Маме стыдно за тебя
Утро в доме Ренвудов было тихим, но не таким холодным, как обычно. Солнечные лучи уже пробивались сквозь плотные шторы, мягко ложась на паркет и стены. Адель проснулась не сразу — её глаза всё ещё были чуть опухшими от вчерашнего, а в груди осталась глухая тяжесть. Но что-то было иначе. Но, она не могла понять, что именно.Она зевнула, вылезла из-под одеяла и натянула мягкий свитер поверх пижамы.Волосы были все спутанные, настроения у нее не было. Она даже не красилась. Просто обдала лицо прохладной водой.
Когда она вышла из своей комнаты и спустилась по лестнице, в нос ударил запах кофе и чего-то сладкого. Это было неожиданно. Обычно по утрам в доме было тихо и пусто — Стеф либо уже уходил, либо бродил с телефоном в одной руке и папкой в другой.
Но сегодня... он был на кухне.
Адель остановилась в проёме.Стефан сидел за столом — в тёмной футболке и спортивных брюках, небритый, с чашкой кофе. Перед ним — накрытый стол. Два аккуратных завтрака: омлет с сыром и авокадо, свежие круассаны, ягоды в стеклянной миске. И — её любимый малиновый торт, тот самый, из маленькой кондитерской на углу, куда он возил её в детстве.
Он поднял голову и увидел её. Стеф молчал несколько долгих секунд. А потом кивнул, как будто это было... нормально:
— Садись завтракать. Пока ещё тёплое.
Адель молчала. Сердце сжалось.Она прошла и села напротив. Несколько секунд смотрела на торт.На малину. На взбитые сливки.
— Ты это... всё сделал? — спросила она тихо.
Стефан кивнул. Говорил медленно, словно подбирал слова:
— Я вчера был неправ. Сорвался. Я просто... боялся. И не знал, как это сказать.
Адель не ответила. Только взяла ложку, отрезала кусочек торта.Сделала первый глоток кофе.Молча. Но внутри уже что-то таяло.Он не просил прощения напрямую.Но в этом завтраке было больше извинений, чем в словах.
"Малиновый торт. Он всё ещё помнит, что я люблю."
Адель молча отложила вилку, не дожевывая кусочек малинового торта. В глазах застыла тревожная тишина. Она посмотрела на брата — прямо, глубоко, так, как смотрят только те, кто слишком многое понял слишком рано.
Стефан сидел напротив, чуть сгорбившись, с руками, сцепленными в замок. Его лицо — обычно уверенное, хладнокровное — сейчас было другим. Он выглядел очень усталым — будто провёл целую ночь в раздумьях.
— Я серьёзно, Адель, — сказал он глухо. — Извини меня, пожалуйста, за вчера. За то, что накричал на тебя, за то, что наехал без причины. Мне правда очень стыдно...
Он провёл рукой по лицу, как будто хотел стереть с него напряжение:
— Я просто волнуюсь за тебя. Ты же у меня одна. Если с тобой что-то случится...
Она смотрела, не перебивая. Его голос дрожал где-то на краю, но он сдерживался:
— Ты же знаешь, что нашему отцу всё равно, — продолжил он, и голос стал твёрже. — Он где-то там, с очередной любовницей, делает вид, что у него новая семья, новая жизнь. Мы для него как — чемодан, который он забыл в аэропорту. Только ты осталась у меня, понимаешь?.. И если я вдруг кажусь злым или жестким — это не потому что хочу обидеть. А потому что... очень боюсь за тебя. Иначе я просто не умею. Да... черт.. я даже извиняться нормально не умею...
Адель отвела взгляд и тихо сказала:
— В этом месяце он опять не звонил?
Пауза.
— Снова только бабки скинул?
Стефан горько усмехнулся:
— Да. Даже без "привет". Просто перевод и примечание: "на расходы". Как будто мы его бизнес-счёт.
Адель стиснула пальцы на чашке с кофе.
Внутри сжалось. Тепло от еды, от мягкого света, от брата напротив — не перекрывало холод от этих слов. Но... всё же было легче.
— Спасибо, что ты у меня есть, Стеф, — наконец сказала она. — Я злюсь на тебя. Очень часто. Ты порой меня так сильно бесишь, но я знаю, что ты всегда рядом. Даже когда прячешься за этими своими гонками и молчанием.
Стефан кивнул, и впервые за долгое время его взгляд стал не только братским — но настоящим:
— Я всегда буду рядом, мелкая, всегда.
Адель допила кофе, взглянула на часы, и тёплая атмосфера, созданная завтраком, начала медленно сменяться привычной реальностью. Она отложила ложку, осторожно вытерла губы салфеткой и мягко сказала:
— У меня скоро занятия. Нужно собираться.
Стефан кивнул, не пытаясь её задержать. Он знал: несмотря на то, что она дома — она действительно учится серьёзно, с полной отдачей:
— Опять проекты? — спросил он, пытаясь вернуть обычный тон.
— Угу, — кивнула она, вставая. — Сегодня по композиции — надо сделать несколько эскизов, плюс лекция по архитектурной перспективе. Видеозвонок с куратором через час. А ещё... — она прищурилась, вспоминая, — нужно доделать макет общественного пространства. Я хотела дорисовать пару домов.
Стефан с лёгкой усмешкой покачал головой:
— Ты будто не из нашей семьи. У тебя всегда всё по плану. Ты очень ответственная...
Адель улыбнулась, но чуть печально:
— Просто я стараюсь не развалиться, как всё вокруг.
И с этими словами она собрала чашку и тарелку, отнесла их на кухонную стойку, аккуратно вытерла стол и направилась в свою комнату. Лёгкие шаги по лестнице, распущенные волосы, и вот она снова — в своём мире, в комнате, где бумага, цвет, свет и линии были для неё чем-то вроде спасения.
А день продолжался — между тишиной, эскизами и тяжестью, которую она всё ещё несла в себе.
В комнате Адель стояла ровная тишина — та, что бывает только в середине дня, когда город замирает на вдохе. За её спиной было распахнуто окно, и лёгкий ветерок еле колыхал полупрозрачные занавески. На столе — планшет, рассыпанные карандаши, линейки, распечатки, образцы материалов.
Экран ноутбука светился открытым видеозвонком: преподаватель в очках объяснял принципы модульной сетки в урбанистическом дизайне.
Адель сосредоточенно слушала, делала пометки в блокноте, время от времени поправляя волосы. Она уже втянулась — чертила, стирала, снова рисовала. Под её рукой рождался эскиз парка: фонари, дорожки, композиции с растениями. Идея пространства, в котором хочется просто быть.
На втором часе занятия она слегка откинулась в кресле, потянулась и посмотрела на экран с лёгкой усталостью. Конференция подходила к концу, преподаватель поблагодарил за работу, задание было загружено на платформу:
— Всё, — тихо выдохнула она, — свободна.
Она встала, отнесла кружку с остатками остывшего чая на подоконник и направилась в ванную — освежиться, привести себя в порядок.
Когда она спустилась вниз, волосы уже были аккуратно собраны, на ней была простая белая рубашка и лёгкий свитер, джинсы — удобные, но стильные. Стефан сидел на диване, что-то листал в телефоне, и поднял взгляд, когда услышал её шаги:
— Эй. Ты уже закончила? — спросил он, отложив телефон.
— Да. Полдня за планшетом — и у меня ощущение, что я забыла, как выглядит мир.
Стефан усмехнулся и встал:
— Вот и отлично. Тогда, может, вытащить тебя из этого дизайнерского бункера? Поехали пообедаем где-нибудь. А заодно можем заскочить в торговый центр, тебе же скоро снова подавать портфолио — может, найдёшь что-то для презентации. Или просто так, без повода.
Адель приподняла бровь, немного удивлённая:
— Ты серьезно хочешь пойти со мной... шопинг? Серьёзно? Ты точно мой брат? Эй где мой Стефан??? Отзовись!!!
— Не смейся, — фыркнул он. — Я, между прочим, могу быть терпеливым в торговых центрах до целых сорока минут. Потом начинаю страдать, но ради тебя можно и потерпеть.
Адель улыбнулась — впервые за весь день по-настоящему легко:
— Ладно, уговорил. Но только если после этого ты не убежишь на очередную гонку.
Стефан поднял руки:
— Честное слово. Сегодня — только еда и скучные магазины.
И добавил с кривой усмешкой:
— Обещаю страдать молча.
И они вышли из дома — как брат и сестра, без масок, без шума моторов за спиной. Просто на обед. Просто в день, где на секунду можно было притвориться, что всё нормально.
Торговый центр встретил Адель и Стефана привычным потоком света, музыки и запахов — смесь кофе, парфюма и фастфуда.
Просторные галереи сияли стеклом и глянцем, прохожие с пакетами сновали между витринами, везде играла ненавязчивая музыка.
Адель сразу включилась — у неё загорелись глаза, и всё вокруг стало её стихией. Бутики с интерьерными мелочами, магазины с канцелярией, дизайнерские отделы с необычными материалами и идеями. Стефан терпел. Первые полчаса даже шутил, потом молча кивал, а ближе к концу третьего магазина начал медленно терять терпение:
— Это ты назвала "зайдем на пару минут "? — буркнул он, сидя на пуфике у примерочной.
— Это был тест. И.... ты почти его прошёл, — улыбнулась Адель, выходя с парой пакетов.
Вскоре они зашли в ресторан на верхнем этаже — с мягкими креслами, окнами в пол и видом на город. Там было тихо, уютно и сдержанно. Они выбрали столик у окна. Меню — на планшетах. Ароматы — свежих трав, пасты и пряностей.
— Возьму ризотто с грибами, — сказала Адель.
— Я — мясо. Только не спрашивай, с чем, просто мясо, — отозвался Стефан.
Они ждали заказ, переговаривались спокойно. Без тем о Грейбарне. Без напряжения. Просто брат и сестра — на обеде, в своём, пусть и хрупком, но мире.
Тем временем, в Грейбарне, в тускло освещённой квартире с облупленными стенами и тишиной, нарушаемой только звуками уличного ветра, Эйден сидел на старом кожаном диване. Перед ним — разложенные детали от байка, в руке — сигарета, но он так и не закурил. Только вертел её между пальцами.
Телефон лежал на колене. Экран светился.
Он прокручивал профиль. @adel.renwood
Белый фон, светлые фотографии.
Архитектура. Эскизы. Кофе на фоне книг. Улыбки. Лёгкие платья.Совсем другой мир. Чужой. Невинный. Чистый.
Но уже — опасно близкий.
Он провёл пальцем вверх. Ещё один пост.
Она — у моря, с ветром в волосах.
Он не думал. Просто нажал
"написать сообщение".
Долго смотрел на пустую строку.
Потом ввёл:
E «Привет, снежинка.»
Отправить.
Экран погас.
И он просто сидел, глядя в никуда, зная, что сделал первый шаг.И теперь — начнётся игра.
После обеда в ресторане они ещё немного прошлись по торговому центру — просто лениво, без цели. Стефан даже зашёл в книжный и купил себе новую тактическую ручку, сказав, что "она ему вечно нужна, а их постоянно кто-то ворует". Адель только усмехнулась.
На парковке он открыл ей дверь машины и, когда она уселась, спросил:
— Хочешь домой или ещё куда-то заехать?
— Домой. Я устала, честно. Ещё немного и превращусь в тыкву.
Он кивнул, завёл двигатель и повёл машину в сторону их дома. В салоне играла фоновая музыка, и какое-то время они просто ехали в приятной тишине. Было легко. По-настоящему. И даже почти забылись вчерашние слова, их тяжесть и страх.
Когда они подъехали к особняку, Стеф выключил зажигание, обернулся к сестре:
— Я заеду к ребятам. Пару дел надо закрыть, — коротко пояснил он. — Буду вечером, не поздно. Если что — звони.
Адель кивнула, расстегнула ремень:
— Хорошо. Только постарайся сегодня без "неожиданностей", ладно?
— Сегодня — я буду дома. Обещаю.
Она вышла, махнула ему рукой, а потом — поднялась по ступеням и вошла в дом.В холле было тихо. Её шаги гулко отозвались на мраморе. Она поднялась наверх, сняла обувь, скинула свитер прямо на стул и прошла в комнату. Дверь закрылась за ней с мягким щелчком.
Она бросилась на диван, откинулась назад и потянулась за телефоном, чтобы просто... пролистать что-нибудь, разгрузиться.
Открыла экран.
1 новое сообщение.
Неизвестный пользователь.
Она нажала.И замерла.
E «Привет, снежинка.»
Профиль был закрыт, но имя...
Эйден Уэст.
Сердце дернулось. Пальцы слегка дрогнули. Она смотрела на экран, будто тот вот-вот заговорит.
"Он... нашёл меня. Он написал. Зачем? "
И в комнате вдруг стало слишком тихо.
Адель долго смотрела на сообщение, будто оно могло исчезнуть, если просто не отвечать. Но не исчезло. Оно было настоящим, простым и опасным одновременно. Как шаг за грань.Внутри всё сжалось. Но пальцы уже двигались сами.
Она набрала короткое слово:
A «Привет.»
Отправить.
Сообщение ушло, и тут же появилось: «печатает...»
Прошло всего несколько секунд.
И пришёл ответ от него:
E«Ты не похожа на снежинку, которая тает.Скорее на ту, что режет ладони, если к ней дотронуться.»
Потом — пауза. Ещё одно сообщение, сразу вслед:
E «И мне это даже нравится.»
Адель уставилась на экран, сердце всё ещё колотилось. Его слова — странные, резкие, но почему-то... заставляли читать дважды. Она выдохнула, сдержала дрожь в пальцах и набрала:
A«Ты что-то хотел?»
Он ответил почти сразу.
Без пафоса. Холодно. Но честно.
E «Пока — просто узнать, как ты? Но если позволишь... может, захочу узнать больше.»
И следом, как будто между делом:
E «Ты ведь тоже хочешь знать, кто я. Не в байкерской маске. А по-настоящему.»
Адель прикусила губу, глядя на экран. Слова будто давили — мягко, но уверенно. Он умел держать ритм, и это злило её... потому что нравилось.
Она набрала, чуть дольше, чем раньше:
A «А если я не хочу узнавать тебя?»
Ответ не заставил себя ждать.
Короткий. Чёткий. Как вызов.
E «А если я докажу тебе обратное?»
И следом — ещё одно сообщение, уже медленнее, с оттенком хищной улыбки, будто он наклонился ближе:
E «Ты же знаешь — я не отступлю.»
Адель снова не отрывала взгляда от экрана.
"Он играет. Хочет втереться ко мне в доверие. Думает, что меня легко взять словами."
Она набрала, стараясь сохранять ровный тон, хотя внутри всё вибрировало, как струна:
A «И как ты мне это докажешь?»
Пауза. Несколько секунд тишины.Он печатал. Потом удалил. Потом снова печатал, и наконец, пришло:
E «Сначала — обычная встреча. Без байков. Без гонок. Без твоего брата.Я покажу, что ты ошибаешься во мне. Или ты это почувствуешь сама.»
И почти шёпотом, последняя строчка:
E «Дай мне один вечер — и ты не забудешь его никогда.»
Адель чувствовала, как внутри всё стучит быстрее, но пальцы оставались спокойными. Она набрала без лишних слов, прямо:
А «Один вечер. И если мне не понравится — ты отстанешь от меня?»
Ответ пришёл почти сразу.
Без игры. Без давления.
Просто — точно.
E «Да.Один вечер. Один шанс.Если не понравлюсь — исчезну.»
Потом, через пару секунд, ещё одно:
E «Но ты не скажешь "нет". Я почему-то уверен в этом.»
Адель выдохнула и, не давая себе времени на сомнения, набрала:
А «Окей.»
Сообщение отправилось, и почти сразу — новое уведомление. Он уже ждал.
Е «Значит, договорились.Я заберу тебя завтра.В 19:00.Никаких гонок и никакой грязи.Только ты и я.»
И последняя строчка, будто поставленная с особым нажимом:
E «Не опаздывай, снежинка.»
Адель уставилась на экран ещё пару секунд, будто надеялась, что сообщение исчезнет само собой. «Не опаздывай, снежинка.» — слова светились холодно, точно вырезанные в стекле.
Она медленно положила телефон на прикроватную тумбочку. Без звука.
Осторожно, будто это была граната.
Откинулась на подушки, прикрыла глаза рукой и тихо выдохнула:
— И зачем я это делаю... Боже, — прошептала она в тишину комнаты.
Грудь поднималась неровно, в голове — сумбур. Он — главный враг её брата. Байкер, бунтарь, человек с холодным взглядом и дерзкими словами. Он не должен был волновать её. Не должен был интересовать.
"Но почему я ответила? Почему согласилась?"
Она провела рукой по лицу, стиснула зубы.
— С ума сойти. Это же просто... игра. Или ловушка. И я сама рвусь туда, куда нельзя.
В голове всплыл его голос.
"Если не понравлюсь — исчезну."
"Ты не скажешь 'нет'. Я почему-то уверен в этом."
— Господи... — пробормотала она, снова прикрывая глаза. — Что я делаю?..
Но в груди уже теплилось что-то тревожное и живое — ожидание.
Тем временем в Грейбарне, в квартире с облупленными стенами и глухими окнами, Эйден сидел всё там же — на своём старом диване, уставившись в экран телефона. В комнате было полутемно, только свет от уличного фонаря пробивался сквозь щель в жалюзи, отбрасывая на стену полосы света.
"Окей."
Одно слово. Маленькое, но весомое. Он перечитывал его раз за разом, будто проверял, не глючит ли экран. Губы тронула лёгкая ухмылка — не ехидная, не злая, а почти... удовлетворённая:
— Попалась. — тихо выдохнул он.
Не как трофей. Нет. Он знал этот момент. Когда человек переходит грань. Когда делает шаг в твою сторону, даже не понимая, что уже на крючке.Адель ответила. Согласилась. А это значило: она зацепилась. Она не верит ему до конца и не доверяет. Но интерес сильнее страха.
Эйден откинулся назад, закинул руку за голову. В голове уже мелькали варианты: куда повезти, что показать, как выстроить вечер, чтобы она увидела не Грима, а его настоящего.Он умел быть дерзким, хищным, резким.Но милым и почти джентльменом — тоже. Если хотел.
— Ладно, снежинка, хочешь вечер — ты его получишь, — пробормотал он. — И не забудешь. Обещаю.
В этот момент в дверь его комнаты заглянула Тесса:
— Ты опять разговариваешь сам с собой? — спросила она, опираясь на косяк и скрестив руки на груди. На ней была его старая футболка до колен, волосы чуть спутаны, лицо сонное, но уже с подозрением.
Эйден повернулся, скосив на неё глаза:
— Привыкай. Гений всегда звучит странно.
Тесса закатила глаза и вошла, села на край дивана:
— Ты улыбаешься. Значит, либо ты кого-то победил... либо снова строишь план по разрушению чьей-то жизни.
Она прищурилась:
— Это снова про неё, да? Про снежинку?
Эйден убрал телефон в карман и не стал отвечать сразу. Только усмехнулся:
— Пока — просто вечер.
— А потом? — спросила она, но уже знала ответ.
Эйден встал, направляясь к окну.Сквозь щель свет падал на его лицо — жёсткое, но в этот миг спокойное. Почти... ожидающее.:
— Потом посмотрим, кто кого заморозит.
Тесса смотрела на брата из-под лба, прищурившись. Она хорошо знала его — слишком хорошо, чтобы верить в то, что всё это «просто вечер». Несколько секунд в комнате царила напряжённая тишина, пока она не нарушила её спокойным, но твёрдым голосом:
— Ты ведь всё ещё врёшь себе.Говоришь — "всего один шанс", "всего вечер" — но я вижу, как ты смотришь в телефон. Как молчишь после. Ты уже внутри этого. Глубже, чем хочешь признать.
Эйден стоял у окна, не оборачиваясь. Его лицо стало жёстче, руки в карманах, челюсть сжалась. Но голос, когда он заговорил, был удивительно спокойным:
— Я не влюблён, если ты об этом.
Он сделал паузу, как будто сам пытался в это поверить.
— Это... просто стратегия. Всё чётко. Её брат должен заплатить. А она — его единственное слабое место.
Тесса подняла брови и тихо, с упрёком, сказала:
— И всё равно выбрал именно её. Не его мотоцикл, не гонку, не деньги — а её. Потому что ты хочешь, чтобы он страдал так, как ты когда-то. Через тех, кого он любит. Ведь, ты знаешь как это больно...
Эйден сжал губы, потом развернулся и посмотрел на сестру. Его взгляд стал хмурым, но не злым. В нём было что-то болезненное, почти незащищённое:
— Да, потому что боль — единственное, что они понимают. Он забрал моё уважение. Мой статус « короля дорог». Я верну всё через неё.
Тесса встала, подошла ближе, остановилась напротив. Её голос стал тихим, как шёпот:
— А если она не такая, как они? А если она — лучше тебя, лучше нас всех? Что ты сделаешь, когда наконец-то поймёшь, что ударил по сердцу, которое ничего тебе не сделало?
Эйден долго смотрел на неё. Без ответов. Без маски. Просто... молчал.Потом выдохнул и, глядя мимо, сказал с хрипотцой:
— Тогда... мне придётся научиться жить с этим.
Тесса молчала несколько секунд, стоя напротив брата. В её взгляде была не злость, не разочарование — боль. Та, о которой не кричат, а говорят почти шёпотом, потому что громче — уже не вынесешь.Она выпрямилась, глядя ему прямо в глаза, и сказала тихо, ровно:
— Маме было бы очень стыдно за тебя.
Слова, будто нож.
Острые, точные, в самую душу.
— И мне стыдно. За тебя, братик.
Эйден не пошевелился. Не сказал ни слова. Только замер. Его лицо стало каменным, но в глазах мелькнуло что-то похожее на трещину. Как если бы внутри что-то дрогнуло — не разрушилось, но сдвинулось.
Тесса смотрела ещё пару секунд, потом резко повернулась и ушла, хлопнув дверью не громко, но с резким, обидчивым ударом. За ней осталась пустота.
А Эйден стоял в этой тишине, как в пепле.
Молча. Один.
"Маме было бы стыдно."
Эти слова останутся с ним.Даже если он скажет, что всё — под контролем.