.
Телефон завибрировал на тумбочке.
Лиа вздрогнула.
Сон был неглубоким, тревожным. Она спала на диване, с ногами, подтянутыми к груди, в старом пледе. Сердце билось в груди так, будто знало — этот день важный. Судьбоносный.
Она протянула руку, не открывая глаз, нашарила телефон.
На экране — входящий видеозвонок.
Айви.
Лиа резко села, провела по экрану, пригладила волосы ладонью.
— Привет, зайчонок.
— Лииииа! Доброе утро! — тонкий голос взорвал тишину квартиры, как луч света. — Ты что, опять спала на диване?
Девочка сидела на кровати в палате, в пижаме с пандами. Щёки чуть бледные, но глаза — живые. На голове — повязка с бантом. Рядом — мягкая игрушка.
— Привычка, — Лиа улыбнулась, хоть внутри всё сжималось. — Как ты себя чувствуешь?
— Мне кололи, и ещё опять эта еда... Но медсестра сказала, что сегодня я могу порисовать! — Айви гордо показала альбом и карандаши. — А ты на работу?
Лиа замерла.
Слово «работа» в этот день звучало слишком просто для того, что её ждало.
— Сегодня… важный день.
— Какой?
Лиа мягко улыбнулась, с усилием удерживая слёзы на краю.
— Я поеду кое-куда. Решать взрослые вопросы.
— Опять бумажки? — скривилась Айви.
— Угу, — засмеялась Лиа. — Бумажки, встречи, скучища.
Айви вдруг стала серьёзной.
— А ты вернёшься?
Лиа замерла. В горле встал ком.
— Конечно. Всегда.
Айви кивнула.
— Тогда я нарисую себя. И мишку. И тебя рядом. А когда ты вернёшься, мы это приклеим на холодильник. Хорошо?
Лиа прижала телефон ближе к лицу, будто хотела обнять экран.
— Договорились.
— Я тебя люблю, — сказала девочка просто.
— Я тебя больше, — ответила Лиа тихо, и быстро выключила звонок, пока голос не предал её.
Она опустила телефон на стол.
Посидела молча, потом встала.
Прошла в ванную.
Умылась.
Выпрямила плечи перед зеркалом.
Сегодня она подпишет договор.
Сегодня она откажется от старой жизни.
Но всё это — ради того звонка.
На улице уже стояла машина.
Та самая — чёрная, строгая.
Люди Данте были на месте.
А Лиа была готова.
Офис охранной службы Морелли находился в отдельном, неприметном здании из серого камня. Никаких вывесок. Только тишина, охрана на входе и металлические двери с усиленными петлями.
Лиа вышла из машины — в строгих чёрных брюках, светлой рубашке, без косметики.
Простой образ. Но в её взгляде было всё: решимость, усталость, страх. И сталь.
У входа её встретил Кир, тот самый охранник, что забирал её накануне.
— Мистер Морелли ждёт, — коротко кивнул он.
Прошли по длинному коридору, вверх по лестнице.
Офис Данте был просторным, но холодным — никакой суеты, только чистота и порядок.
Он стоял у окна, в тёмной рубашке, с застёгнутыми манжетами. На столе лежала папка с документами и бокал воды.
— Доброе утро, Лиа, — произнёс он, не оборачиваясь.
— Утро, — ответила она спокойно. — Где договор?
Он жестом указал на стол.
— Всё в одном экземпляре. Юрист присутствовал при составлении. Прочти. Вопросы — обсуждаем сразу.
Она села.
Открыла папку.
Контракт о браке между Данте Морелли и Лией Харт
> 1. Цель договора:
Укрепление статуса и легитимности сторон посредством юридического брака.
> 2. Срок действия договора:
С момента подписания и до расторжения одной из сторон по обоюдному согласию либо в судебном порядке.
> 3. Финансовые обязательства: – Данте Морелли обязуется покрыть полную сумму лечения Айви Харт (указана сумма с копией медзаключения).
– После вступления в брак, Лиа Харт не несёт долговых обязательств. Все расходы на жизнь, жильё, медицинские и личные нужды ложатся на Морелли.
– В случае развода без нарушений с её стороны, Лиа получает денежную компенсацию в размере 5 миллионов долларов.
> 4. Условия проживания:
– Лиа обязуется переехать в основную резиденцию Морелли в течение трёх дней с момента подписания.
– За ней сохраняется полная личная безопасность и доступ к охране 24/7.
– Перемещения за пределами дома возможны только с сопровождением.
> 5. Личная автономия:
– Лиа имеет право на личное пространство, время и увлечения.
– Данте Морелли обязуется не вмешиваться в её физическую неприкосновенность без явного согласия.
– Половая близость происходит по взаимному желанию. Принуждение запрещено.
> 6. Наследие и потомство:
– В случае рождения ребёнка, он автоматически получает фамилию Морелли.
– Опека, воспитание и наследственные права обсуждаются дополнительно через нотариуса.
– Стороны обязуются сохранять стабильность брака в течение минимального срока до рождения и достижения ребёнком 2 лет, если не наступят форс-мажорные обстоятельства.
> 7. Конфиденциальность:
– Любая информация о сделке, внутренней жизни и структуре семьи Морелли является конфиденциальной.
– За разглашение — немедленное расторжение договора и судебное разбирательство.
> 8. Нарушения и санкции:
– За нарушение пунктов договора с любой из сторон предусмотрены финансовые санкции, утрата привилегий, лишение части имущества.
– Все споры рассматриваются в закрытом порядке личным адвокатом Морелли.
> 9. Особые условия:
– Ни одна из сторон не может вступать в интимные и брачные отношения с третьими лицами на срок действия контракта.
– Данте Морелли сохраняет за собой право на деловые командировки без информирования супруги.
Лиа дочитала до конца.
Перелистнула назад. Потом снова вперёд.
— Это не просто брак, — тихо сказала она. — Это стратегический союз.
— Именно, — подтвердил Данте. — Ты хотела быть честной. Я тоже.
Он подошёл ближе, встал рядом.
— Я могу защитить тебя, Айви, твоё будущее. Но мне нужна женщина рядом, которая не испугается моих правил.
— Ты оставляешь за собой всё.
— И делюсь всем.
Они встретились взглядами.
— В любой момент я могу уйти? — уточнила Лиа.
— Да. Но тогда ты теряешь всё, включая защиту.
Он сделал паузу.
— И, возможно, сестру. Я не угрожаю. Я объясняю последствия.
Лиа провела пальцем по строчке "наследие и потомство", перечитала формулировку и отложила ручку.
— У меня вопрос, — сказала она, не поднимая глаз.
— Говори, — отозвался Данте спокойно.
— Здесь написано: в случае рождения ребёнка, он получает фамилию Морелли, наследует статус и опеку.
— Всё верно.
Она посмотрела на него в упор.
— Это значит, что ребёнок — цель? Что ты хочешь не жену, а мать своего наследника?
Пауза. Тишина. Он не сразу ответил.
— Отчасти, — признал Данте, и сел напротив неё. — Я не буду юлить. Наследник — важен. Мне нужен кто-то, кому я могу передать империю. Кому доверю имя. Но если бы я искал просто мать для ребёнка, я бы выбрал кого-то другого. Тихую. Согласную. Без вопросов.
— А я не такая?
— Именно. Ты — не такая. Поэтому я и выбрал тебя.
Он провёл пальцем по краю бокала.
— Умная. С характером. Не боишься смотреть в глаза. Ты можешь родить моего ребёнка — но, что важнее, ты сможешь его воспитать, когда меня не станет.
Лиа чуть прищурилась.
— Ты думаешь, ты умрёшь?
Он слегка улыбнулся, жестоко и спокойно.
— Я живу так, будто каждый день может стать последним. И строю всё так, чтобы без меня оно не рухнуло.
Она опустила взгляд.
— А если я не смогу иметь детей?
— Тогда мы останемся без наследника.
Он пожал плечами.
— Я не собираюсь превращать это в цирк. Это не лаборатория. Не приговор. Если судьба даст нам ребёнка — он будет частью клана. Если нет — я найду другой путь.
Лиа молчала.
Но в её взгляде мелькнуло уважение.
— И если я передумаю?
— Пока ты не подписала — можешь уйти.
Он наклонился вперёд.
— Но если подпишешь — игра окончена. Ты станешь моей. Целиком. До конца.
Она провела ладонью по столу.
Слово "наследник" звучало страшно. Но в его устах оно не было угрозой.
Это было… продолжением. Потребностью. Целью.
— Ты не боишься, что я решу уйти потом? Когда уже будет ребёнок?
Он усмехнулся.
— Не решишь. Я не даю поводов уходить. Я создаю условия, при которых уход — это потеря, а не спасение.
Молчание.
Лиа откинулась в кресле.
Взглянула на договор снова.
Медленно, спокойно.
— Я не подпишу сейчас, — сказала она. — Мне нужно ещё одно утро. Только одно.
Данте кивнул.
— Хорошо. Завтра в это же время.
Он поднялся.
— Тебя отвезут домой. А потом — в больницу. К сестре.
Лиа встала.
— Ты делаешь это, чтобы манипулировать мной?
— Нет, — спокойно ответил он. — Я делаю это, чтобы ты увидела: я не угрожаю. Я предлагаю.
Больничный коридор был залит холодным белым светом.
Пахло антисептиком, капельницами и стерильной тишиной.
Охранник Данте не отставал от Лии ни на шаг, но держался в тени.
Она вошла в палату Айви тихо, как всегда.
Врач предупредил: девочка устала. Лекарства сильные. Иммунитет падает. Сегодня — непростая ночь.
Лиа остановилась у дверей, взяла себя в руки. Только потом вошла.
Айви спала.
Щёчки были бледнее обычного, дыхание — ровное, но слабое.
На руке — новая капельница. Голова повёрнута к окну.
На подоконнике стоял её рисунок — Лиа с крыльями и мишка в лапах.
У Лии защемило сердце.
Она опустилась на край кровати, коснулась ладони сестры.
Та дрогнула, слабо зашевелилась, приоткрыла глаза.
— Лиии… — шёпот почти беззвучный.
— Шшш. Я здесь.
— Ты красивая… как на рисунке.
Лиа сжала губы, улыбнулась сквозь боль.
— Ты — лучше любого художника, — прошептала она. — Как ты?
— Голова кружится. Но ты пришла — значит всё хорошо.
Девочка попыталась прижаться ближе, Лиа обняла её аккуратно, осторожно, как фарфоровую.
— Я сегодня подпишу кое-что, — тихо сказала Лиа, глядя в потолок. — Что-то очень важное. Но всё ради тебя. Всё — ради того, чтобы ты могла однажды ходить, бегать, смеяться.
— Я люблю тебя, — пробормотала Айви, почти засыпая. — Ты у меня как мама.
Сердце Лии сжалось.
Она наклонилась и поцеловала сестру в лоб.
— И ты — всё, что у меня есть.
Палата снова наполнилась тишиной.
Когда Айви уснула, Лиа медленно вышла в коридор.
Она шла вдоль стен, будто в тоннеле. Воздух стал плотным, грудь — сжатой. Слёзы наворачивались на глаза, дрожь пробежала по пальцам.
Остановившись у стеклянной двери на выход, она прислонилась к ней лбом, как к спасению.
Слёзы покатились по щекам.
Рядом тут же оказался охранник.
— Всё в порядке?
— Нет, — прошептала Лиа, — но будет.
Она выпрямилась, стерла слёзы тыльной стороной ладони.
Голос дрогнул, но был твёрдым:
— Позвоните ему. Немедленно.
— Кому?
— Данте Морелли.
Она встретилась с ним взглядом. — Скажите, что я готова. Сегодня. Сейчас. Подписать.
Охранник кивнул, достал телефон и отошёл.
Лиа смотрела на уличный свет, на утренний город за стеклом.
И знала:
её жизнь уже изменилась.
Офис Данте снова встретил её тишиной.
Не было лишних людей. Ни юристов, ни охраны.
Только он — у окна. Всё такой же собранный, будто и не ждал. Но он всегда знал, что она вернётся.
Лиа вошла в кабинет и остановилась у двери.
Её волосы были собраны в низкий хвост. Одежда — простая, но аккуратная: чёрные джинсы, белая рубашка, тёплое пальто.
В глазах — усталость.
И решимость.
Данте повернулся к ней.
— Привет, Лиа.
— Где договор? — не ответила на приветствие. Голос звучал глухо.
— На столе, — он сделал шаг в сторону, освобождая ей путь.
Она подошла, молча открыла папку.
Страницы были те же, что и утром. Никаких изменений. Никаких уловок. Всё — в лоб.
Она прочла всё ещё раз. Быстро, но вдумчиво.
Остановилась на пункте о наследнике, провела пальцем по строчке. Но не спросила ничего. Решение уже было принято.
Она взяла ручку.
Глубоко вдохнула.
— Перед тем как я это сделаю, — сказала Лиа, не поднимая глаз, — я хочу, чтобы ты знал: я иду на это не потому, что ты силён. А потому что я сильная.
Данте смотрел на неё с таким выражением, будто ожидал этих слов.
— Именно поэтому ты здесь.
И она подписала.
Одна подпись.
Короткое движение.
И — всё.
Документ стал действительным.
Данте взял папку, подписал рядом. Закрыл её.
Положил в ящик.
— Добро пожаловать в семью, Лиа Морелли, — произнёс он спокойно, почти официально.
И добавил чуть тише:
— С сегодняшнего дня ты — часть моей жизни. Моего мира. Моей войны.
Лиа кивнула.
— Надеюсь, ты не проиграешь. Потому что теперь, если рухнешь ты — рухну и я.
Они стояли напротив друг друга.
Без прикосновений. Без улыбок.
Как двое, которые знают: это не любовь. Это союз. Но союз — крепче иллюзий.