Первый

В Риме. Центральная площадь. Под колоннадами одного из богатых домов стоят мраморные скамьи в тени кипарисов. На них сидит Ц е з а р ь и А н т о н и й.

А н т о н и й. А расскажите, расскажите еще о тех пиратах. Что с ними сделали? Как отпустили вас?

Ц е з а р ь. Распял на площади, как им и обещал. Они все только превращали в шутку. Как только оказался на земле, то вновь собрал корабль и захватил всех в плен. Богатства же себе оставил.

А н т о н и й. Прямо так вот приказали вы распять? Вот это мощь! Вот это сила духа!
Ц е з а р ь. Сначала правда, приказал их заколоть, а уж потом распять.

А н т о н и й. Эх! Что же вы! И все такою мягкостью своей развеяли. Ну так совсем нельзя!

Мимо проходит Ц и ц е р о н.

Ц и ц е р о н. Кого я вижу! Цезарь! Спаслись!

Ц е з а р ь. Я рад вас видеть. Пока я в море пропадал, то и совсем забыл, как друга старого приятно слышать! Как вы? Я слышал – написали новый труд. Могу поздравить! Мне же всегда казалось, что это целое искусство найти лишь в голове своей ответ на мучавшие жизнь вопросы. Я вами восхищен!

Ц и ц е р о н. Приятно, когда твои старанья не одешевляют.

А н т о н и й. А Цезарь всех заколол врагов! Всех тех пиратов!

Ц и ц е р о н. Прям всех?

Ц е з а р ь. Ах, Антоний! Вы непростительно юны! Еще не понимаете, чем вам гордиться. Я бы своих врагов охотнее простил, чем убивал. Воспоминанье о жестокости мне в старости опоры не устроит...

Ц и ц е р о н. Однако, вы их всех убили.

Ц е з а р ь. Спас своих друзей.

А н т о н и й. Вы господин своей души и тела! Я вами восторгаюсь! Может быть, вина? Вы же вернулись к нам из плена! Нам надо выпить! Надобно вина!
Ц е з а р ь. (Улыбнувшись). О, нет. тут без меня.

Мимо проходит П о м п е я в темном платке, рядом с ней К л о д и й. А н т о н и й неотрывно следит за ней.

А н т о н и й. Вы видели?

Ц и ц е р о н. Ах, больно вы заглядываетесь на дев.

А н т о н и й. Как мраморная статуя Венеры! О, как прелестна! Как полна! О, я готов ей посвятить бои и все свои победы!

Ц и ц е р о н. (Вздыхая). Вы занялись бы делом! Ни о чем не думаете вовсе вы.

А н т о н и й. Ах, ах! Как хороша! Вы видите? А как она идет!

Ц е з а р ь. Уж что-то больно мне знаком мужчина рядом. Мне кажется, его я видел раньше... как странно смотрит он на женщину. Да так и точит взглядом!

Ц и ц е р о н. Как наш Антоний смотрит!

К л о д и й, заслышав голоса, оборачивается. Ц и ц е р о н, воскликнув, машет ему.

Ц и ц е р о н. Так Клодий это же! Смотрите, только посмотрите! И что же вы, мужчина, мимо нас прошли? Иль вы своих учителей в упор не узнаете?

К л о д и й. (Неохотно обернувшись). Ах, это вы! Да, не признал – старею.

Ц и ц е р о н. Да в ваши годы-то! Уж больно рано!

К л о д и й. (Язвительно). Ах, Цезарь, и вы здесь! да, не признал я, не признал. На сцене выглядите вы более пригоже. Но то лишь сцена, а тут жизнь. И не вещаете вы более о деле? О Риме, о стране? Ах, ах, забыли! Все забыли! Ну ничего, жизнь мирная куда милей.

Ц е з а р ь. А помню вас, и помню вашу речь. Вы, кажется, о Пирре говорили, (с восхищением) с каким же чувством вы тогда о битвах будущих сулили! В руке еще держали меч...

П о м п е я. О, Клодий, вы были так сильны...
Ц и ц е р о н. Вот только в следующий раз с мечом вам не советую играться. Вы пока выступали, его роняли много раз. Так и себя поранить можно. Вам быть пристало осторожней! «Боюсь, еще одна такая вот победа, и мы погибли», – как говорил однажды ваш же Пирр, когда в 270 том году пошел на Рим с захватом...

К л о д и й. Я знал, я знал... вы человек с гнильцой! Жестокий человек! Вам лишь бы мучать, лишь бы насмехаться!

П о м п е я. (Задумчиво). О, Цицерон, позвольте мне сказать, (перебирая в рука складки платка) я... я вами восторгалась ведь всегда, я слышала все ваши речи... но...

Пауза.

Ведь Пирр не в 270... а в 280 же году на Рим захват готовил. Вы явно упустили то, ошиблись.

Ц и ц е р о н. (Покраснев). Куда же девушки-то наши смотрят! Учили бы историю! А вы, вы Клодий, что ж вы всех хотите унижать? Уж разве в унижении путь к счастью? Да разве ж...

Ц е з а р ь. (Перебивая). Да вы постойте же! Она... она сказала верно, было то в 80-ом.... Да, да... явно помню все, в 80-ом. (Пристально всматриваясь в женщину.) О, как невероятно вы умны, раз знаете такие вещи. Я, право, много женщин повстречал, но ни одна не в силах то была связать и речи. Как звать же вас?

П о м п е я. Помпея.

К л о д и й. Та женщина – самый высокий свет. Помпее с вами говорить не должно! (Хватает женщину за руку.) Идемте же, Помпея! Нам не место здесь! С вашим умом и вашим именем должны мы быть у власти мира, а не с философами на скамье. Пойдемте же, пойдемте. Тьфу, тоже мне – нашлись таланты!

Пауза.

А нас, нас с вами ночи ждут любви, ждут все людские страсти! Вот в чем вся жизнь – в любви! В горячем буйстве страсти, в порыве сил и в танце рьяной масти! Иди же ты ко мне! (Прижимает девушку к себе и целует в губы).

П о м п е я. (Вырываясь). Клодий!

К л о д и й и П о м п е я уходят.

Ц и ц е р о н. (Недовольно). О, да откуда же такие развелись! То женщина, да говорит в лицо такие вещи!

Ц е з а р ь. Вы тоже видели?

Ц и ц е р о н. Да как уж тут...

Ц е з а р ь. Я был в суде только сегодня. Так говорил я речь, что за мораль, за доблесть. Что Рим наш нравственен и чист, что людей здесь стальные. И что я вижу?

Ц и ц е р о н. Ложь кругом. В словах одно, на деле все другое.

Ц е з а р ь. Все ведь случилось ровно так... и женщины у нас как раз такие! Да как должно же быть смела она, что молвила в лицо такое слово, не испугалась и не заробела ведь она – стойка, умна, так самовольна! Вот это женщина! Вот это Римлянка! А я так оплошал, в лицо ей то не молвил... какая женщина...теперь в суде есть что сказать – народ у нас – великий! (Задумчиво.) О, я в суде с людей сгоню тоску!

А н т о н и й. А славная она была... какое личико, как сладко...

Ц и ц е р о н. Зачем же вы являлись в суд?

Ц е з а р ь. Было надо.

А н т о н и й. Ах, ах ну как она же хороша была! Как хороша!

Ц е з а р ь. А вы, Антоний, видно любите блаженство? То вам вино, то женщин.

А н т о н и й. Я в жизни удовольствия ищу и красоты. Все на войне сижу, а в жизни надо бы блаженства.

Ц и ц е р о н. Не слушайте его. Он, молод.

Ц е з а р ь. И удовольствие для жизни нужно. И без него нам никуда. Нам стоит поучиться и у вас, Антоний, жизнь от войны и дела отделять.

Ц и ц е р о н. (Вздыхая). Вы далеко пойдете. Для своих годов, внимательны вы слишком к людям. В судах толкаете вы речи... неужто, к власти рветесь? Я посмотрю, еще и принарядились... неужто, правда? К власти?

Ц е з а р ь. Всего лишь людям открываю мысли. Как и вам.

Ц и ц е р о н. О, нет, нет... тут другое!

Ц е з а р ь. А впрочем, засиделся-то я с вами. Мне уже пора.

Ц е з а р ь уходит.

Ц и ц е р о н. Не нравиться мне Цезарь наш. Он внешне безобиден, как моря гладкое... но тут не то. Он слишком смел и слишком подозрителен. Уж больно мне тревожно за него. Как думаете, а?

А н т о н и й. (Вздыхая). Какая женщина была... (Цицерону). Ничто не думаю. Обычный.

Ц и ц е р о н. Да с вами невозможно говорить!

А н т о н и й. Ну что вы от меня хотите? Он весел, ласков, как всегда. Что вас смущает?

Ц и ц е р о н. Да то-то и смущает. (В сторону). Что та веселость, ласковость его? Решителен он слишком. Скрывается под маской доброты стальная выдержка. И в помыслах во всех его, во всех словах лежит одно – стремиться к власти! Как принарядился! Я только слышу то со всех углов – все Цезарь, Цезарь!

Пауза.

Идет он к власти!

А н т о н и й. Ну и что вы от меня еще хотите?

Ц и ц е р о н. Уж от тебя я не желаю точно ничего! Да и вообще, попридержали бы вы мысли. Как только Цезарь с вами говорит.

А н т о н и й. Я хорош в бою. Меня за это любят.

Ц и ц е р о н. Было бы за что любить. То смех один.

А н т о н и й. (Вздыхая). Вам то еще припомню.

Ц и ц е р о н. Как же!

Явление 2

Дом Цезаря. В перистиле возле небольшого озера, обложенного камнем, сидит пожилая женщина, м а т ь Цезаря - спокойно смотрит на воду. К ней доходит Ц е з а р ь.

Ц е з а р ь. Мама? Мама! (Обнимая женщину). Ну что же вы сидите? Я дом весь обыскал. А вы все тут.

М а т ь. Ах, ну сынок! Ну перестань! Ну отпусти же! (Улыбаясь).

Ц е з а р ь. Ах, мама, мама. Уж только ради вас готов идти на встречу смерти.

М а т ь. Да что такое говоришь?

Ц е з а р ь. Да я шучу, не бойтесь.

М а т ь. Мать свою – и так пугает! Нехорошо!

Ц е з а р ь садиться рядом с м а т е р ь ю.

Ц е з а р ь. Я должен кое-что вам рассказать.

М а т ь. Как вода блестит! Красиво! Век бы так сидела.

Ц е з а р ь. Да... красота...(Вздохнув.) А помните, мальчишкой как меня прям здесь учили? О, помню! Прямо здесь сидел, склонять над свитком, ничто не выходило, я был готов его прям здесь и утопить!

М а т ь. Смышленей не было тебя! Нет существа всесильной нашего сознанья. То зверь, то бог, создавший весь наш Рим! И как я говорила тебе в детстве, так повторю теперь – в тебе, в тебе есть то, что неизвестно никому! Ты знаешь все! Но надо лишь вспомнить.

Ц е з а р ь. Так я ничего не мог запомнить! Как сяду, так и просижу пол ночи.

М а т ь. (Покачивая головой). Давно... совсем давно.

Ц е з а р ь. (Помолчав). Вы, верно, слышали, что верховный Рима жрец скончался?

М а т ь. Слышала. А что же то?

Ц е з а р ь. Готовят выборы.

М а т ь. То как всегда.

Ц е з а р ь. И буду выставляться там и я.

М а т ь. (Удивленно поглядев на сына). Ты?

Ц е з а р ь. Я знаю, вам не говорил того. Держал в секрете. Но вот теперь, когда вокруг меня почти все знаю, я вам готов открыться. Хотел просить, вас пожелать удачи. Быть может, выберут тогда меня. О, мама! Как же я того желала! Как ждал! Как я мечтал! Мне большей нет отрады!

М а т ь. Да как же? Да когда? Когда решился на такое?

Ц е з а р ь. Вы знаете, что цель была все время у меня одна – я желал власти. Я Рим хотел себе! Я был рожден, чтоб править! О, мама, тут такой народ! Я должен их возглавить! Я должен управлять страной! То смысл мой! Удел мой! Вы знаете, какой теперь здесь строй – аристократия всем правит. Но так быть не должно! Я должен все исправить! Ради народа! Рим должен новый строй уладить!

М а т ь. (Любовно смотря на Цезаря). Мой сын у власти! Я что, я сплю? (Встает и, отойдя немного, издалека смотрит на Цезаря. Сложа у груди руки.) Тебя там приняли! Горжусь, горжусь! Мой сын, сынок мой! Римом правит! (Прослезившись). Как повзрослел! Как ты смышлен! А я ведь знала, я всегда то знала! Нет лучшего для Рима! Ты ведь так умен!

Ц е з а р ь. Ах, мама! (Помолчав.) Еще не вечер. В суде свои есть кандидаты... Сегодня ты увидишь сына либо жрецом верховным, а либо буду я изгнанником на век.

М а т ь. (Хватаясь за сердце). Изгнанником?!

Ц е з а р ь. Желайте мне удачи! Мне без нее не выиграть никогда!

М а т ь. Желаю...да...

Ц е з а р ь. Ну вот и славно! (Целуя мать). Уже сегодня будет решена судьба.

Ц е з а р ь уходит. М а т ь в слезах провожает его.

Явление 3

Дом Цезаря. Ночь. В одной из комнат сидит П о м п е я, рядом с ней несколько ж е н щ и н, поодаль стоит К л о д и й.

Ж е н щ и н а. Помпея, на празднике сегодня ночью, вам не будет равным! Позвольте, волосы поправить вам, немного сбились. Ох, как же вы прекрасны! Такая женщина быть может только Цезаря жена! Не даром он вас выбрал!

П о м п е я. Да красоты во мне с рожденья не было ведь и в помине. Где вы ее нашли?
Ж е н щ и н а. Какие волосы, ну точно, как пожар пылают! Рыжеволоса, да еще зеленоглаза! А сами точно мраморная статуя Венеры!
П о м п е я. О, ну вы и сказали! Мне б ваше красноречие. Но, не могу! Как говорит мой Цезарь – я глупа, да я то и так знаю...

Ж е н щ и н а. Вы и глупа? Да вы не слушайте, забудьте. (Вздохнув.) И все же я поверить не могу – вы Цезаря жена! Верховного жреца! (Вздыхает еще раз). И как могло так выйти?

Подходит К л о д и й.

К л о д и й. Помпея! Рад вас видеть здесь.

П о м п е я. Клодий! Вы пришли! А, право, думала вас больше не увижу. Вы в прошлый раз поспорили с факиром, что сможете одним движеньем проглотить огонь. Я сердца чуть от страха не лишилась! Я думала, умру, пока смотрю!

К л о д и й. Вы так боялись за меня? (Присаживаясь ближе).

Ж е н щ и н а. Ах, женщины! Все, все! Пора, пора! Вы видели, который час уже? Еще немного - празднество начнется. Нас подготовить надо все! Помпея, вы идете?

П о м п е я. Конечно же иду. Но дайте мне со старым другом перемолвить...

Ж е н щ и н ы. Не заговоритесь!

В с е уходят, остается лишь К л о д и й и П о м п е я.

П о м п е я. Вы почему не с Цезарем? Ушли? Он вам такого не простит!

К л о д и й. О, я буду наслаждаться вашей красотой преступно! Пусть он меня убьет, но буду вами только наслаждаться!
П о м п е я. Клодий, Клодий! Когда же повзрослеете уже!

К л о д и й. Как только я представлю, что сегодня ночью будет, так женщиной я облачиться лишь хочу! Они же буду видеть вас! Так долго, о, так долго!

П о м п е я. Идите к Цезарю уже! Уверена, у вас от женщин нет отбоя. На слово точно мастер вы.

К л о д и й. О, ну зачем вы вышли замуж!

П о м п е я. Еще одно такое слово – Цезарю скажу!
К л о д и й. Ну неужели любите его?

П о м п е я. Оставьте вы меня! (Собирается уйти).

К л о д и й. Постойте!

П о м п е я. Цезарь – мое все. А вы хотите выставить меня пред ним последней дурой!

К л о д и й. Он вас не ценить! Унижает, ему вы лишь для политики нужны!
П о м п е я. Таких как Цезарь в Риме больше нет! Он должен быть у власти! И если мой такой удел – верна ему останусь.

К л о д и й. (Берет Помпею за руки). Но если жизнь такая вам наскучит и захотите в ней огня разжечь – вы знаете, где можете найти факира!

П о м п е я. Вы знаете, я думала, что никогда бы не смогла я вас поцеловать.

К л о д и й. Ну а теперь?

П о м п е я. Теперь? (Усмехнувшись.) Вы можете уже искать себе другое место. Из Рима вышлю вас! Я общею! Пусть Цезарь знает, что у него такие вот друзья - на жен чужих уж больно падки.

П о м п е я уходит.

К л о д и й. Какая женщина! Бо-ги-ня!

Входят м у ж ч и н ы. Ц е з а р ь, А н т о н и й, К р а с с, П о м п е й.

П о м п е й. Могу поздравить, Цезарь – вы почти у трона. Того гляди, и в императоры пройдете!

К р а с с. Да хватит вам о деле! Сегодня праздник, нам дома быть нельзя! Пройдемте – договорите на природе.

П о м п е й. Да, да... Нам надобно поторопиться, покуда ночь еще не расцвела. Сегодня в доме могут быть лишь наши девы. Мужчинам видеть их строго нельзя.

А н т о н и й. И все же жутко интересно, чем занимаются они в такую ночь? Один раз в год... какой-то праздник... богини Доброй... заперевшись здесь сидят, да торжествуют... о чем там говорят? Ну прямо вечная загадка!

К р а с с. Да ясно все одно - что ни о чем хорошем. Тут ни политики, и философии, ни воин – одни лишь глупые домашние дела. О чем еще? О красоте, да тряпках.

А н т о н и й. Нет, должно быть, верно, что-то тут... другое. Вам то не понять. нет в вас души, как у меня. Нет в вас искусства! Они, должно быть, в мире там совсем ином... переоденутся во что-нибудь иное, расчешут волосы, ну а потом... загадка! И как понять? и как узнать? Хоть сам бери, да женщиною облачайся!

К л о д и й. Ха-ха. Хоть женщиной! Ну скажите вы тоже! (Нервно хохочет).

А н т о н и й. А что вас так развеселило? Да, мне интересно. И верю, что вам – тоже.

К л о д и й. (Продолжая хохотать). Да что уж мне! Прям сам возьму, да и оденусь! Ха-ха! Насмешил!

А н т о н и й. (Недовольно фыркает).

П о м п е й. Цезарь, а вы что скажете?

Ц е з а р ь. А что мне вам сказать?

П о м п е й. Неужто вам не интересно знать, чем занимаются все женщины на торжестве? И ваша, между прочем, там жена Помпея. И как же только вы женились-то на ней?

К л о д и й. (В сторону). Помпея! О, Помпея!

Ц е з а р ь. (Улыбаясь). Женился я на женщине, с которой хотел я мысли разделять. А что про празднества - то уж их личные дела. Как есть свои у нас с вами.

К р а с с. А вдруг – они сидят, да против нас там что-то замышляют? Не удивлюсь! Хоть бунт! Хоть травлю!

Ц е з а р ь. Могу Помпее доверять. А если уж решит убить иль взбунтоваться – на то свои будут дела.

К л о д и й. (В сторону). Ах, ах, Помпея!

А н т о н и й. Что вы, что ваша та Помпея – ну лишком вы скучны! Благоразумны!

П о м п е й. Как победил он в выборах – так сразу чинным стал!

К р а с с. Вам хорошо, вы тут уже в верховьях власти. А мне на утро уехать в захудалый городок, да при моем богатстве! Политику налаживать! Тьфу! Такой дрянной! Да будь он проклят! Надо там народ унять, да и поуправлять – от рук отбились! Когда еще я Рим теперь увижу...

Ц е з а р ь. (Усмехнувшись). Уж что касается меня, то я бы предпочел быть в захудалом городишке первым, чем в Риме здесь вторым.

В дверь стучатся. Входит с т а р у х а.

А н т о н и й. Смотрите-ка, старуха! Тебе-то, милая, здесь что? Не перепутала ль ты дома?

С т а р у х а. Пятьсот столетий я не путаю ни что. Да не у вас ли праздник?

П о м п е й. У нас, родная, все у нас.

С т а р у х а. Плохо вижу я (выставляя вперед руку) да что же, Цезарь сам здесь что ли?

Ц е з а р ь. Все так, но что же вам у нас угодно?

С т а р у х а. О, вижу, вижу, начинается здесь суета. Покуда празднество всех облачит в веселья маски, остерегайтесь платья, что явиться среди журчащих вод. О, вижу, вижу не к добру!

А н т о н и й. (Усмехаясь). Неужто вы, старуха, вещая? Гадалка?

С т а р у х а. Пятьсот столетий вас предупреждаю всех о том... о вижу, вижу...

П о м п е й. Коль вы гадалка, так и мне скажите – я буду в Риме первый человек?

С т а р у х а. Первейших здесь стоит за вами. И слышит все мои слова, уж только, вижу я, смеется.

К р а с с. А я не верю предсказаньям! Все ваше дело – ерунда! Обманом деньги б вам натешить!

С т а р у х а. Судьба давно предрешена, не решено лишь ваше действо. Но все идет одно – как совершается злодейство, необратимо мы идем вкусить своей земли. А вы, мужчина, будете убиты. На поле боя подле города, в который отправляетесь сейчас. Вот только путь туда ваш оборвется, поедите туда не в этот раз... О! Вижу великое скопление богатств. Да будете вы в золотых валяться!

П о м п е й. Смотрите же, богатства нажелала! Куда ж ему еще? Прибьют!

К р а с с. Вранье.

С т а р у х а. (Цезарю). А что же вы, там в стороне, молчите? Я вижу, ваша та судьба как море разольется. Безмерна слава, глубиной без дна, а имя ваше вечностью суровой обернется.

Ц е з а р ь. (Усмехаясь). А знаешь, милая моя, ты не гадай на жизнь. Скажите одно мне лучше – как я умру? Быть может, жизнь свою я на перед сам знаю, а смерть ведь неизвестна никому. А? что ж, долго жить осталось?

С т а р у х а. Умрешь ты так, что не узнаешь. То будут иды марта. От рук друзей, убийцы перед вами.

П о м п е й. Да что Цезарь, вы стоите средь убийц?

К р а с с. Брехня.

А н т о н и й. Старуха, что же вы все говорите?

С т а р у х а. Пятьсот столетий...

Ц е з а р ь. (Смеется). Умру и не узнаю! Да все мы так умрем!

Пауза.

А жизнь моя ничто не стоит. Они для государства лишь нужна.

А н т о н и й. (Задумавшись). Судьба судьбе же рознь...

Ц е з а р ь. Убрав политику, вы уберете с тем и мое имя.

Пауза.

А н т о н и й. А! Слышите! (Издалека звенят женские голоса). Пора! Пора! Пройдете же! Пройдемте!

П о м п е й. (Старухе). Только после вас!

Все уходят. К л о д и й мнется на месте.

А н т о н и й. Клодий, ну что вы встали! Идите! Ждем мы только вас!

К л о д и й. Да вы... идите сами... я тут это... вещь свою забыл...

А н т о н и й. Да что еще? Идите! Женщины придут, а вы стоите! То запрещено!

К л о д и й. Да знаю! Там... забыл... я быстро поднимусь и к вам вернусь.... Хотя... да вы меня не ждите, я домой пойду. Меня там в сон все клонит... не могу. То поздно! Ночь!
А н т о н и й. (Пожав плечами). Ну как хотите... (В сторону.) Странный он такой... да никогда умом не отличался!

А н т о н и й уходит.

Явление 4

Перистили. Вокруг озера собрались девушки в белых одеяниях со стекающими с плеч волосами. С л у ж а н к и, ж е н щ и н ы, П о м п е я. Возле озера стоит статуя богини, женщины накрывают ее виноградными лозами и припевают молитву. Возле статуи стоит П о м п е я, склонив голову и шепча слова молитвы – разобрать трудно. Затем пение заканчивается.

Ж е н щ и н а. Да пусть благословит богиня наши силы! Да путь окутает всесильной волей нас земля!

П о м п е я. Да будет так!

Все еще раз поклоняются и расходятся. Вбегает несколько с л у г с вином.

Ж е н щ и н а. Помпея, милая моя, испробуйте вина.

П о м п е я. Благодарю. (Делает несколько глотков и морщится.) Ах, как же крепко! Что это?

Ж е н щ и н а. Особое. Такое лишь раз в год.

П о м п е я. Ах, лучше бы устраивали празднества получше. Что то за ритуал? Не понимаю я! Не понимаю!
Ж е н щ и н а. Вы оскверняете богиню?!
П о м п е я. Нет... Ты не поймешь! (Смотрит на нескольких уходящих женщин.) Куда они пошли?

Ж е н щ и н а. Так ведь теперь... (шепчет что-то на ухо Помпее).

П о м п е я. Уже? Я не ослышалась?

Ж е н щ и н а. (Качая головой). Пора. Теперь вся суть начнется. Пройдемте с ними?

П о м п е я. (Поглаживая шею). Идите. Я вас... догоню...

Ж е н щ и н а. Без вас начать не сможем.

Ж е н щ и н а уходит. П о м п е я залпом выпивает вино и морщится еще сильнее.

П о м п е я. Идти иль не идти? Ах, только б люди не узнали, что происходит в празднества у нас! С ума сойти! Слуга! Слуга! Ну что же там стоишь? Ты подойди ко мне.

Из перистилей выходит К л о д и й, переодевшись в женское платье слуги, закрывая платком лицо.

П о м п е я. А что же ты лицо закрыла?

К л о д и й. Я слегка больна.

П о м п е я. Принеси мне, очень я прошу, нормального вина! А лучше – лучше принеси мне воду. Я не могу! Что это еще за смесь? Кобылы лучше пьют!
К л о д и й. Как скажете... а куда ваши женщины пошли?

П о м п е я. (Удивленно посмотрев). А ты что не ушла за ними?

К л о д и й. Так я... за вами...

П о м п е я. Ну смотри... Постой. А что-то я тебя, уж сколько не смотрю, но не могу припомнить?

К л о д и й. А я... я тут недавно. Муж ваш выкупил меня.

П о м п е я. Странно. Не припомню. Поди и помоги скорей. Мне надобно зашнуровать получше платье.

К л о д и й. Мне? Вам?
П о м п е я. (Уставившись на слугу). А что ты вспыхнула, как нити алого платка?

К л о д и й. (Перебирая в руках складки платья). Я раньше никогда... не доставляли мне такой вот чести... чтоб вам переодеться помогать... О, о, Помпея!

П о м п е я. Я тебя запомню. У Цезаря потом подробнее все о тебе спрошу.

Незаметно входит с л у г а и подметает пол в глубине перистилей.

П о м п е я. (Стягивая с плеч белые длинные накидки). Ну что ты там стоишь?! Меня уже давно там все заждались!

К л о д и й. (Подкрадываясь сзади). Какие плечи! Боже мой, я век буду смотреть, но не смогу же наглядеться!

П о м п е я. Что бубнишь ты там?

К л о д и й. О, как вы хороши! Я не могу на вас ведь насмотреть! Вы словно нимфа, вы богиня! (В сторону.) Желанней никого я не встречал! Я ждал всю жизнь минуты той, лишь только ею насладиться! Мой час настал! Да Цезарь в этого мгновения мой самый злейший враг! Такая женщина! Уж точно ведь с небес сошла на землю, божество!

С л у г а. (Подметя пол все ближе и ближе к Помпее и слуге). Уж что-то не припомню я такой слуги. Чтобы широкая такая, полнозадая была? Да я б ее то сразу разглядела! А это что еще? Ах, ну не вижу я лица! Вот-вот бы повернулась! Ай! Не вижу!

К л о д и й. (В сторону). Одна лишь эта ночь есть у меня. И если не она, то все пропало! Помпея! Ты душа моя! Помпея! (Помпее, завязывая на ней платье.) Ну дай те же на вас я посмотрю! Ну повернитесь же! Ах, как прелестны! А как наряд струиться!

П о м п е я. Кажется, мне тесноват.

К л о д и й. Нет! Нет! Вам с самый раз! Помпея! О, повернитесь же скорей, еще хочу одну деталь прибавить!

П о м п е я. (Поворачивается). Ты так провозишься весь вечер.

К л о д и й. (Подходит к ней ближе и утыкается в ее волосы. В сторону). Ах, будто отголоски моря наполнили ее своей волной! Ах, ах, Помпея!

П о м п е я. (Резко повернувшись). Ты что творишь?!

К л о д и й. Упала, поскользнулась!

П о м п е я. Считай, что нет тебя здесь больше!

К л о д и й. О, подождите, подождите! Я ведь всего лишь... я же раньше слышал... слышала о вас! О вас такое говорят! (Замявшись.) Вы ведь мадонна! Вы в кругах богиня! Вас тчат как божество! Вы эталон для дев всех!

П о м п е я. Правда?

К л о д и й. О, если бы вы знали, как я мечтал... как я мечтала к вам попасть! Я вас ведь так лю..любила! Вы мой идеал!

П о м п е я. Что вы скажете ещё?

К л о д и й. (Путаясь в платье и подходя ближе). Вас самою красивою в империи считают. Вам равных нет ни на земле, ни в небе. Глаза у вас ведь глубже всех морей, а волосы как бархат мягки! Мне лишь бы вам в глаза смотреть! Да вами наслаждать! Не прогоните, я в вас влюблен..на!

П о м п е я. Перестаньте!

К л о д и й. Вы... вы... вы так изящны, так как солнца луч игривы... (нагибается к Помпее, но тут же поскальзывается и, изогнувшись, падает на пол. Платок и лица слетает, но слуга судорожно поправляет его).

С л у г а. Мужчина! Мужчина! Помпея! Кто это? Кто это?!

П о м п е я. Как мужчина?!

С л у г а. (Дрожащими пальцами указывая на слугу). Он! У него..! Лицо! Изиде же отсюда!

П о м п е я. (Срывая с лица слуги платок). Кто вы?!
К л о д и й. (Закрываясь от женщин). Лицо лишь разнесло... больна! Больна!
П о м п е я. Повернись сюда! Не смей! Не отворачивайся! Повернись! А! (Хватается за голову.) Клодий?! Вы?! Вы... Вы?!

К л о д и й. Слуга я ваша... я слуга!

П о м п е я. Да...да... (еле слышно). Уйдите быстро. Быстро уходите!

К л о д и й. Помпея! Я люблю вас! О, Помпея! (Хватаясь за ноги девушки и прижимая ее к себе).

П о м п е я. Пустите! Отпустите!
К л о д и й. Богиня! Вы богиня! Помпея, пощадите!
П о м п е я. Да оторвитесь от меня! Не трогайте! И руки грязные свои скорее уберите! Да я вас засужу! Убью! Убью! (Шепча.) Ах, что же будет, что же будет? Только б Цезарь не узнал, ах, только не узнал... убьет меня, убьет. (Клодию, крича). Да отпустите же меня! (Плача.) За что?! М! (С силой вырывается и судорожно рыдая убегает прочь).

С л у г а хватает одну из ваз, стоящих рядом и с силой ударяет о голову К л о д и я. Тот падает без чувств.

Явление 5

Дома Цезаря. Плачущая П о м п е я на коленях перед Ц е з а р е м рьяно молит его о пощаде. Ц е з а р ь сидит, сдавливая руками голову. Поодаль – К л о д и й.

П о м п е я. Я не виновата! Всегда была тебе верна! Всегда-всегда! О, пощади! Я в сотый раз прошу прощенья. Лишь только не губи! Я умоляю! Ведь я подумать не могла, чтобы среди моих служанок эта (указывает на Клодия) завелась! Прошу, помилуй, умолю, готова биться головой! Не тронь! Я лишь с ней говорила просто так, как со слугой. А тут с лица ее упал платок. А там... там Клодий! Боже мой! Я чуть не умерла от страха! Я думала - умру! Помилуй же, помилуй! Что же ты молчишь? Я целый день, с той самой ночи, с колен перед тобой же не встаю! А ты сидишь и на меня не смотришь! Скажи мне что-нибудь, скажи! Но Цезарь! Что же то такое! Ну повернись ко мне! Скажи! (Повернувшись к Клодию встает с колен и с силой ударяет его по лицу).

К л о д и й. За что?!
П о м п е я. А вы не знаете за что? Да вы меня убили! Уничтожили! Смеетесь надо мной? За что - за что? О, Цезарь, Цезарь, милый мой, мой славный, скажи хоть слово! Ну, прошу тебя, скажи! Одно - какое-нибудь! Я прошу!

Пауза.

Молчишь!

К л о д и й. Могу сказать в свое лишь оправданье – я был во власти страсти. Больше ничего. И вашей я жены не тронул. Лишь пошутить хотел. Развеять дух тех мрачных комнат. Ну что за праздник? Я хотел развеселить людей! Всего-то! Ха-ха! Жалкое желанье!

П о м п е я. А вы бы помолчали! Вас надобно судить! О, я так дело не оставлю... я в суд пойду! Пойду! Меня теперь все обвиняют с святотатстве! Меня! Не вас! Меня! Вы понимаете? Меня – честнейшую из всех! А вы смеетесь!

К л о д и й. Я не виноват. Меня средь римлян любят. Меня все почитают – во мне есть сила, есть бешеная страсть! Я должен дальше жить, хоть в роли то шута, актера... но я вношу в жизнь капельку раздора! Я не могу попасть в тюрьму! Хотя, признаюсь, я за честность. В тюрьму - так и в тюрьму! Я попаду туда скорбеть все о любви неразделенной. Запретной, тайной и пленительной любви... (мечтательно вздыхает).

П о м п е я. (Шепча). Я вижу, вы совсем ума лишились? При муже, Цезаре моей, такие говорить слова! Вы сразу на свет тот захотели?
К л о д и й. Я героической развязки не боюсь!

П о м п е я. (Плача). О, Цезарь! Я прошу тебя! (Падает на колени и хватаясь за руки Цезаря начинает их целовать). Прошу, прошу, реши мои страданья! Я не могу, я не могу! Меня впускать в дома же перестанут! Он жизнь мою разрушил, честь сломал! Да знаете ли, что для римлян есть скандал?! То все! То жизнь пропала! Они из сплетни разовьют такое... Я не хочу! Я не хочу! Я жить без общества ведь не желаю! Я не хочу из-за дворового шута теперь сидеть лишь в доме! Все отвернутся от меня! (Захлебывается слезами). Спаси, спаси!

К л о д и й. Дворовый шут?

П о м п е я. Не понимаете? Я объясню! Во-первых, вы́ виновны в святотатстве! Богиню осквернили, нарушили весь ритуал. Затем проникли в чужой дом без спроса. Потом одели платье женское! При всех Богах! При людях! Но ладно только платье... но вы меня, меня как глиняный кувшин разбили! При людях, при всем свете... приставать ко мне! Да я и в жизни кроме Цезаря ни на кого ведь не смотрела!

К л о д и й. Я не...

Ц е з а р ь. (Подняв голову). Клодий, я вас прошу нас здесь одних оставить.

К л о д и й. (Просияв). Одних? Уйти? То с радостью! То прямо же уйду! Да только... вы... не сердитесь? Я ведь все так... я человек такой, в уме все крутиться, кружиться... да и выходит все не то... я шут! Да и какой там из меня оратор! Я раньше против вас все говорил... но не теперь! Теперь прозрел! Вы самый здесь великий! Я шут пред вами лишь! Мне лишь в театр бы... а там...

Ц е з а р ь. Уйдите, я прошу.

К л о д и й. Как скажете! Иду-иду!

П о м п е я. (Бледнея). Быть может Клодию не уходить? Может остаться?

К л о д и й уходит.

Ц е з а р ь. Прошу, садись сюда.

П о м п е я. (Садясь). Я ведь ни в чем не виновата – я повторю уже в который раз. Все глупое стечение явлений... Он идиот! А я ни в чем не виновата! Да что я говорю! Я не должна перед тобою извиняться! Ведь я чиста! А люди... просто звери! Мне в таком посмели обвинить! Я ни Богов, и ни тем более...тебя... ни в чем...

Ц е з а р ь. Успокойся и присядь. К чему все эти слезы? Я не хотел тебя ни в чем винить - это во-первых. Я знаю слишком уж тебя давно и все прекрасно понимаю – то не для тебя дела. А во-вторых... с чего ты вдруг взяла, что я устрою сцены? Я никогда такого в мыслях не держал, а ревность – чувство мне чужое. Оно не беспокоило меня уж никогда. (Пристально посмотрев на Помпею.) Неужто ты решила, что я тебя убью?

П о м п е я. Цезарь, но если Боги всех главней и всех нас видят, то отчего они за Клодием не проследили? И отчего жизнь наша идет так, как будто их совсем не существует?

Ц е з а р ь. (Вздыхая). Один на свете Бог. И имя – человек. (Встав с места.) Ты говоришь, что люди отвернулись?

П о м п е я. (Кивает). Уж если грех мой разглядели, так не захотят стереть!

Ц е з а р ь. Римляне – народ непредсказуем. Им надо зрелищ, надо торжества! Кровавые разборки, сцены, страсти! То все дела не для меня... а если нам прождать, то и убить кого-нибудь придется. (Усмехаясь.) Ведь так?

П о м п е я. (Испуганно). Убить?!

Ц е з а р ь. Развод. То, благо, в Риме дело самое простое. И грех на душу не возьмем.

П о м п е я. (Прикрывая рот). Да лучше ты меня убей! И сразу! (Встав с места.) Как? Как развод? Н-нет... нет... я не хочу... я не позволю... да как же? Как же так?

Ц е з а р ь. (Пожав плечами). Жизнь может быть у нас другая... в каком-нибудь забытом доме, средь зарослей, в глуши, где нет людей – нас те к себе и не подпустят – где лишь есть стены, а в округе – пустота. И каждый день из года в год мы утром будет собираться - да в городе, закутавшись в лохмотья и одежды - побираться. Иначе выгнали меня-то из сената за осквернение Богов, ну а тебя – лишили имени и всех других светских оков. (Помолчав.) За осквернение Богов... за осквернение того, что даже нет... за воздух...

П о м п е я. Я побираться не хочу... (Упав перед Цезарем.) Но что мне делать? Развод... О, что угодно, только не развод! Неужто, власть тебе любви дороже? Да неужели... Я тебя люблю, я видеть света без тебя теперь уж не смогу! Я лишь тобою упиваюсь! Иначе... как же? Без тебя? Нет! нет! Не надобно развода! Без власти, без сената можно жить! Но лишь бы мне с тобой... я на коленах ведь просить готова! О, Цезарь, Цезарь! Дай же руку мне, (хватая руку Цезаря и начиная целовать.) Прошу тебя, убей ты лучше так, но только не разводом!

Ц е з а р ь. (Качая головой). Любовь – оковы счастья. А счастье уж у каждого свое.

Пауза.

А как же проживешь без вечером с вином и танцем до упада? Насколько помню, ты до безумья лишь их.

Пауза.

Как же застолья, где ты во главе стола? Когда кругом лежат зеленые оливы, разлито масло, выжитое только что, за виллой – дали кипарисов, твои подруги, что смеются за столом, тебя все любят, тчат, и мнение твое дороже слова. Тебя лишь все внимают, тебя видеть хотят.

По м п е я. Они и так...

Ц е з а р ь. Боюсь, что нам с тобой со всем придется по прощаться. За осквернение богов любое наше слово – смерть же наша. Тем более, неужто ты не хочешь...

П о м п е я. Хочу! Все поняла! Не надо больше слова. (Усмехнувшись.) Все кончено? Развод... политика превыше чувств... я понимаю... и общество...

Ц е з а р ь. У Цезаря жена должна же быть вне всяких подозрений.

П о м п е я. Я поняла. Не нужно больше слов. Развод. На том все и покончим.

П о м п е я уходит.