Глава II: День Тинга (Часть 2)
Благодаря историям Арне, оба — и Ингвар, и Альрик — загорелись мечтой стать рунными боевыми магами.
Но у старшего брата не было той самой связи. Он знал руны, понимал их начертание, мог объяснять и рассуждать о них — но не чувствовал.
А Ингвар... он не пытался покорить руны. Он просто жил рядом с ними — будто они были частью его самого.
Они были для него не инструментом, а внутренним голосом, духом, его сутью.
Зато Альрик был лучше в теории. История, традиции, легенды — в этом ему не было равных.
Он читал больше, знал больше, понимал, как должно быть.
Завидовал ли он брату?
Если да — то никогда этого не показывал.
Магнус, в свою очередь, тоже чувствовал руны. И они отвечали ему взаимностью.
Но с самого детства его влекло только одно — кузнечное ремесло.
Будучи ребёнком, он мог часами заворожённо смотреть, как в кузнях рождается оружие.
Как по тиглям разливается металл, как под ударами молота мечи, топоры и копья обретают форму.
Теперь у него была лучшая кузница во всём Роскилле — и всё же он не потерял ни капли любви к делу.
Тяжесть молота в руке успокаивала, а звон, с которым он опускался на наковальню, по-прежнему умиротворял.
Солнце пробилось из-за туч, озаряя комнату вместе с улыбкой Магнуса.
Кузнец внимательно смотрел на руночея.
Ингвар откинул прядь, спадавшую на лоб, прошёл к сундуку, где хранились оружие и парадные доспехи, и достал меч.
Внешне он напоминал заострённую с обеих сторон тонкую иглу. Рукоять, длиной около восьми дюймов — чуть больше ладони взрослого мужчины, — была обтянута кожей дикого вепря.
Овальная гарда плавно перетекала в узорчатый, будто кружевной эфес, а игольчатое навершие точно повторяло форму самого лезвия.
Оружие было выковано из неизвестного металла и менялось в зависимости от света. Днём, на солнце, оно отливало тёмно-синим. Ночью — становилось чёрным, как грозовое небо.
Любой, кто взглянул бы на него, сказал бы без сомнений: этот меч не для боя.
Слишком изящный. Слишком красивый.
Он выглядел скорее как ритуальное оружие — чем боевое.
"Напомни, откуда он у тебя?" — сосредоточенно рассматривая меч, спросил Магнус уже спокойным тоном. Его весёлость вдруг куда-то испарилась.
Ингвар всегда любил эти перемены. Стоило заговорить об оружии — и Магнус сразу становился другим. Сосредоточенным, почти хмурым.
Как бы то ни было, когда кузнец держит в руках чужую работу, он должен был быть предельно внимательным.
"Ты прав, это не наше оружие," — ответил Ингвар, с интересом наблюдая за ним.
"Вообще, я нашёл его в монастыре — где-то на севере, в землях, которые местные называют Нортумбрией. Это было во время последнего похода. Так получилось, что я отбился от строя, и пока наши увлечённо грабили саксов, я решил зайти в местный монастырь."
Он усмехнулся — то ли от воспоминания о чужих обрядах, то ли от самой ситуации.
"Меня всегда тянуло к их вере, правда, я до сих пор не понимаю, зачем им столько золота. Золото ведь не проводит энергию — им бы это учитывать.
Ну да ладно. Местные, странного вида руночеи, смотрели на меня с ужасом в глазах. Кто вообще додумался натянуть на руночея рясу? Ты бы это видел, Магнус."
"В общем, как я понял, они жестами показали: бери что хочешь, только оставь их в живых.
Монахи тряслись больше, чем Рогвальд, когда ярл приказал отрубить ему голову.
А Рогвальд — ты помнишь — тот ещё трус, правда?"
Ингвар всегда любил вовлекать собеседника в разговор — и между делом задавать дюжину вопросов.
Магнус, улыбаясь, кивал головой. История Ингвара явно приходилась ему по душе.
"И что было дальше?" — спросил Магнус, не сводя взгляда с меча.
"Так вот. Я бродил по храму и заметил, как один из руночеев задвигает что-то ногой под лавку."
"Постой, Ингвар," — прервал его Магнус.
"Руночеев? Разве у саксов есть руны? Как они вообще выглядят?"
"Кхм..." — Ингвар задумался и махнул рукой.
"Да, ты прав. Сглупил. У них нет никаких рун. Будем называть их... монахи в коричневых платьях."
Он снова усмехнулся — теперь уже от ощущения собственной смекалки.
"В общем, я увидел, как один из этих монахов что-то прятал. Было заметно — он не хотел, чтобы я нашёл этот меч.
Я отодвинул его ногой, что, между прочим, оказалось не самой лёгкой задачей, и вытащил свёрток.
По ужасу в их глазах я сразу понял — это было единственное, что им действительно было жаль терять.
Вот его-то я и забрал."