Глава№24: «Любишь? Или нуждаешься?»
До всего этого — до брака, до смерти отца, до того, как я стал тем, кем являюсь сейчас, — моя жизнь была совсем другой. Она была хаотичной, полной удовольствий, которые мне даже не приходилось добиваться. Всё просто падало в руки: деньги, алкоголь, женщины.
Я жил быстро, не думая о завтрашнем дне. Вечеринки до утра, элитные клубы, бокалы, заполненные дорогим виски, и девушки, которые не требовали ничего, кроме моего внимания на одну ночь. В мире, где я рос, верность считалась слабостью, а любовь — роскошью.
Но как бы я ни убеждал себя в этом, в глубине души я знал: всё это было пустотой. Иллюзией.
Я помню дни, когда меня окружали самые красивые женщины, но по утрам я просыпался один, ощущая лишь вкус перегара и усталость от самого себя. Я пил, смеялся, целовал чужие губы, забывая их имена, и думал, что мне плевать. Но чем больше проходило времени, тем чаще я ловил себя на мысли, что на самом деле мне не весело. Что всё это — просто спектакль.
Мои отец и брат... Они были центром этой системы. Отец правил жёстко, не зная пощады ни к врагам, ни к своим. Брат... Он должен был стать его наследником. Сильный, гордый, без единой трещины в броне. Я всегда был вторым. Тем, кого никто не воспринимал всерьёз, тем, кто мог позволить себе роскошь быть беспечным.
Я не завидовал брату. Наоборот, я был счастлив, что не мне досталась эта ноша. Пока он корпел над отчётами, налаживал связи, заключал сделки, я жил в своё удовольствие. Мне не нужно было думать о бизнесе, о власти, о крови. Всё это было делом моего отца и брата.
Но потом... всё рухнуло.
Отец и брат погибли в одну ночь. Их застрелили в ресторане, где они всегда ужинали. Два выстрела — и весь мой мир перевернулся. В ту секунду, когда я услышал новость, внутри меня что-то сломалось. Я знал, что всё кончено. Что беспечный Лео, который мог позволить себе наслаждаться жизнью, умер вместе с ними.
Мне не дали времени на размышления. Я был старшим наследником после старшего брата. Теперь это была моя ответственность. Моя семья. Мои проблемы. Я надел маску, откинул прежние привычки, научился быть таким, каким меня хотел видеть отец. Холодным, расчетливым, опасным.
Женщины, с которыми я когда-то развлекался, больше не имели ко мне доступа. Я больше не пил до утра, не тратил время на бессмысленные связи. Я стал тем, кем должен был стать мой брат. Тем, кем я никогда не хотел быть.
А потом появилась Вивиана.
Она ворвалась в мою жизнь так, как никто до неё. Вначале я думал, что она просто очередная обязанность. Жена, которую мне навязали. Очередной долг перед семьёй. Но чем больше времени проходило, тем сильнее я понимал — с ней всё иначе.
Вивиана не была похожа на тех женщин, к которым я привык. Она не пыталась мне понравиться, не строила глазки, не бросалась в мои объятия, ожидая, что я осыплю её деньгами. Она смотрела на меня с вызовом, говорила то, что думала, и не боялась меня.
И, чёрт возьми, это меня бесило.
Но ещё сильнее это меня притягивало.
Я думал, что смогу сломить её, приручить, заставить подчиниться. Но всё вышло наоборот.
Не скажу, что перемены даются мне легко. Иногда я смотрю на неё и думаю: как так получилось, что я оказался с ней? Я, который привык к беспорядку, шуму и бессмысленным удовольствиям, теперь живу с женщиной, которая заставляет меня переосмысливать каждый свой шаг.
И да, порой терпение заканчивается.
«Чёрт, Вивиана», — пробормотал я себе под нос, когда увидел её в очередной раз в одном из этих платьев, которые, казалось, были придуманы, чтобы испытывать мои нервы.
Она даже не старалась выглядеть соблазнительно. В её этом был какой-то особый вызов: «Посмотрим, Лео, сколько ты ещё выдержишь».
А я держался. С трудом, но держался.
«Без секса мои яйца уже синели, но ради уважения к своей жене я терпел», — это я сказал однажды Марко, когда он, как всегда, решил выдать свой очередной комментарий насчёт того, как долго я могу тянуть с тем, чтобы затащить Вивиану в постель.
Он только хмыкнул, как будто знал больше, чем говорил.
Но дело ведь не только в этом. Всё стало сложнее. Потому что с ней — это не просто о физическом желании. Это не о том, чтобы получить своё и уйти. С ней я хочу больше. Я хочу быть рядом. Я хочу видеть её смех, слышать, как она бросает мне свои дерзкие замечания. Я хочу смотреть, как она живёт, и знать, что я — часть этой жизни.
И ради этого я готов ждать. Сколько нужно.
Потому что теперь я знаю, что значит настоящее желание. Это не просто потушить свою жажду. Это дать другому человеку место в своей жизни, в своём сердце.
И если это означает терпеть, то пусть будет так. Потому что она того стоит.
*Два года назад*
— Ты когда-нибудь любил, Лео? — спросил Алессандро, лениво раскручивая в пальцах зажигалку.
Мы сидели у реки, где-то в глуши, вдали от всего мира. Вечерний воздух был прохладным, и вода тихо плескалась о камни. Тогда мне было двадцать три. Я знал, что такое азарт, знал, что такое страсть, знал, как раздеваются женщины под моими руками, но любовь?..
Я ухмыльнулся, откидываясь назад и кладя руки за голову.
— Любовь? — повторил я с насмешкой. — Ну, если считать любовью тех, кто не успевает даже спросить, как меня зовут, то да, я чертов романтик.
Алессандро покачал головой, усмехнувшись.
— Ты — идиот.
— Спасибо, брат.
Он затянулся сигаретой, выпуская дым в ночное небо. В глазах читалось что-то далёкое, глубокое.
— Когда любишь по-настоящему, это не про страсть, не про секс и не про красивые слова, — сказал он после короткой паузы. — Это когда человек становится твоим убежищем. Когда его присутствие делает мир тише, а сердце громче. Когда в любой войне, в любом аду, ты знаешь: у тебя есть место, где тебя ждут. Это любовь.
Я смотрел на него в полутьме, вслушиваясь в голос. Алессандро никогда не говорил подобного. Он был жёстким, чётким, всегда собранным. Он не верил в романтические сказки, не тратил время на пустые слова. Но сейчас передо мной сидел не будущий глава семьи Ди Лоренцо, а мужчина, который любил.
— Ты говоришь о Ирен?
Услышав её имя, Алессандро усмехнулся, но в улыбке не было насмешки.
— Она — моя богиня.
Я замер.
— Серьёзно? Прямо богиня?
— Да. Мой самый ценный друг. Моя драгоценность. Моё убежище от пуль.
Я никогда не видел его таким. Алессандро был безупречным в делах, уверенным в каждом шаге, но когда он говорил о ней — его голос менялся. В нём звучало что-то почти священное.
Я молчал, слушая, как он рассказывал про неё. Про то, как она касалась его руки, как смеялась, как могла разозлить его до белого каления, но одним взглядом заставить всё забыть.
Я никогда не слышал, чтобы кто-то так говорил о женщине.
— Ты поймёшь, когда влюбишься, — сказал он вдруг, переводя на меня внимательный взгляд. — И тогда тебе понадобится это.
Он протянул мне плотный конверт.
— Откроешь, когда поймёшь, что это именно она.
Я нахмурился.
— Что там?
— Ответ.
Я помню, как принял этот конверт с лёгкой ухмылкой, не воспринимая слова брата всерьёз. Тогда я не верил в любовь. Не верил, что она может иметь вес в моём мире.
Но теперь, стоя у той же реки, где когда-то говорил с Алессандро, я держал тот самый конверт в руках.
Прошло два года.
Алессандро умер.
Ирен была беременна.
Их плод любви.
Я стал тем, кем должен был стать он.
А Вивиана...
Я влюбился.
Сквозь шум воды я слышал её голос в голове. Видел её улыбку, вспоминал её прикосновения.
Я медленно разорвал край конверта и достал сложенный лист бумаги.
На нём было всего три слова.
«Любишь? Или нуждаешься?»
Я почувствовал, как что-то внутри меня сжалось.
Алессандро знал.
Знал, что это произойдёт. Знал, что я буду стоять здесь, что я прочитаю эти слова, что я пойму.
Я сжал бумагу в ладони, закрывая глаза.