Связанные

- Как же скучно, - Шейн тяжело вздыхает, убирая книгу на полку, - Не понимаю, как Кир вообще находит чем заняться, особенно учитывая то, что он не читает книги.

- Возможно, они в очередной раз дерутся с Раудом, - отвечает задумчиво Рун, перелистывая страницу, - Эти двое все никак не могут поладить. Хотя, я предполагаю, что это у них такой способ общения.

На улице бушует гром и молния, а землю заливает как из ведра. В библиотеке полумрак, освещаемый лишь камином и парой ламп: одна в руке девушки, а другая на столике рядом с охотником. Потоки воды яростно бьются в окна, словно потерянные путники, желающие пробраться в замок, в тёплый уют. Несмотря на то, что в комнате лишь двое, сумрак полон тихих звуков: огонь с довольным треском поедает сухую древесину в камине, шуршат шторы, качаясь от лёгкого сквозняка, хрустят страницы.

- Ну так, посадили двух соларов на одну цепь.

- Твоя мама и Мар вполне себе ладят.

- Да, но моя мама не Кир, а Мар не Рауд.

- Это лишь доказывает, что дело не в их даре, а в личностях. Если бы они хотели, то свели влияние своих инстинктов к минимуму, но им проще себя не сдерживать и пушить, словно павлины, друг перед другом хвосты.

- Эй, вообще-то ты про моего брата сейчас говоришь, - Шейн весело улыбается и грозит мужчине пальцем.

- Ты сама просила быть с тобой честным. Кроме того, я не сказал ничего плохого. Такая черта характера может быть как плюсом, так и минусом в зависимости от ситуации.

- Как заумно Вы говорите, сэр Рун. Мне казалось, что охотники менее интеллигентные. Я сильно удивилась тому, что ты умеешь и любишь читать.

- Многие из нас образованные. Чудища опасней и умней зверей, а потому выгоднее про них сначала прочитать. Уже молчу про то, что большинство охотников на монстров — выходцы из церкви.

- Ну, я имею право удивляться. Далеко не все благородные хоть раз в жизни книги открывают. Хотя, казалось бы, должны.

- А тебе книги, значит, нравятся?

- Не то что бы, - Шейн тяжело вздыхает, облокачиваясь о шкаф, - Скорее это одно из немногих развлечений к которому я привыкла. Помогает заполнить пустоту в расписании, вместо того, чтобы совсем ничего не делать.

- Почему тогда не заниматься тем, что тебе нравится?

- Я этим занимаюсь. Периодически.

- И чем же?

- ...Пение? Танцы? - Шейн скромно отводит взгляд. Уши прижимаются к голове, а хвост поджимается между ног, - Ещё я немного умею играть на гитаре...

- Откуда такая скромность и неуверенность, леди Шейн?

- Ну, если честно, то, мне кажется, у меня не очень получается. Раньше я пела и играла вместе с отцом, но после его смерти у меня и настроение-то не так часто появляется...

- Какая разница, хорошо получается или нет? Ты же это делаешь в первую очередь для себя, а не в королевском дворце собираешься выступать, не так ли? Тем более это навыки. Чем больше тренируешься, тем лучше получается.

- А что насчёт тебя? Какие твои интересы?

- Помимо фехтования и охоты? Мне тоже нравится петь, но с нотной грамотой не знаком, скорее учился, слушая других. С инструментами не дружу, но парочку аккордов смогу сыграть на гитаре. Ну и танцы, конечно. Правда, последнее только когда выпью или на поле боя.

- Серьёзно? Может, споёшь что-нибудь? - какая-то необоснованная радость завертелась под ребрами юной леди.

- Хм-м, это немного внезапно... - Рун прикрывает глаза и откладывает книгу. Подумав, он встаёт, начиная напевать какой-то печальный, но нежный мотив, напоминающий серенады, что леди слышала под балконами лун в академии. Мужчина подходит ближе, а девушка инстинктивно прижимается к книжным полкам, напрягается и навостряет уши. Волк останавливается близко, наверное, даже слишком близко, потому что Шейн ощущает тепло, исходящее от тела боевого мага.

- Ты, как луна, сияешь ночью, - голос мужчины низкий, глубокий, что по-началу сбивает с толку. Девушка правда не ожидала, что телохранитель может настолько хорошо петь, - Нежным светом, обнимая мир, - солар мягко забирает лампу из рук, чтобы поставить её рядом со своей. Ритм сердца Шейн сбивается, и она не сдерживает удивлённого вздоха, когда охотник наклоняется к ней, чтобы взглянуть в глаза, - Твои глаза, загадочные звезды, - шершавые пальца нежно гладят две маленькие родинки под правым глазом, - Пленяют и влекут меня к себе...

- Р-Рун...

- Волос, что чернее бездны, - мужчина, будто не слыша, ласково проводит ладонями по жёсткому волосу юной леди, - Кожа — мрамор белоснежный, - спускается к щекам, - Губы — лепестки кровавых роз, - пальцы останавливаются на губах, приоткрывшихся в частом дыхании, - Мое сердце изнывает от шипов, - уже не пение, но горячий шёпот касается чёрного уха.

- Я не знаю такой песни...

- Конечно не знаешь, - не спешит отодвигаться и повышать голос волк, - Ведь я придумал это только что.

Шейн застыла, словно заяц. Нет, такие ситуации не были для неё впервые, она и раньше зажималась по углам, особенно в библиотеке академии, но, если честно, никогда не сталкивалась с таким нежным и трепетным отношением к себе. Это сбивает с толку и заставляет краснеть как девственницу. Что в такие моменты надо делать? Говорить? Она совсем не знает, как проявить в ответ тёплое чувство, свернувшееся в пушистый урчащий комок в груди. Шейн неловко хватается за закатанные рукава рубашки воина, не решаясь на какие-либо действия. И лишь кровь бешено стучит в висках.

Рун шумно вдыхает через рот запах кожи и прикрывает глаза. Знакомый аромат слабый, едва уловимый, но на таком расстоянии можно разобрать. Хвоя и сладкий апельсин. Запах из-за которого во рту начинает собираться слюна. Хвост солара поднимается выше и пушится от напряжения во всём теле. Ведомый инстинктом, воин мягко и медленно проводит языком по шее, пробуя аромат на вкус. Девушка покрывается мурашками и скулит. Колени подводят её и подкашиваются, но крепкая рука подхватывает, помогая устоять.

- Ты так вкусно пахнешь, Шейн, - щекочущее дыхание заменяется мягкими поцелуями, каждый из которых заставляет волкособ вздрагивать и делать короткие вздохи, - Так вкусно, что я хочу тебя съесть, чтобы больше ни с кем не делиться.

- Кто тебе мешает? - нарастающий жар придаёт девушке уверенности, её пальцы торопливо борются с плетением на рубашке воина, боясь упустить момент.

- Многое нам мешает... Зачем ты играешь с моим сердцем, liten djävul? Разве ты готова стать моей навсегда? Не пожалеешь ли ты? - волк проводит носом по щеке возлюбленной и встречается с ней своим взглядом. Чёрные глаза полны страсти, желания, печали. Надежды.

- Плевать, - расправившись с узлами, девушка обхватывает ладонями лицо солара, - Я буду либо одна, либо с тобой. Сделай меня своей, Рун. Съешь меня, - после уверенно притягивает для поцелуя. Робкое прикосновение губ быстро становится голодным и душащим. Романтичная невинность, хрупкая как паутина, рвётся на куски животной страстью, что наконец-то сорвалась с их цепей самоконтроля.

Теплые ладони воина заползают под одежду девушки, её стройное тело выгибается, будто мужчина касается оголённых нервов. Бледные холодные пальцы наконец-то впиваются в тёплую смуглую кожу. Оставив ногтями собственнические царапины, ладони опускаются к ремню телохранителя, на что волк низко рычит. Волкособ в ответ оголяет свои клыки. Призывая к подчинению, солар осторожно, лишь предупреждая, кусает девушку за шею, и Шейн, скуля, прячет хвост и прижимает уши, а затем лижет смуглое плечо, прося продолжать.

Угомонив инстинкты, Рун возвращается к зацеловыванию лица, шеи и ключиц, восхищаясь любимым телом. Наслаждаясь ощущением мягкой грудии, воин хватает её чересчур сильно, до стона боли. Извиняясь за внезапную грубость, пальцы нежно гладят чувствительный сосок сквозь одежду. Рун, ощутив требовательное прикосновение к паху, подхватывает девушку и довольно урчит, наконец-то сжимая ягодицы, что мучили его в самых грешных снах. Реальность оказывается ещё лучше: умещаются в его ладонях, такие же мягкие как грудь, нежные... сразу видно, кого никогда в жизни не били.

Волк срывает с девушки шоссы и откидывает в сторону. Одну из ног он закидывает себе на сгиб локтя, вторая опускается вниз, ища точку опоры кончиками пальцев. Уши Шейн горят от стыда, её половые губы, блестящие от смазки и красные от возбуждения, открыты прямому взгляду мужчины. Почему-то такая откровенность заставляет осознавать насколько она преисполнена сейчас похотью. Хвост пытается поджаться, чтобы спрятать пах, но загорелая рука, в сгибе которой расположилось колено, успевает схватить его.

- Моя Луна, ты такая красивая, - ладонь в шрамах гладит низ стройного живота, следом за ней, по гладкой коже, пробегается стая мурашек. Пальцы спускаются к темному волосу на пахе, затем невесомо касаются нижних губ. Когда девушка перестаёт дёргаться от щекотки, Рун надавливает сильнее, собирая смазку, затем поднимается к клитору, медленно оглаживает его. Шейн с тихим стоном откидывает голову назад, открывая шею для новых поцелуев. Шкаф жалобно скрипит из-за тяжести навалившегося тела.

- Боги, возьми меня, чёрт побери, - волкособ жалобно скулит, цепляясь короткими ногтями за плечи воина. Не находя в них опору, она сжимает в кулаке светлый мягкий волос, вызывая болезненное шипение у их хозяина.

- Боюсь, сегодня не выйдет.

- Рун, если ты думаешь, что будешь первым членом в моей вагине, то спешу огорчить, - Шейн недовольно рычит, но ответный, низкий, злобный рык солара заставляет её умерить свой пыл и продолжить уже со скулежом, - Я-я просто хочу ощутить тебя ближе...

- Hjärtat, я уверен, что больше меня у тебя никого ещё не было. Не хочу сделать тебе больно. Не спеши. Раз ты решила быть моей, то у нас с тобой много, много времени, - большой палец продолжает ласкать клитор, пока безымянный и средний опускается ко входу. Губы волка находят губы волкособа, прежде чем пальцы легко проникают внутрь.

Шейн довольно выдыхает сквозь поцелуй и прогибается в спине, чтобы насадиться на Руна, словно пытаясь продемонстрировать, что она готов к тому, чтобы там её не ожидало под штанами. Мужчина улыбается, умиляясь такой самоуверенности щенка. Его пальцы сгибаются, ощупывая ребристые стенки, пока не находят чувствительное место внутри.

Сначала поглаживающие движения были просто приятными, но, капля за каплей, напряжение внизу живота нарастает в горячий твёрдый комок. Мягкие вздохи девушки сменились стонами, раздающимися с каждым синхронным движением пальцев снаружи и внутри. Рун ловит их своим ртом, заглушая. Будет неприятно, если их прервут сейчас, услышав в коридоре эхо их страсти. Мужчина не готов делиться их первой полноценной близостью.

Увлечённая жаром внутри и сладкими поцелуями, Шейн не сразу замечает, как в неё входит уже четвёртый палец. Светлые глаза удивлённо округляются, но эта эмоция быстро переплавляется в удовлетворение. Она чувствует себя растянутой сильнее, чем обычно, но из-за обильной смазки и терпеливости мужчины не было дискомфорта. Как оказалось, Рун внимательный и осторожный партнёр, что по нему и не скажешь, но Шейн рада, что ошибалась в своих суждениях.

Затуманенный взгляд блуждает по лицу солара, отмечает влажный блеск кожи, россыпь веснушек на носу и скулах, маленькие, едва заметные шрамы, длинные ресницы, ловящие свет огня и тёмные глаза, кажущиеся чёрными из-за раздутого зрачка. Волкособ, чувствуя прилив тепла в грудной клетке, проводит языком по короткой бороде, ловит клыками опухшие от поцелуев губы. Рун сейчас выглядит скорее как лесное божество, чем человек. Тот, о ком так часто рассказывают страшные сказки в церквях, но к кому неизбежно тянешься. Ведь только такие создания по-настоящему знают тайны плоти и души, не отрицая, а принимая страсти и недостатки грешных живых.

Волк же любуется красными от возбуждения щеками, потемневшими серо-голубыми очами, дрожащими ресницами и раскрытыми в стонах и частом дыхании алыми губами. Блестят маленькие белые клыки, которые так и манят провести по ним языком, в чём Рун себе не отказывает. Запахи и вкусы кружат голову, будто он вновь на маковом поле в жаркий день. Солар сдерживается от желания впиться в податливую плоть клыками, порвать лунную кожу в месте, где бьётся, словно заточённая птица, кровь. Он хочет ощутить сладкий, жидкий металл. Хочет ещё, ещё большей близости, настолько сильно, что его сердце болезненно распирает от голода и страха, что всё это какой-то очередной сон, где девушка растворится призраком с первыми лучами солнца.

Напряжение внизу становится уже просто невыносимым, и Шейн тянет руку к клитору. Низкое рычание останавливает её на пол пути.

- Р-Рун, чёрт, я-я не могу без своих рук.

- Ш-ш-ш, - мужчина проводит языком по щеке, слизывая пот, - У тебя получится, моя Луна, я это чувствую. Расслабься и позволь мне сделать тебе хорошо.

Шейн прижимается к горячему сильному телу, пытаясь следовать шёпоту воина. За прошедший месяц девушка привыкла доверять словам своего защитника и наставника. Она жмурится, чувствуя, как внутри все напряглось как тетива, готовая порваться в любую минуту, а пальцы продолжают умело натягивать её все сильнее и сильнее. Во время очередного вздоха, что-то будто обрывается, тетива лопается, отправляя по всему телу горячую, словно лава, и яростную, словно гроза снаружи, волну. Шейн вскрикивает, её трясёт от сладкой судороги, а тело ослабевает, ища опору в шкафу и мужчине, но пальцы не останавливаются, продолжая двигаться внутри и гладить теперь чересчур чувствительный клитор.

- С-стой. Э-это с-слишком!...

- Нет, - на губах солара расползается садистская улыбка. Шейн извивается в мучительном удовольствии, но её продолжают удерживать в крепкой хватке. Оргазм за оргазмом накрывает волкособ. Пытка продолжается до тех пор, пока девушка не начинает бессвязно умолять, всхлипывать и дрожать в объятиях. Её клыки впиваются в плечо, оставляя метку на коже мужчины. Внизу всё онемело.

- Как ты? Силы есть? - теплый язык слизывает дорожки слёз, помогает придти в себя. Шейн, чувствуя заботу, хлещет хвостом ноги.

- Кажется, я сейчас упаду. Что насчёт тебя?

- Потом, в следующий раз, - воин усаживает любимую на кресло и протягивает ей шоссы. Шейн с трудом одевается, довольно урчит, когда Рун опускается на колени и помогает ей завязывать узлы. Такая мелочь, но сбивает ритм сердца и заставляет ощутить себя самой любимой. Когда они заканчивают приводить себя в порядок, то девушка удивлённо ойкает - её поднимают на руки.

- Пф, Рун, я уже отошла. Смогу и сама идти, - она наигранно дуется, что выдаёт весёлое виляние хвостом и стоящие торчком уши.

- Знаю, но хочу немного позаботиться о моей маленькой принцессе.

- Эй, я не маленькая!

- Как скажешь, моя большая принцесса.

- Ну ты и скотина, Рун.

Словно воры, они крадутся в покои юной леди, где Рун остаётся с ней до самой ночи, разговаривая о пустых, но приятных глупостях. В минуты молчания мужчина смотрит на девушку, словно та — самое ценное, что у него есть, и Шейн отвечает ему той же теплотой. Волкособ не хочет отпускать волка, но телохранитель убеждает в том, что так будет лучше — не стоит другим знать об их слишком близкой связи. Это расстраивает, однако Шейн понимает, о чём говорит воин. Быть может, когда-то они смогут заснуть вместе на одном ложе, но сегодня они не будут спешить, долго обмениваясь на прощание невинными поцелуями.

...

У Шейн наконец-то появился выходной день. Рун решил дать её мышцам отдохнуть, мастер Анджелло заболел, а Киран сегодня разбирался с бумагами вместо неё. Ни нудных занятий, ни работы от матери, ни изнуряющих тренировок, ни-че-го. И она была рада, что наконец-то снова может заняться тем, чем только захочет.

Девушка тяжело вздыхает, вытирает пот со лба, лёжа на скамейке в саду. Голова на коленях телохранителя, смуглые пальцы гладят чёрные уши, вздрагивающие, когда мужчина прикасается к особо приятным и чувствительным местам. Обычно Шейн не любит, когда трогают её уши: щекотка бесит, очень легко сделать больно, постоянный шорох раздражает слух. Но прикосновения Руна настолько осторожные и лёгкие, что волкособ наоборот хочет, чтобы эта ласка не прекращалась.

Возлюбленные прячутся в глубине сада, окружённые лишь стриженными кустами, яркими цветами и запахами цитруса. В укромном месте для них двоих, Шейн чувствует себя в комфорте и покое. Она с интересом рисует на своей руке необычной металлической палочкой с чернилами, которую нашла среди вещей Руна. Тонкие, чёрные линии остаются на ладони. Изобретение поражало своей простотой: шарик в металлическом наконечнике наносил ровно столько чернил, сколько нужно, это экономило их, а написанное не протекало. Люди Стальной нации знали толк в удобстве.

- И что, в руинах много таких перьев?

- Да. Видимо, создание таких вещей было для них так же естественно, как для нас затачивать гусиные перья. Однако в стальных катакомбах есть более интересные вещи, применение которых до сих пор для нас тайна.

- Например?

- Например, странные чёрные зеркала, внутри которых металл и драгоценности. Они могут быть как огромными, на всю стену, так и маленькими, помещающимися в руку. Есть ещё большие металлические саркофаги, заполненные схожим содержимыми, что и зеркала. Множество, множество идеально чистой и ровной бумаги, некоторые из них с настолько реалистичными рисунками людей, что сложно поверить, что оно нарисовано. И, что примечательно, ни у кого нет ушей, перьев или рогов! По крайней мере я ни разу не видел. Но, наверное, самой странной нашей находкой было металлическое нечто: то ли тело птицы, то ли карета, а внутри всё те же чёрные зеркала, цветные стёкла и надписи.

- Чёрт, звучит очень интересно. Я бы хотела побывать там.

- Будь что-нибудь из этого недалеко, то я бы обязательно тебя туда сводил, - волк улыбается, - Там жутко, но по-своему красиво. Практически всё из металла — стены, пол, двери, иногда есть странный, ровный камень, внутри которого находятся металлические витые колья, а порой встречаются ряды высоких, разбитых стеклянных колб, липких изнутри. И везде, где бы мы ни были, тянутся пучки странных чёрных кнутов. Вот, я отрезал кусок, - Рун достаёт из кармана короткую, черную трубку, толщиной с большой палец. Шейн берёт её в руку и удивляется материалу: снаружи нечто похожее на кожу, а внутри медные, тонкие, словно волос, нити, скрученные меж собой. Трубка легко гнётся, словно змея.

- И для чего это?

- Не знаю.

- Зачем тогда с собой носишь?

- Не знаю! - Рун смеётся, - А если серьёзно, то именно поэтому и ношу. Каждый раз, когда мне кажется, что мир скучен и неинтересен, то смотрю на эту штуку и вспоминаю о том, насколько мало мы о нём знаем. Хочу однажды раскрыть тайну этих чёрных жгутов, узнать, как использовать чёрные зеркала и для чего подписывали стеклянные шарики.

Шейн задумчиво смотрит на медь, перебирая её кончиком пальца. Девушка немного завидует мужчине, ведь он так много повидал на своём пути, с другой стороны, его слова вдохновляют. Может, однажды, они уже вместе смогут направиться в приключение и раскрыть тайны прошлого. Эта надежда наполняет её новыми силами, пробуждает от ленивого послеобеденного сна. Чем же они с Руном могут заняться сейчас? Шейн не хочет читать, не хочет тренироваться, да и ночь ещё далека...

- Рун.

- М?

- Не хочешь сходить на охоту? В лес? К озеру?

- Мне казалось, что тебе это не очень интересно.

- Ты прав, но я скоро сойду с ума от этой жары.

- Бассейн?

- Ты со мной не полезешь в воду, трусишка, - Шейн весело щурится, ткнув волка в нос, - А я хочу побыть с тобой наедине. Без страха, что на нас кто-нибудь выскочит. Так что, хочешь или нет?

- Хочу, да и такое чувство, что у меня нет выбора, моя Луна, - Рун ловит ладонь девушки и целует пальцы.

- Ты прав, - волкособ оголяет клыки в ухмылке. Она встаёт со скамейки и смахивает с себя опавшие белые лепестки фруктовых деревьев, - У тебя его нет. Потому что скажи ты «нет», я бы просто ушла сама, а тебе пришлось бы догонять. Кстати, как думаешь, сможешь меня обогнать? Если сможешь, то, так уж и быть, заслужишь маленькую награду от своей леди, - чёрный хвост, маня, качается из стороны в сторону, серые глаза хитро щурятся, обещая большее. Грудь солара вибрирует от довольного урчания. Как только мужчина встаёт, девушка моментально срывается с места, начиная погоню.

Рун готов дать возлюбленной фору. Пускай молодая герцогиня и знала сад как свои пять пальцев, но охотник, ловящий её уже в течение месяца с побегов с занятий, выучил все уловки. Щенок не сможет сбежать от него, как бы ни старалась.

...

Выйти за пределы замка не сложно. Всё, что нужно сделать — сообщить сенешалю о времени отбытия и прибытия. Питер высказал свои сомнения насчёт того, что юная леди собирается пропадать всю ночь где-то в лесу, лишь с одним телохранителем, без свиты, охраны и егеря, но попыток остановить не предпринял. В конце концов, он лишь слуга, который может попытаться вразумить, но не принять окончательное решение. В такие моменты он шёл к герцогине, чтобы попросить приструнить упрямую девушку, но сейчас женщина уехала в город, на встречу со своими вассалами. Так что сенешалю оставалось с неспокойным сердцем смотреть на то, как Шейн уходит вместе с Руном за ворота дворца. На радость волкособу.

Как только они оказались в лесу, в дали от чужих глаз, юная леди тут же ощутила, как с её плеч спал груз. Пускай природа ей не по душе из-за разнообразия грязи, насекомых и животных, но здесь она могла без страха брать мужчину за руку, говорить на любые темы и, конечно, трогать солара как ей вздумается. Рун покорный и ласковый, позволяет делать с собой практически что угодно. Бледные руки будто живут собственной жизнью: Шейн с удовольствием чешет короткую бороду, гладит за ухом, зарывается пальцами в пушистый хвост и щиплет за ягодицы. Волк мог на неё хмуро глянуть, когда девушка совсем уж наглела, но виляющий хвост показывает, что охотник не против такого внимания.

Помимо свободы выражения чувств, Шейн интересно слушать охотника. Он много знает о животных, травах, растениях, рассказывает и показывает как выглядят следы и ягоды, что можно есть, а что нет, устанавливает ловушки и проверяет старые. Как оказалось, Рун в редкое свободное время выходил сюда вместе с другими охотниками, изучая местность. В какой-то момент Шейн настолько увлеклась процессом, что сама не заметила, как стала внимательно ловить каждое слово наставника, перестав приставать.

Так они и гуляли весь день, пока светило не началось садиться за горизонт. Теперь уже девушка взяла инициативу на себя и повела к знакомому с детства месту, озеру, куда их отводил с Киран отец. Да и потом, после его смерти, близнецы сбегали сюда от учителей, прежде чем их отправили в столицу. Это тихое место, внушающее безопасность и умиротворение. Зелёная мягкая трава переходит в берег смешанный с песком и камнями, вода озера чистая из-за протекающей через него реки, спускающейся по холму. Отец говорил, что когда-то здесь проводили праздники язычники, но теперь эти племена перебрались в другие земли, оставив после себя лишь расчищенную поляну, которая не зарастала благодаря усилиям иногда приходящих сюда местных жителей.

Однако сейчас никого не стоит ждать. По вечерам нормальные люди сидят по домам, прячась от темноты, но для девушки это практически единственное время, когда она может стать ближе к своему возлюбленному. Так что, переступая страхи ночи, она ищет возможности. Да и рядом с Руном монстры кажутся не такими опасными.

- Думаю, можно остановиться здесь, - Шейн осматривается по сторонам, скидывая сумку, - Правда теперь я поняла, что нас закусает гнус...

- Не закусает. Я научу тебя маленькому магическому трюку, который позволит отогнать их, - Рун находит вытоптанное место и камни, сложенные для костра, - Сможешь найти древесины?

- Пф, обижаешь! Здесь же чёртов лес.

- Топор можешь взять у меня, - мужчина достаёт какие-то травы, складывает их в золу, - Только не уходи далеко. Не хочу, чтобы пропадала из виду.

- Не переживайте, мастер Рун, я буду хорошей девочкой, - весело ухмыляясь, волкособ ерошит волосы мужчины и убегает искать сухие ветки. Волк в ответ лишь закатывает глаза, прежде чем вернуться к установке лагеря. Он, конечно, мог попросить девушку помочь, но ему хотелось позаботиться о ней, потому дал простую работу. В конце концов, щенку и так придется всю ночь отрабатывать все издевательства на пути сюда.

...

Ночной лес полон стрекота насекомых и песен птиц. Журчит речной поток, темной полосой бегущий к чистом озеру, окружённому лесом. В зеркальной глади воды отражаются звёзды и убывающий лунный диск. Ночи здесь, в дали от дыма городов, особенно светлые и, если бы не естественная свежая прохлада и желание поесть, не пришлось бы даже разводить костёр. Щелкает древесина, разъедаемая алыми языками пламени. Убедившись в постоянстве огня, Рун ставит на него котелок с водой и костями, затем встаёт, чтобы осмотреться. Опасностей нет.

Если честно, то, чем они занимались сегодня, назвать охотой было сложно. Скорее он и Шейн просто гуляли по лесу, разговаривали, проверяли уже расставленные капканы и устанавливали новые. Молодая герцогиня, однако, проявляла большой интерес к этому, так что Рун не против научить парочке новых трюков, которые узнал ещё в детстве, готовясь сбежать от своей семьи.

Воин удивлённо дёргается, ощутив прикосновение руки к своей спине. Он поворачивается к ученице, чей взгляд нервно бегает, будто ища ответ на свой внезапный порыв прикоснуться.

- А... эм... Ты не вспотел? - Шейн оживляется, найдя подходящие слова. Она тянет мужчину ближе к воде, останавливается на берегу, - А то весь день бегали, думаю залезть в озеро. Ну, знаешь, освежиться.

Рун пристально смотрит на девушку. Даже в сумраке, разгоняемом лишь огнём костра и тусклой зеленью луны, он замечает, как бледные щёки налились красным цветом, а глаза блестят в немой просьбе. Охотник тихо, низко смеётся. Иногда его любимая проявляет очаровательную скромность, не зная, как подобрать слова. Шейн привыкла быть, как она сама это называет, «грязной» и «похотливой», но с того дня в библиотеке старается проявлять романтику. Рун этого не требует, ему нравится открытость и прямолинейность герцогини в вопросах страсти, но ценит прилагаемые усилия.

- Только ли освежиться? - солар наклоняется к девушке, обхватывает её лицо ладонями. Юная леди выглядит сейчас такой хрупкой по сравнению с ним, - Или леди желает ещё и согреться в объятиях?

- Чёрт, да! - Шейн, дрожа, выдыхает. Её переполняет восторг и радость. Она перестала дышать, ожидая ответа, боясь, что мужчина не сделает шаг на встречу, - Желает, ещё и как. Раздевайся.

- Думаешь, что можешь мне приказывать, min skatt? - улыбка Руна больше напоминает оскал хищника, а голос настолько низкий, что почти переходит на утробный рык. Девушка возбуждённо скулит от прокатившейся по всему телу волны мурашек, - Может там, в своём замке, ты и дочь герцогини, но здесь, рядом со мной, ты — моя. Раздевайся.

- Пф, заставь меня, - Шейн улыбается с вызовом, и в следующую секунду её мир переворачивается, а одежда становится мокрой. Она выныривает из под тёмной воды, готовая ругаться, но губы затыкают жарким поцелуем. Язык мужчины врывается в её рот, уверенно лаская. Из лёгких будто выпивают весь воздух. Мокрая холодная одежда липнет к телу. Бледные пальцы, дрожащие от прохлады, цепляются за горячую, смуглую кожу, отчаянно ища тепла.

- Зачем дразнишься, паршивица? - Рун низко рычит, но хвост дружелюбно виляет, а уши расслаблены, - Уверен, что ты также голодна, как и я, моя Луна, - новый поцелуй намного мягче, но не менее подавляющий. Однако в этот раз Шейн не упрямится — она получила реакцию, которую хотела, а потому с наслаждением прикрывает глаза и отдаётся мягким губами и большим, крепким ладоням.

С неё сдирают липнущую к телу одежду, слышится треск слетающих с рубашки пуговиц. Гладкую бледную кожу нежат шершавые от заживших мозолей ладони. Ногти царапают грудь, украшая красными полосами. Губы воина спускаются на шею, вдыхая слабый, но такой желанный аромат сочных апельсинов и кремовой хвои. Они смыкаются на горле, язык и зубы терзают тонкую кожу, оставляют синяки и раны. Волк, наконец-то вновь заполучивший любимую в объятия, совсем забыл о том, что эти отметины ещё долго будут украшать её. Но как только родилась мысль сомнений, голова девушки со стоном откинулась назад, стройное тело призывает к продолжению сладких пыток. И кто Рун такой, чтобы отказывать своей принцессе? Ладонь охотника протискивается меж светлых бёдер, подушечки пальцев проникают в тёплое лоно, гладят отзывчивый вход. Девушка со вздохом расставляет ноги, безмолвно прося более глубоких ощущений.

Ловкие пальцы Шейн не остаются без дела, освобождают солара от одежды. Ладони изучают сильное, натренированное тело, спускаются ниже, по дорожке светлых волос, и обхватывают член Руна. Серые глаза округляются в удивлении. Не веря своим ощущениям, она опускает взгляд на пах, к щекам моментально приливает кровь, а уши прижимаются к голове от шока. Солары всегда отличались тем, что были на более «увесистой» стороне, да и Шейн видела разное на приватных салонах, но такое — впервые. Чуть длинней её раскрытой ладони, навскидку, слегка меньше 8 дюймов, по толщине - лишь немного уже её запястья. Нет, Рун предупреждал, но она как-то оказалась к этому не готова. На секунду Шейн засомневалась. Нет, если быть откровенной, испугалась. Однако низкий стон мужчины, член которого девушка завороженно гладит, размазывая смазку на головке, что-то задевает внутри, вызывая интерес. Если бы это был кто-то другой, то она бы трижды подумала, а то и вовсе отказала этому конскому счастью. Но с Руном Шейн хочет хотя бы попробовать.

- Моя Луна, - Рун осторожно целует девушку в щёку, - Не будем торопиться. Тебе не обязательно принимать в себя все и сразу. Или вообще принимать. Я знаю насколько пугающий, даже не все дети Эуны соглашались.

- Но я хочу тебя, - Шейн обхватывает член ладонью крепче. Возлюбленный с шипением втягивает воздух сквозь зубы, - Не переживай, я, может, не лунница, но зато тренированная, - на зацелованных губах вновь расползается нахальная улыбка. Улыбка, которую Рун успел безумно полюбить. Мужчина целует её, желая попробовать на вкус эту игривость и радость, которая будит в его груди стаю бабочек.

Они падают в зелёную траву на берегу реки. Пальцы, ласкавшие внутри, выскальзывают, освобождая место под солара. Шейн в предвкушении машет кончиком хвоста, когда головка члена прижимается к ней. Рун мешкает. Он знает, что тело девушки способно его принять, не просто так вечерами удовлетворял её пальцами, но всё равно страшно сделать больно. Хочется, чтобы его Луна плакала только от удовольствий.

Чувствуя нервозность возлюбленного, девушка приглашающе раздвигает себя пальцами, а второй рукой направляет Руна внутрь. Розовый, блестящий вход медленно принимает в себя член, сантиметр за сантиметром. Больно не было. Скорее Шейн никогда не ощущала себя настолько растянутой. Прижимая уши к голове, волкособ прогибается в спине, стараясь снять напряжение внизу. Девушка шипит сквозь сомкнутые зубы, крепкие пальцы сжимают её бедра, продолжая медленно насаживать на, кажущуюся бесконечной, горячую длину. Шейн с удивлением стонет, когда мужчина утыкается в неё где-то внутри, поднимается на локтях, а затем падает в траву, со стыдом закрывая глаза. Кажется она увидела, как кожа внизу живота на секунду приподнялась. Дышать становится нечем. Волнение в груди бурлит, словно вода в котле, опаляя рёбра.

- Боги, ты такая узкая, - Рун прикрывает глаза и низко стонет, его клыки впиваются в нижнюю губу, когда Шейн, слыша комплимент, сильнее сжимает бархатное тепло внутри. Мужчина даёт время, чтобы привыкнуть к размерам, а затем начинает двигаться. Сначала тягуче медленно. Головка постоянно давит на место внутри, отправляет волны колющего удовольствия до самых кончиков пальцев и расслабляет нутро, ширина трёт чувствительный вход. Губы охотника перечисляют попадающиеся на глаза родинки, рассыпанные по алебастровой коже. Бледные пальцы оглаживают загорелые плечи, покрытые веснушками, зарываются в мягкие волосы, чтобы притянуть для медовых поцелуев. Очень быстро этих томных нежностей становится мало. Шейн хочет ещё. Хочет, чтобы эти чёрные глаза горели ещё большим голодом, смотря на неё.

- И это всё? - девушка надменно улыбается, но её дыхание колеблется от возбуждения, - Это жалко, солар. Сильнее.

- О? Только перестала скулить от моих размеров, как требуешь большего? Не переоцениваешь ли себя? - Рун наклоняется к лицу, чтобы заглянуть в серо-голубые глаза, яркие, словно полная луна.

- Я сказала сильнее. Или это все, что ты можешь? - фыркает Шейн. Её самоуверенность быстро стирается удивлённым вскриком, когда охотник делает сильный толчок.

- Ты сама напросилась, - утробно рычит волк и хватает девушку за шею. Его бедра начинают двигаться в глубоком, грубом темпе. Шейн цепляется за крепкую руку, сжимающую горло. Короткие ногти оставляют алые полумесяцы на бронзовом запястье. Хватка не душащая, а удерживающая на месте, чтобы партнёрша не сбежала от интенсивного удовольствия, когда то ударяет палящим хлыстом при движении внутрь. Губы и рот волкособа пересыхают от непрекращающихся стонов. Она всхлипывает и протяжно, надрывая горло, воет, когда Рун особенно сильно ударяет по приятному месту внутри. Чёрный хвост обвивает бедро волка, пытаясь демонстрировать послушность и смирение. Шейн знает, что солар до безумия обожает, когда она, немного по-противившись, сдаётся. Да и у неё внутри всё сладко горит, когда мужчина заставляет подчиниться...

Рун до мелочей запоминает искажённое в удовольствии лицо, слизывает солёные капли слёз и пота с раньше бледных, а теперь окрашенных жаром алых щёк, вдыхает через открытый рот усилившийся запах гибкого, стройного тела, усеянного тёмными звёздами. Стоящие торчком волчьи уши улавливают каждый высокий стон и хриплый вздох снизу, хвост, распушенный, поднят возбуждённо вверх. С красных от укусов губ охотника срываются низкие стоны и скулёж, а грудная клетка вибрирует от рычания каждый раз, когда девушка прекращает ласкать себя, приказывая продолжать.

Их тела соприкасаются с мокрыми, хлопающими звуками. Под разгорячённой кожей перекатываются мышцы. Потерянные в страсти, сейчас они скорее напоминают единое живое существо, нежели раздельные сущности. Рун слегка меняет позу, проникая глубже, из-за чего приятное место ноет ещё сильнее. Крепкая рука волка хватает девушку за запястья. Пальцы переплетаются, судорожно цепляясь друг за друга, сжимают в хвате до белых костяшек и красных царапин. Вторая рука опускается на клитор, большим пальцем гладя в такт движениям.

- Р-Рун, с-стой...

- Кончай, - не слова, но рык раздаются из груди, глаза горят чёрным языческим огнём. Шейн с высоким стоном выгибается в спине, внизу будто что-то оборвалось и пустило по всем телу множество приливающих и отливающих волн тепла. Тело дрожит в судорогах, по нему словно прошёлся удар молнии, жгущий мышцы. Боги, как же хорошо.

Вместо того, чтобы дать любимой отдохнуть, волк продолжает двигаться, преследуя собственный оргазм. Каждый толчок удерживает Шейн в экстазе, продлевает уже болезненное наслаждение. Рун, чувствуя, что близко, пытается отодвинуться, но девушка из последних сил прижимает мужчину к себе, заставляя войти по основание. Пускай она ни разу не принимала в себя узел, но сейчас хочет попробовать. Всё, лишь бы Рун остался внутри ещё немного дольше.

Солар довольно урчит, получив молчаливое согласие на большую близость, и с чередой стонов вжимается в тело под ним. Язык вылизывает заплаканное лицо, которое кривится от распирающего ощущения внутри, старается отвлечь от дискомфорта. Шейн часто дышит, пытаясь перевести дыхание и остыть. Внизу все напряжено, при неловком движении вызывает ощущение пекущего давления. Мало того, что вся длина внутри и узел жмёт на стенки, так ещё и солары отличаются... большим количеством семени. Но, несмотря на все неудобства, она счастлива.

Она давно не ощущала себя счастливой после близости с кем-то.

- Hjartat, ты как? - обеспокоенный шёпот касается щёк.

- Как мертвец, - Шейн устало смеётся, - Но было просто невероятно. Я бы повторила. Только не уверена, что смогу завтра ходить...

- Понимаю, - смуглые руки нежно прижимают возлюбленную к груди, - Моя Луна, ты просто грех во плоти, - тёмные глаза так сильно блестят восторгом и обожанием, что Шейн вновь краснеет от пьянящего тепла под сердцем, - Тобой невозможно насытится. Мне кажется, огонь в груди и за вечность не сможет остыть...

- Прекрасно же, - девушка ухмыляется, - На меньшее, чем вечность, я и не согласна, - она притягивает улыбающегося мужчину к себе для поцелуя. Здесь, в их одиночестве на двоих, где на них не давят титулы и обязательства, они особенно отчётливо слышат, как сердца бьются в унисон.