Холодное сердце
Утро было тёплым и ленивым. Адель проснулась раньше обычного — не потому, что прозвенел будильник, а потому что не могла уснуть полночи. Мысли путались, всё внутри горело каким-то странным, тревожным волнением. Сегодня был тот самый вечер.
"Один шанс. Один вечер. С ним."
Она села на кровати, натянула кофту поверх пижамы и сразу потянулась за телефоном. На экране — обычные уведомления, ничего особенного. Но под ними было то самое сообщение от него, последнее:
«Я заберу тебя в 19:00. Не опаздывай, снежинка.»
Сердце снова ударилось. Глубоко вдохнув, она открыла контакты и набрала Лив. Линия гудела недолго:
— Ну наконец-то. Ты вообще собираешься мне всё рассказать или опять будешь делать вид, что ты примерная девочка? — прозвучал голос Лив, полусонный, но уже с искрой.
Адель усмехнулась, потянув колени к груди:
— Успокойся. Я просто... хотела предупредить.
— Опа. Это уже интересно.
— Давай,выкладывай. Кто? Где? Когда? — Лив моментально проснулась.
— Сегодня вечером... я не с тобой, но как бы — с тобой.
— Что?
— Я скажу Стефу, что еду к тебе, как обычно.Что у нас девичник, кино, чай, не знаю... что-нибудь безопасное. А сама — уеду. На вечер. Потом, часов в десять или одиннадцать, приеду к тебе. Ну и конечно, переночую, чтобы Стеф ничего не заподозрил.
Лив замолчала. Потом медленно сказала:
— Ты идёшь на свидание. С тем самым. С "Гримом". Адель, ты точно сошла с ума.
— Может быть. — Адель смотрела в окно, где играли солнечные отблески на стекле. — Но я уже согласилась. Назад дороги нет.
— Он же враг твоего брата. Буквально. Не метафора. Не «сложный парень». А реальный, грёбаный враг. Ты хоть понимаешь, с чем играешь?
— Да, Лив. — Голос Адель был тихим, но твёрдым. — Понимаю. Но если я не увижу всё сама... я просто никогда не успокоюсь.
Лив вздохнула:
— Окей. План принят. Ты едешь «ко мне». Я прикрою. Но если он хотя бы на миллиметр покажется тебе не тем — ты вылетаешь оттуда, поняла? Я приеду, вызову охрану, вызову армию, чёрт, даже твоего брата, если надо.
Адель улыбнулась:
— Договорились. Спасибо, что не читаешь мораль.
— Я потом обязательно тебе прочитаю, не волнуйся. А сейчас настраивай себя на встречу.
Они попрощались, и Адель положила телефон на колени. Смотрела в окно ещё минуту, прежде чем прошептать:
— И всё же... зачем я это делаю?
Ответа не было.Но внутри уже гудел вечер.
Весь день для Адель тянулся мучительно медленно — как резинка, натянутая до предела, готовая лопнуть от любого движения.Она пыталась сосредоточиться на набросках, даже открыла ноутбук, чтобы полистать архитектурные каталоги, но глаза скользили по строчкам, ничего не запоминая. Каждая минута казалась длиннее предыдущей, а в груди жил неопределённый жар — смесь тревоги, волнения и какого-то странного, непрошеного ожидания.
Она ходила из комнаты в комнату, меняла музыку, несколько раз заглядывала в гардероб, потом снова садилась на кровать, будто хотела остановить время — но оно не останавливалось.Оно шло.И когда на часах стукнуло 18:00, всё внутри стало тихим и ясным.
"Пора."
Адель встала, подошла к зеркалу. Волосы — аккуратно завила лёгкими волнами, чтобы не было нарочито, но чтобы выглядело... по-особенному. Лицо — лёгкий румянец, блеск на губах. Она не хотела выглядеть вызывающе. Хотела быть собой — но чуть ярче и чуть заметнее.
Она выбрала белые джинсы с высокой посадкой, которые подчёркивали её фигуру, и заправила в них светло-голубую рубашку.
Поверх накинула тонкую белую куртку — лёгкую. На ноги — белые кеды, чистые до блеска.
Она посмотрела на себя в зеркало. Строгая, нежная, чуть растерянная.
"Снежинка." — вспомнилось. — "Та, что режет, если дотронуться."
С телефоном в руке она села на край кровати, открыла переписку и, не думая слишком долго, написала:
A «Встретимся не у моего дома. Куда мне подойти?»
Сообщение ушло.Сердце ударило раз, второй — и замерло в ожидании.
Тем временем в Грейбарне, в серой, тесной квартире, где обычно всё было на своих местах, сегодня витала напряжённая энергия. Эйден ходил по комнате, как зверь в клетке. На кровати валялась куча одежды — чёрные куртки, белые футболки, тёмные джинсы. Всё выглядело привычно, но ничего не подходило. Ни одно не давало нужного эффекта. Не устраивало.
— Чёрт, — бросил он, откинув очередную майку на стул.
Он впервые за долгое время нервничал перед встречей с девушкой. Не потому что боялся провала. А потому что — не имел права на ошибку. Один вечер. Один шанс. И он должен был показать ей не "Грима", не уличного короля, а Эйдена. Настоящего. Того, которого уже почти никто не знал.
Он надел тёмные прямые джинсы, чистые белые кроссовки, белую футболку под серую, небрежно приоткрытую рубашку из плотной ткани. Волосы слегка уложил назад, татуировки на шее частично закрылись воротом. Всё было просто, но намеренно выверено до мелочей.
В дверях комнаты снова появилась Тесса.Всё утро она молчала. Смотрела на него холодно.
Ни одной лишней фразы. Только взгляды.
Сейчас она стояла, скрестив руки, в пижаме, босиком.
Эйден обернулся, ожидая очередной упрёк, но она ничего не сказала. Просто внимательно посмотрела на него — с равнодушием, в котором пряталась обида.
— Ты всё ещё не со мной, да? — спросил он тихо.
Тесса чуть вздохнула, облокотилась о косяк.
— Я не хочу смотреть, как ты снова кого-то ломаешь. Особенно — если эта девочка хорошая.
Он кивнул. Медленно:
— Я не собираюсь её ломать. Я хочу сломать её брата...
— Но ты собираешься её использовать. — голос был ровным, взрослым. Не по её возрасту.
Эйден ничего не ответил. Только опустил глаза.Тесса ещё секунду стояла, потом оттолкнулась от косяка и пошла по коридору. Уже у выхода обернулась, чуть задержав взгляд на нём:
— Удачи. — коротко.
И ушла, оставив за собой тишину, от которой в груди стало тяжелее, чем от всех слов.
Эйден стоял у окна, вглядываясь в серое небо над Грейбарном, когда его телефон вибрировал в кармане. Он сразу достал его, будто ждал именно этого.
Сообщение от Адель.
A «Встретимся не у моего дома. Куда мне подойти?»
Он замер на секунду. Просто смотрел на экран, словно убеждаясь, что это реально. Что она не передумала. Что она действительно идёт на этот шаг.В уголке губ промелькнула лёгкая, почти незаметная ухмылка.
"Она всё-таки сама вошла в эту игру."
Он быстро набрал:
E «Заберу тебя в сквере у ратуши. Сядь на лавку у фонтана. Я буду через 20 минут.»
Пауза. Потом ещё одна строка:
E «Ты будешь первой, кого я туда повезу. Не опаздывай, снежинка.»
Он нажал «отправить», затем бросил последний взгляд в зеркало, одёрнул ворот рубашки, сунул ключи в карман... и вышел.
Вечер начинался.И он уже не принадлежал только ему.
Сквер у ратуши был старым, ухоженным, но почти всегда полупустым — особенно под вечер, когда свет фонарей начинал ложиться мягкими пятнами на плитку, а прохожие спешили по домам. Тонкие деревья вдоль аллей роняли жёлтые листья на землю, ветер лениво шевелил ветви, и фонтан в центре лениво журчал, отражая небо и огни.
Адель уже была там.
Она сидела на одной из каменных скамеек у фонтана, скрестив ноги и обхватив колени. Вокруг — почти никого: только редкие прохожие, кто-то с собакой, и пара подростков, лениво листающих телефоны на соседней лавке.Но её сердце билось так, словно она стояла на сцене. Перед толпой.
Светло-голубая рубашка, белые джинсы, белая лёгкая куртка и кеды — она смотрелась в этом месте чужой, почти воздушной. Как будто случайно соскользнула сюда с обложки журнала или кадра фильма. Волосы лежали мягкими волнами, а на губах — лёгкий блеск. Она выглядела спокойно, но внутри всё было напряжено, как натянутая струна.
"Он скоро приедет."
В голове снова прокручивались его слова:
«Ты будешь первой, кого я туда повезу.»
«Не опаздывай, снежинка.»
Она смотрела в воду фонтана, но мысли крутились вокруг одного:
"Что он задумал? Почему так спокойно? Почему я пришла?"
И всё же — она не ушла.Она ждала.
Фонари уже начали загораться в сквере, воздух наполнился лёгкой вечерней прохладой, а Адель всё сидела у фонтана, иногда поглядывая на часы, но стараясь не выглядеть как человек, который волнуется.
Хотя внутри всё сжималось с каждой минутой — и от ожидания, и от того, что она всё ещё не понимала, куда это всё приведёт.
И вдруг... она услышала знакомый звук — низкий, глухой рокот мотоцикла,
приближающийся со стороны бокового переулка.
Он въехал неспешно, будто специально не хотел привлекать внимание.На нём была серая рубашка нараспашку, под ней — белая футболка, тёмные джинсы и свежие белые кроссовки. Никаких перчаток, никаких очков, никаких угроз. Его тёмные волосы чуть растрепал ветер.Спокойный. Чистый. Странно красивый.
Он остановил байк у края тротуара, заглушил мотор и просто посмотрел на неё. Молча. Несколько секунд.
Адель тоже встала. Медленно.
Сердце уже стучало где-то в горле.
Он подошёл ближе, его шаги были размеренными, взгляд — прямой, без ухмылки, без дерзости. Только спокойствие и что-то хищно-задумчивое, как будто он читал её ещё до слов:
— Ты пришла. — сказал он негромко, но в этом голосе было странное удовлетворение.
— Мы же договорились. Один вечер. — ответила Адель, пытаясь сохранить твёрдость в голосе.
Эйден кивнул. И впервые — чуть улыбнулся. Почти по-настоящему:
— Тогда поехали. Только держись крепко... снежинка. — добавил он тихо, подавая ей шлем.
И в этот момент всё стало вдруг невероятно реальным.И безумно интересным.
Адель взяла шлем из его рук. Он был чуть тяжеловат, пах металлом, кожей... и чем-то знакомым — той самой смесью пряной ванили, с нотками какао бобов и горького апельсина, которая, кажется, навсегда отпечаталась в её памяти с той ночи.
Она надела его, застегнула ремешок, стараясь не показать, как дрожат пальцы.Эйден уже сел на байк, легко, будто он был его продолжением. Он слегка обернулся через плечо, его голос прозвучал ровно:
— Готова?
— Да, — коротко кивнула она.
Он протянул руку, и Адель села за ним, обхватила его за талию — осторожно, как будто боялась, что это неправильно. Но как только пальцы коснулись его живота, всё вокруг растворилось — остался только ветер, запах его кожи, и сердце, стучащее в её груди так сильно, что она почувствовала, как слегка замирает дыхание.
Мотоцикл взревел, мягко, но мощно — и рванул с места.Они мчались по ночному городу. Свет витрин и фар мелькал сбоку, улицы были почти пустыми, воздух стал прохладнее, и он резал кожу через ткань, но Адель не чувствовала холода. Только скорость и тишину между ними, ту самую, что не требует слов.
Она крепче прижалась, уткнулась лбом в его спину, и на секунду позволила себе не думать ни о чём, кроме одного:
"Я еду с ним. И мне... почти...не страшно."
Эйден вел байк уверенно, точно, будто каждый поворот был знаком с детства. Они проехали через мост, свернули с главной дороги, выехали на старую промышленную зону, где дома стали ниже, а свет — тусклее.И вот, наконец, он сбавил скорость.
Остановился у лестницы, ведущей к крыше одного из заброшенных зданий. Вдалеке виднелись огни центра города, будто мир на холме наблюдал за ними со стороны:
— Приехали. — сказал он, когда мотор стих.
Адель молча слезла с байка, сняла шлем — и задержала дыхание.
Перед ней была ночь, открытая, как книга.А что ждало на крыше — она пока не знала. Но уже чувствовала: этот вечер — не будет обычным.
Они подошли к старой лестнице, ведущей на крышу заброшенного склада. Металлические ступени поскрипывали под ногами, но Эйден шёл уверенно, привычно, словно поднимался сюда уже сотни раз. Адель поднималась за ним, слегка придерживая белую куртку, стараясь не думать о том, где она и с кем. Но в сердце билось всё громче — и от страха, и от любопытства.
Когда они поднялись на крышу, Эйден чуть отступил в сторону, молча дал ей пройти первой.
И она замерла.
Всё тело — будто окаменело, а в глазах отразилось небо и что-то совершенно иное, чего она не ожидала увидеть нигде, а тем более — здесь.
На бетонной поверхности был расстелен чистый серый плед, на нём — аккуратно разложенные фрукты: виноград, клубника, кусочки арбуза, рядом стояла миска с печеньем и маршмеллоу, пару банок сока и даже два стакана. По краям пледа — несколько свечей в стеклянных банках, уже зажжённых, пламя мерцало в такт ветру, но не гасло.
Чуть дальше — прямо напротив низкой стены, за которой открывался захватывающий вид на город, был натянут кусок белой простыни, крепко привязанный к антенне и старому вентиляционному коробу. Перед ней — старенький проектор, уже включённый, его слабый луч дрожал, но был живой, как дыхание. На экране-простыне стоял на паузе старый чёрно-белый фильм.
Адель сделала шаг вперёд, глядя во всё это с ошеломлённым молчанием.Глаза её округлились, губы чуть приоткрылись:
— Это... ты сам сделал?.. — прошептала она, будто не веря.
Эйден стоял чуть позади, облокотившись на трубу. Руки в карманах, выражение спокойное, но в уголках губ — еле заметная усмешка. Та, которая знала, что он попал точно в цель:
— Ты думала, я притащу тебя в подвал с пивом и криками? — спросил он тихо.
Адель обернулась, всё ещё ошеломлённая:
— Я думала... что ты... совсем другой.
Эйден пожал плечами, подошёл ближе, медленно:
— Я и есть другой. Просто никто не удосужился это узнать.
Он сел на край пледа, взял банку сока и протянул её ей:
— Садись, снежинка. У нас впереди вечер.
И в этот момент Адель поняла:
Да, он опасен. Да, он груб. Да, он враг её брата.Но этот вечер принадлежал только им.
И он не был ловушкой. Он был настоящим.
Адель медленно подошла ближе. Ноги будто сами шли по бетонной крыше, а разум всё ещё пытался догнать происходящее. В голове вертелись слова:
"Это он сделал. Сам. Для неё."
Она взяла банку сока, которую ей протянул Эйден, и села на плед — аккуратно, как будто боялась потревожить это хрупкое волшебство. Под ней хрустнула подложенная ткань, мягкая и чистая, будто он и правда всё продумал — чтобы было удобно, чтобы не дуло, чтобы она чувствовала себя... в безопасности.
— Ты, оказывается, умеешь удивлять, — сказала она, наконец, и глянула на него искоса.
Эйден сидел рядом, прислонившись к бетонному выступу, вытянув ноги. Он крутил банку с соком в руках, как будто это была не она, а сигарета, которую он хотел закурить — но не стал. Потому что знал — она не любит запах дыма:
— Удивлять проще, чем объяснять, кто ты такой, — ответил он. — А словам же не особо верят. Особенно такие, как ты.
— Такие, как я? — прищурилась она.
Он взглянул на неё спокойно, чуть наклонив голову:
— Светлые. Умные. Чистые. Те, кто привык видеть в людях хорошее. Но от таких, как я, вы обычно убегаете.
Адель опустила глаза на свои руки. Провела пальцем по краю банки:
— Может, и убегаем. А может, просто не знаем, как быть рядом.
Между ними повисла тишина. Но она была мягкой, не давящей. Просто... настоящей. Их накрывал тёплый ветер, внизу мерцал город, а на экране — вспыхнули первые кадры старого фильма. Монохромное изображение затанцевало по простыне, лёгкое дрожание света упало им на лица.
— Ты и правда никого сюда не водил? — спросила она спустя минуту.
Эйден покачал головой:
— Нет. Только тебя.
— Почему?
Он обернулся. Его взгляд стал серьёзнее, почти прозрачным:
— Потому что ты — единственная, кому я хотел показать, что за этой бронёй есть что-то ещё.И да. Я понимаю, как глупо это звучит. Но я не играю. Не сегодня.
Адель встретилась с ним взглядом. Она чувствовала, как в груди что-то плавится, медленно, почти неуловимо. Потому что в нём — в этом парне, которого все боялись — сейчас не было ни угрозы, ни давления. Только... открытая рана, которую он не прятал.
— Тогда давай... просто смотреть кино. — сказала она тихо.
— Хорошо, снежинка. — ответил он, устроившись поудобнее. — Без лишних слов. Просто ты и я.
Когда на экране старого проектора начали мелькать ностальгические заставки — размазанные, дрожащие, с приглушённым звуком — Адель невольно улыбнулась. Это было странно уютно, как будто они не на крыше заброшенного склада в Грейбарне, а в каком-то параллельном мире, созданном только для них.
Эйден возился с проектором, подключая флешку и прокручивая список фильмов. Его лицо было сосредоточенным, как у механика, работающего с чувствительной деталью. Адель, подтянув колени к груди, разглядывала экран, где один за другим промелькивали названия:
— «Безумный Макс»? О, нет, пожалуйста, не сегодня.
— «Бегущий по лезвию»...
— «Бойцовский клуб» — клише.
— «Залечь на дно в Брюгге» — слишком депрессивно.
— Ты невыносима, — фыркнул Эйден, глядя на неё через плечо. — Ты вообще хоть что-нибудь одобришь?
— Ну извини, я не хочу смотреть, как кому-то сносят голову за ужином.
Он листал дальше. И вдруг... замер.
Адель заметила это и прищурилась:
— Что там?
Он медленно обернулся. Взгляд был таким, будто он сейчас скажет что-то стыдное. И действительно — сказал:
— ...«Холодное сердце».
Адель застыла на секунду. Потом... засмеялась. Чисто, искренне, с лёгким удивлением:
— Ты шутишь. Ты хранишь "Холодное сердце" на своей флешке? Ты, Эйден Уэст. Грим. Гонщик из Грейбарна.
Он пожал плечами, упрямо глядя на экран:
— Это был не мой файл. Остался от сестры.Но... мне нравится.
Пауза.
— Я как-то его смотрел. Случайно. А после не удалил. Не спрашивай, почему...
Адель смотрела на него с лёгкой улыбкой, и внутри что-то тёплое разливалось всё шире.Он снова был настоящим:
— Включай. Только не подпевай.
— Не обещаю, снежинка, — хмыкнул он, нажимая «Play».
И вот на экране загорелись снежные склоны, замок Эльзы, музыка заиграла, как сказка в бетонной ночи. А они сидели рядом, под звёздами, на крыше чужого мира, и смотрели мультфильм, который неожиданно подходил им обоим больше, чем кто-либо мог бы подумать.
Фильм шёл уже почти час. Над крышей рассыпались первые вечерние звёзды, где-то внизу шумел город, но здесь, на этом куске мира, было по-домашнему тихо и тепло.
Адель и Эйден сидели на пледе, плечом к плечу, с банками сока в руках и остатками клубники между ними. Когда на экране Кристофф говорил с оленем от его имени, Адель рассмеялась, прикрыв рот рукой, а Эйден — впервые за долгое время — улыбнулся по-настоящему. Широко и без тени.
— Ты серьёзно не подпевал "Let it go"? — дразнила она.
— Почти. — хмыкнул он. — Но если ты попросишь — могу прямо сейчас исполнить. Только держись крепче, снежинка.
Они рассмеялись. И этот смех не звучал чужим. Он был лёгким, живым, почти забытым для них обоих.
А потом...зазвонил телефон.
Звук резко разорвал спокойствие. Эйден глянул на экран — Тесса.
Лицо сразу стало другим. Он резко встал, отойдя чуть в сторону:
— Алло? Тесс?..
Пауза. В голосе сестры было что-то слабое, сбивчивое.
— Ты чего... подожди... жар? Где ты? Ты дома?..
Он выдохнул:
— Ладно. Я скоро буду. Да, я уже выезжаю. Сиди дома, я всё куплю. Никуда не выходи.
Он отключил звонок, на мгновение застыл, а потом развернулся к Адель. Лицо напряжённое, но он старался говорить ровно:
— Мне нужно ехать. Извини.
Адель тут же встала, взгляд стал серьёзнее:
— Что случилось?
Он помолчал, чуть отвёл глаза. Был соблазн соврать, отшутиться, сделать вид, что всё под контролем. Но... он посмотрел на неё.Она смотрела честно. Без давления. Просто — по-человечески.
— Сестра. Заболела. Жар, кажется. Она дома одна.
Голос стал тише:
— Я не могу оставить её.
Адель кивнула, не раздумывая:
— Тогда давай я поеду с тобой? — сказала она, немного неуверенно, но твёрдо. — Я помогу. И... заодно познакомлюсь с ней. Если ты не против.
Эйден замер. Он смотрел на неё с лёгким удивлением, и в груди у него всё дрогнуло.
"Она хочет... сама? Поехать туда? К нам?"
На секунду мелькнула мысль: "Ты её уже знаешь. Она запомнила твой запах. Она сказала, что ты хорошая."
Но он только кивнул.
Спокойно. Почти осторожно:
— Хорошо. Поехали. — сказал он тихо.
И впервые за долгое время — он не хотел, чтобы этот вечер заканчивался. Даже если сейчас — всё пойдёт совсем не по его плану.
Ночь уже плотно легла на город, но Грейбарн жил своей особенной жизнью: неоновыми вывесками, гулом редких машин и запахом сырого асфальта. Эйден и Адель мчались по улицам, ветер свистел в ушах, огни проносились мимо, и всё казалось нереальным — как будто они не на свидании и не на спасательной миссии, а где-то между двумя мирами.
Адель сидела за его спиной, крепко обняв его за талию, прижимаясь ближе — уже не из страха, а из внутреннего тепла, которое от него исходило. Байк вёлся ровно, уверенно, без резких рывков. Эйден знал, куда ехать.
Через несколько минут они остановились у круглосуточной аптеки, что прижалась к углу старого кирпичного дома. Свет изнутри был ярким и стерильным, как обычно бывает в таких местах.
Эйден слез с мотоцикла, снял перчатки и посмотрел на неё:
— Я быстро. Возьму жаропонижающее и капли. Она терпеть не может сиропы.
Адель кивнула:
— Тогда я тоже — быстро.
— Куда ты?
Она слегка улыбнулась:
— Поищу суп. Горячий. И чай. И что-то вкусное. Больные должны чувствовать заботу, а не только таблетки.
Он не стал спорить. Только кивнул.
И они — разбежались в ночь.
Адель нашла маленькую лавку в двух кварталах — с одной стороны пахло хлебом, с другой — курицей гриль и бульоном. Внутри было тепло, уютно, даже немного домашне.
Она заказала горячий куриный суп в термоконтейнере, чёрный чай с мёдом, упаковку печенья и ещё пару мелочей — мармелад, вафли, любимую «детскую» шоколадку. Всё — не на показ, а от сердца. Потому что в этой девочке, которую она ещё не знала, уже было что-то... близкое. И важное.
— У вас больной ребёнок? — спросила продавщица, улыбаясь.
— Нет, просто... человек, которого я хочу поддержать, — ответила Адель.
Когда она вышла, пакеты были тёплыми в руках, и в груди стало чуть легче.
"Я еду к его семье. И для меня это почему-то так важно..."
Через минуту она вернулась к аптеке — Эйден уже ждал у байка, с пакетом в руках. Его взгляд упал на её покупки — и он не сказал ни слова. Только посмотрел так, будто первый раз по-настоящему увидел её:
— Ты правда купила это всё... для неё?
Адель улыбнулась, спокойно:
— Да.
Он кивнул.Молча.Но в его глазах что-то дрогнуло.И эта ночь, казалось, снова изменилась.Снова — в нечто большее.
Как только байк остановился у старого подъезда с облупленной плиткой и ржавой дверью, Эйден спрыгнул первым. Ни слова, ни взгляда — он сразу рванул внутрь, перескакивая через ступеньки, как будто каждая секунда могла что-то изменить. Его плечи были напряжены, шаги — быстрые и резкие.
Адель аккуратно слезла с байка, взяла пакеты с супом и чаем и пошла следом. Подъезд пах пылью, старыми трубами и влажной штукатуркой. Свет мигал, а стены были исписаны граффити. Но она не чувствовала страха. Только решимость.
Когда она поднялась на третий этаж и толкнула дверь, которая осталась приоткрытой, первое, что она услышала — беспокойный голос Эйдена:
— Тесс, я здесь. Всё нормально, слышишь? Я привёл кое-кого с собой, не бойся.
Адель шагнула в комнату.
И увидела её.
На диване под тёплым пледом лежала та самая девочка, которую она встретила в магазине.Та, у которой не хватило на краски.
Та, которая сказала, что она пахла малиной, когда обняла её в благодарность.
Тесс.
Маленькая фигурка, растрёпанные волосы, покрасневшие щёки и блестящие от жара глаза. Она медленно повернула голову... и узнала её.И вдруг мило, по-настоящему, искренне улыбнулась. Даже несмотря на слабость:
— Ты... это ты! — прошептала она. — Ты помогла мне тогда!!!
Адель замерла, а потом улыбнулась в ответ, тепло и с нежностью:
— А ты — та самая художница. Теперь мы точно знакомы.
Тесс тихо кивнула и снова опустила голову на подушку.
Эйден всё ещё метался по комнате, явно не зная, с чего начать — куда поставить аптечку, где градусник, куда деть лекарства.
— Эйден, — спокойно сказала Адель, подойдя ближе.
Он обернулся.
— Принеси, пожалуйста, градусник, мокрое полотенце и налей суп в тарелку.Я с ней посижу.
Он растерянно кивнул, на секунду забыв, как обычно действует. Впервые кто-то другой взял на себя ответственность. И он позволил.
Адель опустилась на край дивана, мягко коснулась лба Тессы:
— Сейчас мы тебя быстро поставим на ноги. Договорились? — прошептала она.
Тесс слабо кивнула. А в комнате впервые с начала вечера стало по-настоящему тепло.И не от пледа.А от того, что кто-то наконец остался рядом.
В комнате царила полутьма. Единственный свет — от лампы с жёлтым абажуром, мягкий, тёплый, будто специально созданный для таких вечеров. Воздух был густым от запаха нагретой пыли, лекарств и свежего чая с мёдом.
Адель сидела на краю дивана, легко прикасаясь к лбу Тессы, у которой щёки раскраснелись, а дыхание было чуть учащённым. Девочка выглядела усталой, но всё равно пыталась улыбаться — как будто само её тело знало: рядом безопасно.
Вскоре вошёл Эйден — в руках градусник, свернутое влажное полотенце, и в глазах — всё ещё лёгкая паника, которой он не хотел показывать:
— Вот, — сказал он и протянул вещи. Его голос был чуть хрипловат, как всегда, когда он волновался.
Адель спокойно взяла градусник, повернулась к Тессе:
— Давай, солнышко, под мышку. Минут пять — и мы всё узнаем.
Тесса послушно кивнула, взяла градусник. Адель тем временем аккуратно развернула полотенце, отжала его и начала обтирать лицо девочки — прохладными, бережными движениями, словно боялась спугнуть её хрупкость:
— Вот так... станет полегче. Только не шевелись. Ты у нас настоящая принцесса сегодня, и мы тебя лечим по-королевски.
Тесса тихо хихикнула, хотя в голосе всё ещё было немного слабости. Эйден стоял в дверях, наблюдая. Его плечи понемногу расслаблялись — в первый раз за день. Он молчал, но внутри у него всё переворачивалось.
Через пару минут он вернулся — на этот раз с тарелкой, в которой парил горячий куриный суп. В другой руке — ложка и салфетка. Он поставил всё на прикроватный столик и с неуверенным видом посмотрел на Адель, будто не знал, имеет ли право вмешиваться.
— Спасибо, Эйден, — мягко сказала она, принимая тарелку.
Повернулась к Тессе:
— А теперь — время кушать. Нужно набираться сил. Суп очень вкусный, горячий, как надо.
— А если я не хочу? — пробормотала Тесса, но без сопротивления, скорее — из детского каприза.
Адель наклонилась ближе, улыбнувшись:
— А если я скажу, что у меня ещё есть десерт? Очень вкусный. Но он — только после супа.
Глаза Тессы чуть расширились:
— Какой десерт?..
— Секрет. Но могу подсказать — он мягкий, сладкий, и делает всё внутри уютным.Но только если ты съешь хотя бы половину супа.
Тесса чуть вздохнула, но села чуть ровнее, взяла ложку и начала есть. Медленно. Но — ела.
Адель посмотрела на Эйдена. В её взгляде было всё: и забота, и мягкая строгость, и что-то ещё...Он только кивнул. Молча.Он не мог говорить. Потому что сейчас он смотрел на неё — и понимал:именно такого тепла ему всю жизнь не хватало.
Минуты шли спокойно, почти по-семейному.В комнате становилось всё тише — то ли потому, что жар слегка отступал, то ли потому, что присутствие Адель наполняло всё пространство странной мягкостью, будто она умела снимать напряжение даже дыханием.
Градусник, лежащий на тумбочке, пискнул.
Адель аккуратно достала его из-под руки Тессы и посмотрела на экран.
— 38,0.
— Не критично, но уже серьёзно, — прошептала она и достала таблетку из аптечки. — Вот, Тесс. Нужно выпить. И запить обязательно.
Девочка кивнула, послушно приняла таблетку, запив небольшим глотком воды, после чего устало откинулась на подушку. Щёки у неё по-прежнему пылали, глаза чуть блестели от жара.
Адель встала, пошла к пакету и достала чай с мёдом, а затем — обещанные сладости: пару вафель, маленькую шоколадку, мягкие зефирки в форме сердечек.
— А вот теперь — десерт, как и обещала. За храбрость. — сказала она с улыбкой, подавая всё на тарелочке.
Тесса поднялась на локтях, лицо чуть оживилось, и она быстро съела почти всё, что было на тарелке. Последним глотком — тёплый чай с мёдом.Спустя пару минут, едва поставив пустую чашку на тумбочку, она сладко зевнула.
— Ты умничка. Отдыхай, ладно? Завтра тебе уже будет легче. — прошептала Адель, наклоняясь и поправляя ей плед.
Глаза Тессы начали закрываться, дыхание стало ровнее. Через пару минут она уже спала — тихо, мирно, с лёгкой улыбкой на губах.
Адель встала и повернулась к Эйдену. Он стоял у стены, почти не двигаясь, только наблюдая за каждой деталью:
— Смотри за ней, хорошо? — тихо сказала Адель. — Если проснётся — дай воды. И каждые полчаса смачивай лицо полотенцем. Жар будет легче переноситься.
Эйден молча кивнул, его лицо было серьёзным, и в нём читалась настоящая благодарность.
— Я поеду. Уже поздно. Ты потом отпишешь, как она, ладно?
Он провёл рукой по затылку, будто пытаясь собрать слова:
— Прости за сорванную встречу.
Адель чуть усмехнулась, мягко, без упрёка:
— Всё прошло отлично. Даже лучше, чем я ожидала.
Она посмотрела на Тессу:
— А сейчас главное — чтобы твоя сестра поправилась. Это самое важное.
Эйден кивнул. Медленно. Впервые — не как уличный гонщик, не как "Грим", а как просто брат. И парень, который больше не хотел терять тех, кто оказался рядом не из страха, а по доброй воле.
Адель тихо вышла из квартиры, не хлопнув дверью.И в этот момент Эйден понял:всё только начинается.
Адель шла по ночному двору, обхватив себя руками — не от холода, а чтобы удержать всё внутри. Сердце било негромко, но чувствительно. Под ногами шуршали листья, небо висело низко, как будто тоже прислушивалось к её шагам.
Она села в такси, которое уже ждало у края улицы. Водитель молча кивнул и тронулся с места. За окном проносились серые дома, фонари, редкие прохожие. Адель смотрела в стекло, пока внутри продолжала прокручиваться вся сцена, которую она только что прожила:
Тепло пледа. Жар на щёках Тессы.Голос Эйдена — уже не уверенный, а заботливый.
И та улыбка, с которой девочка ела зефирки.
"Это было... не свидание. Но почему всё внутри так тепло?"
Такси свернуло на знакомую улицу, подъехало к дому Лив. Она уже стояла у подъезда, в пижаме и вязаном кардигане, с чашкой какао в руках и выражением нетерпения, перемешанного с беспокойством.Адель расплатилась и вышла. Лив сразу шагнула вперёд, скрестив руки:
— Ты наконец-то. У меня тут уже сгорел мозг от догадок. Всё хорошо? Он тебя не обидел? Ты в порядке?
Адель не ответила сразу. Она просто подошла, обняла подругу — крепко, по-настоящему.И только потом выдохнула:
— Всё хорошо. Даже слишком.
Они зашли в квартиру, Лив на ходу наливала ей какао, а Адель села на диван, стянула кеды и наконец позволила себе расслабиться:
— Рассказывай. Сколько крови, мотоциклов и преступлений было на свидании ? — с усмешкой спросила Лив.
Адель рассмеялась — устало, но с теплом.
— Знаешь, Лив... он устроил для меня кино на крыше. С проектором. Простыня, свечи, клубника. Мы смотрели "Холодное сердце". Он походу узнал, что я люблю мультики. Или, может, притворился. Но всё было... просто. И трогательно.
Лив округлила глаза:
— Ты издеваешься?! Грим? Проектор? Свечи?!
Адель кивнула, потягивая какао:
— А потом его сестра заболела. И мы мчались к ней. Я помогала ей сбить температуру, накормила, уложила спать.
Лив замолчала на секунду, потом мягко сказала:
— Ты в него влюбляешься.
Адель тихо посмотрела в чашку. Потом — в окно.
— Я просто чувствую, что мне с ним хорошо. Он не ведет себя фальшиво. Но мне и страшно от этого больше, чем если бы он просто был мудаком.
Лив села рядом и положила руку ей на плечо:
— Я не буду тебя отговаривать. Только прошу одно — не теряй себя. Даже если хочешь остаться рядом с ним.
Адель кивнула. В глазах — спокойствие, но и лёгкая дрожь.Потому что она знала: этот вечер изменил больше, чем она готова признать.