III
Тэхён возвращался к одной и той же строке своей речи, перечитывая её про себя раз в двадцатый, потому что его взгляд то и дело соскальзывал на Буён, сидящую рядом. Сначала в самолёте она с безумной улыбкой пялилась в иллюминатор, потом от окна в поезде не отлипала, пока они добирались до отеля, а теперь буквально приклеилась к стеклу в холле, через которое было видно заснеженную улочку.
Когда они только прибыли, предрассветный Берлин был мрачным и серым, безумно холодным и скорее пугающим, нежели располагающим, благодаря количеству бездомных, сконцентрировавшихся на железнодорожных станциях. Но когда из-за серых туч показалось солнце, а с неба посыпались первые крупные снежинки, город как будто ожил. Улицы заполнились людьми и продавцами горячих баварских колбасок, у каждого кафе стоял котелок с пряным глинтвейном, а их отель снаружи и внутри был больше похож на рождественский магазин Санты: сплошные ёлки, игрушки, гирлянды.
Тэхёна таким очаровать было непросто, потому что рабочий настрой, с которым он сюда ехал, был очень стойким, а вот Буён таяла быстрее снега в плюсовую температуру.
— Доктор Ким, доктор... — она слегка вытянула руку, чтобы похлопать его по плечу. — Смотрите, лошадь!
Снаружи и правда была лошадь — она тащила маленькую деревянную карету с прозрачным накрытием, через которое туристы могли рассмотреть город. И никого не смущало, что из-за них всё движение на улице встало.
В Берлине в целом как будто никто никуда не торопился. Проверкой в аэропорту занимались ленивцы, машины на дорогах водили улитки, а гостей заселяли черепахи. Из-за последнего Буён с Тэхёном и застряли в холле с чемоданами и чашками еле тёплого чая — их номера ещё не были готовы и их попросили подождать. Всего четыре часа. Три — если очень повезёт.
— Хочешь покататься? — спросил он, используя эту возможность, чтобы наклониться ближе к Буён и уловить приятный запах её духов.
Она пахла не апельсином, а апельсиновыми леденцами. Теми, что в детстве были вкуснее. И тем самым навевала Тэхёну приятные воспоминания.
— Нет, — она мотнула головой, при этом счастливо улыбаясь. — Там ужасно холодно, лучше посмотрим отсюда.
— Мы могли бы купить тебе варежки и шарф и прокатиться, пока есть время.
До этого заманчивого предложения Буён было легче отказаться, а теперь она засомневалась.
Каковы шансы, что с началом конференции они смогут выбраться в город и посмотреть его? У Тэхёна была программка на следующие два дня, и в ней каждое второе выступление было отмечено как то, что он хотел послушать. Учитывая, что Буён приехала сюда как заинтересованное в медицине лицо и под предлогом конференции, она вряд ли могла пропускать выступления коллег.
— Мы правда можем? — спросила она. — Вам не нужно готовиться?
— Нужно, но мне трудно делать это здесь и сейчас — вокруг столько людей и двери постоянно открываются и закрываются...
— У вас не получается сосредоточиться?
— Именно.
В карете у него было бы ещё меньше шансов, потому что Буён снова похитила бы его внимание своим очаровательным изумлением окружающей их красотой, но разве Тэхён думал настолько наперёд? Он просто хотел, чтобы она немного повеселилась, раз они уже здесь.
Оставив лишь слегка надпитый чай на столике, Тэхён завёз их с Буён чемоданы в камеру хранения рядом с регистрационной стойкой, а потом очень уверенно повёл её по улочкам, которые знал не лучше неё. Им руководил внутренний компас и изредка Google Maps, и хотя нигде на картах не была отмечена точка с лошадьми, уже на ближайшей площади, заставленной разнообразными лавками с товарами, нашлись и кареты, и варежки.
Рождественская ярмарка только просыпалась и набирала обороты — вокруг ещё не было столпотворений. Лишь немногие утром в будний день прохаживались между рядами, высматривая там что-то. Буён с Тэхёном с радостью стали одними из этих редкостных чудаков и отправились на поиски самых симпатичных и подходящих под женское бордовое пальто варежек.
— Кажется, эти неплохие... — неуверенно бормотал Тэхён, указывая ей то на одни, то на другие.
— Да нет же, — Буён поджимала губы и качала головой, не смея взглянуть на продавца, чтобы нечаянно не дать ему ложную надежду на прибыль. — Эти не подходят.
— По какому принципу мы выбираем?
— Во-первых, рождественские узоры: ёлочки и снежинки. Во-вторых, бордовые элементы точно в тон пальто.
— На тех, что я предлагал в прошлый раз, всё это было.
— Нет, — она опять качала головой, — там были красные вставки, а не бордовые.
— Как по мне, бордовые...
— Я знала, что мужчины хуже различают цвета и оттенки, но чтобы настолько?..
Тэхён неосознанно прищурился, и Буён восприняла это как признак сильнейшей обиды и глубочайшего оскорбления, но на самом деле ему было весело. Настолько весело, что он едва сдерживал озорную улыбку.
— Как странно. На работе ты никогда не споришь со мной и не ставишь под сомнение мой выбор.
— Но сейчас ведь мы не на работе, — Буён перешла к другому «домику», подбирая сразу несколько пар варежек и разглядывая их со всех сторон. — Или это проблема? Не любите, когда вам перечат?
— Зависит от ситуации.
Снег то прекращался, то начинался заново, и вот на город обрушилась очередная волна белых хлопьев. Несколько особенно пушистых приземлились на волосы и на голую шею Буён, и она неосознанно стала поглядывать на стенды с шарфами, чувствуя, как понемногу отказывается от придирчивости и готовится взять что попало, только бы поскорее согреться.
— Значит, не любите, — почему-то заключила она.
Тэхён резко вдохнул холодный и сухой воздух, от которого его лёгкие словно загорелись.
— Неправда, — сказал он.
— Ещё как правда, — Буён определилась с варежками и протянула их мужчине, что с умилённой улыбкой поглядывал на потенциальных покупателей, и неважно, что они там на своём языке говорили. — Вы даже сейчас злитесь, потому что я с вами спорю.
— Я не злюсь, — морщинка недоумения, а никак не раздражения разгладилась у него между бровями. — Я нахожу это увлекательным. Скорее даже забавным. Немного милым...
Он опустил голову ниже, пряча губы и нос за высоким воротом белого свитера. Он ему чертовски подходил. Буён ловила себя на этой мысли сотню раз с тех пор, как он натянул его поверх рубашки в самолёте.
— Милым? — переспросила она, вслепую расстёгивая кошелек с наличными и замёрзшими пальцами стараясь ухватить какую-нибудь из оранжевых купюр.
Она заранее обменяла воны на евро, планируя пошопиться, но Тэхён перехватил её первую покупку, сунув продавцу свою кредитку и искоса наблюдая за тем, как тот вводит сумму на небольшом чёрном терминале и сам прикладывает карту.
— Да, немного, — повторился он. — Как будто это не деловая поездка, а дружеская, и мы спорим насчёт такой ерунды, как друзья...
Предвкушение чего-то хорошего и безграничная благодарность за покупку Буён разбилась об это его «друзья», и она проронила нисколько не искреннее «спасибо», натягивая купленные варежки и уносясь к лавке с шарфами напротив.
Заметить перемену её настроения только слепой не смог бы, и Тэхён сам немного приуныл из-за того, что она перестала смотреть на него. На какую бы сторону он ни переходил, Буён отворачивалась и, с милым корейским акцентом, просила на английском подать ей «тот шарф». Она примеряла даже варианты, что изначально ей не нравились, а потом быстренько сбегала от Тэхёна. В какой-то момент он заметил, что они ходят кругами, между одними и теми же лавками, и она примеряет одни и те же шарфы, пока её волосы медленно белеют из-за количества снежинок. И это было настолько сюрреалистично, что Тэхён пропустил момент, когда Буён сделала свой выбор и расплатилась сама. Больше не стараясь добиться от неё внимания, он шёл немного позади, слушая скрип снега под их ногами и невольно сравнивая небольшие следы от ботинок Буён со своими — огромными.
Тэхён изначально намеревался взять все организационные моменты на себя, но Буён и сама отлично умела договариваться, а в отличие от него ещё и торговаться. Так что они получили заветную карету с накрытием от снега, вблизи очень похожим на зонтик без палки, и медлительную лошадь. Она поплелась вдоль тротуара по правой полосе, и Буён ожидаемо отвернулась от Тэхёна, чтобы разглядывать украшенные витрины магазинов и жилые дома.
— Кажется, — первым не выдержав затяжного молчания, произнёс он, — я опять сказал или сделал что-то не так.
— Кажется, — расслышал он в ответ.
А это уже было интересно, потому что Тэхён буквально ткнул пальцем в небо, собираясь использовать это как предлог для нового разговора, но оказалось, что Буён на него дулась.
Ну почему каждый раз, когда он старался подступиться к ней на шаг, она обижалась?
— И что же? — спросил он.
Долгая дорога и нервы из-за путешествия с этим мужчиной её вымотали, потому сил притворяться и выдумывать что-то на его глупые вопросы у неё не осталось.
— Вы продолжаете набиваться ко мне в друзья, хотя мы не... — она обернулась к нему, бормоча на эмоциях. — Мы не можем быть друзьями.
Она не сказала ничего особенного, но Тэхён впервые в жизни чувствовал себя отвергнутым. Это было очень неприятное чувство. До этого только ему приходилось отказывать.
— Почему?
— Потому что это неудобно.
Это было нелепо. Тэхён даже сел вполоборота к Буён, чтобы лучше видеть её лицо, потому что мало ли она шутила, а он не понимал.
— В каком смысле неудобно?
— В прямом. Я не дружу с мужчинами-медиками. Это моё кредо.
Ляпнув это, Буён поспешно прикусила кончик языка. Игнорировать пристальный взгляд доктора Кима было очень непросто. Иногда он смотрел мягко, поверхностно, но иногда пробирался под кожу, проникая в глубины, которые анатомия пока не открыла.
— Так значит господин Чон Чонгук из травматологии не твой друг?
Вот она и попалась на таком простом вопросе.
— Не твой парень, не твой друг, — продолжил Тэхён хлёстко. — Тогда кто же он такой?
Растерянная Буён больше не выглядела обиженной. Чтобы не потерять хватку, она слегка вздёрнула подбородок, выныривая из-за шарфа.
— Он — исключение.
— И что такого особенного он сделал, что удостоен чести быть исключением? — голос Тэхёна был пропитан недовольством, и из-за повышенного тона кучер оглянулся, боясь, что эти двое там поссорятся, а чего доброго ещё и подерутся. — Отпускал пошлые шуточки о тебе и при каждом разговоре, на котором я вас ловил, зазывал к себе в постель?
Буён не была уверена, от чего покраснели её щёки — от мороза или от стыда, но усугубила всё ещё больше, разомкнув губы в утвердительном:
— Да.
Она сама не знала, чего добивалась этим ответом, но точно не поражённого «хм» Тэхёна и полной тишины в ответ. Уходя глубоко в себя, он отвернулся в противоположную от Буён сторону, не в состоянии сфокусировать свой взгляд на чём-нибудь стоящем и так и пялясь в снежную пелену всю прогулку. Он перестал чувствовать убийственный холод и мечтать о стакане горячего вина или кофе — замер статуей на сиденье и толком не шевелился, пока они объезжали по кругу какой-то парк и кружили у соборов и церквей со снежными шапками на верхушках.
Буён тешила себя мыслью, что он так готовится к выступлению, но он не готовился. Вообще не мог думать о проклятом докладе. Рак шейки матки? Вирус папилломы человека? Мысли Тэхёна были в таком хаосе, что он определение этим терминам дать не мог, не говоря уже о каких-то исследованиях или диагностике. Из-за Буён он чувствовал себя глупым и боялся провалиться в элементарных вещах.
— Доктор Ким, — она уткнулась своим локтем ему в бок. — Доктор Ким, этот господин предлагает нам выйти здесь. Он говорит, до нашего отеля всего пять минут отсюда.
Тэхён без лишних слов выбрался из кареты, ощущая, что отморозил не только руки и ноги, но и пятую точку. От обиды в глубине души он надеялся, что Буён тоже себе её отморозила, чтобы не один он страдал.
Как пингвины, переваливаясь с бока на бок, они оба зашагали по мокрому тротуару, где снег местами успел подтаять и превратиться в кашу. Тэхён насупленно глядел вперёд, а Буён себе под ноги. Они шли в неправильном направлении минут пять, так и не дойдя до отеля, пока один из них не додумался заглянуть в телефон за маленькой подсказкой и не выяснил, что им в другую сторону. Так пятиминутная прогулка превратилась в пятнадцатиминутную пытку, но по возвращении мужчина с ресепшна подскочил к ним с прекрасной новостью: их номера уже готовы.
Подниматься нужно было на четвёртый этаж по лестнице, так что они как раз успели согреться и даже запыхаться, взбираясь с чемоданами. Из вежливости Тэхён предложил Буён помощь, но когда она отказалась, не стал настаивать.
Он таки злился.
Злился на то, что она говорила такую чушь, злился на неразбериху в их отношениях, на эти покрывавшиеся тонкой корочкой льда шаткие крепления американских горок, по которым она его гоняла всякий раз, как он думал, что они сближаются.
Тэхён глубоко вздохнул, когда Буён в третий раз приложила карточку к замку на дверях и в третий раз вспыхнула красная лампочка.
— Да что же такое?.. — полушёпотом из-за хорошей акустики в просторном пустом коридоре спросила она.
— Это не твой номер.
— Что?
— Я говорю, что это не твой номер, — повторил Тэхён. — Это мой, а твой — соседний.
Хорошо, что её щёки ещё не успели остыть после улицы, а Тэхён был таким неразборчивым в оттенках, что не заметил, как они стали ещё более багровыми.
— Простите, — Буён отступила от его двери и уже через секунду юркнула в соседнюю, наваливаясь на неё плечом с внутренней стороны, чтобы поскорее закрыть.
Её странное поведение вызвало у Тэхёна такие же странные чувства. Он продолжал анализировать их, пока входил в номер и минимально раскладывал чемодан, проверял мягкость матраса, пересматривал на ноутбуке свою презентацию и в конечном итоге возвращался к последнему разговору, что у него был с ассистенткой.
Чонгук ей был приятнее, потому что приставал? В стенах университета такое, может, и было приемлемо, но на работе это могло бы считаться домогательством. Этот парень вообще не фильтровал свою речь и совсем не стыдился этого. Он говорил грязные вещи за обеденным столом и после сложнейших приёмов, а Буён... Буён такое нравилось?
Повторяющееся в третий раз пиканье за дверью заставило Тэхёна отставить ноутбук на прикроватную тумбочку и встать с постели.
— Ну давай же... ну... — приглушённый женский голос теперь вызывал у него негодование.
Распахнув двери, он чуть не сбил Буён с ног. Она немного отшатнулась, держа в руках пакет, ключ-карту и бумажный стаканчик, доверху заполненный глинтвейном.
— Ты снова перепутала, — сказал он, поглядывая на неё хмуро из-под густых бровей.
— Да? — она искренне удивилась. — Простите. Расположение дверей тут странное...
— Ты проверила, чтобы в твоём номере всё хорошо работало и никаких скрытых камер не было?
— Скрытые камеры? Такое возможно?!
Тэхён отобрал у неё из рук карту, немного облегчая ей задачу, и вышел в коридор.
— В корейских отелях иногда бывает, поэтому лучше проверить.
Буён не планировала приглашать его к себе, но Тэхёну это и не требовалось — он беспрепятственно зашёл к ней, сразу направляясь в ванную, чтобы убедиться, что никто не следит за ней через отверстие над душем или слив умывальника с помощью камер. Из-за его тщательных проверок у Буён могла появиться новая фобия. Раньше она вообще не задумывалась о том, что в таких местах её могут снимать.
— Проголодалась? — вопрос Тэхёна был как будто не к месту, пока она стояла в дверном проёме ванной и с ужасом дожидалась результатов поисков. Хотя на самом деле он был очень кстати, потому что в руках она всё ещё сжимала пакет с ещё горячими баварскими колбасками и стакан с вином.
— Да, немного.
— Почему не позвала меня с собой?
— Мне показалось, вы были не в духе...
— Ну, теперь я и правда не в духе, — Тэхён протиснулся между ней и косяком и наспех проверил входные двери в прихожей. — Я летел сюда в мечтах о сосисках, а ты купила только одну для себя?
— Тут две. Я могу поделиться.
Тэхён вроде как не хотел наглеть, а вроде как не хотел упускать шанс помириться с ней и вернуть былой комфорт в их общение.
Буён проводила его в номер, идентичный его собственному, где посреди комнаты стояла большая двуспальная кровать. Она предложила присесть на неё, так как стульев здесь не было — только комод и стол под телевизором. Сняв со стакана крышку, на которой остался след от помады, она предложила глинтвейн доктору, и он не отказался от согревающего тело и душу глотка. Пока он смаковал, она достала нарезанные сосиски и соусы, что шли в комплекте в маленьких пластиковых контейнерах, а также отыскала на дне пакета деревянные шпажки, которыми было удобно есть.
Живот Буён рычал диким зверем, пока она предлагала Тэхёну отведать угощение первым, сама умирая от голода. Зато после его первого укуса она набросилась на обжаренные до золотистой корочки колбаски, засовывая по два, а то и по три кусочка в рот и жуя с таким выражением блаженства, что Тэхён начинал понимать Чонгука и его неспособность держать рот на замке.
— Ты уже дважды ломилась в мой номер, — зачем-то напомнил он. — Хочешь поменяться или тебя так сильно тянет ко мне?
Это была довольно безобидная попытка подражать стилю ассистента Чона, но на Буён она произвела гораздо большее впечатление именно потому, что исходила от Тэхёна. Она даже перестала жевать, не в силах переваривать одновременно и еду, и его слова.
— Не бери в голову, — он отступил менее чем через пять секунд, глядя на неё робко. — Я решил попробовать как твой друг...
И у него получалось куда лучше Чонгука, потому что обычно Буён хотелось смеяться и закатывать глаза, но сейчас она почувствовала слабость в теле и подумала: «Какое счастье, что я уже сижу». А иначе её колени наверняка подогнулись бы.
— Немного тянет, — чистосердечное признание сорвалось с её губ прежде, чем она успела себя проконтролировать. Возросшее между ними напряжение мгновенно откинуло её мыслями в осмотр в тёмной манипуляционной, и её снова накрыла волна болтливости. — Но многих девушек к вам тянет. Для вас это наверняка норма. Вы красивый, харизматичный, сексуальный.
— А я думал, что «умный» и «опытный» в моей характеристике стоят на первом месте...
— Умный и опытный тоже, — добавила Буён. — Вас ведь позвали на Международную медицинскую конференцию в Европу. Конечно, вы умный. И у вас огромный опыт в...
Его прямой взгляд путал её мысли как какой-то клубок с нитками.
— В чём, по-твоему, у меня огромный опыт? — спросил он.
— В медицинской практике. Я про медицинскую практику. Вы знаток женского тела... Ой, то есть своего дела, и это...
— Это тебя заводит? — он продолжал делать выстрелы и топить корабли Буён один за другим.
Чтобы не отвечать, она отобрала у него стакан с глинтвейном и припала к нему на долгие секунды, создавая видимость убийственной жажды, которую терпко-сладкий напиток никак не мог утолить.
С каждой минутой Тэхён всё больше убеждался в положительном ответе.
— Спасибо за еду, — он встал с постели, пропуская, как Буён морщится, но успевая подметить досаду, отразившуюся на её лице. — Если надумаешь поговорить как взрослые люди, без обид, двусмысленных формулировок и недомолвок, ты знаешь, где меня искать.
Он оставлял её в растрёпанных чувствах, ещё и хотел, чтобы она сама к нему пришла? Да чёрта с два! Она и так сказала более чем достаточно, чтобы хотеть закрыться здесь и не выходить до окончания конференции.