Сонхару. Прикоснуться к свету

– Как думаешь, долго нам его придется искать? – спросил один из юношей, бредущих по лесу, облаченный в бордовое. Шел он на цыпочках, как дева, поднимая подол ханьфу.

– Хорошо бы, если нет. Тратить столько сил на поиск какого-то мертвеца, – фыркнул второй, в ярко-желтых одеждах. Он, в отличие от собеседника, не боялся запачкаться. Шагал размашисто, срубая мечом кусты и ветви направо и налево. – Но, может, его уже давно пожрали дикие звери. Мы всю округу, куда он мог упасть, прочесали.

– И правда. Не мог что ли упасть, где почище? Тут же грязь кругом и наверняка всяких ядовитых гадов полно. Слушай, а может просто вернемся и скажем, что ничего не нашли?

– Тогда сам и скажешь об этом остальным. А я посмотрю, как тебя отпинают за такой результат, – усмехнулся тот, что был похож на канарейку.

Они замолчали ненадолго, пока не вышли на поляну, где на другой стороне чернел колодец.

– Смотри, – указал чистюля. – Может, он туда свалился и теперь гниет там?

– Ну надо же, – вдруг раздалось за спинами молодых людей. – Всего-то половина месяца прошла, а вы уже начали искать.

Младшие помощники небес разом обернулись к говорящему.

Бог Молчания чинно вышел из-за векового дуба. На лице читалась явная издевка. Он не знал этих двоих по именам. Но вот каким богам они служили, понял сразу: тот, что был в бордовом – Богу Здоровья, а в желтом – Богу Удачи.

– Приветствуем Бога Молчания, – поклонились юноши.

– И вам не хворать, – ответил Чин-Хэ, нахмурившись. – Можете не стараться так. Я осмотрел эти места в первый же день пропажи Бога Талантов. И в колодец первым делом заглянул. Да и в близлежащие города тоже. Нет его здесь.

– Благодарим за предупреждение, – снова поклонился помощник Бога Здоровья и толкнул локтем своего спутника, но тот так и остался стоять.

– Нам велено все осмотреть, вот мы и осматриваем. Мы прилежно выполняем приказы. Раз мы уже здесь, надо все тщательно проверить.

– Считай, что проверили. Можете возвращаться и доложить, что ничего не нашли.

Канарейка подозрительно прищурился:

– Господин Чин-Хэ, Вы спустились в Поднебесную не как небесный судья, а как друг Бога Талантов. Всем известно, что Вы с него пылинки сдуваете. Но теперь он предатель, а Ваше поведение...

– И что с ним не так? – деловито вздернул подбородок Линг.

– Слишком подозрительное. От чего Вы так торопитесь спровадить нас отсюда?

– А вам самим разве тут нравится? Вот по этому, – небожитель ткнул в сторону служителя, что брезгливо отмахивался от свисающей с ветки паутины, – не скажешь.

– И все же... – продолжил канарейка. – Кажется, будто Вы что-то хотите скрыть. Или кого-то...

Чин-Хэ поджал губы:

"Интересно, все слуги Бога Удачи такие настырные?"

Он решил, что юнцу не мешало бы преподать урок. А еще нельзя было подпустить этих двоих к колодцу. Ведь, если они увидят, что скрывается на дне, могут понять, что совсем недавно там сидел демон. Они, конечно, не такие умные, как сам Чин-Хэ, но по оставшимся следам, вполне способны предположить, что Сонхо был там, и сделать выводы совсем не в его пользу.

Пока он все это обдумывал, высокомерный выскочка двинулся вперед. Оставалась всего пара шагов до колодца, как он вдруг завибрировал, и невысокая каменная кладка с грохотом разлетелась в разные стороны. Слуга Бога Здоровья от испуга прыгнул в кусты, а канарейка, отшатнувшись и прикрывшись рукавом, повалился на траву.

"Эх, представляю, как бы на меня сейчас неодобрительно посмотрел Сонхо. Но ведь это же для его блага", – мысленно вздохнул Линг, опуская руку, с которой только что сорвался сгусток энергии.

Пока канарейка приходил в себя и тряс головой, избавляясь от шума в ушах, Чин-Хэ приблизился к нему. Мельком глянул на дело рук своих и остался вполне доволен. Колодец засыпало землей и теперь вместо него зияла неглубокая, но широкая яма.

– Это ты верно заметил, – присел он возле юноши. – Обязанности Бога Молчания – скрывать тайны. Или ты хочешь, чтобы я пренебрег ими и рассказал Его Величеству, сколько грязных дел за время служения небесам твоя никчемная душонка натворила?

– Я не...

Младший, наконец, осознал свою дерзость. Повалился вперед на колени и в поклоне уперся лбом в прохладную землю.

Понял это и второй, что сиганул в кусты. Он на четвереньках подполз к Чин-Хэ, пачкая одежду, но его это теперь не волновало.

– Прошу простить нас за неуважение, небесный судья, Бог Молчания. Только не губите.

– Ах, да, – улыбнулся небожитель. – У тебя же тоже руки не чисты. Но я честно несу свое бремя и храню ваши тайны. Может, и вы окажете мне небольшую услугу?

– Приказывайте, господин! – хором гаркнули младшие.

– Ответьте мне, что же такое приключилось, что вы все-таки бросили свои дела и отправились на поиски, м? Приказ искать Бога Талантов отдали сразу как узнали, что он пропал. А вы пришли только сейчас.

– Небеса заговорили, – ответил канарейка, не разгибаясь. – Кто-то из небожителей совсем недавно произнес серьезную клятву. И единственные, о чьем местонахождении было неизвестно, это Вы и Бог Талантов. Вот наши хозяева и начали спрашивать, как идут поиски?

– И только? – удивился Линг, а сам мысленно обругал своего друга.

С таким успехом Сонхо мог встать на вершину горы и, ударив в небо своей силой, прокричать: "Вот он я! Хватайте меня!"

– Клятву произнес я. Неужели непонятно? Я поклялся, что обязательно найду преступника, чего бы мне это ни стоило. Ответьте вот еще на что: сколько богов отправили своих слуг на поиски?

Тут юноши немного замялись, не спеша с ответом. Помощник Бога Здоровья пролепетал извинения и, запинаясь, произнес:

– Все, но... Наши господа перекладывают на нас много своих забот... Мы ни в коем случае не виним их за это, – быстро выпалил он. – Понимаем, что на них лежит ответственность за всю Поднебесную. Но нам тоже нелегко, мы едва успеваем разобраться с мелкими делами. Вот мы все и решили, что пойдут на поиски только те, кому выпадет жребий. Остальные же продолжат решать вопросы своих и наших господ и ждать от нас вестей.

Линг облегченно вздохнул:

"Их всего двое. Ну хоть здесь повезло... "

***

Хару бежал быстро, зло. Под лапами ломались ветки. Но мысли крутились, не давая покоя. Он словно уговаривал сам себя, что делает все правильно.

Привыкший к тихому лесу, волк не был готов к внезапно возникшим рогам. Ветвистая корона с толстым, словно древо, основанием, отбросила тявкнувшего демона в сторону, как пушинку. Хару повезло, что молодой хозяин леса откинул его боком, а не насадил на рога, как на колья.

Но даже так волк на мгновение потерял сознание от боли. Будь он живым зверем – остался бы лежать с переломанной спиной. Но демон, дрожа всем телом, встал. Пасть была открыта, из нее вырывалось надрывное дыхание и капала на траву кровь.

"Твое заклинание призвало меня, чтобы напомнить об обещании, что ты дал", – сохатый смотрел на волка большими миндалевидными глазами.

"Я ничего не нарушал! Я не мог разочароваться в Сонхо, я в него даже не верил! Ты ударил меня ни за что!" – рычал волк.

"Глупый демон. Заклинание строил ты сам. Я лишь свидетель и палач. Я ничего не решаю".

"Сам ты глупый, – огрызнулся Хару. – Я бы никогда не поверил в какого-то бога! Люди гнилые, а боги еще хуже. Они – олицетворение человеческой жадности и эгоизма".

"Да как хочешь, – олень снисходительно качнул короной. – Но обряд связывает вовсе не твои слова. Он связывает душу. А раз я здесь, значит, где-то глубоко внутри этот бог тебе небезразличен. Реши уже что-то для себя. Иначе заклинание меня не отпустит. Если намерен нарушить обещание, я ударю тебя уже по-настоящему, лишив половины сил и заклинание рассеется. Если нет, то вернись и помоги тому, кто попал в беду".

Волк замер, с осознанием разглядывая оленя: "А сейчас что, не по-настоящему было".

"Мне же нужно было тебя как-то остановить. – как ни в чем не бывало ответил сохатый, – Выбирай что будешь делать. Я не хочу тут торчать. Да и... Время уходит".

"Я знаю, что он в опасности, я почувствовал его боль. Это же твоя магия, да?"

"Я не применял никаких сил, ты сам себя связал, демон. Если ты ощутил боль другого, значит, хотел это знать. Для тебя все же важно, в безопасности он или нет".

Инугами потряс лохматой головой. Алые глаза перестали светиться, он приходил в себя после удара, и мысли наконец перестали путаться. Как и эмоции. Это он призвал оленя. Он хотел, чтобы его остановили. Сам. Может, Бог Талантов и был лицемером и обманывал Хару, но в душе инугами уже давно надеялся, что это не так и считал этого небожителя достойным его преданности. Да, теперь было сложно с этим спорить.

Зло и обиженно зарычав, волк метнулся обратно. В темноте снова неслась густая тень с росчерком алого света. Хару собирался вернуться к Лингу, чтобы они вместе разыскали попавшего в беду друга.

До колодца он добрался быстро, притаившись в кустах шиповника. Не замечая, как иголки дерут шерсть, демон разглядывал чудную картину. Перед Богом Молчания склонились двое юношей.

"Так и знал. Чин-Хэ такой же, как и все. Такой же высокомерный индюк. Заставил кого-то ползать перед ним на коленях".

Заметив разбросанные вокруг камни и яму вместо глубокого колодца, волк фыркнул:

"Видимо разозлился, что они сломали колодец. Теперь ему придется искать новое место, чтобы в случае чего запереть меня. Хах, как свезло! Поделом, болтливый Бог Молчания".

От увиденного Хару вдруг стало противно. Закралось сомнение, а на чьей стороне Чин-Хэ? И стоит ли его вообще звать?

Выбравшись из кустов и тряхнув тяжелой шкурой, волк бросился туда, куда тянулась золотая нить.

***

Пролетев несколько метров, Сонхо грохнулся на твердую почву, больно ударившись.

– Ох, ну почему я все время куда-то падаю? – пожаловался сам себе юноша обреченно, дотронувшись до оцарапанной о колючки щеки. – Ну что со мной не так?

Он оказался в месте напоминающем вырытый кем-то грот. Здесь были стены, пол и даже потолок, если не считать дыры, в которую он из-за своей невезучести провалился.

Сонхо сел и, подтянув ноги, облокотился спиной к ближайшей земляной стене. Смотрел на зияющую над собой дыру и думал, как будет выбираться. Но не долго. Ибо она быстро начала зарастать корнями тех жутковатых кустов. Пробивающийся сквозь них лунный свет вскоре исчез, и только лента, привязанная к мечу, все еще тускло освещала небольшое пространство вокруг небожителя. Сонхо быстро отвязал ее с спрятал за пазуху, целиком погружая себя в темноту.

Если наверху не было ни единой живой души, то здесь дело обстояло совсем иначе. Он понял, что не один в этом подземелье. Чувствовал темную ауру и слышал чье-то сиплое дыхание. Улавливал шорохи корней, ползущих по земле. Колючие ветви и корни, словно змеи, подбирались к нему все ближе. Пока опасливо и осторожно, словно принюхиваясь. Вот одна коснулась сапога и отползла подальше. Другая задела прядь волос, легонько ткнула в плечо.

Пальцы Сонхо сжались на рукояти меча. Юноша угодил в логово духа. Сильного и злобного. Похоже, когда-то он поглотил местного хранителя леса и обосновался здесь вместо него, разрастаясь и питаясь всеми, кто забредет на его поляну.

Словно в подтверждение, из темноты вдруг раздался зловещий шепот:

– Что это? Кто это? Такого мы еще не чуяли. Такого мы еще не елиии...

– И не нужно, – отозвался Сонхо. – Я плохо перевариваюсь. Доказано демоном-инугами.

При упоминании о демоне живые лианы сначала резко дернулись, отползая, и замерли ненадолго. Но осознав, что это просто слова, снова медленно двинулись в направлении Сонхо.

Бог поднялся на ноги и отошел от стены. Жаль, что в этом пространстве нельзя было выбрать выгодную позицию. Ее попросту не было. Зато корни и колючие ветви были везде. Но, кажется, этот дух был слеп как крот. И ориентировался только по запаху и осязанию, раз полез своими гадкими "щупальцами", чтобы понять, кто попал в его ловушку.

Может Сонхо зря убрал ленту? Может, нужно было влить в нее больше энергии, чтобы ярче засияла и отпугнула духа? Но теперь размышлять над этим было некогда. Корни подползали все ближе, и когда вновь коснулись ноги юноши, он ударил по ним мечом.

Дух злобно зашипел. Лианы вздыбились и бросились на свою добычу. Серые глаза Бога Талантов вспыхнули, высвобождая силу. Меч засиял. В темноте он превратился в непрерывную, извилистую белую линию, отбивающую врага и не дающую коснуться тела юноши. Но как бы Сонхо ни был искусен, как бы ловко ни уворачивался и разрубал живые корни, их было слишком много. Одна из гибких ветвей хлестнула по оцарапанной щеке во второй раз, от чего по бледной коже побежала тонкая струйка крови.

– Как вкусно! Небожитель! Слабый! Вкусный! Вкусный ужин!

Едва дух попробовал Сонхо на вкус, он стал еще более свирепым. Поймал юношу за запястье, норовил опутаться вокруг ног и повалить. Бог пока справлялся но, перерубив путы на своей руке, в свете меча увидел, что колючки глубоко впились в кожу, а сами ветви запульсировали, словно жадно глотая.

"Они поглощают мою кровь!" – ужаснулся юноша.

– Ммм, как же вкусно! Как сладко! – ликовал дух. Даже голос его стал громче и вибрировал от удовольствия.

Сонхо с омерзением отодрал от руки обрубленные ветви, нанес еще несколько ударов. Но все безуспешно, руку, в которой он держал меч, стянуло и пронзило болью. Не успел он отреагировать, как снова поймали и вторую. Ветви обвились вокруг талии и, приподняв над землей, начали сжимать.

Дух наконец поймал его и от радости даже решил выползти из глубины подземелья. Он походил на жирную огромную гусеницу у которой вместо коротких лапок отрастали длинные, заполоняющие все вокруг толстые корни. Спина его была покрыта волосами разной длины вперемешку с перьями и короткой шерстью.

Дух подполз ближе и поднял половину туловища вверх демонстрируя несколько огромных ртов на своем животе. Корни протащили его в такой позе почти вплотную к добыче. Рты открылись, и Сонхо обдало тошнотворным запахом гниения. А сколько зубов было в этих огромных пастях! В каждой по несколько рядов и все разномастные, от разных существ. Похоже то, что дух не мог переварить от своих жертв, он просто присваивал себе.

Сонхо на мгновение представил, как его волосы ниспадают со спины этого мерзкого чудища, став его частью, а зубы пережевывают сырое мясо следующей добычи. Такое положение дел его совсем не устраивало. Еще больше он возмутился, когда из верхней пасти, извиваясь, высунулся длинный язык и медленно прошелся по его шее и оцарапанной щеке.

"Ну нет, – нахмурился небожитель, – только одному духу позволено меня слюнявить".

"Кто там тебя слюнявит?! – прозвучал в голове знакомый голос с нотками ревности. – Ин-Лу! Я почти добежал! Продержись еще немного!"

"Ин-Лу?" – отстраненно подумал небожитель. Но потом сосредоточился на последней фразе и голосе, что ее произнес. Нужно продержаться еще. Отвлечь эту тварь.

Он крутанул в пальцах рукоять меча и, вложив большую часть оставшихся сил в клинок, одним ударом освободил руку. Вторым же, рассек бок и среднюю пасть существа. Дух взревел, сжался, с силой отбросив бога в сторону. Обессилевший Сонхо ударился о стену и упал, потеряв сознание.

Монстр верещал, корни беспорядочно извивались, изо рта и бока текла вязкая оранжевая жижа. Тонкие ветви метнулись к их хозяину и, протыкая его толстую шкуру, начали зашивать рану. Успокоившись, подлатав себя и убедившись, что еда больше не причинит вреда, дух утробно то ли зарычал, то ли забулькал. Корни и колючие ветви начали плотно обвивать тело Сонхо, подняв его тело вверх. Сдавливали хрупкого юношу, заматывали рот, разводили подальше руки.

Так его и увидел Хару сквозь рыхлую почву поляны. Распятого, испачканного землей, что прилипла в местах порезов и царапин. Только волосы серебрились в пробившемся тонком луче лунного света.

Инугами стал разрывать землю лапами быстрее. Зарычал, оглашая округу своей яростью, и влез в проделанный ход. Дух дернулся, но не смог защититься от влетевшего в него потока шерсти и клыков. Большая часть корней была занята добычей, а новые отрастали медленнее, чем волк их отрывал.

Хару рычал и рвал духа на части. Оранжевая жижа забрызгала все вокруг, а к бешеному рыку добавился отчаянный визг лохматой гусеницы.

Вцепившись во что-то внутри мягкой туши, Хару замер. По жилам текла вязкая сила духа.

– Не убивай... – умоляла тварь. – Я отдам тебе силу, только не убивай. И добычу отдам. Пожа-а-алуйста.

И в подтверждение бросил небожителя на землю, освободив от своих пут.

Взглянув на бога, Хару дернулся. Внутри что-то сжалось от страха и каждый волосок на шкуре встал дыбом. Бог Талантов не двигался и почти не дышал.

Утробный рык стал ниже, а сам инугами – только больше.

Дух уже не мог говорить и только истошно завывал, пока его "опустошали", как кувшин вина. Корни превращались в иссохшие лоскуты. Опадали безвольными тряпочками. Тварь рассыпалась, а когда Хару разжал челюсти, шмякнулась куском шкуры в вонючую оранжевую лужу.

Тяжело дыша, волк встряхнулся, разбрызгивая пахучую жижу и подошел к Сонхо. В холодном свете, проникающем в подземелье, небожитель стал похож на призрака. Волосы разметались, кожа стала совсем бледной. А на лице застыла спокойная почти потусторонняя маска. Таким же призраком неподалеку лежал меч, тускнея и рассеивая остатки вложенных в него сил. Вокруг демона и бога осыпались сухие корни и ветви, что поддерживали земляной потолок. Где-то с краю он не выдержал и с гулким грохотом осыпался, образовывая пологий склон, тянущийся наружу.

"Эй, Бог Талантов? Со! С... Сонхо!", – Хару тыкал своим носом в прохладную щеку юноши, пытаясь разбудить. Постоянно оборачивался на приближающийся земляной вал от падающей сверху земли.

Перекинувшись в человека, инугами бережно поднял юношу и взвалил себе на плечи. Меч перед этим сунул небожителю за пояс, чтобы не потерять. Затем встал на четвереньки, снова обращаясь волком и рванул наружу. Земля летела от него комьями, а на спине безвольно повис Сонхо.

"Со... очнись! Сонхо!.. – Хару выворачивал красноглазую морду, пытаясь рассмотреть его. От волнения даже по имени начал его называть, но это все равно давалось ему с большим трудом. – Ин-Лу! Приди в себя! Слышишь? Ин-Лу"

Тонкие бледные пальцы, наконец, слабо прихватили густую шерсть по бокам.

"Кто такой этот Ин-Лу? – тихо и устало спросил Сонхо мысленно. – И почему он не отзывается? Ведь... Это невежливо, правда?"

Инугами моргнул и смущенно отвел взгляд.

"И правда. Какой нехороший... человек", – Хару остановился, сменил облик и аккуратно уложил друга на траву.

– Ты ранен? – стал он приподнимать разные части одежды юноши, заглядывая под них в поисках травм. Ткань стала черной от грязи, из-за чего небожителя было сложно осматривать. Пятен крови не видно. Поэтому, нахмурившись, демон начал развязывать его пояс на рубахе.

Сонхо встрепенулся и распахнул глаза.

– Не надо!

Ну не хотелось ему оголяться посреди леса совсем. Итак в одних нижних одеждах выскочил, хорошо хоть обуться не забыл. Юноша даже попытался подняться, но грудь пронзило такой резкой болью, что он со стоном повалился обратно на траву.

– Не вставай, – грубовато заботился инугами. Даже прижал юношу рукой для верности, чтобы тот не дергался, и теперь ощупывал бога прямо через тонкую одежду.

Сонхо больше не шевелился, позволяя Хару трогать его во всех приличных и не очень местах. Он просто сдался, снова перейдя на мыслеречь:

"А с тобой все хорошо? Куда вы с Лингом пропали? Он цел? Ох, я так разволновался".

– Мне пришла в голову идея, но без Чин-Хэ я не решился ее осуществить. Уговорил его пойти со мной. И... он помог, я сделал то, что хотел. Он в безопасности, просто разговаривает с какими-то небесными прислужниками. Кажется, они сломали колодец, и он сильно рассердился. А я побежал к тебе.

Когда пальцы Хару дошли до нижних ребер, юноша снова застонал и попытался согнуться, но инугами держал его крепко.

– Дела-а... Ребра, похоже, сломаны. Ты как здесь оказался-то вообще?

"Я... Бежал к вам..."

Теперь Сонхо чувствовал себя глупо. Напридумывал себе всякого, забеспокоился, а оказалось, его друзья даже начали работать сообща. Стало так неловко, что он отвернулся от демона и уставился на ближайшую елку.

"Я подумал, что вы ушли, чтобы сразиться друг с другом, вот и... хотел остановить... И случайно провалился под землю".

Хару удивленно смотрел на юношу. Тот будто обиделся, но чуть заалевший кончик уха выдал его истинные чувства. Инугами не сдержался, улыбнувшись. Сейчас бог казался запутавшимся в ситуации мальчишкой. Очень добрым и беспокоящимся за других. Как и всегда.

– И чтобы ты делал, если б мы сражались? Ты же сейчас самый слабый среди нас.

– Не знаю, – честно признался вслух тот. – Постарался бы вас отговорить. Или... – он прикрыл глаза и вздохнул, скривившись от боли. – Ладно. Уже неважно. Вы ведь целы. Это главное...

Хару со смешком улыбнулся еще шире и под удивленным взглядом Сонхо стал раздеваться.

– А если бы я не был цел, чтобы ты делал? – он осторожно приподнял небожителя, обнимая, и подсунул ему под спину свою верхнюю кофту.

Белой нежной кожи на шее коснулось чужое дыхание, оставляя дорожку мурашек. Сонхо повернулся и посмотрел уверенно и открыто в карие глаза, еще не успевшего отстраниться Хару.

– Отдал бы все, что у меня есть, чтобы тебе помочь.

Инугами замер. Они почти касались кончиками носов друг друга. Светлые глаза Сонхо казались почти прозрачными в лунном свете. Хару сглотнул, и легкая улыбка превратилась в скептичную: "Глупый, глупый Ин-Лу. У тебя же и так ничего нет".

После чего демон отодвинулся и резко ударил лбом в лоб и без того побитого Сонхо. Тот зашипел и опустив голову начал тереть ушиб.

– Если у тебя нет сил, чтобы помочь, то и не смей рисковать, балда! – отчитывал Хару небожителя. – Ты же бог и должен быть разумен! А иначе нам придется спасать не только себя, но и тебя.

– У меня были силы, – обиженно насупился Бог Талантов. – И будут... Прости, что так сильно переживал за тебя, что стал обузой.

Конечно, демон ругал его за дело, оттого он и погрустнел. Снова кому-то пришлось ему помогать. Никчемный бог. Но больше он таким не будет. Он это твердо решил. Помолчав немного, юноша сказал, не глядя на собеседника:

– Ты прав... Теперь еще и голова болит.

Злой непонятно на кого Хару резко затянул рукава кофты, которую обернул вокруг грудной клетки Сонхо. Небожитель охнул от неожиданной боли, а демон уже поднял его на руки и так и понес, словно принцессу.

– Зато запомнится надолго, – бурчал инугами. Потом покосился на несчастного друга и вздохнул. – Ладно. Спрошу у владельца гостиницы что-нибудь холодное из погреба. А то еще шишка будет. Держись лучше.

Демон прижал к себе небожителя плотнее, и рассыпался черной пылью, устремляясь к постоялому двору, уже почти ставшему им домом.