...269-ый автобус?
Общественный транспорт? Нет, невыносимо. Автобусы? Тем более! Если еще в тех же трамваях и тролейбусах ты можешь расслабиться под равномерный стук колес и покачивание, то в автобусах - ни за что. Почему? Помимо непередаваемого амбре, витающего в салоне постоянно, там постоянное скопление горя, страданий и тяжелых мыслей в таком маленьком пространстве. Я его чую, как старушка-циганка, которая чует запах хорошей сигары за километр.
В автобусе под номером 269 ездят только несчастные люди. Если в других автобусах все как всегда, то в 269-ом - никогда. На свой страх и риск, я сам проверил это эксперементальным путем.
Меня каждый раз тошнит, когда я выхожу из этого автобуса.
Почему же я каждый день езжу на 269-ом? Потому что я наблюдаю. За людьми. Много, очень много разных людей. Много детей, которые орут, что им жарко или тесно, подростков, которые неприлично хохочут как лошади, офисных планктонов, чьи лица заставляют усомниться в гуманности их работ, хмурых студентов, у которых на носу сессия, ворчащих женщин преклонного возраста и других повседневных обывателей социума.
Ездить на 269-ом стало для меня своеобразнным испытанием. Кажется, я - мазохист про-класса.
В этом нет ничего забавного, но я попытаюсь объяснить мою ненормальность.
Вот взять бы сегодняшний случай.
Я стоял на автобусной остановке, ожидал и размышлял, а стоит ли сегодня ехать на этом злочастном транспорте, потому что мне было очень плохо с утра. На свой страх и риск, я закурил, молясь не выблевать содержимое моего постного завтрака.
Ко мне подходит размытое пятно и говорит тонким голосом:
- Мужчина, извините, а у Вас не будет сигареты?
Я без очков, потому что забыл, к моей великой жалости, их дома. Поэтому я прищуриваюсь и наклоняюсь ниже, чуть не подпалив лоб юной особе. Особа была действительно юной. По типу девочки-заучки с косичками, на вид лет 14. Да еще и с очками, что больше её лица. Мне показалось, что ко мне обратилась стрекоза, но нет, это была человеческая особь. Лицо ребенка, чистая кожа, розовые, большие щечки и ямочки.
- Это кто здесь пищит? Куда тебе, дитя, курить? - незлобно отвечаю, давясь хохотом и дымом.
Юное дарование, насколько я мог видеть, за одну секунду: смутилось, растерялось, пришло в гнев, скуксилось и надулось:
- Мне 16!!! - отчеканив, удалилось в сторону. Врушка.
Я так давно не смеялся, честное слово...
А вот и 269-ый!
Позабавленый такой бурей эмоций, я, раздумывая, как хороша и насыщена молодость, зашел и вернулся в реальность. В машине дурно пахло чесноком, квашеной капустой и палёной водкой. Хуже, чем обычно. Странная девочка тоже села в 269-й.
Меня отвращает и забавляет моя роль наблюдателя. Словно, я воплощение фразы: "Большой брат следит за тобой".
Зорко, даже без очков, я вижу до боли знакомый запах. До одуренной эйфории я всматриваюсь в размытые сгорбленные ипостаси и ощущаю всё реще, чем раньше. Именно потому, что один из главных способов получения информации был закрыт. Я был навеселе, все мои чувства обострились. Я был как наркоман, который предчувствует дополнительную дозу того самого. Единственного. Убийственного.
Рядом со мной стояла грузная женщина, я практически физически ощущал груз её дум и тела, что, как насупившаяся гора, нависала надо мною, видимо надеясь спрятаться в этих объемах.
Наверняка она рано вышла замуж и родила, потратив свою молодость на придурка-мужа, который ни дня без 100 грамм прожить не может, крича, что: "Если выпил граммов 200, то выпить 300 - дело чести", и ребёнка, который до сих пор висит на её шее, возможно уже со своими детьми. Вытягивала быт и пыталась смириться с этим, потому что "все так делают". Она давно опустила плечи, распрощалась с юношеским максимализмом, мечтами и запалом, хотя вряд ли онные у нее были. А теперь зомбирует своих детей на такое подсознательное действие. Вдалбливая мысль о том, что чтобы что-то получить, надо иметь связи и уметь вовремя стать "раком", дать вытереть об себя ноги и забыть о достоинстве. Смешно же. Чепуха же несусветная.
"Не выделяйся. У тебя не должно быть собственных мыслей. Лелей коррупцию. Без денег - ты никто. Деньги - главное. Рожай раньше - потом поздно будет. Твое место на кухне, женщина..." и остальное бла-бла-бла, которое придумало себе наше пост-сраное-совковое-стериотипное общество.
Гниль, одна гниль повсюду. И вонь от старого нестираного белья в наших шкафах...
Не посмотреть ли мне на этого молодого мужчину,едва ли за 27, с неаккуратной порослью на лице и огромнейшими синими мешками под глазами?
"Наркоман," - подумаете вы.
"Заебался,"- возражу я.
Может быть, что этот человек страдает от расстройства личности и депрессии. Все его знакомые сверстники, остепенившиеся панки, посдыхали до 30.
Алкоголь, наркотики или байки. А те, что выжили, те остались в том бунтовском возрасте и переживают мощнейший кризис личности, не зная куда себя деть... Куда направит энергию. И вроде уже не 15, а в 2 раза больше, но "шило" осталось.
Меня посещает мысль, что может всё не так просто, как я себе надумываю. Может всё намного хуже или, если повезло, лучше.
Но совершенно точно, что в 269-ом ездят несчастные люди. Они среди нас. Они - это мы.
Я нечаянно засыпаю под раздумья. И меня будит та же девочка с косичками, улыбаясь:
- Мужчина, это конечная. Я умница, что разбудила? Поэтому дайте сигарету, пожалуйста.
Мне нечего возразить и, пожимая плечами, я поощряю убийство её свобственного здоровья.
- Держи, - обреченным тоном вверяю ей пачку с двумя оставшимися, ведь неприлично отдавать последнюю сигарету.
Девочка просияла:
- Благодарю, - и выпорхнула из автобуса.
- Пошевеливайся, засранец! - подал голос водитель этой убийственной машины, создав конингтивный диссонанс между признательностью и откровенным хамством.
А я что?
А я - сонный, разбитый, в смятении, потерявший ориентацию в пространстве, к тому же, с больным желудком, выползаю, плавно перетекая из салона во внешний мир, где также горя не мало.