Глава II: День Тинга (Часть 1)
Утро выдалось холодным.
Чёрные кучевые облака, полночи омывавшие Роскилле колючим дождём, по-прежнему нависали над поселением. За их глухой пеленой пряталось ещё бледное, мартовское солнце — слабое и упрямое, словно просыпалось вместе с людьми.
Горожане уже проснулись и вышли из своих домов, разбредаясь кто куда.
Сегодня у каждого было полно дел — позвали его на тинг или нет. Это событие всегда приносило в город особое настроение: и праздник, и ритуал, и место, где принимались важные, порой судьбоносные для Роскилле решения.
На тинге неизменно собирались лучшие воины — не только из самого города, но и из окрестных поселений.
Здесь же можно было увидеть всех свободных людей — старейшин, торговцев и ремесленников. Поэтому тинг так притягивал женщин, а ещё детей, мечтавших хоть краем глаза увидеть силу взрослых.
Нередко после всеобщего сбора устраивали кулачные бои. Но Ингвар не бывал на них ни разу. Ему было не по душе смотреть, как мужчины, налившись ячменным пивом, выбивают друг из друга дурь.
Хоть в чём-то он и Альрик были похожи — тот тоже на такие зрелища не являлся.
Наконец, солнце выглянуло из-за туч, пытаясь своими лучами разлепить Ингвару веки.
Пора было вставать.
Воспоминание об Альрике потянуло за собой цепочку вчерашних событий.
Потянувшись в кровати и размяв затёкшую шею, Ингвар рывком сел. Он ни на миг не переставал думать — даже сейчас, сразу после пробуждения, голова была забита мыслями.
Странные слова сказал мне вчера брат. Почему-то он попытался отговорить меня от участия в походе. Будто знал что-то... но не хотел говорить.
Может, мне действительно стоит его послушать? Не плыть на остров Скит в этот раз?
Он нахмурился, стараясь трезво оценить ситуацию.
Но если я останусь — я потеряю слишком многое.
Проскочившая мысль воскресила в памяти образ незнакомки с туманного острова.
Ингвар снова увидел перед собой эти янтарные глаза — те самые, что вчера в видении пригвоздили его к дереву. Его будто бросили в ледяной фьорд.
Он уже знал: это путешествие должно состояться. И никакие уговоры Альрика не изменят того, что он чувствует.
Ингвара вела не жажда битвы и не желание блеснуть среди воинов. Не было в нём ни охоты за славой, ни стремления к добыче. Теперь им двигало другое — нечто глубокое, невидимое, то, что одни называют предчувствием, а другие — зовом судьбы.
Викинг потряс головой, будто пытаясь стряхнуть наваждение, и свесил ноги с ложа. Не успел он коснуться ими дощатого пола, как за дверью раздался весёлый голос, больше похожий на рычание.
"Вылезай уже из берлоги, медведь! Весна пришла, а ты всё ещё в спячке!"
Эту незамысловатую тираду сопровождал оглушительный, настойчивый стук в дверь.
"Ты так весь тинг проспишь! Ярл спустит с тебя шкуру и пришьёт к своей! Будет щеголять в двух медведях — скажет, для пущей важности" — не унимался голос, весёлый и напористый.
Если кто-то в Роскилле и мог позволить себе называть уважаемого руночея подобным образом — так это был Магнус Бьорнсон.
Лучший друг Ингвара. А ещё –– самый талантливый кузнец в городе.
Магнус был рунным кузнецом. Те знаки, что он вырезал на клинках, топорах и амулетах, будто оживали в бою. Их принимали боги — и они действительно помогали воинам во время сражений. Искусству рунного орнамента было невозможно обучиться –– этот дар либо есть — либо его нет.
У Магнуса он был.
Как было и несметное количество энергии, и скабрёзное чувство юмора, и стойкое желание будить Ингвара по утрам — стуком в дверь и шутливой руганью.
"Только не говори мне, что ты явился из-за тинга!"
Ингвар всегда был рад видеть Магнуса — и уже через несколько секунд открывал дверь. Наверное, это был единственный человек, которого он действительно хотел сейчас видеть.
Кузнец, на голове которого не было и намёка на волосы, был под два метра ростом — мускулистый, громкий и всегда с улыбкой.
Он ввалился в дом, как буря, и хлопнул Ингвара по плечу — на мгновение обнажив стальные мышцы рук.
Ингвар поморщился –– он не любил прикосновений. Даже от лучших друзей.
Магнус, конечно, это знал. Но ему было всё равно. Он пришёл не для любезностей, и уж точно не ради тинга. У него были свои цели.
"Конечно же нет!" — отмахнулся он с привычной лёгкостью. "Мне плевать, что там с тобой сделает ярл. Я хотел поговорить о твоём новом мече. Дашь взглянуть?"
Он улыбался своей фирменной широкой улыбкой — открытой, как его характер. Ингвару всегда нравилось это в друге: от Магнуса невозможно было ожидать подвоха.
Если он просит меч — значит, ему нужен меч. И ничего больше.
Ингвар пожал плечами.
Он вполне мог понять желание кузнеца взглянуть на оружие –– это было логично. Но зачем для этого приходить так рано — оставалось для него загадкой.
У Ингвара возникло ощущение, что Магнус уже давно хотел его о чём-то попросить, но всё не решался. Впрочем, он не стал придавать этому значения — просто принял утренний визит и просьбу, как нечто само собой разумеющееся.
В конце концов, Ингвар был не только руночеем, но и рунным боевым магом. Он редко использовал меч как оружие. Скорее — как проводник энергии. И у него это получалось до неприличия легко.
Ещё в детстве родители заметили, что руны реагируют на Ингвара иначе. Ему не было и двух лет, когда он впервые начертил знак в песке.
Феху.
Руна изобилия и плодородия.
Первой её увидела их мать, Астрид, и испугалась –– никто не понимал, откуда ребёнок мог знать её начертание. Но ещё больше она удивилась вечером, когда к их двору прибилась стая диких гусей.
Отец тут же поймал нескольких — на мясо, остальных продали на рынке. Семья в тот засушливый год жила бедно, и эта странная находка буквально спасла их от голода.
Это выглядело как знак, и родители викинга приняли его как волю богов.
После этого отец Ингвара, Сигурд, попросил своего друга Арне — старого руночея — приходить к ним и обучать обоих сыновей. Так началось то, что позже стало их тихим, но упорным соперничеством.