Глава 9
Когда-нибудь это все закончится, мелькнуло в мыслях Киры. Её глаза слезились от дыма, во рту стоял металлический привкус. Пропущенные через себя чувства стольких людей, чей мир рухнул в одночасье, оставили её больной и разбитой. Больше всего сейчас ей хотелось очнуться дома и обнаружить, что все случившееся — дурной сон, но их с Теором, как и других Лоцманов, попросили задержаться в импровизированном штабе следствия на месте катастрофы.
Снаружи все ещё царили хаос и суматоха, работали медики, слышались крики и голоса. В палатке штаба она увидела хорошо знакомую ей пару: Янга и Стину, взъерошенных и перепачканных кровью и сажей.
Кира невольно потянулась к руке Теора, который ответил ей успокаивающим рукопожатием. Потом посмотрела на следователя, внимательного и собранного, как кобра перед прыжком. Его знаки отличия ничего ей не говорили — в таких вещах куда лучше разбирался её Второй. Кира знала только, что первыми на место прибыли работники отдела чрезвычайных ситуаций Внутреннего Ведомства.
— Я должен заранее предупредить, — сказал функционер, — все, что будет сказано вами сейчас, записывается.
В подтверждение его слов, сидевшая рядом женщина в форме нажала кнопку записывающего устройства. Мужчина откашлялся.
— Можно сказать, нам повезло, что на месте оказались Лоцманы. Ваше видение произошедшего может быть...эээ...особенно ценным.
Он с головы до ног смерил их вглядом, а на его лице рисовался сдержанный интерес. Правда, от Киры не укрылись и те чувства, которых он не выразил: недоверие, зависть... Чертова эмпатия! Кира ощутила, как на неё разом навалилась усталость. Нашел, чему завидовать. Дар, тем более, ее Дар, вовсе не привилегия.
— Разумеется, у нас есть видеозапись катастрофы, а обломки сейчас собирают для экспертизы. Нас интересует, что вы увидели. Галь Теор Шеррель, — он указал на её Второго, — Начнем с вас, как со Старшего.
Теор высвободил руку Киры и тяжело опустился в кресло напротив следователя. Выглядел он изможденным, черты лица заострились, под глазами залегли тени. Собранность Шерреля в критический момент дорогого ему стоила, и сейчас напряжение начинало сказываться.
— Если вы о пространственных феноменах, то я ничего не уловил, — сказал он, — Правда, я был не при исполнении. Так что не вглядывался.
— Я правильно вас понял, что существуют феномены, которые могли бы повредить системы истребителя и вывести его из строя?
Шеррель нехотя подтвердил:
— Такие аномалии случаются. Но редко, и их трудно выявить. Это под силу группе Сенсоров и займет время.
— И как вы оцениваете вероятность...
— Небольшая, — перебил Теор, от усталости растерявший остатки такта, — Но с вас ведь три шкуры сдерут, если вы сегодня же не предоставите рабочей версии. Эту можете смело выдвигать.
Следователь поморщился.
— Нас интересует ваше экспертное мнение...
— У вас есть рабочая гипотеза. Мнение ещё надо подтверждать.
— Это все, что вы можете сказать?
Шеррель пожал плечами.
— Я не уловил ничего странного, — он указал на остальных Лоцманов, — Возможно, это удалось кому-то из моих коллег.
Когда настала её очередь давать показания, Кира, наконец, подняла Барьер. Ментальный заслон сразу оградил её от бурлящего вокруг хаоса. Пусть его частое использование дорого ей обходилось, но у её устойчивости был предел. Она сделала глубокий выдох, отпуская переполнявшие её эмоции. В голове воцарилась ясность и пустота.
— Наши записи и очевидцы подтверждают, что вы отреагировали на катастрофу ещё до того, как она произошла. Вы можете рассказать, что вы почувствовали?
Кира прочистила горло, выкашливая горечь и пыль.
— Вначале — ничего, кроме растущей тревоги. Потом — беспокойство, страх, ужас... Отчаяние.
— Эмоции толпы?
— Я полагаю, нет.
Следователь поднял бровь. Кира объяснила:
— Люди отреагировали позже. Я полагаю, это были чувства пилота.
— Вот как? Не похоже на эмоциональный фон террориста.
— Не думаю, что он им был. Скорее всего, пилот слишком поздно обнаружил проблему и не справился с управлением. Возможно, поначалу он думал, что сможет её устранить.
Следователь покосился на Шерреля и вновь перевел взгляд на нее.
— Это ваше гипотеза?
— Я уверена, что так все и было.
— Вы на удивление хладнокровны, — её собеседник прищурился и часть его недоверия вырвалось наружу.
— Это стоит мне определенных усилий, — сухо произнесла Кира, — Так что спасибо за комплимент.
Зато Стина Галеб, которую опросили позже, была как никогда эмоциональна и красноречива.
— Я уверена, — воскликнула девушка, — Это не было злым умыслом! Я ощутила тот же спектр эмоций, что и Кира, и, да, это случилось до того, как кто-либо успел что-либо заподозрить! Это были чувства того, кто всеми силами пытается предотвратить катастрофу и терпит неудачу. Опросите его, когда он очнется, и...
— Спасибо, достаточно, — в голосе следователя звучали нотки снисходительности, — Не нужно интерпретаций. Достаточно того, что вы уловили.
К тому времени, как очередь дошла до Янга, на лице следователя уже рисовалась усталость.
— Как сенсору, вам есть что добавить к показаниям остальных?
— Я ничего не уловил.
— Спасибо, тогда...
Функционер махнул рукой, приглашая очередного свидетеля, но Янг остался на месте. Он быстро и с нажимом заговорил:
— Я наблюдал за истребителем до самого момента взрыва. Я видел искры в хвостовой части фюзеляжа, там, где у этой модели двигатель. Очевидно, что неполадки возникли именно там. Я уверен, что...
— Спасибо, — с нажимом сказал следователь, — Достаточно.
Янг не сдвинулся с места. В его взгляде читалось упрямство.
— Посмотрите видео. Найдите бортовой регистратор. Они покажут, что истребитель начал взрываться ещё в воздухе, до того, как...
— Вы Лоцман, а не инженер, юноша, — перебил функционер, — Разумеется, мы ждем заключения экспертизы, но это забота не ваша. Не задерживайте следствие, если вам нечего добавить по существу.
Янг встал, не изменившись в лице, и вышел из палатки. Его Вторая, шумно вздохнув, отправилась за ним.
Кира ощутила острый укол обиды. Барьер ограждал её от эмоций других, но не от собственных чувств. Сейчас в ней говорила память: как часто она сама оказывалась той, от кого вот так отмахивались...
А ведь Янг, скорее всего, прав, подумала куратор Наставников. Ей захотелось догнать его, подбодрить, и попросить ни в коем случае не сбрасывать со счетов собственное видение. Но Теор крепко сжал её руку, возвращая в реальность. Им, как Старшим, полагалось остаться, пока не допросят остальных.
Тем временем, следователь прервал расспросы, чтобы поговорить с кем-то по ожившему коммуникатору. Закончив разговор, он выпрямился и произнес, сверля глазами Киру:
— Пилот пришел в себя. Он сделал признание. Это он направил истребитель в толпу.
***
— Скверный был день, — сказала Янгу Стина, стараясь звучать ободряюще, — Не переживай, и меня этот ищейка не воспринял всерьез.
Они шагали прочь с набережной Риссы к стоянке городских шаттлов. Позади оставались крики, суета и наспех разбитый лагерь спасателей. Вечерело. Вместе с сумерками на город спускался густой туман. Удушающий запах гари и пепла все ещё висел в воздухе, въедался в одежду и в кожу.
— Тебя он выслушал, — бросил ее Второй.
— Это потому, что следствию важен эмпатический скан.
— Конечно, — съязвил Янг, — Эмоции так важны, что от фактов можно смело отмахиваться.
Стина нахмурилась.
— Откуда в тебе только яда?
Слова вырвались у неё, прежде, чем она успела подумать. Янг замер, точно получив пощечину. Потом резко остановился и заговорил быстро, отрывисто, сузив глаза.
— И ты, и все вы слишком романтизируете эмпатию и не в состоянии разглядеть того, что у вас под самым носом. Чувства пилота не отменяют того, что у истребителя мог быть дефект. Как и того, что пилот может быть виновен. Ты просто не хочешь этого замечать!
Стина на секунду опешила, но тут же нашлась:
— Для меня эмоции — это факты! Такие же, как и цифры, с которыми ты так носишься, Рон. Ничуть не менее важные. Твои попытки все просчитать для меня так же оторваны от реальности, как для тебя — чувства других!
— Я не отрицаю чувств, — Янг вскинул брови, — Но есть и другие вещи, которые важно видеть.
— Ты просто хотел быть в центре внимания.
— А хотеть этого у нас вправе только ты?
Стина стиснула зубы задетая его язвительностью. Она плохо знала его с этой стороны. Наконец, она выдавила:
— Ты сам не хотел идти на военный парад, а теперь утверждаешь, что знаешь все об истребителях?
— Не все, но двигатели у "Шторма" такого же типа, как в лайнерах моего отца. Я знал о чем говорил, — он набрал полные легкие воздуха, чтобы продолжить, но Стина прервала его.
— Избавь меня от цифр, технический деталей и выкладок. Просто замолчи! Я больше не хочу этого слышать.
Она развернулась на каблуках и гневно зашагала прочь, бросив через плечо:
— Мне надо остыть. Я вернусь домой другой дорогой.
Он так и остался стоять на месте, глядя ей вслед.
Быстрым шагом Стина, уже жалевшая о своих словах, прошла мимо стоянки шаттлов и свернула в торговые кварталы Нияра. Здесь жизнь шла своим чередом, как будто кровавая трагедия не разыгралась совсем рядом.
Девушка старалась шагать быстрее, чтобы согреться. В суматохе на набережной она потеряла перчатки, и теперь поглубже засунула озябшие руки в карманы куртки, сохраняя тепло. Она шла, не разбирая дороги, но все же застыла, пораженная, перед новостной голограммой.
С голограммы на неё смотрело уже знакомое ей лицо. Она узнала резкие раванские черты и темные глаза пилота. Голос ведущей громко вещал на весь Нияр: пилот истребителя "Шторм", Даррен Морриган, сознался в совершении теракта. Он намеренно направил истребитель в толпу, чтобы нанести максимальный урон.
Сердце Стины пропустило удар.
Даррен Морриган.
Убийца, забравший сотни жизней.
Террорист, изменник, предатель.
Она вдруг вспомнила его чувства — те самые, которые накрыли её за мгновение до катастрофы. Тревога. Страх. Ужас. Отчаяние. Ни одна из этих эмоций не была похожа на чувства человека, который идёт на хладнокровное убийство.
Не может быть, прошептала она.