Три души, сплетённые в пепле небес

В октябре Хогвартс обретал особое очарование. Гонимые ветром свинцовые тучи то и дело проливались на землю мелким дождём, оставляя на дорожках блестящие лужи. Напоенный запахом влажной листвы воздух звенел прохладой. Деревья вокруг замка пылали багрянцем и глубоким янтарём. Осыпающиеся листья кружились в причудливом танце, играя наперегонки с лёгкими нитями паутины. Даже суровые стены Хогвартса казались теплее, ловя редкие лучи солнца, пробивавшиеся сквозь облака.

Лёгкая дымка окутывала Запретный лес, вид на который открывался с дороги к теплицам. Высокие сосны и ели сгущали тени, придавая ему давящую таинственность. Осень уже проникла и сюда: среди вечнозелёных ветвей мелькали золотые и оранжевые островки клёнов и дубов, поддавшихся её чарам. Ветер приносил шелест листвы и едва уловимые шорохи. Опасный, мрачный и вместе с тем завораживающий лес манил Лиану, заставляя всматриваться в чащу.

Недавно ей исполнилось шестнадцать. День рождения прошёл почти незаметно — именно так, как она и хотела. Лиана стремилась похоронить тяжёлые воспоминания, которые будоражил этот праздник, среди обрывков покалеченной памяти. Но мальчики не оставили её без подарков. Блейз вручил старинный амулет, уверяя, что тот защищает от тёмных сил. Драко, пряча заботу за язвительной репликой, протянул китайскую шпильку с изумрудами. Лиана давно усвоила: его слова редко отражали истинные чувства. Стоило Малфою занервничать — на лице появлялась привычная усмешка, а фразы становились колкими. Годы дружбы научили её не принимать эту браваду всерьёз.

Сидя на скамейке и лениво перелистывая учебник по травологии, она думала совсем не о растениях. После откровений волшебного зеркала прошло почти три года. Это время только сильнее сплотило их троицу. Драко и Блейз наконец нашли общий язык, основанный на взаимопонимании и принятии недостатков друг друга. Именно тогда, выбравшись из белой комнаты, мальчики впервые откровенно поговорили. Лиана установила правило: больше ничего не скрывать и не пытаться решать проблемы в одиночку, хоть и понимала — друзья далеко не всегда его соблюдали.

— Ли, — голос Блейза прозвучал прямо над ухом. Он снова подошёл почти неслышно — ещё одна из его раздражающих привычек. Непослушные кудри брата слегка растрепались, падая на лоб. — Ты опять витаешь в облаках.

Блейз заметно вырос, и теперь Лиана едва доставала ему до плеча. Детская мягкость исчезла, уступив место скульптурной чёткости: правильные черты, резкие скулы, насмешливый изгиб губ. В глазах появилась слишком взрослая для шестнадцатилетнего парня глубина. Движения стали точными и сдержанными, каждый шаг и жест тщательно обдуман. Кольцо с гербом семьи поблёскивало на пальце — Забини не снимал его даже во сне. Для посторонних он оставался равнодушным, но близкие знали, сколько неукротимых эмоций скрывалось под этой маской.

Годы изменили и её. Длинные волосы, почти достигавшие бёдер, теперь были собраны той самой шпилькой с изумрудами — подарком Драко. Шрам на щеке перестал вызывать стыд, а остальные отметины так и остались тайной, спрятанной под одеждой. С магией тоже всё стало иначе: дар окреп, и чтобы увидеть души, больше не требовалось погружаться в глубокую отрешённость — достаточно отпустить мысли и позволить видению прийти.

Брат плюхнулся рядом, вытянув длинные ноги.

— Как ты? — спросила она, коснувшись его ладони.

Блейз вздохнул, глядя на верхушки деревьев.

— Всё в порядке.

Лиана цокнула языком и покачала головой — его стандартный ответ, даже когда это была откровенная ложь.

— Нас обоих выбрали мишенями для тёмного и могущественного зла, — произнесла она, вспоминая свою встречу с клочком души Волдеморта. — Помнишь, что кричал Поттер в прошлом году?

— Угу, — промычал он. Смуглое лицо сразу стало серьёзным. — Волдеморт вернулся, но мы ведь знали, что это неизбежно.

— Да, но не думали, что это случится так скоро.

— Три года мы прожили спокойно. Да и сейчас, пока зло где-то там, а мы продолжаем жить — всё хорошо. Разве нет?

Согласиться с ним Лиана не могла. Древняя королева вуду, Реддл со своими обещаниями — всё это висело над ними дамокловым мечом, хоть они и старались делать вид, что этого не существует.

Блейз стал для неё не просто братом, а самой надёжной опорой, но девушка знала: ему и самому нужна поддержка. Проклятие, которое он нёс, с каждым годом становилось тяжелее. Встречи с Торном и бесконечные попытки разорвать связь с Кайин медленно, но неотвратимо меняли его суть. Цвет души говорил об этом яснее любых слов: яркое серебро померкло, уступив место густому свинцово-серому мареву. Иногда пальцы Блейза подрагивали, а взгляд становился пустым, будто он уходил в мир, недоступный другим.

Из арки, ведущей за стены замка, выпорхнула стая слизеринцев. Во главе процессии шагал Драко. Его платиновые волосы отливали на солнце холодным серебром. Теперь Лиане приходилось задирать голову, чтобы встретиться с ним взглядом. В движениях по-прежнему чувствовалась настороженность человека, всегда ждущего удара, но теперь в ней появилась собранная сила. Квиддич отточил его фигуру, сделав стройной и гибкой, а плечи — крепкими. На поле он наконец мог быть собой: ловить снитч, не оглядываясь на отца и не скрывая боли. Малфой что-то сказал однокурсникам и двинулся к скамейке, где сидели брат с сестрой Забини.

Драко не раз говорил ей, что считает себя счастливчиком. Он больше не был одинок. Лиана и Блейз были посвящены в мрачные тайны Мэнора. Летом, когда Забини приехали в Уилтшир, а друг не вышел их встретить, они поняли всё без слов. Блейз ворвался в комнату Драко и, увидев его бледным и едва стоящим на ногах, силой вынудил раздеться и показать увечья. Именно он вправил вывихнутые пальцы, шепча заклинания, пока Лиана обрабатывала раны на спине заживляющей мазью. Драко, терпя боль, не переставал улыбаться под оглушительную ругань Забини. Где брат успел нахвататься столь изящных выражений, лучше было не спрашивать.

Драко часто твердил, что завидует Блейзу — его умению заранее слышать шаги отца или переговоры за дверью. Забини лишь качал головой, объясняя: дар нельзя держать включённым постоянно — ведь фокусировка на далёких звуках лишала его ощущения ближнего пространства. Но эти доводы не останавливали Малфоя. Он продолжал ворчать, отгоняя таким образом собственные страхи. А проблемы лишь усугублялись: с каждым разом наказания от Люциуса становились всё суровее, ведь тот не мог смириться с ускользающим контролем над сыном.

Лиана будто чуяла боль Драко и всегда знала, когда с ним что-то не так. Она успевала поймать его сразу после каникул, чтобы залечить раны, до которых никому не было дела, или же обрабатывала их прямо в поместье. Поясная сумка с лечебными мазями и зельями всегда была при ней.

Возможно, так и проявлялся её родовой дар эмпатии — прошлое находило лазейки, чтобы напомнить о себе. Лиана то использовала это в свою пользу, то пыталась не замечать, как, например, внезапные переходы на незнакомый язык в минуты волнения. Перед зеркалом Слизерина она дала себе слово: жить настоящим и не оглядываться назад.

— Вы опять затеяли что-то без меня? — спросил Драко, подойдя к ним.

Лиана прикусила губу.

— Просто вспоминали прошлое, — ответила она. — И думали о будущем.

— Будущее... — протянул Малфой, будто пробуя слово на вкус. — Оно всегда кажется таким далёким, пока не станет настоящим.

Над ним тоже висела гильотина — и с тех пор, как Поттер заявил о возвращении Тёмного Лорда, её лезвие опустилось ещё ниже.

Мимо прошли Уизли, Поттер и Грейнджер. Эпоха всеобщего обожания и снисходительности, окружавшая гриффиндорцев, безвозвратно ушла. Заявления Поттера о возвращении Тёмного Лорда всколыхнули всё магическое сообщество. Одни, как Дамблдор, верили ему, другие — нет. Министерство магии предпочитало закрывать глаза на неудобные факты, объявив Гарри паникёром и выдумщиком. В Хогвартсе, где слухи летали быстрее снитча, за «золотым трио» теперь тянулся шлейф шёпотов и косых взглядов. Слизеринка могла бы злорадствовать — с момента, как её удочерила Корделия сплетни вокруг Лианы не утихали, но вместо этого она чувствовала только сочувствие.

Поттер поймал её задумчивый взгляд и остановился, отстав от товарищей. Ветер растрепал его чёлку, открыв шрам в виде молнии.

Подлетевшая Пэнси тут же начала оживлённо щебетать, прервав их неспешную беседу. Её белоснежная, без единого изъяна кожа сияла, а на щеках играл лёгкий румянец. Удлинённое каре было идеально уложено. Паркинсон мастерски владела чарами глэмори, используя их каждое утро, чтобы выглядеть безупречно. С прошлого Рождества она официально считалась девушкой Малфоя. Пэнси обвила его шею руками и нежно поцеловала в щёку, оставив светло-розовый след помады. Драко слегка поморщился, но это едва заметное движение уловили лишь Блейз и Лиана.

Пэнси была резкой, иногда вспыльчивой, но никогда не подводила Лиану, не строила козней за спиной — в отличие от других слизеринок, гонявшихся за сердцами Блейза и Драко. Лиане было искренне жаль подругу, влюблённую в Малфоя, который отвечал ей показной любезностью.

Она не раз пыталась поговорить с ним:

— Перестань давать ей надежду. Это жестоко.

В ответ Драко тянул улыбку, отыгрывая знакомую роль:

— Что поделать, если я настолько очарователен, что не могу оставить девушек равнодушными? Даже нашу Пэнс. Только ты не хочешь встречаться со мной, поэтому приходится быть с ней.

Он вздыхал, преувеличенно меланхолично глядя ей в глаза.

— Я знаю тебя слишком хорошо, Драко. И именно поэтому не хочу быть твоей девушкой, — парировала она без колебаний.

— И я не позволю разбить сердце моей сестры, ты больной придурок, — мрачно вставлял Блейз. — Мы все прекрасно знаем, что ты женишься на той, кого выберет тебе отец. Как бы ты ни упирался.

— Ой, не начинай, Забини, — лениво отмахивался Малфой. — Иди лучше вонзай иголки в свои вуду-куклы.

Лиана надеялась, что Пэнси не станет заливаться слезами после неизбежного разрыва. Она славилась отходчивым нравом и влюбчивостью. На первом курсе Паркинсон обожала Поттера, на втором — Локхарта, а на третьем все её мысли занял Драко. Это неудивительно: о слизеринском принце грезила половина школы. А самой ярой его воздыхательницей являлась Астория Гринграсс, лелеявшая мечту стать хозяйкой Мэнора. Лиане не раз доводилось находить под матрасом проклятые предметы и глотать противоядия из своей поясной сумки. Всё прекратилось, когда Драко сошёлся с Пэнси. Закрадывалась мысль, что он сделал это специально — чтобы оградить Лиану от ядовитого внимания своих поклонниц. Ведь Паркинсон могла постоять за себя, в отличие от неё. И если её догадка верна, то столь циничный расчёт мог подсказать только Блейз. У брата, впрочем, тоже хватало поклонниц, хоть и не столь упорных. Отстранённость Забини их отталкивала, но, как любила говорить Пэнси: «девочки всегда ведутся на плохих и загадочных».

Иногда Лиана шутила, что они с Драко опекают её, как два ревнивых змея. Но за этой игрой скрывалось что-то тревожное и одновременно пугающе-привлекательное. Любая попытка докопаться до истинных чувств грозила разрушить шаткое равновесие. Их словесные перепалки всегда становились проверкой. Оба юноши с затаённым страхом ждали, чью сторону она примет, и это заставляло их глубже прятать настоящие эмоции.

Когда к слизеринцам присоединились Гойл, Крэбб и Нотт, они неспешно направились к теплицам профессора Спраут. Тео сыпал шутками, пересказывая очередную мудрость от своего вечно пьяного отца. Пэнси, держась за руку Драко, делилась последними слухами о Грейнджер, которая с помощью заклинания уменьшила свои передние зубы, чтобы произвести впечатление на Виктора Крама. Лиана шла рядом с Блейзом, чувствуя, что её мысли снова начинают блуждать.

— Ли, снова погрузились в размышления? — тихо сказал Блейз, слегка касаясь её локтя. — О чём на этот раз?

— О том, как всё сложно, — ответила она, не отрывая взгляда от тропинки. — Иногда кажется, что мы все просто играем роли, которые нам навязали. Поттер — герой, мы — злодеи, а между всем этим — только страх и непонимание.

— Мы не злодеи, а те, кто всегда выживает, — отрезал Блейз. — Мы же слизеринцы, а слизеринцы умеют приспосабливаться.

✶✶✶

Новый преподаватель защиты от тёмных искусств, Долорес Амбридж, была живым воплощением министерского контроля, приправленного слащавой фальшью. Её розовые наряды резали глаз, а улыбка, не доходившая до глаз, вызывала тихое отторжение. Но лишь Лиана видела истинную суть: душа профессора представляла собой тусклое, бледно-серое пятно, клубящееся от лжи и застарелого лицемерия.

— Она просто ужасна, — тихо выдавила Лиана, вжавшись в спинку стула. — Её аура... она не просто серая. Она пустая. Даже не искрится, как у других волшебников.

— Неудивительно, — откликнулся Драко с насмешкой, наблюдая, как Амбридж декламировала главу из учебника вместо лекции. — Министерство прислало её следить за нами, а не учить. Свою магическую ущербность она компенсирует жаждой власти над теми, кто сильнее.

— В этом и есть её главное оружие, — голос Блейза прозвучал приглушённо, но весомо. — Такие, как она, всегда стояли за министерскими чистками.

— Сколько их было? — спросил Малфой.

— Три. Мы с Блейзом насчитали три, — торопливо прошептала Лиана.

— Четыре, если быть точным, — поправил брат, не отрывая холодного взгляда от Амбридж. — Последняя — после Первой магической войны, сразу после суда над Люциусом и другими приспешниками Волдеморта.

— Мда уж... Классическая тактика, — язвительно заметил Драко. — Спрятать всю грязь подальше под ковёр и забыть о ней.

— И теперь они проделывают это с «мальчиком, который выжил»?

— Именно так, Ли, — Блейз нервно вертел перо в руках, и тонкое дерево начало трещать.

— Может, нам стоит поговорить с Поттером? — осторожно предложила она. — Вряд ли он захочет, чтобы его тоже затолкали под грязный ковёр.

Драко скептически поднял бровь, его взгляд стал острым:

— Поттер? Он уже давно записал нас в пособники Тёмного Лорда. Особенно меня, — Малфой горько усмехнулся. — И, по большому счёту, он не так уж и неправ.

Он шумно выдохнул, пытаясь сбросить напряжение.

— Давайте решать проблемы по мере их поступления, — вмешался Блейз, его голос стал жёстким. — Или вам мало наших собственных забот? Я могу...

Беседу слизеринцев прервал лёгкий стук костяшками пальцев по дереву парты. Они не заметили, как Амбридж бесшумно подобралась к их ряду.

— Мистер Малфой? — прозвучал её сладкий, как патока, голос.

— Долорес? — Драко медленно повернул голову, и на его лице тут же появилась маска превосходства. Он намеренно назвал её по имени, подчеркивая, что Малфои стоят выше этой министерской шишки.

— Кхе-кхе... Профессор Амбридж, вы хотели сказать...

— Именно так, — отрезал Драко с такой ядовитой вежливостью, что Лиана не смогла сдержать короткий, сдавленный смешок.

Взгляд Амбридж тут же впился в неё.

— Мисс... — она сделала театральную паузу, прежде чем произнести фамилию, — Забини.

Этот молчаливый акцент был отточенным уколом, отсылавшим к шепоткам за спиной: как белокожая девчонка может принадлежать к роду темнокожих волшебников? Миссис Забини решила поиграть в благородство? А может, просто купила живую игрушку для своего избалованного сына? Ответ последовал мгновенно: Блейз сжал руку сестры, а Драко придвинулся так близко, что их плечи соприкоснулись. Два взгляда — ледяной синий и стальной серый — впились в Долорес с безмолвной угрозой. Она была слишком труслива для открытого противостояния наследникам древних родов, но отступать при всех не желала. Тогда её лицо озарилось догадкой: все слухи о Забини — правда, просто этот высокомерный мальчишка не любит, когда трогают его вещи. Лиана ясно читала эту жалкую логику на её алеющем от смущения и злости лице.

А потом, видимо, Амбридж нашла выход из ситуации:

— Я сказала что-то смешное, мисс... Забини? — её голос стал ещё слаще.

— Нет, профессор.

— Тогда что объясняет ваше неподобающее поведение?

Блейз уже открыл рот, но Амбридж была быстрее:

— После уроков зайдёте ко мне в кабинет, мисс.

С этими словами она развернулась, цокнув каблуками, и поспешила к преподавательской кафедре. Её хищный взгляд тут же принялся искать новую, менее опасную мишень — и она немедленно нашлась. Пока внимание профессора было приковано к слизеринцам, Поттер, увлёкшись горячим спором с Уизли о бесполезности её методов, не заметил, как его гневный шёпот заполнил наступившую тишину.

— Мистер Поттер, — произнесла она с обманчивой мягкостью. — Вы, кажется, забыли, правила поведения на моих уроках? Вы должны делать три вещи: молчать, слушать и записывать!

— А не кажется ли вам это, мягко говоря, странным... профессор? По-моему, времена средневековой цензуры давно закончились. Сейчас XXI век. У каждого есть право на мнение, которое можно высказать, даже если оно не совпадает с линией Министерства!

— Серьёзно? И каково же ваше мнение, мистер Поттер?

— На уроках ЗОТИ мы должны учиться защищаться, а не штудировать бесполезные учебники, — отрезал он, избегая прямого взгляда.

— И от кого же мы должны учиться защищаться? От призраков прошлого? — Амбридж хищно улыбнулась. Она уже вынесла свой приговор, что бы Поттер сейчас ни сказал. — Мистер Поттер, ваши... необдуманные заявления о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть уже вызвали достаточно паники. Министерство считает, что вам пора усвоить, что правила созданы для вашего же блага. Поэтому после уроков вы тоже зайдёте ко мне. Надеюсь, дополнительная работа поможет вам проникнуться их полезностью.

— Но...

— Никаких «но», мистер Поттер. Вы уже высказались. Теперь настало время для последствий.

Гарри сжал кулаки, его губы побелели, но он промолчал.

Лиана содрогнулась, наблюдая за разворачивающейся драмой. Поттер был прав, но его прямота в схватке с системой была самоубийственной. Она перевела взгляд на друзей. Блейз и Драко обменялись красноречивым молчаливым диалогом, в котором читались и злорадство, и трезвая оценка угрозы.

— И как долго это будет продолжаться? — тихо выдохнула Лиана, когда Амбридж наконец заняла своё место за кафедрой. — Её амбиции и вседозволенность будут только расти.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, — твёрдо пообещал Блейз, сжимая и разжимая пальцы, в которых жалобно хрустело сломанное перо. — Но сначала нужно понять, как далеко она готова зайти.

— А пока что стоит напомнить ей, кого здесь можно трогать, а кого — нет, — вставил Драко, и в его голосе звенела угроза. — Блейз, зададим-ка профессору пару вопросов после лекции.

— Угу, — хрипло пробурчал Забини, сметая со стола осколки пера.

Лиана с раздражением закатила глаза:

«Ну точно, два змея-собственника».

Но останавливать их она не собиралась.

✶✶✶

После ужина Лиана направилась в кабинет Амбридж, стараясь держать голову высоко, хотя пальцы предательски теребили край мантии — дурная привычка, от которой никак не удавалось избавиться. Эта суетливость выдавала её сильнее, чем хотелось бы. Успокаивало лишь одно: после краткого, но весомого разговора мальчиков с профессором наказание обещало быть чисто номинальным.

Кабинет на четвёртом этаже встретил слизеринку удушающей волной приторной духоты. Лиана сморщила нос от густого запаха сладких духов, смешанного с пылью и нафталином. Всё вокруг кричало о дешёвой эстетике: обои с замысловатым цветочным узором, кружевные занавески, пушистый ярко-розовый ковёр. Стены венчали декоративные тарелки с ожившими изображениями котят, мяукавших неестественно тонкими голосками. Эта бутафорская, давящая уютность лишь усиливала неприязнь.

— Ах, мисс Забини, — прозвенел слащавый голос Амбридж. Профессор неподвижно сидела за столом, сложив короткие пухлые руки. — Как мило, что вы соизволили прийти.

В этот момент дверь открылась, впуская Поттера. Он вошёл, дерзко глядя в глаза Амбридж, но его плечи были напряжены, выдавая страх.

— Мистер Поттер, — радостно защебетала профессор. — Как раз вовремя. Что ж, присаживайтесь и приступим.

На столе уже лежали перья и листы пергамента.

— Мисс Забини, вы будете писать: «Я должна быть скромной, ведь скромность — главное украшение юной леди». А вы, мистер Поттер, — Амбридж склонила голову набок, и её розовые губы растянулись в мерзкой улыбке, больше напоминавшей оскал. — «Я не должен лгать». Продолжайте, пока я не скажу остановиться.

Гарри резко, почти судорожно, взмахнул рукой и схватил перо. Лиана принялась выводить буквы, стараясь совладать с предательски дрожащим запястьем. Краем глаза она заметила, как Поттер внезапно сжался и стиснул зубы. Когда он закатал рукав, Лиана невольно поднесла ладонь ко рту: на его коже проступала кровавая надпись, которая тут же заживала, но стоило гриффиндорцу продолжить писать, как рана проявлялась вновь. Она отвернулась, чувствуя, как желудок сжимается в комок. Котята на тарелках радостно шипели, а Амбридж громко, с наслаждением прихлёбывала чай, наблюдая за мучениями Гарри.

Внезапное появление Филча заставило Амбридж, опираясь на стол, кряхтя подняться.

— Продолжайте писать.

Как только дверь захлопнулась, Лиана выдохнула, будто её держали под водой. Она быстро достала палочку, взмахнула ею, зачаровав перо. Метнувшись к шкафам, слизеринка начала лихорадочно рыться в бумагах. Все котята переместились на ближайшую к ней тарелку, наблюдая за торопливыми действиями.

— Забини, что ты делаешь? — прошипел Гарри, нервно оглядываясь на дверь.

— Ищу что-нибудь интересное, — она отбросила прядь волос, прикрывавшую шрам. Стесняться было некогда.

— Профессор сейчас вернётся!

— Ну и что она сделает? Заставит писать кровью, как тебя? Я уже через это проходила, — резко бросила слизеринка. — Слушай, Поттер, не пытайся казаться таким правильным и послушным. Мы оба знаем, что это далеко не так!

— И откуда же ты это знаешь? — сквозь стиснутые зубы прошипел гриффиндорец, выводя кровавые буквы.

— Салазар, Поттер! Да весь Хогвартс знает, чем ты каждый год занимаешься вместо учёбы!

Перо в его руке застыло.

— Не останавливайся! — крикнула слизеринка, продолжая перебирать бумаги дрожащими пальцами. Они оба понимали, что Гарри не мог зачаровать тёмный магический артефакт и помочь с поисками. — Амбридж поймёт, что мы занимались чем-то не тем! И мне не хочется даже представлять, как она будет выпытывать у нас ответы.

— Ты же сказала, что не против повыводить буквы своей кровью. Может, поменяемся? — И продолжил, уже бубня себе под нос: — Не думал, что увлечения рода Забини... настолько специфичны...

Попытки Поттера уколоть её не могли пробить щит, выточенный из сарказма Драко. От него в минуты слабости Лиана слышала и не такое. Видимо, все мальчишки не могли терпеть боль молча. В ответ слизеринка только фыркнула, когда наткнулась на кожаную обложку альбома.

— «Хогвартс. Выпуск 1975 года», — прошептала она.

— Решила посмотреть, как наша садистка выглядела в молодости? — хрипло произнёс Гарри, сжимая окровавленную руку. Его лоб и виски покрывал пот.

— Мда, Поттер, — Лиана медленно покачала головой, перелистывая страницы. — Ты даже не догадываешься, насколько сильно министерские книги могут отличаться от тех, что стоят на полках нашей библиотеки.

Разглядывая колдофото выпускников, она почувствовала, как по спине проползли мурашки. Её взгляд упирался в знакомые тёмно-карие глаза Тома Реддла.

Голос Гарри заставил Лиану вздрогнуть:

— Что там? Что ты нашла?

— Брат научил меня следовать принципу «Услуга за услугу», — произнесла она, взяв себя в руки.

Уголки его побледневших от боли губ слабо дрогнули, но он упрямо тряхнул головой.

«Совсем как Блейз, когда ему что-то не нравится», — подумала Лиана.

— Я не расскажу Амбридж, что ты рыскала по её шкафам.

— Вот, ты ж... — выдохнула девушка, вспомнив богатый словарный запас брата, который не следовало знать скромным юным леди. — Торгуешься, как истинный слизеринец. Думаю, тебе бы понравилось в нашем серпентарии.

Гриффиндорец словно пытался прожечь её взглядом, заставив Лиану закатить глаза:

— Ой, да ладно, ты же не можешь ненавидеть нас всех, Поттер.

— Я не ненавижу вас всех, Забини. Только тех, кто даёт повод.

Спорить дальше не имело смысла. Амбридж могла вернуться в любую минуту. Слизеринка развернула выпускной альбом и ткнула пальцем в колдофото Реддла:

— Это он? Да, сейчас он старше, но ведь это тот, кого ты видел в прошлом году?

Гарри медленно кивнул. В зелёных, как густой лес, глазах читались злость, усталость и обречённость.

— Реддл... Да, это Волдеморт. Но он уже не так выглядит...

Но сделать что-то ещё Лиана не успела — за дверью послышался стук каблуков Амбридж.

Одним взмахом палочки слизеринка уничтожила следы вторжения и метнулась к столу. Чернила брызнули на пергамент, когда она схватила перо. Гарри бросил на неё взгляд — короткий, острый, как заклинание. В ответ её глаза безмолвно приказали: «Молчи». Поттер еле заметно кивнул. Неужели между ними возникло взаимопонимание?

Когда Амбридж наконец отпустила их, они молча вышли в коридор. Гарри устало прислонился к стене, сжимая окровавленную руку. Лиана быстро призвала свою поясную сумку, и та, со свистом пролетев через пол-замка, застегнулась на её талии. Достав зелья, девушка потребовала:

— Дай руку.

Гриффиндорец стоял не шелохнувшись.

— Ради Салазара, Поттер, я не собираюсь тебя травить, — Лиана решительно схватила его за запястье. — Ты же не из рода Забини, и твои увлечения не настолько специфичны...

— Лиана, я же пошутил. И не слушай, что о тебе и Блейзе несут эти...

— Не надо, — резко прервала она. — Я знаю, что обо мне говорят. И знаю, кто в это верит, а кто — нет. Часть этих слухов твои же друзья и разносят. Но мне всё равно. Вас никогда не интересовало, какая я на самом деле и каков мой брат. Вы не способны поверить, что кто-то, помимо вашей благородной гриффиндорской стаи спасителей, может делать добро, не пытаясь спасти при этом весь мир, а всего лишь изменить жизнь одной девочки. Просто так. Без скрытого умысла.

Всю эту тираду она выпалила сквозь зубы, втирая мазь в рану Поттера. Он писал эту нелепую надпись столько раз подряд, что буквы превратились в кровоточащее месиво, прорезав плоть до кости. Но мазь Ветте была чудом — кожа начала заживать на глазах.

— Нужно обработать, иначе останется шрам, — сказала Лиана, протягивая флакон. — Будет сильно чесаться, пока рана затягивается. Не сдирай новую кожу. Рябиновый отвар снимет зуд. Нанеси его через час.

— Спасибо, — пробормотал Поттер, опустив взгляд. Лиана не могла поверить: он действительно чувствовал себя неловко из-за брошенных ранее необдуманных слов. — Только... никому не говори об этом. Особенно Рону и Гермионе.

— Что твои раны залечивала «извращенка» Забини?

Поттер потупил взгляд:

— Я... я хотел... извиниться. Я не думаю, что Блейз такой, как о нём говорят... — произнёс он запинаясь, но голос звучал искренне.

— Ну ладно, Поттер. — Лиана пожала плечами. — Как я уже сказала, мне всё равно на слухи. А от нашего вынужденного сотрудничества мы можем извлечь пользу. И я никому об этом не расскажу. Но всё же не понимаю: зачем терпеть это? Почему не расскажешь Дамблдору? Ты же его любимчик.

Гарри вздохнул, его лицо стало мрачным.

— Дамблдор и так знает, что из себя представляет Амбридж. Но он ничего не может сделать. Министерство контролирует всё. Если я начну жаловаться, это только ухудшит ситуацию.

Лиана посмотрела на него с сочувствием. У всех них были проблемы, которые юные волшебники были не в состоянии решить. Жизнь упорно портили такие жестокие люди как Люциус, Ридхард, Амбридж. И как... Волдеморт:

— Как это произошло? Как Волдеморт вернулся?

— Ты не боишься произносить его имя?

— Почему я должна этого бояться? Имя не может быть проклято. Это просто очередной запрет Министерства. — Она задумчиво почесала лоб. — Как бы тебе объяснить?...

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Забини. Они думают, если не говорить о проблеме, то её не будет. Но Волдеморт уже не призрак из туалета Плаксы Миртл, а живой человек. И у него есть последователи. Пока Министерство молчит, их становится всё больше.

Тишина между ними наполнилась неожиданным пониманием. Он тоже встречал его — морок Тома Реддла. Может, между ними больше общего, чем она думала. Может, их союз станет постоянным. Внутри Лианы загорелась надежда, которая тут же рассыпалась, стоило ему произнести:

— Одним из первых на его зов пришёл Люциус Малфой. И пообещал в следующий раз привести своего сына.

Лиана отшатнулась, как от удара. Гарри инстинктивно протянул руку, чтобы поддержать её.

— Тебе лучше держаться от Малфоя подальше.

— Нет, Поттер. Я не могу.

Он выпустил её так же неожиданно, как и подхватил. Лиана зашаталась на ногах, ставших ватными.

— Очень жаль, Забини... Очень жаль...

Поттер резко развернулся и зашагал прочь, ни разу не оглянувшись. Лиана осталась стоять, прислонившись лбом к холодному камню стены. Удар кулаком в грудь, жалкая попытка вдохнуть полной грудью, но воздух не шёл. Слёзы застилали глаза, и она отчаянно моргала, чтобы их прогнать. Взгляд снова упёрся в удаляющуюся спину Поттера. Его душа светилась золотом, но на мгновенье этот свет моргнул чёрной рябью.

«Нет. С избранным не может быть что-то не так. Это всё слёзы, просто мои слёзы...»

✶✶✶

Занятия Блейза и Северуса Снейпа начались ещё на первом курсе, когда мать передала профессору зельеварения семь томов, найденных в кабинете Ридхарда. Фолианты, пропитанные тёмной магией, были слишком опасны для неподготовленного ума. Лишь Снейп с его холодным интеллектом и глубокими познаниями в запретных искусствах мог изучать их без риска для себя и окружающих.

Дважды в неделю Блейз приходил в кабинет зельеварения. Более частые занятия грозили истощением — Забини требовалось время, чтобы восстановиться после контакта с артефактами. На каникулах, а иногда и вместо походов в Хогсмид, он встречался с Торном. Эти визиты выматывали ничуть не меньше.

Полумрак, царивший в помещении, стал для Северуса, редко покидавшего своё подземелье, привычной средой. Иногда Блейз думал, что скоро сам станет таким же. А потом накатывали воспоминания о солнечной Италии, о вилле отца в Римини, куда он всё хотел свозить Лиану, но всё никак не получалось.

Профессор доставал книги из зачарованного сундука, покрытого сложными рунами. Замо́к щёлкал, руны вспыхивали тусклым синим светом, и в воздух врывалась едкая смесь серы, что источала тёмная магия, и металлический запах крови. Забини сжимал губы, охваченный немой яростью. Он знал, чья это кровь — Лианы. Его Лианы. За четыре года это чувство не притупилось. Каждый раз, когда Снейп открывал один из томов, по спине Блейза пробегал ледяной холод. Порой его даже радовало, что прикосновение к страницам обжигало пальцы и чернило их. Так он хоть отчасти разделял её страдания.

Чёрный след приходилось смывать настойкой из корня мандрагоры и слёз феникса. Снейп нашёл рецепт в старой книге «Самые опасные зелья». Автором трактата была немецкая ведьма XVIII века, одержимая желанием сохранить красоту и скрыть следы своих экспериментов с запретной магией и ядами.

За пределами кабинета зельеварения Блейз старался не распространяться о прочитанном. Только когда друзья настойчиво расспрашивали его и не желали оставлять в покое, Забини делился скудными сведениями. В книгах описывались ужасающие вещи, но там же раскрывались тайны самой магии, говорилось о богах, некогда правивших миром. Строки объясняли, что всё держится на балансе света и тьмы, а нарушение равновесия в пользу последней смертельно опасно. Подобная магия сводила с ума, пробуждая ненасытную жажду могущества. Колдуны гибли в муках, стремясь к силе, сравнимой с божественной, унося с собой тысячи, а порой и миллионы жизней. Ведь человеческое волшебство, в отличие от магии богов, имело пределы. Становилось ясно, почему Министерство запретило Тёмные искусства и стерло память о богах.

— Примечательный пробел, — однажды заметил Снейп, перелистывая страницы. — Ридхард изучал магию древних богов, аномалии вроде обскура и тёмные практики, но вашу магию игнорировал. Видимо, как и многие европейские маги, он считал вуду недостойной внимания. Ваш отчим целый том посвятил внутренней силе волшебника. Подробно описал, что именно мы — источник магии. Палочки, мечи, кольца, посохи — всего лишь проводники. Но при этом он упустил, что только магия вуду черпает силу из мира духов, а лоа — медиаторы этого волшебства для колдунов. Этот внешний источник усиливает магию волшебника, даже если она изначально слаба. Удивительно, что Ридхард этого не знал.

— Значит, мы зря тратим время? — спросил Блейз, стараясь скрыть разочарование.

— Вовсе нет. Знания, скрытые здесь, — Снейпа постучал ногтем по корешку книги. — Могут быть полезны, но каждое прочитанное слово несёт в себе угрозу. Если вы ошибётесь хоть раз — вы потеряете себя, мистер Забини.

— Я справлюсь, — твёрдо ответил слизеринец. Этот ответ стал его привычной мантрой на все предостережения профессора.

Сегодня Блейз принёс книгу, когда-то найденную в доме Ридхарда. С утра он наткнулся на неё среди своих вещей. Находка так и оставалась загадкой, и слизеринец надеялся, что Снейп поможет её разгадать.

— Профессор, — Забини положил на стол потрёпанный том. — Когда я впервые взял её в руки, то почувствовал отклик на мою магию. Но сейчас... я не могу её прочитать. Руны... они мне незнакомы.

Северус взял книгу в руки. Пока он осматривал обложку, парень рассказал о своей находке более подробно. Профессор попытался открыть её, но книга не поддалась.

— Любопытно, она сопротивляется мне. — Снейп нахмурился. — Возможно, эта книга связана с вами, с вашим проклятием. Или с вашей судьбой.

Сердце Блейза пропустило удар.

— Вы думаете, она может помочь?

— Возможно, — ответил профессор. — Но будьте осторожны, мистер Забини. Магические артефакты никогда не появляются просто так. Вы не знаете, кто её послал и с какой целью. Намерения отправителя могут как совпадать с вашими, так и быть смертельно опасными. Вы пробовали от неё избавиться?

— Нет. Зачем?

— Попробуйте забыть её где-нибудь. Если снова обнаружите в своих вещах — значит, книга действительно с вами связана.

— Хм... — Блейз задумчиво покрутил на пальце фамильное кольцо.

— А теперь вернёмся к цели нашего занятия, — Снейп перевернул страницу. — Здесь говорится о проклятиях и принципе их работы. Тот, кто их насылает — с помощью артефакта, зелья или заклинания — связывает себя с жертвой, словно бросает клубок, держась за конец нити. Если эта нить внезапно порвётся, пострадают оба. Однако она разрывается и сама со смертью жертвы, что приводит к гибели и проклинавшего. Иногда волшебники недооценивают последствия такой магии.

— Значит, если проклятие было наложено на Зайтана Забини, оно должно было разрушиться с его смертью?

— Именно так. Но ваш случай особый. Кару на ваш род послал бог. У волшебника недостаточно сил, чтобы настолько долго поддерживать магическую связь проклятия. Поэтому со смертью вашего предка так называемый клубок перешёл в руки его потомка.

— Ну и как нам разорвать нить, которую питает магия бога? — в голосе Блейза звучала обречённость.

Снейп пристально посмотрел на него, и его взгляд потеплел.

— Отчаяние — худший советчик. Тёмная магия только и ждёт, когда вы сдадитесь, — тихо сказал он. — Не дайте ей такой возможности.

Обожжённые пальцы Блейза нервно барабанили по столу, оставляя чёрные следы. В моменты отчаяния тьма действительно манила, обещая освобождение от борьбы. Возможно, для кого-то так было бы проще, но не для него. Забини не собирался сдаваться. Ради тех, кто был ему дорог, он готов был бороться до конца, даже если придётся зубами вырывать этот клубок.

✶✶✶

До отбоя оставались считанные минуты, когда Блейз вышел из кабинета Снейпа. Прохладный воздух коридоров очищал лёгкие от запаха тёмных фолиантов, но не приносил облегчения мыслям. Длинные, дёрганые тени от факелов неотступно следовали за ним, будто его собственные демоны.

Погружённый в тяжёлые размышления, Забини не заметил, как из-за угла выскочила Грейнджер. Она почти бежала, и столкновение оказалось неизбежным. Блейз едва успел среагировать, инстинктивно подхватив девушку за талию.

— Осторожнее, золотая девочка, — усмехнулся слизеринец. — Или ты настолько жаждешь объятий грязного змея, что уже падаешь в мои руки?

Гермиона резко вырвалась, взгляд сверкнул раздражением.

— Извини, — бросила она, отряхивая мантию, будто прикосновение посмело её испачкать. — Я просто... спешу.

Блейз прищурился. Этот жест задел его сильнее, чем следовало.

— Эх... Грейнджер, Грейнджер... — в голосе прозвучала наигранная, почти театральная грусть.

— Чего тебе нужно, Забини?

Блейз шагнул вперёд, стирая дистанцию между ними. Гермиона инстинктивно отпрянула, прижавшись спиной к холодному камню. Его рост позволял нависнуть над ней, и тень слизеринца поглотила девушку с головой. Он слышал, как участился её пульс, и чувствовал её прерывистое дыхание на своей коже.

Вокруг него вертелись девушки вроде Дафны Гринграсс, навязчивые, как назойливые мухи. Но Гермиона... Её ум, упрямство и неприступность бросали ему вызов. Сдавленный вздох, который она с трудом сделала, вызвал у него тёмное, глухое удовлетворение. Власть — вот что Блейз чувствовал.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, губы чуть дрожали. Блейз мог бы поцеловать её сейчас. Это так просто — наклониться, почувствовать её вкус, увидеть, как растает вся её уверенность...

Но Забини не сделал этого, мысленно проведя черту. То, что он чувствовал, было не желанием, а бегством. Попыткой спрятаться от того, что грызло его изнутри — проклятие, лоа, тихие слёзы сестры. И одновременно — местью за эти самые слёзы, что Лиана проливала из-за слухов, распускаемых гриффиндорцами. Сестра старательно делала вид, что ей всё равно. Но он-то знал, как она переживает, слышал, как она рыдала в углу слизеринской гостиной. И это сводило с ума.

— Может быть, я просто хочу узнать тебя поближе, — тихо проговорил он, накручивая на палец прядь её волос. — Сейчас, в этом тёмном коридоре, где только ты и я. И это подходит тебе больше, чем ты думаешь. Ведь ты не такая уж хорошая, как хочешь казаться, правда?

Гермиона упёрлась ему в грудь, пытаясь оттолкнуть.

— Отойди, Забини, — прошептала она, и в её голосе уже не было прежней уверенности, лишь зарождающаяся паника.

И тогда он решил разыграть козырь, который ему подкинул Нотт. Блейз давно делился с Тэо сведениями, полученными благодаря своему дару, а Нотт снабжал его пикантными подробностями из жизни школы. Взаимовыгодное сотрудничество, удобное обоим слизеринцам.

— Я знаю, что ты сделала с Ритой Скиттер, — продолжил он, понизив голос. — Заперла её в банке, узнав, что она анимаг и превращается в жука, чтобы собирать сплетни для своих статеек. Неплохо для примерной золотой девочки.

Гермиона замерла, глаза расширились от шока. Именно такой реакции он и ждал.

— Ты... ты не можешь... — начала она, но Блейз перебил.

— Могу, но нужно ли всем об этом рассказывать? А? — его голос стал мягче, но в нём зазвучала угроза. — Пожалуй, нет. Но что я получу за молчание?

Она оттолкнула его с силой, заставив отступить. Глаза гриффиндорки горели гневом, смешанным со страхом.

— Ты не имеешь права шантажировать меня, Забини, — прошипела она. — И если ты думаешь, что я позволю тебе манипулировать мной, то ты сильно ошибаешься.

Блейз холодно улыбнулся. Он видел её насквозь.

— Я не шантажирую тебя, Грейнджер. Я просто напоминаю, что помимо длинных языков есть и длинные уши. Поэтому рекомендую следить за своим и думать о том, что ты и твои дружки говорите обо мне и моей сестре! Я уже устал: куда ни приду, повсюду слышу во всех подробностях, как я истязаю свою сестру.

Она фыркнула:

— Почему ты думаешь, что я распускаю все эти слухи? Зачем мне это делать?

— Потому что ты и эта... как её, Уизли, сестра твоего дружка... любительницы пообсуждать всех вокруг. Вы даже Пэнси прозвище придумали, а про Лиану говорите гадости с первого курса. Мизогиния, Грейнджер, — никогда не красила женщин.

— Но как ты узнал? — она гневно сжала губы. — Вы подслушиваете наши... — неоконченная фраза повисла в воздухе, а затем на лице вспыхнуло понимание. — Мы обсуждали это в Большом зале... шутили... а рядом...

— А рядом всегда находились длинные пуффендуйские уши, для которых шутки превращаются в сплетни. Так что советую следить за словами. Я прошу прекратить эту травлю. И пока что — по-хорошему.

— И это ты называешь «по-хорошему»? Шантаж?

На Блейза накатила внезапная усталость. Ему до одури захотелось оказаться в гостиной, растянуться на диване, наблюдая за подводным миром Чёрного озера, слушать ворчание Драко и чувствовать тёплую руку Лианы рядом.

— Да, Грейнджер. Это по-хорошему. И поверь, тебе не захочется узнать, как бывает по-плохому.

Он развернулся и зашагал прочь, оставив её одну в холодном коридоре.