Глава 20
Я не думала, что мой мир разрушится так. Честно говоря, я надеялась, что никогда не стану главной героиней драмы, где девушка собирает осколки прежней себя, своего сердца, которое едва трепещущее, окровавленное, вырванное из груди все медленнее и медленнее стучит, не в силах собраться во едино. Не думала. Не хотела. Но стала.
В тот вечер Андреас взял меня за руку и, обойдя кучку людей, обступивших Рафаэля Варгаса, подвел к нему со спины, той спины, что казалась до ужаса знакомой, той спины, из-за поворота которой в свете ламп блеснула золотая сережка. Я не понимала. Я совершенно ничего не предполагала, пока мистер Варгас всем корпусом не повернулся к нам, откликнувшись на зов Андреаса, улыбающегося так же тошнотворно ужасно, как и до этого. Хищно. Зловеще. Торжествующе.
Я не сразу взглянула на Рафаэля, так как была поглощена мыслями об Андреасе, о сожалении о том, как я могла столько лет доверять человеку, не заслуживающему и секунды моего внимания, и крупинки моего сердца. Он не заслуживал ни одного человека на этой земле. Ни одного хорошего человека. И наконец, оторвавшись от него, я обратила внимание на мистера Варгаса, который беспристрастно смотрел на меня. Холод сковал все внутренности. Тело бросили в воды моря Уэддела - самого холодного моря в мире, и я утопала в нем, крича о той боли, что захлестнула, от сдавливающего со всех сторон чувства, что разрывало мое сознание.
- Мистер Варгас, - обратился к нему Андреас, - это мисс Эсмеральда дель Гранада, работник экономического отдела.
Улыбка спала с лица Уго, взгляд изменился. Уго смотрел на меня, не отрываясь, застыв на месте, не обращая внимание ни на кого, не откликаясь ни на чей зов. И я смотрела ему в глаза, пытаясь понять, сплю ли я, кажется ли мне. Может быть, это все дурной сон? Шутка?
- Это не мистер Варгас, это Уго.
Я хотела верить в это, хотела, чтобы они подтвердили мои слова, чтобы все, что сейчас происходит, оказалось просто розыгрышем, но Уго молчал, все еще молчал.
- Мистер Рафаэль Альдо Уго Варгас Палуцци, верно? - обратился к нему Андреас.
Уго даже не взглянул на него. Лицо его не выражало ни одну эмоцию.
И я утонула. Все внутри оборвалось, будто меня сбросили со скалы, разбили о камни, лишив всего, что было. И то доверие, то доверие, которое я так оберегала, то доверие, которое я так боялась, что предадут, рассыпалось, обративших в прах, развеявшись по земле, оседая в воде, что разносила части меня по всему свету. И теперь не собрать. Никогда не собрать. Никогда не довериться. Никогда не влюбиться. Никогда не разделить свои мысли и чувства. Никогда не положиться на кого-то. Только закрыться навсегда.
К мистеру Варгасу подошел Зейн Бюрсин и, увидев меня, помрачнел, тут же вперившись взглядом в Андреаса. Знал ли Зейн? Я думаю, что да. Тот самый друг-мусульманин, про которого рассказывал У...Рафаэль. И снова гость. Девушка с короткими, до плеч волосами. Передние пряди она закрепила сзади, глаза, раскосые, такие очаровательные, подчеркнула коричневыми тенями, так подходившими ее оливковому цвету коже. Лицо, такое нежное, такое мягкое, было свежим, отдохнувшим: румяные щечки, губы, подведенные персикового цвета помадой, подсвеченная кожа - девушка прекрасна. А ее ноги! И фигура! Она была идеальна: высокая, с длинными ногами и округлыми бедрами, красивой грудью, скрывающейся под бежевой тканью платья, сплошь усеянного стразами, являвших собой узор. Девушка коснулась плеча Рафаэля, погладила его по руке и взглянула на меня так по-доброму, что сжалось сердце.
- Вы такая красивая! - улыбнулась она, обратившись ко мне.
Уго...Рафаэль впервые оторвал от меня взгляд, посмотрев на эту девушку, и что-то странное промелькнуло в его глазах. И она подняла голову, чтобы взглянуть на него. Боже...это она. Та самая девушка, про которую говорил Андреас. Да, теперь я была уверена в этом.Слезы встали комом, глаза увлажнились, но я заставила себя собраться с силами и улыбнуться.
- Спасибо! - глухой голос, черт. - О вас я могу сказать то же самое!
Девушка вновь посмотрела на меня и улыбнулась. Почувствовав, что ноги меня больше не держат, я схватилась за первого стоявшего рядом человека - Андреаса, который тут же подхватил меня.
- Простите, каблук неустойчивый, - вновь улыбнулась я. - Эсмеральда.
- Лукреция, - тут же отозвалась девушка. - Мы можем вам как-то помочь?
- Что-то случилось? - спросил Андреас так фальшиво участливо.
О нет, губы задрожали, слезы, которые сдерживались плотиной, готовы были политься по щекам. Ярость затопила меня, и я чуть не взрезала Андреасу, который прекрасно знал о том, как на меня влияет этот вопрос. Он сделал это специально. Он сделал это потому, что хотел причинить мне боль. Андреас знал про Рафаэля или Уго, как его там, и решил унизить меня. Рука, поднявшаяся в воздух, оставила след на его щеке. Громкий звук пощечины на несколько секунд установил тишину, окружающие, привлеченные драмой, бросали заинтересованные взгляды, а я больше не в силах была сопротивляться. Ударив Андреаса во второй раз, я сквозь слезы прошипела:
- Конченный мудак, вот ты кто. Надеюсь, ты сдохнешь, как последняя собака.
Ничего больше не говоря, я толкнула в сторону мужчину, перегородившего мне путь, и не успела сделать и нескольких шагов, как кто-то схватил меня за руку. Стремительный поворот головы, и вот в поле моего зрения снова Уго...черт, Рафаэль, Рафаэль Варгас, который, несмотря на все мои протесты, повел нас вниз. Сначала я не сопротивлялась, но, как только мы вышли из зала, вырвала руку и побежала в сторону двери, за которой скрывалась лестница. Не успела моя нога коснуться первой ступени, как Рафаэль схватил меня сзади, прижимая к себе. И я стала драться, бить его куда придется, рыча, крича, плача от той боли, в которой захлебывалась, в которой теряла себя. Он держал меня, не уворачиваясь от ударов, принимая каждый, а я била, била так сильно, как могла, била так, чтобы ему тоже было больно. Но ему не было. И из-за этого злость накрывала сильнее.
- КАК ТЫ МОГ?! КАК ТЫ МОГ ВРАТЬ МНЕ?! КАК?!
И я зарыдала, обмякнув в его руках. И силы покинули меня, превращая мое тело во что-то неустойчивое, во что-то, едва способное уместить в себе человеческий дух. Можно умереть от эмоций? Может ли сердце разорваться от боли? Эта бездна...я упала в нее. В ту бездну с демонами, ту, что полна моими страхами, которые набросились на живое тело, терзая, разрывая его на куски, впиваясь в него зубами, вырывая все, что было внутри, разрушая тот мир, что я оберегала от всех, что отстраивала после того, как люди уходили, забирали и уходили, поганили и уходили.
- Эсмеральда..., - прошептал Уго, и голос его был глухим, надломленным. - Я не хотел...не хотел...
Я сползла с его рук, едва держась на ногах. Сняв каблуки, швырнула их в сторону, а прислонилась к стене, глядя на Уго, стоявшего перед мной. Красивый, черт бы его побрал. Такой красивый, что даже слов не найти. И такой далекий. Слезы иссякли, буря ненадолго успокоилась, уступая место безразличию.
- Не хотел чего? Чтобы я узнала? - мой голос на несколько октав ниже, глухой из-за слез, что были пролиты. - Чтобы твое веселье прекратилось?
Уго поднял руки, выставив их вперед.
- Эсмеральда...мне так жаль...я не хотел, чтобы ты вот так узнала об этом...
- О том, что все это время я была близка не с Уго, а с мистером Варгасом?
Арктический холод покрывал мои внутренности. Я ощущала, как лед сковывает все внутри, все быстрее подбираясь к сердцу, которое продолжало верить в "нас", желая не разлучаться, желая упасть в объятия Уго, наплевав на все. Но этому не бывать. Нет.
- С моим работодателем? С человеком, обманывавшим меня три месяца? С лжецом?
Уго сделал шаг вперед, жестом прося меня замолчать. Его лицо приняло...страдальческое выражение, но я не поверила, принимая в расчет тот факт, что Уго с легкостью обманывал на меня, так долго...и снова больно, но внешне я беспристрастна. Хотя внутри землетрясение, внутри все рушится, все, все, все...
Уго сделал еще один шаг навстречу на мне, подбирая слова, желая сказать что-либо, как дверь открылась и на пороге показался мистер Бюрсин. Он не смел смотреть мне в глаза, не смел заговорить со мной, бросив лишь несколько слов Уго:
- Рафаэль, кто-то сообщил СМИ. Толпа уже собралась внизу. Гости обсуждают вас.
- Maldita sea! - заорал Рафаэль, продолжая ругаться на испанском, после чего выглянул за дверь.
- Эсмеральда, - мистер Бюрсин наконец-то взглянул на меня, а в глазах плескалось сожаление, - тебе нужно покинуть здание. Я выведу тебя через парковку, чтобы ты не попала под обстрел репортеров, хорошо?
Я кивнула головой, испытывая облегчение. Домой. Домой, черт побери, и сон, долгий, беспробудный, надеюсь, на всю жизнь. Молча взяв сумку и каблуки, я прошла мимо мистера Бюрсина, остановившись перед Уго, загородившем выход.
- Мы поговорим, Эсмеральда, - сказал он, беря меня за руку. - Мы должны поговорить с тобой.
Я прошла, чуть толкнув его, увидела ту девушку, что смотрела на нас неотрывно, и застыла, разглядывая ее. Сердце мое, разбитое, разбилось еще раз, когда она перевела этот взгляд, полный любви и поддержки на Рафаэля. Меня затошнило.
- Нам больше не о чем разговаривать, мистер Варгас. Пожалуйста, оставьте меня в покое.
Оставь меня в покое, Уго, никогда больше не вторгайся в мой мир, в который я по глупости своей впустила тебя, думая, что ты тот человек, что не способен разрушить его. Ты не разрушил - ты его уничтожил.
***
Светает. Я стояла перед дверьми католической церкви, застыв на несколько минут, а затем, громко выдохнув, поднялась по ступеням, толкнула дверь и прошла внутрь, сев на скамью. От усталости ноги едва держали меня. С высоты взирал Иисус, осматривавший свою паству, тех, кто собрался на утреннюю мессу. Людей было немного, день рабочий. Спокойный голос священника прорезал воздух, отражаясь от высокий стен, огромного расписного потолка, витражных окон, впускавших в помещение так мало света.
Я хотела любить. Хотела любить без правил, без алгоритмов, без всего. Просто любить. Чтобы меня любили. За то, какая я есть. Принимали такой, какая я есть, не требуя чего-то, не ставя ультиматумы. Я просто хотела любить. Без лжи. Без измен. Без разбитого сердца.Боже, неужели я заслужила это? Ответь мне, скажи мне, неужели я не заслужила, чтобы кто-то полюбил меня в ответ, не играя чувствами, не обманывая, не заставляя чувствовать себя какой-то не такой? Я так много просила? Я не заслужила? Что я сделала? Чем провинилась? Почему ты все время приводишь меня к тем людям, которые после себя оставляют разрушения? Которые не ценят? Которые лгут? Которые предпочитают другим? Которым меня недостаточно?
Почему, Господь? Почему он так поступил со мной? Что я сделала ему? Неужели играться моими чувствами так сильно нравилось ему, что он предпочел доставить мне боль? Он хоть немного любил меня? Хотя бы немного? Господь...почему так больно? Почему ты сделал меня такой чувствительной? Господь, я не выдерживаю. Господь, я ломаюсь. Господь, я больше не могу. Господь, я еще жива, но уже мертва. Господь, я слаба. Господь, я устала. Господь, я так сильно устала.
Господь, скажи мне, что все это просто дурацкая путаница, что все не так, как я думаю. Господь, скажи мне, что все вокруг лгут, только не он. Господь, умоляю тебя, пусть это все окажется страшным сном. Господь...я умоляю тебя, Господь...
Неужели я должна быть сукой, чтобы меня полюбили? Должна делать людям больно, чтобы они заинтересовывались мной? Неужели человеку интересен тот, кому неинтересен он? Неужели люди настолько глупы? Неужели люди не понимают, что крепких отношений не построить с теми, кто предпочитает тебе другого, кто не умеет быть нежным и заботливым! Кто не знает, что такое любовь, кто привык играть с чувствами, потому что боится проникнуться ими! Кто не умеет привязываться, считая привязанность слабостью, а не силой. Почему...почему мы живем так? Почему та любовь, та любовь, что называется нормальной, по большей части живет на страницах книг, а не в реальной жизни? Почему, Господь?! Ну почему?!
Ну ответь мне, пожалуйста...пожалуйста...
Я так устала. Я так устала! Так устала...я одинока. Я так сильно одинока...я влюбилась в него, Господь, влюбилась так сильно, что сейчас мое сердце изрезано на маленькие кусочки, кровоточа, являя собой истерзанную плоть, взывающую к помощи, умоляющее прекратить эту агонию. Оно устало, Господь, устало быть разбитым. Господь, оно так жаждет любви. Оно так хотело быть любимым Уго, так хотело...а его сердце любит другую. Я же видела. Я же видела...
Влюбилась. Влюбилась я, дурочка, посчитала, что Уго выберет меня. Но, видимо, таких, как я не выбирают. Видимо, со мной что-то не так. Я слишком мягкая. Слишком добрая. Слишком хорошая. Люди не любят хороших. Хорошие для них удобны. Людям нравятся суки. Люди любят бесчувственных, тех, кому плевать на всех. Люди предпочитают холод, нежели огонь. И я буду этим холодом. И я буду той самой сукой. Буду ненавидеть. Буду искоренять в себе любовь.
Не привяжусь. Не доверюсь. Не проникнусь. Не позабочусь. Не впущу. Не поддержу. Не полюблю. Никогда больше. Зачем мне это чертово сердце, что так часто подводило меня, если можно собрать его остатки и развеять этот прах, никогда больше не слыша этот наивный голос, что так красиво поет о любви. О той любви, что не существует для таких, как я. О той любви, которая являясь лекарством для одних, оказалось ядом для других.