таценда - m. yoongi

gasoline — halsey

I.

Юнги стоит у главного входа во дворец, наблюдая за приближающейся каретой. Он не может скрыть лёгкую улыбку, вызванную визитом сестры. Юджин давно не была при дворе. Многие придворные, как того требует закон, собрались, чтобы встретить принцессу Андона, хотя и было известно, что большинство из них не сильно её жалует: она не подчинялась правилам, которым должна была следовать порядочная женщина во дворце. Юджин всегда было всё равно, что о ней подумают другие леди, она подчинялась своим законам, а короля Августа можно было смело обвинить в том, что он потакает вседозволенности сестры. Юджин была в браке уже семь лет, имела дочь, воспитанию которой не уделяла должного внимания, предпочитая вверить её многочисленным няням, а сама проводила месяц-другой то в одном королевстве, то в другом. Принцессу больше интересовала политика, нежели балы, и единственное, что соответствовало в ней представлениям о том, какой должна быть истинная придворная леди, — это огромная страсть к драгоценным камням. Приближённые к королю — Хосок и Намджун — имели наглость называть Юджин королевской сорокой и были во всём правы.

Но это совершенно не умаляло того, насколько Юджин была виртуозна в выведывании чужих тайн и секретов. Принцесса так умело туманила всем разум своими красотой и очарованием, что мужчины на высоких должностях даже не замечали, как рассказывали ей то, что Юджин хотела знать. Это был уникальный навык, который делал Юджин в какой-то степени незаменимой в правлении Юнги. И хотя как такового веса в принятии каких-либо решений она не имела — хоть король и не отрицал, что некоторые идеи, продвигаемые на Тайных советах её мужем, принадлежали явно Юджин, — вклад, который она вносила в политические программы Андона, был неоспорим. По-хорошему, Юджин могла запросто заменить почти всех послов Андона в других королевствах, а поступаемая к Августу информация, вернее её объем, никак не изменился бы. Юджин в этом плане была просто поразительна.

Юджин выходит из кареты, принимая помощь своего мужа, советника Минхо. Он кланяется жене, на что она демонстративно закатывает глаза. Принцесса не раз высказывала своё недовольство по поводу того, что из-за королевских законов ей должен кланяться собственный муж, и всегда умело проигрывала эту карту, когда очередная леди пыталась указать ей на то, что она неподобающе, вызывающе себя ведёт: мол, о какой кротости может вообще идти речь, если перед ней склоняется её собственный муж, хотя всё должно быть с точностью до наоборот? Юджин всегда говорила Минхо, чтобы тот забывал о протоколах хотя бы в ситуациях, которые касались её, но тот продолжал склонять перед ней голову.

Советник галантно протягивает жене руку, а после ведёт её в сторону короля, пока все придворные, мимо которых они проходят, опускаются в поклонах. И не то чтобы принцесса баловала их своим вниманием. Её не интересовали светские кружки, которые существовали во дворце — ей вообще казалось, что обычай, согласно которому семьи советников и министров почти постоянно проживали на территории дворца её семьи, пора было упразднить. Потому что главный андонский дворец превратился в проходной двор, а покой от сплетен и глупых людей можно было найти только в королевских резиденциях за пределами столицы. Уж лучше бы помещения здесь пустовали и покрывались огромным слоем пыли, чем впитывали в себя пары глупости и лицемерия, пятная и без того перепачканную гнилью ауру дворца.

Юнги сдержанно улыбается, когда видит приближающуюся сестру, хотя знакомый вид её лица приносит чувство комфорта и тепла. Король не был хорош в том, чтобы показывать нежные чувства на публике, потому обычно все его попытки оканчивались некоторыми казусами: то улыбка будет больше похожа на оскал, из-за чего кто-то из министров решит, что больше не в милости короля; то комплимент окажется двусмысленным и придворные подумают, что он действительно желает отрубить голову придворной леди. Одним словом, много лет назад Юнги понял, что на публике ему лучше быть максимально сдержанным, чтобы его министры не теряли сознание от паники на балу.

— Юджин, — говорит король и, несмотря на то, что на его лице мало тёплых эмоций, его голос полон заботы и привязанности. — Рад тебя видеть. Я скучал по тебе при дворе. Без тебя тут… скучно.

Юджин приседает перед братом в реверансе, не сдерживая лукавой улыбки, которая была одной из тех черт, по которой принцессу можно было определить в толпе, даже не зная, как она выглядит.

— Ваше Величество, — говорит она, выпрямляясь с улыбкой. — Вы постарели, — саркастически говорит принцесса, и даже то, что она старше короля, никогда не мешает ей шутить насчет того, как он, бедный, постарел за те несколько месяцев, что они не виделись.

Юнги тихонько посмеивается над её саркастичными словами. Он знает её достаточно хорошо, чтобы понять, что это просто её способ проявить привязанность, потому что простого «Я люблю тебя» от Юджин невозможно дождаться, хотя, наверное, это проблема их семьи в целом.

— А ты стала ещё красивее, — отвечает он с намёком на игривую шутку, лёгкая улыбка украшает его губы.

— Судьба любой женщины — с годами становиться только лучше, — усмехается принцесса. — Узнаешь, когда проживёшь с одной и той же женщиной под боком лет эдак тридцать, сам станешь дряхлым стариком, а твоя жена продолжит очаровывать молодых солдат.

Юнги снова усмехается, слегка покачивая головой в ответ на её замечание.

— Действительно.

Придворные, окружающие их, переглядываются между собой, шепчутся друг с другом, наблюдая за обменом репликами между королём и принцессой, но Юнги игнорирует их. Они всегда ищут малейшую возможность начать сплетничать вокруг королевской семьи, но он знает, что лучше не давать им никакой информации для их богатого воображения.

— Надеюсь, ты останешься на некоторое время, — продолжает король, и его тон становится более серьёзным. — Я скучал по твоему присутствию при дворе. Прошло слишком много времени с тех пор, как ты навещала нас, — говорит он, устремив на неё взгляд с оттенком беспокойства в глазах.

Несмотря на то, какой принцесса была, в глазах Юнги она всего лишь его сестра, и он искренне переживает за её состояние.

— Конечно! Мне придётся научить твою будущую жену всяким плохим вещам, чтобы сделать твою жизнь ещё невыносимее, — усмехается принцесса.

Юнги не может не усмехнуться снова на её слова, слегка покачав головой в фальшивом неодобрении:

— Тебе нравится смотреть, как я страдаю, не так ли?

С учётом того, как «далеко» он продвинулся с Лиён и как та принимала своё положение будущей королевы, возможно, принцесса Юджин, одним взглядом способная заставить всех придворных в ужасе молчать, могла бы дать несколько достойных советов.

— Ваше Величество, я думаю, принцессе нужно немного отдохнуть, — вдруг говорит Минхо, опуская ладонь на поясницу Юджин, чтобы, кажется, проводить её в её покои.

Но та только закатывает глаза, заставляя мужа тем самым замолчать.

— Я сама разберусь, дорогой муж. Мне нужно кое-что обсудить с братом.

Юнги кивает советнику Минхо, признавая свою обеспокоенность благополучием Юджин. Но он достаточно хорошо знает свою сестру, чтобы понимать, что она не устала и никого не будет слушать. Юнги смотрит на неё с лёгкой улыбкой на лице, принимая её просьбу обсудить с ним что-то, что, как он знает, достаточно важно, раз уж до этого она упоминала о присутствии главного советника Чона и генерала Кима при обсуждении.

— Я предполагаю, что ты хочешь поговорить со мной наедине.

— Конечно. Хотя, конечно, придворные могут продолжать греть свои ушки нашими разговорами, — говорит Юджин довольно громко с ухмылкой. — Я бы предпочла поговорить с тобой наедине, брат мой. Хотя, конечно, как ты помнишь, присутствие твоих неизменных дополнений приветствуется. Которые по какой-то причине не пришли встретить меня.

Юнги только усмехается: Хосок и Намджун не были обязаны приветствовать принцессу, как и другие министры.

— Ах, моя дорогая сестра, — говорит король, его голос полон ноток веселья. — Я вижу, что ты недовольна их отсутствием. Но, уверяю, они, безусловно, скучали по тебе так, как никто другой в этом королевстве.

— Полагаю, это так, и они уже очень соскучились по тому, как я оскорбляю их. Никому, видимо, не хватает смелости сказать им что-то эдакое, так что я всецело возлагаю эту обязанность на свои хрупкие плечи.

Юнги усмехается, поскольку принцесса прекрасно справляется с этой задачей. Он подаёт сестре руку, и та охотно берёт его за локоть.

— Я также расстроена, что принцесса Лиён не решила поприветствовать меня, — говорит Юджин, когда они с королём направляются в сторону дворца.

О, Юнги этим тоже разочарован: он потратил своё время, чтобы лично попросить принцессу снизойти до такого акта, но та, вновь прикинувшись больной, напрочь отказалась, вызывая у него непреодолимое желание вывести её из комнаты против воли. Он пытается быть уважительным к её традициям, считая её доводы действительно верными. Но, пусть и Юнги не может быть объективным до самого конца, ей также нужно думать о традициях и правилах того королевства, в котором ей предстоит стать королевой. И где к ней не будут так же лояльны, как в родном Маркаде. Несмотря на доброжелательность народа Андона к принцессе, его подданные не будут терпеть яростное неуважение к их традициям и обычаям.

— Поверь мне, дорогая сестра, это скорее праздник, чем разочарование, — успокаивает Август, его тон слегка саркастичен.

— Всё плохо? — вздыхает Юджин и вскидывает бровь, словно не может поверить, что та милая принцесса, которой она помнит Лиён, может приносить много проблем.

Конечно, она предполагала, что отношения между её братом и его невестой будут сложными, учитывая сложившуюся ситуацию, но, судя по всему, ситуация была намного хуже, чем она предполагала сначала.

Выражение лица Юнги становится мрачнее, когда она спрашивает о ситуации с Лиён.

— Это… сложно, — признаёт он. — Она не такая, как я ожидал. Лиён упряма и обижена на меня.

Стражники открывают двойные двери в кабинет короля, Юнги пропускает сестру вперёд, так что она практически сразу же с довольной улыбкой заваливается на просторный диванчик у открытого окна, широко раскинув руки на спинке.

— Лиён объясняет, почему она так ненавидит тебя? Я не помню, чтобы она была критически настроена по отношению к тебе. Каждый раз, когда вы так или иначе пересекались, она казалась по крайней мере дружелюбной и открытой к контакту. Не могла же она просто так начать тебя ненавидеть. Особенно после того, как ты вытащил её из плена Е Вону, простив ему огромные долги. Всякое бывает, но я не совсем уверена в том, что чувство долга может стать причиной для ненависти.

Юнги вальяжно отодвигает стул во главе рабочего стола, а после усаживается. Он откидывается на спинку стула, его выражение лица задумчиво, пока он обдумывает её вопрос.

— Лиён считает, что я не помог её королевству во время войны, и ненавидит меня за это, — объясняет он, его голос тяжёлый, с ноткой разочарования. — Она обвиняет меня в том, что я не выполнил свою часть сделки, заключённой между мной и её отцом.

Юджин хмурится, изящно выгибая бровь:

— А они разве просили? Не помню, чтобы до моего отъезда нам поступали письма о помощи.

Юнги тяжело вздыхает, выражение его лица становится более серьёзным, когда он откидывается на спинку стула.

— Они действительно не просили о помощи, — говорит он, его голос тяжёл от усталости: вся эта история с принцессой Лиён невозможно выматывает. — Король Уён, когда появились первые доносы о том, что Пундангон готовится к войне, присылал письмо, уточнял, сможет ли Андон в случае чего помочь Маркаду, но во время самих боевых действий никаких прошений не поступало.

— Подожди, подожди, — закатила глаза принцесса. — Принцесса обижается на то, что ты не помог её королевству, когда они даже не просили о помощи? Поправь меня, если я не права, но согласно договору Андон должен был помочь Маркаду только в том случае, если Маркад просил об этом. Никаких самовольных решений ты принимать не должен был. Откуда мы должны были узнать, что им действительно нужна помощь? Может быть, они справлялись.

Юнги невозмутимо жмёт плечами:

— Армия Маркада не так сильна.

— Чушь какая, — цокает Юджин. — Король Уён должен был думать об этом заранее, при заключении пакта, а не по факту. В договоре было написано, что Андон помогает Маркаду исключительно в случае необходимости. То есть, когда они просят об этом. Они не просили. У принцессы Лиён нет других забот? Например, подготовка к свадьбе? Или заучивание законов Андона, потому что сегодня она явно не была подготовлена, раз не порадовала меня своим присутствием. Мне не то чтобы обидно, да и до протоколов мне тоже дела нет, особенно, когда дело касается будущей королевы — это явно твоя забота, мой дорогой брат. Но у неё явно много свободного времени, которое она могла бы потратить на что-то более полезное, чем бесполезная ненависть к мужчине, который в любом случае станет её мужем.

Юнги лишь усмехается — Юджин никогда не относилась к людям плохо, если те того не заслуживали, но даже с самыми близкими была достаточно резка в выражениях. По мнению Юджин, у каждого человека была своя роль, и её нужно было придерживаться, если не хватает смелости пойти против уставов и протоколов. Если смотреть на положение Лиён через призму мировоззрения старшей Мин, то принцессе Маркада следовало бы не нарушать правил и быть тише воды, раз у неё недостаточно смелости, чтобы сказать «нет» и действовать в соответствии со своей точкой зрения.

— Ха! — усмехается принцесса. — Наивная душа. Может, стоило вообще отдать её отцу наше королевство? Что за чушь! Условия договора были просты и не были нарушены, — пожимает плечами Юджин. — Принцесса просто решила, что удобнее будет переложить вину на кого-то, вот и всё.

Юнги тяжело вздыхает, прежде чем ответить на оценку сестры.

— Ты, безусловно, права, дорогая сестра. Принцессе просто нужно было обвинить кого-то в потере её королевства. Легко обвинить меня, поскольку я им не помог. И тем не менее было бы куда легче, если бы она сделала своим врагом не меня, а, например, того же самого Е Вону, — в комнате повисает глубокая тишина, прежде чем он продолжает: — Но она ненавидит меня, чего даже не пытается скрыть. А мне приходится иметь дело с ненавидящей меня женщиной.

— Как глупо с её стороны. Тебе нужен этот брак, чтобы сделать свою власть в Маркаде легитимной. И потому что других подходящих принцесс на роль твоей жены нет, — фыркает принцесса. — Однако легитимность — это пустой звук, если нет законной наследницы. Разве она не думает, что убить её будет проще, чем с ней связываться и устраивать игры с браками и семьёй? Ты освободишь Маркад, не будет других наследников, и тебя примут как короля. Не сразу, но примут. Е Вону уничтожил династию Пак, не осталось никого, кроме Лиён, кто мог бы законно занять престол. И, если маркадцы не дураки, они поймут, что наиболее лучшего исхода, чем твоё воцарение на их трон в случае отсутствия иных наследников, для них просто нет. То, что ты соглашаешься взять её в жены — великий подарок для Лиён, и я совсем не могу в толк взять, почему она не может этого понять. Неужели перспектива иметь хоть какое-то влияние на свои земли не так привлекательна, как возможность ненавидеть своего будущего мужа? Глупость.

— И после этого я вспоминаю, как наша мать преувеличивала прелести брака. Поверить только, нам врали с самого детства, — саркастично усмехается король.

— Ты про ту чушь, что брак — это лучшая опора для человека? Мать была слишком романтичной и видела хорошее там, где его нет. И слишком идеализировала отца. Взять хотя бы рождение его бастарда. Что она сказала? Что отец ни в чем не виноват, ведь она не смогла родить ему детей. Какой бред! То, что этого ребёнка родила даже не наложница, а простая кухарка, было огромным оскорблением всей нашей семьи, а что сделала она? Ничего. И ты вообще должен радоваться, что бастард умер, не дожив до своего первого дня рождения, иначе тебе пришлось бы ещё сильнее бороться за этот позолоченный стул просто потому, что отец взял в постель какую-то повариху. Представляешь, тебе бы пришлось бороться за трон с сыном кухарки — вот весело бы было.

Юнги усмехается: Юджин никогда не была сторонницей их отца, считая, что он просто не заслуживал их мать. Она не стеснялась в выражениях, ещё в самом детстве была холодна с отцом и больше всего на свете ненавидела тот факт, что тот посмел практически признать бастарда законным ребёнком. Это действительно было бы позором для их семьи, поскольку одно дело иметь ребёнка от королевы или наложницы — в случае последних это было просто невозможно, потому что за этим хорошо следили, чтобы не допустить рождения ребенка вне брака короля и королевы, — но сам факт существования ребёнка кухарки был унизительным. Если бы этот бастард начал претендовать на престол, что точно случилось бы, признай Юнсок незаконнорожденного сына, в Андоне бы началась волна недовольств и восстаний. Если бы через полгода после рождения бастарда не оказалось, что королева беременна, то ребенка и правда признали бы. Процесс отложили, поскольку король надеялся, что королева Чеён родит сына. Но родилась Юджин, а бастард умер за два месяца до этого. Так что принцесса даже иногда шутила, что Юнги должен быть благодарен ей: если бы не она, его право на престол оспаривалось бы сыном кухарки.

— Что поделать, раз отец был хорошим королём, но плохим мужем? — Юнги жмёт плечами. Какой прок ему переживать из-за бастарда, если он не угрожает его власти?

— Не стать таким, каким был он. Даже если у тебя такая сложная жена. Поверь, дорогой брат, я в браке уже семь лет, и дни вдали от мужа — лучшие в этом союзе. Не пересчитать, сколько раз я хотела удавить его подушкой во сне до тех пор, пока мы не стали жить в разных покоях. Так что строить брак сложнее, чем править королевством.

— И тем не менее было бы легче, если бы она ненавидела меня в меньшей степени.

— Рано или поздно ей придётся смириться с тем, что ты её муж. Поплачет, а после смирится.

Юнги сухо посмеивается над оценкой ситуации сестрой.

— Рано или поздно ей придётся смириться с ситуацией. Но сейчас мне кажется невозможным, что она когда-нибудь станет ко мне теплее. Сейчас единственное, о чём она думает — это ненависть ко мне.

— Почему ты так беспокоишься об этом? — лениво спрашивает принцесса. — Тебя раздражает, что она женщина, которая не смотрит на тебя с восторгом? — усмехается Юджин. — Ты так привык, что твои женщины любят тебя и буквально боготворят?

Юнги сухо смеётся и показательно цокает:

— А, ты слишком хорошо знаешь меня, — говорит он с ноткой сарказма в голосе. — Да, я привык, что мои женщины смотрят на меня с восторгом. Я же король Андона, в конце концов, — усмехается с ноткой напускного высокомерия. — Это как вызов. А я не привык, чтобы женщины бросали мне вызов, это точно.

— Мой бедный младший брат, — смеётся принцесса.

Юнги закатывает глаза, пытаясь сохранить видимость безразличия, но не может тихо не рассмеяться насмешливому тону сестры.

— Иногда мне кажется, что мой возраст — это единственная смешная для тебя вещь.

Юджин смеётся, пожимая плечами, и лениво вытягивает ноги вперёд.

— Так где же твои ручные пташки? — она приподнимает бровь. Ей нужно присутствие советника Чона и генерала Кима, чтобы начать говорить о том, что она узнала в последние дни нахождения в Виресоне.

Юнги закатывает глаза, сдерживая улыбку на комментарий сестры. Он-то прекрасно знает, что Хосок и Намджун намеренно затягивают и не идут: принцесса Юджин их личная головная боль. Единственная женщина, с которой никто из них просто не может совладать, не находя подхода к ней. А к старшей Мин просто нет подхода: когда кажется, что ключик к пониманию её найден, открывается новая черта характера принцессы, ещё сложнее, чем предыдущая.

— О, они скоро будут здесь, — говорит король с ноткой насмешки в голосе. — Ты же знаешь, какие они, всегда готовые дать мудрый совет и сделать саркастические замечания. Хотя, конечно, в последнем никто с тобой не сравнится.

— У них слишком много свободного времени, мне кажется, — ворчит Юджин. — Пора тебе найти им хороших жен.

Юнги тихо смеётся, качая головой в ответ на предложение сестры.

— Ты же понимаешь, что они не самые доступные или достойные для брака личности, не так ли?

— Они твои доверенные лица, королевство держится на твоих и их плечах, — цокает принцесса. — Какой пример мы будем подавать народу? Тебе нужно лучше об этом думать, поскольку лично я заметно порчу образ идеальной монархии своим поведением. Конечно, им будет трудно найти жён. Хосок слишком серьёзен, а Намджун… Боги, ему легче взять в постель придворную даму, а потом ещё одну и ещё, чем стать хорошим мужем.

— Это легче сказать, чем сделать. Они не совсем подходящие холостяки, и мы сошлись в этом мнении.

— Как и ты, дорогой брат, но посмотри: у тебя прекрасная невеста, да ещё и принцесса в придачу. Тебе повезло! — фыркает Юджин.

— О, ты собираешься сейчас ткнуть меня этим в лицо, да? Да, у меня есть прекрасная невеста, если, конечно, опустить факт того, что она презирает меня. Но это не значит, что мне было легко её найти, — говорит король с ноткой оборонительной реакции в тоне.

— Конечно, тебе было трудно её найти! Ты так старался, чтобы забрать её из плена Е Вону.

Юнги усмехается, качая головой в притворном смирении.

— О, пожалуйста, дорогая сестра. Признаю, это был нетрадиционный способ найти невесту, но он сработал, не так ли? Раз ты так заинтересована в том, чтобы мои славные «пташки» обрели семью, почему бы тебе не заняться этим? У тебя, мне кажется, тоже слишком много свободного времени.

— Я бы обязательно занялась этим. Но моя главная цель — сделать принцессу Лиён ещё более невыносимой, чтобы ты страдал как можно больше в этом браке. Ты слишком хорошо живёшь, мой король, тебе нужна определённого рода встряска. Ну и, конечно, кто, кроме меня, будет приносить тебе просто потрясающие сплетни из Виресона?

— Скорее принцесса научит тебя доставлять мне проблемы, милая сестра. Ты никогда не была столь невыносимой, как эта женщина.

Юджин хочет ответить, но в кабинет после короткого стука входят Хосок и Намджун, низко кланяясь. Видно, что они не сильно спешили и, если бы Юджин не хотела обсудить что-то важное для Андона, точно не пришли бы.

— Ваше Высочество! — притворно восклицает Намджун, тут же целуя ладонь принцессы. — Вы всё так же прекрасны, миледи, ваша красота не сравнится с красотой звёзд, — лукаво говорит генерал.

Юнги не может сдержать улыбку, наблюдая за чрезмерной лестью Намджуна. Он знает, что его генерал просто пытается быть нахальным, хотя и понимает, что Юджин не обманешь. Король знает, насколько острым может быть язык его сестры, если её спровоцировать.

Обычно Намджун — серьёзный военный, всегда собранный и сосредоточенный на поставленной задаче. Но рядом с Юджин он становится совершенно другим человеком, осыпающим принцессу похвалами и лестью.

— Намджун, — лениво говорит Юнги, сдерживая смешок. — Пожалуйста, не переусердствуй с комплиментами. Нам нужно обсудить важные вопросы.

— Я не могу, Ваше Величество. Иначе ваша сестра уничтожит меня своим языком, — серьёзно говорит Намджун, а затем падает на диван рядом с принцессой. — Я поражён вашей красотой, миледи.

Юнги закатывает глаза, на его лице появляется намёк на веселье. Он знает, что чрезмерная лесть генерала — всего лишь способ избежать острого языка принцессы. Юджин вообще единственная, кто может получить столь активную лесть генерала, потому что обычно он либо говорит искренне, что редкость, поскольку в комплиментах Намджун не горазд, либо просто холоден и от него невозможно дождаться доброго слова.

— Ваше Высочество, — говорит Хосок, кланяясь принцессе. — Рад видеть вас в добром здравии.

Юджин улыбается, искренне радуясь встрече с советником.

— Спасибо, Хосок. Я тоже рада тебя видеть, — отвечает она, её тон тёплый и искренний. Хосок всегда пользовался её благосклонностью.

— Итак, зачем нас позвали? — спрашивает Намджун. — Хотя я вовсе не против увидеть принцессу просто так, она услада для глаз.

— Король и я думаем, что вам двоим пора пожениться, — просто говорит Юджин, и плутовская улыбка генерала меркнет.

Глаза Намджуна и Хосока расширяются от удивления, оба поворачиваются, чтобы посмотреть на короля и принцессу.

— Простите? — говорит Намджун, в его голосе слышны нотки замешательства и удивления.

— Друг на друге? — спокойно спрашивает Хосок, вскинув бровь.

Принцесса громко смеётся, наслаждаясь замешательством мужчин — это приносит ей истинное удовольствие.

— Шучу, — Намджун и Хосок испускают коллективный вздох облегчения, а принцесса добавляет: — Хотя жениться действительно нужно. Такая красота пропадает зря.

— Это не смешно, Ваше Высочество, — бормочет Намджун, качая головой. — Это удар по нашей с советником нервной системе.

— Говори за себя, — вмешивается Хосок.

Юнги закатывает глаза, а после многозначительно смотрит на принцессу, показывая ей, что теперь, когда Намджун и Хосок здесь, они могли бы поговорить о тех сплетнях, которые она привезла, поскольку просто так тратить время совершенно не хочется.

Юджин, правильно поняв взгляд брата, вздыхает, её лицо в миг становится серьёзным:

— Я узнала, что Е Вону повысил торговые пошлины для Виресона. Король Виресона, очевидно, недоволен этим. Поскольку некоторые торговые пути между Андоном и Виресоном пролегают через Маркад, захваченный Е Вону, я ожидаю, что он повысит пошлины и для Андона. Торговля станет невыгодной: те, кто торговал через две границы, будут вынуждены тратить время на передвижения по стране, чтобы дойти до торговых путей сразу через границу Андона и Виресона, без посредника в лице Маркада. Перевозить товары для торговцев с границы станет сложнее. Это короля Виресона совсем не радует.

Намджун и Хосок сосредотачивают своё внимание на словах принцессы. Они знают, что любые изменения в торговых тарифах могут иметь далеко идущие последствия. Юнги задумчиво стучит по столу. Это плохая перспектива.

— Это не самое главное, — продолжает принцесса. — Король Виресона очень обеспокоен положением Маркада и захватом власти. Пока я была там, он несколько раз выражал своё беспокойство по поводу брака Лиён с Юнги, ссылаясь на то, что рано или поздно Маркад перейдёт в подчинение Андона. Но тем не менее он всё-таки выражал мысль, что это пойдёт на пользу землям Паков. Важнее даже то, что он обеспокоен будущим Лиён. Я не уверена, но один из советников, которому я строила глазки, сказал, что Виресон готов оказать принцессе помощь, если она попросит. Не уточнялось, какую именно, но тем не менее.

Наступает минута молчания, пока король и советники обрабатывают информацию. Упоминание об интересе короля Виресона к ситуации в Маркаде и освобождению королевства привлекает безраздельное внимание всех в комнате. Глаза Юнги сверкают решимостью, а Намджун и Хосок выглядят очень заинтересованными и серьёзными в отношении такой возможности. Это значит, что Виресон и его армия могут быть использованы для освобождения Маркада.

Конечно, если отложить освобождение Маркада, никакая сторонняя помощь не понадобится: армия Андона справится сама. Однако привлечение поддержки извне могло бы существенно сократить потери, которые мог понести король Август, приближая его к изначальной цели — получить Маркад без кровопролития.

— Если Виресон заинтересован в ситуации в Маркаде и готов оказать военную поддержку, это может стать для нас хорошей возможностью, — говорит Юнги, его голос твёрд и решителен.

— Вы правда считаете, что Виресон согласится, не так ли? — усмехается Намджун. — Я не помню, чтобы Виресон участвовал хотя бы в одной войне за последние двадцать лет. И тут они решат пожертвовать своими людьми ради Маркада? Чушь.

Слова генерала повисают в воздухе, суровое напоминание о не менее суровой реальности. Виресон всегда придерживался нейтральной позиции во всех войнах, предпочитая не вмешиваться в конфликты, не касающиеся их напрямую. Идея отправки их армий в Маркад, королевство, с которым они не имеют прямой связи, кажется маловероятной, если не невозможной.

— Король Виресона давно не принимает решений, — напоминает Юджин. — Фактически его сын, принц Тэхён, правит. А у него другая политика, в последние годы в армию стало поступать гораздо больше золота, а значит, они допускают введение военного положения и ситуацию, когда армия им действительно пригодится. Может, Его Высочество просто боится нападения со стороны Кояна или Андона. Король не согласится, а вот принц — вполне.

Юнги, Намджун и Хосок внимательно обдумывают слова принцессы. Это правда, что король Виресона долгое время не появлялся на публике, и что его сын, принц Тэхён, принимает решения. Идея о том, что принц Тэхён, скорее всего, поддержит военную кампанию по освобождению Маркада, является возможной, поскольку армия Виресона действительно становится сильнее. Хотя связано это в большей степени с тем, что в Кояне в последние годы росла религиозная сила и увеличивалось количество религиозных фанатиков, отрицавших принятую на территории других королевств веру. Для всех, кроме Кояна, религия была общей, в то время как в Кояне сразу после распада единой империи на отдельные королевства стало появляться иное верование. И в последнее время Коян стал активнее выражать веру в то, что их религия — единственная верная. В Кояне не было послов других королевств, поскольку всех тех, кого туда отправляли, пытали, чтобы обратить в новую веру, и, если этого не случалось, просто убивали. Было очевидно, что рано или поздно эти люди пойдут дальше простого убийства послов.

И поскольку Виресон был единственным королевством, граничащим с Кояном на суше, опасения насчёт последнего были вполне себе объяснимы: в случае чего Виресон станет первой целью на пути армии Кояна.

— К чему строить какие-то догадки? Мы просто пригласим принца на празднование юбилея основания Андона и всё узнаем, — жмёт плечами король, не видя преграды.

— Только для лучшего результата тебе нужно уговорить Лиён поддержать тебя в этом вопросе, дорогой брат, — как бы между прочим говорит Юджин.

— О, я уверен, что если дело будет касаться Маркада, то принцессу не придётся уговаривать. Только я пока что не хочу, чтобы кто-то из вас хотя бы упоминал при Лиён о том, что есть такая перспектива. Я поговорю с ней только после того, как будет ясно, что принц Тэхён не согласится участвовать в этом без её вмешательства.

В конце концов, принцесса Лиён слишком много о себе возомнила — и перспектива освобождения Маркада может стать для Юнги отличным ферзём, который заставит Пак научиться хотя бы скрывать свои истинные чувства к нему. И тогда, да помогут ему Боги, Лиён перестанет душить его своим презрением так открыто.

II.

Принцесса Юджин идет по коридорам дворца, прикидывая, как ей будет лучше встретиться с Лиён — Мин нужно было организовать бал в честь юбилея королевства, и времени на встречу с будущей королевой не было. Юджин знает, что из-за своего траура Пак не может присутствовать на официальных мероприятиях, однако андонская принцесса считает, что Лиён просто обязана на них быть. Хотя бы чуть-чуть, не весь вечер, но всё-таки. Так что Мин решила любыми правдами и неправдами уговорить Лиён явиться: от такой строптивости Пак ничего не изменится.

Юджин задаётся вопросом, насколько сильно изменилась принцесса за то время, что она её не видела: последний раз она пересекалась с Лиён три года назад, когда её семья прибыла с визитом в Андон. Тогда перспектива свадьбы Лиён и короля Августа была всего лишь событием, не имеющим точной даты, но теперь… Теперь Лиён должна была выйти замуж за брата Юджин очень скоро. И тогда, в отличие от нынешней печальной реальности, принцесса Маркада была готова смириться со своим положением и действительно сделать всё, чтобы этот брак работал. Сейчас, если верить Юнги, этот брак заранее начал трещать по швам.

Юджин поправила тяжёлый шелк своего платья, его насыщенный изумрудно-зелёный цвет резко контрастировал с холодными каменными стенами дворца. Три года. Три долгих года с тех пор, как она в последний раз видела Лиён, когда надвигающийся брак был всего лишь шёпотом на ветру, событием, нависшим над королём и маркадской принцессой, словно грозовая туча, собирающаяся на горизонте.

Сейчас это было больше, чем просто возможность — это было решённое дело. Вынужденный союз, выкованный кровью и железом после падения Маркада. Юджин не могла не почувствовать укола сочувствия к Лиён, запертой в этой позолоченной клетке с её братом, вынуждённой стать его королевой против своей воли. Юджин предполагала, что иногда Юнги заходил слишком далеко. Он мог запугивать принцессу, и это сильнее отталкивало его от неё. Мин верила, что её брат и правда старается наладить отношения со своей невестой, только вот для Юнги эта задача практически невыполнимая. Он хорош во всём, что не касается каких-либо взаимоотношений с людьми.

— Ваше Высочество, — за спиной принцессы звучит высокий женский голос, который заставляет её стиснуть зубы и закатить глаза, борясь с желанием сделать вид, что она внезапно лишилась слуха. Юджин сразу понимает, что за её спиной Соён, фаворитка короля, которая раздражала принцессу настолько, что той приходилось стискивать зубы едва ли не до показательного скрипа. За свою жизнь Юджин довелось встретить множество разных людей, но наложница была самой отвратительной из них. Каждый контакт с ней был похож на взаимодействие с ядовитой змеёй, которая обязательно тебя укусит, когда ты потеряешь бдительность. Соён говорит что-то, а её голос так и пропитан лестью. Ядовитая, жгучая ложь срывалась с языка фаворитки так просто, что принцесса никогда не понимала, как её брат в здравом уме мог брать эту женщину в свою постель. Хотя вместе с тем принцесса всегда чётко знала: Соён не настолько важна для короля — если вообще имеет важность, — чтобы он сильно держался за неё. У Юнги был недостаток: он не любил выстраивать новые отношения, предпочитая сохранять старые. Но Юджин уверена: если ситуация до этого дойдёт, её брат не сильно будет стараться, чтобы сохранить Соён рядом с собой. В любом случае, у него было слишком много наложниц, чтобы держаться за одну единственную.

Среди них были такие же красавицы, как и Соён, но их характер был слаще и мягче в тысячу раз. От такой женщины, как Соён, хорошего ждать не нужно. Она неоднократно пыталась наладить отношения с принцессой, ссылаясь на то, что они обе — важные женщины при дворе, но Юджин всегда было только смешно от этого. Власть, полученную через постель, так легко потерять, и сейчас Соён как никогда близка к этому. Юджин знала, что ей не придётся долго ждать, она сможет увидеть, как наступит закат эпохи Соён.

Юджин даже не потрудилась обернуться.

— Соён, — категорически признаёт она, её голос такой же холодный и размеренный, как мраморный пол под её ногами. В её тоне нет ни теплоты, ни намёка на банальное уважение и благоговейное почтение. Юджин не одна из тех придворных леди, придумавших себе сказки о том, насколько наложница важна королю, а потому заглядывающих ей в рот. Зато Юджин — одна из тех, кто знает, что король легко откажется от своей фаворитки и выберет новую. По законам Андона король мог иметь нескольких жён одновременно — хотя к этому и редко прибегали, — что уж говорить о наложницах, которых могло быть и вовсе бессчётное количество. Так что принцесса просто не видела смысла быть лояльной к кому-то, чьи амбиции не соответствуют способностям и социальному статусу.

Наложница раз — наложница навсегда. Даже если допустить, что однажды король и правда начнёт испытывать чувства к этой отвратительной женщине, ничего не изменится. Соён уважают, пока Лиён не стала королевой и не родила наследника. Юджин достаточно знает своё королевство, чтобы понять одну простую статистическую истину: как бы женщина не была любима королём, любовь народа получит только та женщина, что продолжит род и династию. А поскольку Соён просто не могла стать матерью будущего принца или принцессы, было очевидно, что любовь народа она никогда не получит. Ей останется довольствоваться только признанием придворных, которые тоже однажды потеряют к ней интерес.

Судьба незавидная, даже если однажды Юнги и правда полюбит Соён. Чего не случилось за долгие годы и не случится в будущем, что только ухудшает перспективы для наложницы.

— Чего ты хочешь? — спрашивает Юджин, наконец повернувшись к Соён с выражением, от которого могло бы свернуться молоко. Она точно знала, что происходит: ещё одна попытка Соён влезть в дела, которые её не касались и касаться не будут. Попытка преувеличить свою важность, что просто бесполезно и бессмысленно.

— Ничего, Ваше Высочество, — говорит Соён, кланяясь. — Я хотела поприветствовать вас лично, — лукаво говорит наложница. И Юджин знает, что дело далеко не в этом — фаворитка всеми возможными способами пытается найти подход к принцессе, что смехотворно в глазах последней. Её муж пытается сделать это семь лет, и у него всё равно не получилось.

Глаза Юджин слегка сужаются, когда она окидывает Соён холодным, оценивающим взглядом. Слова наложницы сладкие, но её намерения далеки от таковых. Она змея, которая укусит, не задумываясь, потому что по-другому просто не умеет.

Юджин прекрасно знает, в какую игру играет Соён. Наложница всегда следит за ней, всегда пытается найти способ стать ближе, стать не просто фавориткой короля, но и, помоги ей Боги, кем-то вроде друга для Юджин, что последнюю раздражает просто неимоверно. Юджин очень избирательна в том, с кем она близко общается, с кем она налаживает отношения. В окружении принцессы должны быть только те, в ком она уверена максимально, те, кто не ударит в спину, чего она не могла сказать о фаворитке короля. Так что Юджин просто не представляла себе возможным то, что Соён войдёт в её близкий круг.

Юджин поднимает бровь, её взгляд задерживается на лице Соён с почти хищной интенсивностью.

— Правда? — мурлычет она, и в словах сквозит скептицизм. — А с чего ты взяла, что у меня есть время на любезности?

— Принцесса, вы несправедливы ко мне, — лукаво говорит Соён. — Я не желаю вам зла, я просто следую протоколу.

Глаза Юджин сужаются ещё больше от слов Соён, её лицо — маска холодного, жестокого безразличия. Если есть что-то, что она ненавидит, так это фальшивые любезности и такие же фальшивые слова. И это именно то, чего у Соён столь много, что хватило бы на нескольких таких принцесс, как Юджин.

— Не желаешь мне зла, — эхом отзывается принцесса холодным голосом. — Какое утешение. Полагаю, я должна быть благодарна, что ты не желаешь мне зла, — её слова полны сарказма, но голос гладок, как шёлк, и это то, в чём Юджин просто идеальна: в использовании острых кинжалов, скрытых шёлком лести.

— Принцесса, вам правда не стоит быть так враждебно настроенной ко мне. В конце концов, нам, женщинам, приходится держаться вместе в этом мире жестоких мужчин, — говорит Соён, лениво наклонив голову набок.

Губы Юджин кривятся в безрадостной улыбке.

— О, Соён, — протягивает она, её голос пронизан сарказмом. — Как… удобно, — делает шаг к наложнице, сверля её взглядом.

Принцесса делает глубокий вдох, успокаиваясь, и когда она снова заговаривает, её голос такой же ровный, как и всегда, хотя глаза ледяные.

— Но я не вижу между нами никакой сестринской близости и какого-нибудь сходства, которое заставило бы меня быть к тебе «справедливой». Ты, кажется, забываешь, что мы не равны в этом «мире жестоких мужчин», — тихо говорит Юджин, каждое слово сочится ледяным презрением. — Я принцесса, ты… наложница.

— Вы так жестоки, моя принцесса, — говорит фаворитка, но явно никак не реагирует на слова принцессы. Юджин и вовсе кажется, что она сдерживает ядовитую улыбку. — Мне кажется, вы забываете, что мы с вами женщины, получившие власть благодаря одному и тому же мужчине. Король так же щедр ко мне, как и к вам.

Улыбка Юджин становится шире, в её глазах появляется хищный блеск, после чего она громко хохочет, закинув голову назад в истинном наслаждении.

— Щедр? — эхом отзывается она, и в этом слове слышится презрение. — Соён, ты себе льстишь, — делает ещё один шаг вперёд, её голос понижается до низкого мурлыканья, от которого у Соён пробегают мурашки по спине. — И показываешь, насколько ты на самом деле глупа. Помнишь легенду про хитрую лису, которая хотела украсть курицу, но сделала очень глупую ошибку и умерла? Так вот, это ты. Хитрая, но очень глупая лиса, — принцесса смотрит на фаворитку с нескрываемым наслаждением. — Король дал власть тебе. Я же родилась принцессой. Моё положение не было дано мне королём; это моё право. Ты же, с другой стороны, родилась никем. Низкородной дворянкой, которая достигла… А чего ты достигла? Ах, точно, «щедрости короля», что, пожалуй, твоя единственная заслуга. Так вот, ты достигла щедрости короля благодаря своим… особым талантам. Но, давай посмотрим правде в глаза. Ты просто продажная девка, которая ублажает только одного мужчину.

Фаворитка усмехается, но продолжает сохранять лицо. Она каждый раз терпит все оскорбления принцессы, хотя, Юджин уверена в этом, способна ответить на выпады. Видимо не хочет лишить себя шанса на «дружбу» с принцессой, вероятность которой она сама и придумала.

— Принцесса, я думаю, король будет очень расстроен, когда узнает, как его любимая сестра говорит о его любимой наложнице, — Соён усмехается.

Улыбка Юджин снова становится шире, но глаза холодны, как лед. Её не нужно пугать братом. Какое бы значение для него не имела женщина, Юджин останется его сестрой — и она знает, что её слово будет всегда иметь больший вес, чем слово любой другой женщины в жизни Юнги.

— О, я уверена, он будет явно расстроен, узнав, что я плохо отзывалась о его любимой зверушке, — ядовито улыбается принцесса. — Но знаешь что, Соён? — продолжает она, её голос тихий, как шёпот. — Мне всё равно. Что он мне сделает? Поставит в угол? Погрозит пальчиком? Как ты думаешь, кто для него важнее: его семья или девка, коих у него столько, что невозможно посчитать по пальцам рук и ног? Как ты думаешь, что ему проще сделать: наказать принцессу, которую любит его народ, или прогнать наложницу, которую он легко сможет заменить? Ты не более чем красивая игрушка, которую он может выбросить в любой момент, — Юджин делает глубокий вдох, её самообладание ни на секунду не колеблется. — Видишь, Соён. Разница между нами довольно проста: мне не нужно ползать на коленях, чтобы получить то, что я хочу. Я принцесса. Моя власть не дана мне мужчиной. Твоя власть в том, что ты любимица короля. Твоё положение хрупко. Королю со временем ты надоешь. Тогда он выбросит тебя, как сломанную игрушку. Ты не особенная. У него уже были фаворитки. То, что ты являешься таковой дольше тех, кто был до тебя, не значит, что это будет твоим вечным статусом.

Улыбка Соён слегка дрогнула, её уверенность пошатнулась на короткий момент, когда слова принцессы достигли цели. Юджин знает, что положение фаворитки при дворе шаткое, зависящее от благосклонности короля — и Юнги был не тем, чья благосклонность не была изменчивой. Соён просто повезло, что она задержалась в его постели дольше других, но принцесса прекрасно понимала, что рано или поздно это изменится, в то время как фаворитка слишком сильно обманывала себя, думая, что останется любимицей Августа навсегда.

Однако Соён быстро восстанавливает самообладание, её улыбка возвращается, на этот раз с оттенком злобы.

— Вы много говорите, принцесса, — парирует она, и её голос сочится ядом. — Но мы обе знаем, что, если бы король мог устать от меня, то уже устал бы.

Улыбка Юджин превращается в холодную, понимающую ухмылку.

— О, Соён, — говорит принцесса, её голос сочится мёдом. — Король — такой же мужчина, как и все. Чего ты ждёшь? Его вечной очарованности? Этого не случится. Мужчины — самые недостойные женского внимания существа: они получают в свои руки красивые, хрупкие цветки, а потом быстро устают от них. Ты можешь обманываться его вниманием, тем, что он так щедр только с тобой, но… В конце концов, мой брат — очередной мужчина. И когда он встретит цветок краше, он забудет о тебе, — Юджин наклоняется ближе, её улыбка исчезает в жестоком блеске. — И что-то мне подсказывает, что это произойдет очень скоро.

— Вы ошибаетесь, моя принцесса, — говорит наложница, стиснув зубы. Соён хороша в этой игре, но с Юджин ей просто не сравниться.

Улыбка Юджин становится шире, глаза блестят холодным удовлетворением:

— О, правда? — мурлычет она, её голос сладок, как яд. — Неужели, Соён? Ты думаешь, что король не отвернётся от тебя? Что ему не станет скучно? Ты думаешь, он будет держать тебя рядом с собой и вечно осыпать подарками и вниманием? — Юджин делает шаг вперёд, не отрывая взгляда от Соён. — Ты меня забавляешь, наложница. О, или, может быть, король обещал тебе вечную милость? Или, может быть, он планирует сделать тебя своей королевой?

На лице Соён промелькнула тень раздражения, но она быстро скрыла её за тошнотворно-сладкой улыбкой. Упоминание королевы сыграло свою роль: фаворитка поняла, к чему клонит принцесса. Сначала эта мысль показалась ей глупой, невозможной, но после Соён поняла, что Юджин не стала бы просто так верить во что-то.

— Ты ничего не знаешь, — резко говорит фаворитка, и её слова звучат резче, чем она предполагала, выдавая истинные эмоции. Самообладание Соён слегка пошатнулось, а фасад уверенности начинает немного трескаться под жестоким напором принцессы Юджин, слова которой ранили сильнее, чем любые удары кинжалами.

— Конечно, я ничего не знаю, — усмехается принцесса. — Будь уверена, я позабочусь, чтобы ты сидела в первом ряду на свадьбе моего брата и принцессы Лиён. Чтобы ты могла видеть, как твоя власть утекает между пальцев в тот момент, когда он коронует свою супругу и наречёт её королевой. А что останется тебе? Удовлетворять мужчину, который начнёт постепенно отказываться от тебя. Как печально.

Кровь мгновенно застывает в жилах наложницы от слов Юджин. Её глаза слегка расширяются, улыбка на мгновение гаснет, когда она замечает самодовольное выражение лица принцессы. Свадьба. Лиён. Король.

На мгновение страх и ужас закрадываются в её разум, угрожая окончательно разрушить её самообладание. Но также быстро Соён берёт себя в руки, решив не показывать принцессе, какое влияние на неё оказывают её слова. Иногда фаворитке кажется, что Юджин питается негативными эмоциями, так что такого удовольствия Соён принцессе не доставит. Улыбка возвращается на лицо наложницы.

— Как пожелаете, моя принцесса, — говорит она, её голос слегка хриплый. — Но не говорите мне, что вы действительно верите, что этот брак будет удачным. Принцесса ненавидит короля.

Улыбка Юджин становится шире, в глазах появляется хищный блеск.

— О, я думаю, этот брак сработает просто отлично, — мурлычет принцесса, наклоняясь ближе к Соён. — Ненависть — мощный мотиватор, — делает эффектную паузу, позволяя словам впитаться, прежде чем продолжить. — Кроме того, — следом шепчет заговорщически, её голос понижается до хриплого шёпота, от которого у Соён пробегают мурашки по спине. — Рано или поздно принцессе надоест ненавидеть короля. Рано или поздно она поймёт, что быть союзницей короля гораздо приятнее. И тогда… Боги, я жду этого дня. И поверь мне, это случится очень скоро. Принцесса будет не только женой и королевой, но и равноправным партнёром. Однажды — матерью его детей. Как ты думаешь, у кого будет больше власти? У тебя, наложницы, которую никто не вспомнит, или у женщины, которая будет стоять рядом с королём?

Лицо Соён бледнеет от слов Юджин, глаза слегка расширяются от ужаса. Слова принцессы, как удар под дых, выбивают из фаворитки дух. Её разум лихорадочно работает, мысли кружатся в головокружительном вихре страха и неуверенности.

— Не смешите меня. Принцесса Лиён выглядит так, будто умрёт от страха в свою первую брачную ночь.

Юджин смеётся, холодный, резкий звук разносится по коридору.

— Лиён — принцесса. В её крови течёт кровь могущественных королей. И однажды она поймёт, как правильно править, — мурлычет, её глаза блестят от удовольствия. — И поверь мне, я помогу ей понять. Смирись, моя дорогая. Твой век прошёл.

Дыхание Соён становится поверхностным, а слова Юджин продолжают бить её, словно тяжёлые камни, грозя раздавить. Фаворитка видит будущее, которое описывает принцесса, и оно ужасает её. Она видит, как теряет всё, над чем работала, теряет внимание и благосклонность короля. И это сложно, это страшно и больно. Соён не знает, что она будет делать, когда окажется за бортом.

Юджин наблюдает за борьбой Соён с отстранённым весельем. Она делает шаг вперёд, её присутствие нависает над наложницей, как тёмное облако.

— Не волнуйся, — мурлычет принцесса, её голос сочится фальшивым сочувствием, звучит, как фальшивая ласка. — Это не будет больно. Ты тихо исчезнешь. Просто ещё одно забытое воспоминание в этом величественном дворце.

Жестокая улыбка расплывается на губах Юджин, когда она отступает назад и наблюдает за дрожащей фигурой Соён. Принцесса изображает сочувствие, а после громко смеётся, уходя, оставляя фаворитку короля на растерзание призракам прошлого, таящимся в стенах андонского дворца.

III.

Глубокая ночь давно опустилась на королевский сад. Слуги давным-давно потушили лампы, освещающие многочисленные дорожки, погружая сад в заговорщическую темноту. Подсвеченный лунным сиянием силуэт быстро вышел из дворца, а после, свернув на тропинку, на которую не было обзора ни из одного окна, оглядываясь, пошагал в сторону, где многочисленные деревья росли близко друг к другу. Мрачная тень следовала за силуэтом, пока тот не вошёл в темноту, создаваемую кронами деревьев. Казалось, он здесь один, но тот, кому принадлежал силуэт, знал, что это не так. Он здесь не один. И ему нужно молиться, чтобы об этой встрече никто не узнал.

— Ты задержался, — в темноте звучит хриплый мужской голос, подтверждая, что человек не одинок в этой темноте.

— Из дворца не так просто улизнуть, чтобы тебя не заметили, — тихо ворчит второй силуэт, постоянно оглядываясь. Он напряжён, боится быть пойманным, потому что знает: за то, что он прикажет сделать, ему отрубят голову, как только король узнает о причастности.

— Ты плохо старался, — лениво парирует мужчина, скрытый в темноте. Он меняет положение, из-за чего на мгновение его освещает тонкая линия лунного света, пробившаяся сквозь густые кроны деревьев. Безобразного шрама на щеке достаточно, чтобы человек, пришедший из дворца, испугался. — Страшно? — спрашивает, заметив, как его собеседник напрягается. — Не бойся. Я не опасен для тех, кто мне платит. Пока мне, собственно говоря, платят.

Человек, пришедший из дворца, сглатывает.

— Как обнадеживающе.

— Ближе к делу, господин. У меня мало свободного времени.

Человек достаёт из кармана накидки тяжёлый мешочек золотых монет, после чего протягивает мужчине со шрамом.

— Пак Лиён не должна стать королевой.

— Мне убить её? — усмехается мужчина со шрамом.

— Ни в коем случае. Принцесса должна остаться в живых. Просто должна потерять свою ценность как невеста и будущая королева, — твёрдо говорит человек из дворца, а после протягивает сверток. — План дворца, чтобы вы могли проникнуть в покои принцессы. Красным отмечены самые удачные проходы, где меньше всего слуг и стражи.

Мужчина со шрамом громко усмехается. Только лунный свет становится свидетелем опасного заговора, заключённого в жестокой темноте.