. Викинги стучали кулаками по столам, скандируя имя вождя:
"Кнут! Кнут! Кнут!"
Но Томассон даже не улыбнулся. Он продолжил, будто ничего не происходило:
"Долгие годы я вёл вас. Благодаря мне мы побеждали, прославляли Роскилле и всю землю Данов, о нашей мощи сложилось немало легенд. Но сегодня..." — он внезапно замялся и судорожно проглотил слюну. — "Сегодня я должен сказать: я больше не смогу вести вас за собой."
Зал стих. Гул оборвался мгновенно. Все смотрели на ярла — одни с удивлением, другие с тревогой.
"Я надеюсь, вы поймёте меня, и не станете задавать ненужных вопросов. По старой традиции, я передаю титул достойнейшему. Это моё последнее волеизъявление. Он избран не только мной — но и богами."
Ингвар похолодел. Он уже знал, что сейчас прозвучит.
"Ярл Сигурдссон!"
Томассон только что назвал его брата новым ярлом.