Сонхару. Прикоснуться к свету

Чин-Хэ, помолившись своему другу, сразу хотел покинуть город, но пребывание в Поднебесной дало о себе знать. Он проголодался. Побродил немного по улицам и зашел в самую простую лапшичную. Если в городе есть еще небожители, то в такую дыру они точно обедать не пойдут. Пока ждал еду, за соседний столик подсели несколько работяг.

– Вы слышали? Сегодня казнят дочь портного.

– Это та, которая Юна? Что убила своих родителей?

Чин-Хэ хмыкнул про себя: "Вот так и воспитывай детей. Нет. Не женюсь никогда. Даже на самой прекрасной богине".

– Кто бы мог подумать! – воскликнул один из гостей. – Я знал эту семью. Приветливые, воспитанные. А дочь... Такая добрая, кроткая, трудолюбивая девушка! Всегда почитала мать и отца, и тут вдруг такое! Уму непостижимо!

Бог Молчания внезапно заинтересовался этим делом и начал внимательнее прислушиваться к разговору.

– И ведь она не хотела сразу признавать свою вину. Все твердила, что ее голос заставил. Что она не желала зла родителям, но он все шептал ей и шептал.

– Да она на голову больна, точно. Ну кто в здравом уме скажет, что тобой демон управлял? Разве в таком признаются?

Хэ вскочил с места.

– Хозяйка! Еда не нужна, я ухожу!

– Но я уже все приготовила! – возмутилась пухленькая женщина в фартуке, выбегая в зал.

Юноша положил на стол несколько монет.

– Вот плата за труды.

– Хозяйка, давай нам, что молодой человек заказал, мы не против, – услышал Чин-Хэ голос одного из сплетников, покидая заведение.

"Так, ну и где тут у них тюрьма?".

Выйдя на главную улицу, небожитель поспешил к ближайшей лавке.

– Простите, господин. Не подскажете мне, в какой стороне тюрьма?

– Купи оберег, тогда скажу, – тут же среагировал старик, улыбнувшись во все свои пятнадцать кривых зубов.

– Вот же вымогатель... Не нужен мне оберег, – Хэ протянул ему пять монет. – Считай, что я за информацию заплатил.

– Через два квартала поверни налево, затем направо, а еще через три перекрестка снова налево... А оберег все же возьми. Нынче по городу демоны ходят, не скрываясь.

Юноша замер. Затем снова полез в кошель.

- Так уж и не скрываясь, – выложил на прилавок с товаром еще пять монет.

– Вот и я говорю. Один совсем обнаглел. Люди кругом сновали, а он вышагивал так, словно на прогулке. Да еще и под ливнем таким... Мылся он, что ли?

– Но почему ты решил, что он непременно демон?

Старик улыбнулся и протянул Чин-Хэ оберег. Небожитель повертел его в руках и понял, что он не фальшивый, как это обычно бывает.

– Ты шаман?

– Настоятель одного из здешних храмов.

– Раз ты демона распознал, то значит...

– И тебя вижу, господин небожитель, – старик наконец почтительно поклонился.

Бог Молчания так обрадовался, что чуть не расцеловал этого сморщенного, как изюм, человека.

– А скажи-ка...

– Деньги вперед.

– Ты что, служишь Богу Шантажистов? – скрипнул зубами Хэ и бросил ему весь кошель. – В человеке, в котором ты демона признал, ты видел еще что-то? Может какие-то отголоски другой силы?

Старик задумался уставившись в небо.

– Было кое-что... Но я решил, что это капли дождя сверкнули в свете фонарей. Хотя, когда господин обратил на это внимание, я понимаю, что может дело и не в фонарях было.

– Почему?

– Искорки были белыми, а свет фонарей...

– Желтый, – кивнул небожитель. – Как выглядел этот демон?

– Светлое одеяние, пепельные волосы до пояса, но глаза темные. Смуглая кожа, но черты лица тонкие, не грубые. Строен, как тростинка, и хрупок на вид, будто не вполне здоров.

– А куда...

– В сторону северных городских ворот, – опередив вопрос, ответил старик.

– Благодарю тебя! – выпалил Чин-Хэ и бросился по улице бегом.

Старик посмотрел ему в след и ухмыльнулся:

– А оберег все же надо было взять. Тот демон свиреп и голоден как бешеная собака...

Знали бы эти двое, как обсуждаемый ими демон смалодушничал при этих самых искорках.

***

Хару лежал все в том же лесу и смотрел на кроны деревьев. Голова раскалывалась, на лбу тяжелела, наливаясь кровью, шишка. От этого думать ему было еще труднее.

"Какого черта я удрал?! Он же сам не сопротивлялся. Видимо, и вправду жить не желает...".

Демон вспомнил ясные глаза и кроткую улыбку небожителя и тяжело вздохнул. Не хотелось в этом признаваться, но именно в этой детской наивности и уязвимой податливости Сонхо и была проблема. Черный пес – Инугами (1) – привык к сломанным, извращенным, гнилым душам. Даже боги, которых он встречал, были немногим лучше. Одни жестоки и воинственны в силу своей сути, другие коварны, под стать своим верующим, третьи и вовсе горды и величественны. Последних он считал наибольшими лицемерами, поскольку они, казалось, и вовсе забыли о тяготах простых смертных. Но Этот.... Этот был непонятным. Слишком нежным, слишком чистым.

"Надо было съесть его, и дело с концом. Что со мной не так? Я что, встал на путь исправления?"

Хару представил, как убивает кучу народу, как разрывает того Бога, что сковал его на дне колодца. Улыбка сама собой наползла на лицо. Нет, ни о каком исправлении и речи не шло. Все эти гнилые душонки были ничуть не лучше его собственной. И он снова и снова доказывал это, нашептывая им их собственные потаенные злые мысли.

Демон перекатился на живот и приподнялся на руках. Встряхнулся, словно пес, скидывая грязь с одежды, мусор и прилипшие листья.

– Э-эй, как там тебя... Бог Талантов? Живой еще?

"Живой, – тихо отозвался в его голове небожитель. – И чувствую, что тебе больно. Прости за это..."

Мягкий голос почему-то взбесил демона еще больше, и он сорвался:

– Да что с тобой не так?! Я тебя обманул, почти сожрал и все еще планирую сделать это! Неужели у тебя вообще нет чувства самосохранения?! Ну хоть разозлись немного! Больно мне... Да мне всегда больно, потому я и демон!

Ноздри светловолосого мулата раздувались. Красивое лицо, полученное от небожителя, с эмоциями демона казалось хищным и прекрасным одновременно. И этот противоестественный красавец сердито шагал по лесу, с подозрением оглядывая местность.

"Демонами становятся не от хорошей человеческой жизни, а перерождаются, перенеся страдания, которых не заслужили, – прошептал Сонхо. – Ты такой, потому, что не было никого рядом, чтобы защитить и утешить. Я понимаю твою злость... И даже не могу винить в тех ужасных вещах, что ты совершал. Ведь делаешь ты это, чтобы стало легче... Только прошу, пока ты в моем теле, не причиняй больше смертным вреда. Лучше мучай меня... Хорошо?"

Ласковые слова, которым демон был бы рад при жизни, его черную душу только разозлили еще больше. Надеясь, что его мысли останутся только для него, он кипел: "Мучай меня. Ага. Просто возьми да перестань быть тем, кем ты был. Что бы ты еще понимал в моей демонической сущности? Холеный божок. Небось, такой весь правильный, только пока я не возьмусь за тебя всерьез. А кстати... Хах, да я затейник!"

– Ты же понимаешь, что сейчас рассказал мне самый простой способ тебя мучить, да?

Карие глаза хитро прищурились и оглядели местность. Узкий нос втянул воздух, выбирая направление. Хару бодро развернулся и направился в сторону следующей деревни.

Сонхо, пребывая в темноте, лишь вздохнул. Если демон убьет много народу, то это могут заметить те, кому не следует. А может уже заметили, ведь Хару был слишком голоден и неосторожен. Бог не знал, что еще может сказать ему, чтобы хоть ненадолго успокоить. Хару был слишком зол. И все же, за пеленой ненависти в красных глазах он отчетливо разглядел одиночество.

"Почему ты стал таким? Почему тебя бросили даже твои сородичи? Почему к тебе никто не пришел на помощь?" – подумал Бог. И вдруг понял. Сейчас он единственный, кто может защитить демона от самого себя. Жаль только, что уговоры не помогали.

Но в отличие от Сонхо, демон не чувствовал, что ему нужна чья-то помощь. Наоборот, сейчас он мнил себя прозревшим. Собственно, прозрел Хару в момент своей смерти, и теперь пользовался полученным опытом и силой.

– Э-эй, Ваша Божественность. Чего молчишь? Загрустил? Давай, я песенку тебе спою:

Кагомэ, кагомэ, птичка в неволе на жердочке.

Кто откроет клетку ей?

Может быть, во тьме ночной

Сгинут аист с черепахой.

Кто же за твоей спиной?.. Понравилось? Говорят, такие песенки поют на островах.

Хару хохотнул, представив себя со стороны: идет замызганный красавец и говорит сам с собой. Чей-то полоумный богатенький отпрыск, не иначе.

– Знаешь, годы, что я торчал в том колодце, не прошли даром. Мой второй злейший враг оказал мне услугу. Пока я сидел в темноте и одиночестве, я учился. Придумывал новые способы, как могу сломать душонки этих жалких людишек. Здорово, да? Эй! А почему ты о них вообще печешься? Я бы на твоем месте озаботился своим собственным положением.

Но Сонхо не отвечал. Он упрямо закрыл уши ладонями, поднялся с кровати, которая моментально испарилась, и начал носиться в темноте, подзывая к себе частицы своей силы. Искорки соединялись, увеличиваясь в размерах, свет становился ярче.

Когда бог собрал всю энергию, обреченно вздохнул еще раз. Перед ним висел шар величиной лишь в четверть его собственного роста. Этого хватит только на несколько ударов по мелкой нечисти и всего на один раз, чтобы ранить демона такой же силы, как Хару сейчас. Ну, а чтобы противостоять небожителю, даже самому слабому, этого и вовсе недостаточно. Ему снова нужно было набираться сил. Сонхо несомненно умел злиться, но в основном злился только на себя.

– Никчемное создание! – выпалил он в сердцах и раздраженно сел в позу для медитации. Надеялся восстановить хотя бы половину. Но для этого ему нужна была тишина, а демон слишком отвлекал своей болтовней.

"Интересно, а боги вообще знают, что происходит тут, на земле? Наверное, возвысившись, сюда даже не спускались ни разу, – доносилось из реального мира. – Представляешь? Существа, которые давно забыли, что значит "быть человеком", управляют людьми. Решают, кого одарить своей благодатью, а кого – нет".

Видимо, Хару решил вывести бога из себя, чтобы заставить того отвечать. Почему-то его раздражало молчание, будто демон не достоин ответов на свои вопросы. Но тут он замер, резко замолчав. Медленно повернулся в сторону горной вершины, по склону которой шел. Что-то темное было там, выше. Темное, злое и старое.

Демон перестал паясничать, глаза метались от одного дерева к другому, но видел он вовсе не их. Он ловил ауры окружающих существ. Белки, лисы, медведь где-то вдалеке. Почти дотянулся до темной сущности, но она была слишком далеко. Хару прикрыл глаза и присел на траву меж корней раскидистого дуба. Души, что он поглотил, еще не усвоились. Сейчас он ни то, что биться с нечистью, нормально бегать даже не мог. Слабое тело, к тому же, плохо принимало его силу. Видимо, пока бог внутри, управлять общей тушкой будет тот, чья сила больше.

– Ох, что-то я... притомился. На сытый желудок в сон клонит, – прикрылся он шуткой, хотя в голосе все же послышалось напряжение.

Сонхо, только привыкший к неиссякаемому источнику демонских речей и использующий их как шум горного ручья, на берегу которого он мысленно расположился, чуть нахмурился. Тишина наступила так резко, что он потерял концентрацию, едва успев ее достичь.

– Вот же, – огорчился бог, не открывая глаз. – Надеюсь, он хоть несколько часов проспит.

Юноша поелозил немного, садясь ровнее, медленно и глубоко подышал и начал растворяться в долгожданной тишине. Время внутреннего мира шло медленнее реального, так что по ощущениям Сонхо прошла пара часов плодотворной культивации. Пока его щеки не коснулось что-то теплое, шершавое и... мокрое!

Юноша вздрогнул от неожиданности и распахнул глаза, схватившись за щеку. Но руку тоже облизали, оставляя влажный след. Сонхо медленно повернул голову и уставился на огромного черного пса. Тот выжидательно смотрел на бога алыми глазами, а затем наклонил голову, тихо заскулив.

– Ты снова пришел меня есть или.... – на всякий случай уточнил небожитель.

Вместо ответа, пес потянулся к Сонхо мордой, от чего он зажмурился, ожидая нападения. Но вместо этого его вновь облизали. А когда юноша приоткрыл один глаз, пес сидел, вывалив розовый язык из пасти, словно домашний питомец.

Сбитый с толку, бог медленно протянул руку, все еще опасаясь, что пес в самый последний момент оскалится и откусит ему пальцы, но животное потянулось вперед, подставляя под ладонь лохматую макушку. Сонхо облегченно выдохнул. Кажется когда демон спал, он становился более дружелюбным. Продолжая гладить собаку, юноша улыбнулся:

– И все-таки ты милый. Только вычесать бы тебя. А то, посмотри, как шерсть спуталась.

Пес что-то непонятно проскулил: то ли соглашаясь, то ли жалуясь, и улегся небожителю на ноги. Наверное, никто так раньше не лежал у бога на коленях, но пса это ничуть не смущало. Он подставлялся под руки и вилял пушистым длинноволосым хвостом.

Сонхо задумчиво перебирал тонкими пальцами черную как смоль шерсть. Когда демон провалился сюда впервые, здесь появилась кровать. Неясно, кто ее создал – он сам или небожитель. Может, если представить в руках гребень, то и он материализуется? Юноша поднял руку, от чего пес вопросительно на него взглянул, повернув голову.

– Не волнуйся. Я только попробую кое-что, – улыбнулся Бог Талантов воплощению демона.

Прикрыл глаза и представил свой гребень, что остался в покоях его небесного дворца. Вспомнил каждый завиток, даже точное количество зубьев, и вскоре и впрямь почувствовал, что сжимает что-то в руке.

– Смотри-ка, и правда вышло! – обрадовался Сонхо, рассматривая свой нефритовый гребень для волос. – Ты позволишь? Я буду очень аккуратен, даю тебе слово. Не причиню тебе вреда.

Пес заскулил, будто предупреждая, закрутился перед небожителем, случайно сунув хвост в лицо, и устроился, положив морду ему на колени. Большие глаза доверчиво смотрели снизу-вверх, а хвост снова подметал пол.

Сонхо показалось, что минуло часа три, как он принялся вычесывать пса. У него даже запястье свело. Но к удивлению, это занятие очищало его разум и расслабляло, не хуже медитации. А когда он поднял взгляд на сгусток силы висящей над его головой, понял, что энергии и правда прибавилось. Но понравилось ему это занятие не поэтому. Юноше было приятно видеть, как спутанная шерсть становится шелковистой под гребнем и начинает блестеть. Правда, пока он расчесывал своего нового друга, почувствовал, что на его теле очень много шрамов, и это его расстроило.

"Надо потом посмотреть, что можно с этим сделать", – подумал Сонхо и вслух обратился к псу:

– Ну-ка, давай посмотрим, каким красивым ты стал.

Пространство рядом загустело и появилось большое зеркало в человеческий рост. Хару вскочил с места и задумчиво замер, перестав вилять хвостом. Посмотрел на домашнего пса с блестящей длинной шерстью, в которого превратился из дикого монстра. Будь демон в сознании, его бы это взбесило, поскольку показалось бы слабостью. Но по натуре он не был таким уж злым. И ему в самом деле хотелось быть с кем-то хорошим. Поэтому пес пару раз гавкнул на свое отражение, будто говоря: "Лучший! Красавчик!". Потом обернулся и заскулил: "Правда же?"

Увидев полный ожидания взгляд, Сонхо не выдержал и рассмеялся, но честно ответил, словно понял эмоции пса:

– Очень красивый, – а после паузы добавил, – и в облике человека тоже...

Пес замер, будто погрустнев. Потом фыркнул, словно от мерзкого запаха. Похоже, напоминание, что он вовсе не пес, больше расстраивало Хару. Но он снова завилял хвостом, стоило глянуть на открытого и чистого Сонхо. Подошел ближе, понюхал ладонь юноши, а как только тот почесал его за ухом, завалился на спину, доверчиво подставляя мохнатое пузо.

Юноша вновь залился мелодичным смехом, почесывая демона, но вдруг осекся, отведя взгляд. С момента, как он очнулся с ним в одном теле, он ощущал только его присутствие – давящую темную ауру. Но внезапно почувствовал вторую такую же.

Став серьезным, бог повернул к себе морду пса и посмотрел ему прямо в глаза.

– Хару, проснись! Ты в опасности! Хару!

Примечания:

(1) Инугами – от слов «ину» – собака и «ками» – божество. Пес-бог/дух пса; фамильяр или личный дух.