Глава 22.
С каждый днем Эдан казался страннее. Хоть он и возложил на свои плечи слишком много ответственности за жизнь не только Марта, но и Марии, это словно бы вовсе не угнетало его - он чувствовал себя, кажется, куда счастливее, чем успевал бывать. Но было это маской или действительным проявлением чувств - оставалось проклятой тайной, покрытой мраком.
То и дело Эдан пытался найти ответы хоть на какие-нибудь вопросы, которые могли побеспокоить его в абсолютно любой промежуток времени. Он был скрытен. И хоть Мария предпочитала это странное поведение не замечать, оставить его без внимания также не выпадало возможности.
Каждый день огненный человек старался проводить с Марией занятия. Он усаживал ее напротив себя, после чего вслух озвучивал идеи, которые приходили в его сознание в течение дня. Он словно бы отдавал совершенно любое свободное время, которое имел, только чтобы действительно понять, каким именно образом работают способности Марии. Казалось, лишь это позволяло ему улыбаться шире.
- Значит так, - принялся он размышлять, когда только выдалась возможность отдохнуть после изнурительного пути. - теперь мы знаем, что ты умеешь забирать чужие воспоминания. А что насчет того, чтобы кому-нибудь отдавать свои? - Эдан потер подбородок. - Мария, покажи мне свои воспоминания. - так серьезно настроено уговаривал он. - Я хочу знать о тебе совершенно все.
Девушка замялась. Расценивать очередные слова Эдана, как флирт или просто детскую небрежность, было трудновато. Она до сих пор не привыкла, что Эдан был крайне остр на язык - его любые слова и действия, которые зачастую точно не следовало бы расценивать, как желание атаковать, сводили с ума. И путали любые границы дозволенного. Марии было невероятно страшно впускать кого-то в квартиры своей души, однако Эдан, возможно не специально, проникал в их слишком уж резво. Девушка не была уверена в том, что правильно понимает его желание знать о ней все.
- Ну я...
Эдан схватился за голову, встал с колен и заходил кругами.
- Ну да, ну да, ну конечно! - только это говорил он себе, поспешно ударяя руками голову. Мария потеряла совершенно любой смысл происходящих дел, уже и не зная, что было в голове огненного человечка. - Соглашусь, предложение слишком неожиданное и рискованное. Особенно учитывая предыдущий опыт подобного вмешательства в мозг. - снова подходил и присаживался на корточки. Сколь сладки были его речи. - Однако попробовать все равно стоит, чтоб понять, как контролировать весь процесс... - словно прокручивал в мыслях возможное мироощущении Марии. - Хм... А что насчет того, чтобы начать, например... С начала. - выдерживал интригующие паузы. - Мария, давай попробуем увидеть что-нибудь из твоего детства.
- Из детства? - Мария посмотрела на свои перчатки, пока Эдан присел еще ближе. Настала минутная тишина. Мария нервно хихикнула. - Боюсь, что в нем нет ничего... интересного. И не думаю, что это хорошая идея - его показать.
Эдан только выправил осанку, пытаясь подобрать слова. Кажется, вот и придумал.
- В таком случае, мне придется сказать, что в тебе мне интересно... Кажется, абсолютно все! - со своих шуток хихикал сам. - А если серьезно, давай тогда попробуем сделать это... хах, добровольно-принудительно, а? - расплывался в кокетливой улыбке.
"Добровольно-принудительно" - только это эхом отдавалось в голове Марии. Мария полностью сжалась. Ей стало невероятно страшно. Эти слова. Кажется, она где-то уже слышала их. Да. Она точно слышала их. Словно бы... словно бы голосом... Ари? Мария подняла на Эдана глаза, очи ее моментально стали кроваво-красными, а лицо бледнее. Тело снова парализовало, девушка ничего не могла сообразить. По телу молниеносной стрелой прокатились мурашки, которые заставили ее сердце невольно вздрогнуть. Она слышала эти слова. И теперь помнила это лучше любого другого события из печального прошлого. Эдан был словно он. Перед девушкой почему-то снова виделся Ари. Слова Ари. ЭТО он говорил ей в тот день?
Напротив Марии же, на корточках, слишком близко, нарушая абсолютно все границы личного пространства, сидел Эдан, такой спокойный, рассудительный, нежный. Он медленно-медленно дотронулся до руки Марии, постепенно стягивая перчатку. В голове девушки же начался настоящий хаос, пока она прокручивала его проклятые слова в своей голове. Снова детская небрежность? Подростковый флирт? Или он... Или он... Неужели он такой же, как он? Неужели Эдан просто подобие Ари?
Мария смотрела на беззаботного Эдана, который на первый взгляд ничем не отличался от тысячи, если не миллиона, таких же мужчин. Но его улыбка... Что он сделает сейчас? - почему-то именно эта мысль всплыла в ее мышлении. Чего Эдан от нее хочет? Почему сказал такие же слова? Почему напомнил его? Это из-за стереотипов, из-за "детских травм" или это... Страх. Мария теперь понимала, что все время, чтобы она не делала, куда бы она не пошла, привкус свободы все равно ощущался железом, кровью, которая осадила ее тело тогда. Страх быть уничтоженной так никуда и не делся. Мария только сейчас наконец понимала, на чью именно улыбку была похожа улыбка огненного человечка. Это была улыбка Ари. И больше никого.
Сердце мигом остановилось. Воздух не хотел заходить в легкие, а любые конечности тела, даже завернутые в бесконечные слои одежды, покрылись мурашками. Мария снова возвращалась назад, невыносимо сильно испугавшись того момента, что Эдан тоже может быть таким же жестоким существом, как они. Она смотрела в его черные глаза, сквозь которые было невозможно разглядеть даже собственного отражения, и не могла пошевелиться. Страшно. Ей снова стало невероятно страшно, словно бы она вернулась на насколько лет назад, снова стала маленькой беззащитной девочкой, которую в будущем не ждет ничего хорошего. Но было уже поздно. Перчатка медленно упала на пол, фиолетовые полосы снова заискрились на ее теле, а ладонь Эдана прикоснулась к ее.
Лицо Эдана в голове тут же расплывалось незамысловатым песком, а вместо его физиономии снова был он - Ари. Сердце стучало быстро-быстро, паника подступала к горлу. Хотелось кричать, бежать. Было страшно. Отчетливее обычного снова виделся тот дурацкий день. Мария снова чувствовала, как мощная рука Ари сдавливает ее предплечье, снова слышался его крик, снова билась посуда, снова голова, которую он тащил за волосы. Снова волки, проклятые волки! Дыхание. Дышать. Вдох. Мария не может дышать! И снова эти слова, значение которых она могла узнать только теперь: "добровольно-принудительно"...
Разум сошел с ума. Мария сошла с ума. Что это? - думала она, отдаваясь этими воспоминаниями и Эдану. - Это было реально? Сейчас это было с ней? Это снова было с ней? Она вернулась в тот день? Она вернулась в прошлое? Почему все так реалистично, почему так страшно, почему так плохо! - Мария не понимала... Она не понимала... ОНА НЕ ПОНИМАЛА!
Мария вся затряслась, ей стало невероятно страшно. От паники она сильнее сжала ладонь Эдана, который и сам, погружаясь в этот недетский хаос, испытывал определенно такие чувства. Ему было так больно, так тошно от ее прикосновений, казалось, что мозг его сейчас взорвется, когда он видел эти воспоминания, которые были словно в тысячу раз ярче, чем его. Только одно нажатие Марии на его ладонь смогло разбудить от минутного кошмара, который рисовался в голове. Эдан покрутился из стороны в сторону, пытаясь прочувствовать реальность, наконец среди этого кошмара и криков прошлого, смог разглядеть очертания настоящей действительности. Со всей силы он постарался отцепить руку Марии, девушка же вцепилась так крепко, что на руке остался отпечаток от ее коротких ногтей. От резкости прерванного контакта в голову снова ударили невероятно сильные помехи. Огненный человек тут же повалился на пол, схватился за голову, пытаясь достать невероятно противную болячку. Мария же и не шелохнулась. Ей не было больно. Она сидела, не до конца осознав, что вернулась назад. В реальность. В жизнь.
Душевная боль и невероятный страх, который она испытывала в тот день, когда даже слов Ари различить не могла, перекрыл секундный удар от быстрого расхода ладоней. Мария остывала, пока воспоминания медленно меркли на фоне вернувшейся жизни и понимания проходящих слов, воспоминания меркли, становясь такими же неприметными, какими бывали всегда. Мария проморгалась, различая объекты вокруг и человека напротив. Не знала, что и сказать, да и говорить что-либо - желания не было. Снова дереализация. Кто такая Мария? Это она? Эдан только наконец отцепился от собственной головы.
Огненный человечек встал с колен и отошел от девушки подальше, присаживаясь на пол. Ему и самому было не совсем комфортно ощущать нарастающий конфликт. Да и он понимал, что продолжать диалог и дальше - лишь очередная бессмысленная пытка. Он это видел. Он видел совершенно все. Даже сам не смог сдержаться от той паники и страха, который ему показали. И теперь лучше обычного понимал, какой же на самом деле он все это время бывал дурак.
Эдан смотрел на воспоминания маленькой Марии, которая за недолгие годы собственной жизни увидела значительно больше боли и страданий, чем он мог сам себе предположить. Его грязные проблемы закрытого городка, сбежать из которого не имелось возможности, сейчас казались такими детскими и смешными. Эдан всегда себя жалел, всегда считал себя самым несчастным на этой планете. Когда по сути Эдан и его семья... Они были хоть как-то защищены от бесконечного ужаса, который творился за воротами их домов. И теперь он наконец осознавал это сам.
Эдан обожал себя жалеть. Говорить себе, какой же он весь несчастный. Но никогда, сколько бы он не смел думать, ему никогда не приходило в голову, что кому-то может быть каплю сложней. Она же, девушка, которая выжила, девушка, которая смогла не потерять рассудок, человечность, мотивацию дальше жить... Он видел тот кошмар, который творился всего лишь в один день из сотен, которые она прожила. И даже один день, он не смог выдержать и его. Мария была в тысячу раз смелее и сильнее такого немощного человека, как он, который просто, кажется, искал только бы способ полегче облегчить свою бессмысленную ношу. Она сейчас была перед ним. И несмотря на аиста на шее, несмотря на того, кажется, "Ари", которого она всегда видела в Эдане, несмотря на ужасные законы правительства, которые просто вынуждали ее исчезнуть или стать очередным расходным материалом... Она была сильной. Она до сих пор не сдалась.
Эдан подобрал ноги руками, уставился прямиком в пол, словно бы показывая свою беззащитность. Чувства его перемешались ядовитым песком, когда он вновь сам себя ненавидел, что Мария испытывала подобного чувства рядом с ним. Он и подумать не мог, что он напоминал ей того жестокого человека. Эдану было невероятно тошно от своих действий и самого себя, потому что даже несколько предположить не мог, насколько сильно Мария боялась.
Эдан начал понимать, что он абсолютно такой же, как и все. Он ведь тоже просто хотел использовать ее, с ее помощью весело жить. И разве может он после такого говорить, что хоть немножечко адекватен? Разве он адекватен заставлять Марию возвращаться туда, в это серо-черно-тускло-бесконечно-больное прошлое? Эдан влюблялся в мнение, что он совершенно ничем не отличается от правителя и армии идиотов. Он был таких же жестоким эгоистичным козлом, каким бывал и тот самый Ари. Эдан причинил боль тому, кто точно не заслужил этого больше всего на свете.
- Прости. - только это сказал Эдан, сжимаясь сильнее. Девушка подняла на него глаза, она постепенно отпускала прошлое. Не давала фантазиям запудрить мозги - все-таки Эдан был далеко не Ари. Правда ведь?
- За что ты извиняешься? Ты же ничего не сделал. - пыталась она отдышаться, пока фантазии наконец успокоились и вернули ее назад.
Эдан напряженно потирал ладони. Было видно, как ему противно от самого себя.
- Прости, что был эгоистом. Прикоснулся к тебе через силу. - молчал, не переставая растирать ладонь. - Прости, что думал, будто бы в твоей истории нет ничего такого, будто бы имею право говорить тебе такие отвратительные слова. - снова слышал он те дурацкие крики. - Прости, что заставил вернуться в то прошлое, о котором мы так сильно любим с тобою молчать. - поднял он глаза, которые медленной чередой наполнялись слезами отчаяния и разлуки. - Прости, что заставил видеть его в себе...
Мария вот уже как несколько недель не выходила на улицу. Это было опасно - в Мику практически никто не знал о существовании Марии, да и подумать о том, что какая-то маленькая девочка, сбежавшая из госпиталя, смогла оказаться здесь - не хватало фантазий. Мария же, ради безопасности знакомых и себя, только успевала продолжать сидеть в подвальном помещении, пытаясь не попадаться никому на глаза.
Силы ее медленно восстанавливались. Путь из госпиталя в город оказался куда изнурительнее, чем можно было предположить, именно поэтому девочка долго возвращалась в привычное состояние, чтобы только не умереть. Нужно было пополнить запас внезапно потраченных сил.
Если сестры еще и могли найти хоть какую-нибудь работу, для того, чтобы имелась возможность прокормить себя, Мария такой возможности не имела. После истории с Алесом, который так доблестно и в некоторых местах глупо пытался кому-то помочь, женщин со всех городов, деревень и прочих населенных пунктов начинали проверять на "достоверность документации и бездетности их тел". За поиску беглянок полагалось неплохое вознаграждение, на которое можно было бы пировать около месяца. Однако Руби и Грана, которые успели вовремя сбежать из деревни, еще до того, как Ари предал совершенно всех, смогли найти хоть что-то похожее на работу. Помогла им в этом бабушка Георгия.
Бабушка Георгия также стала одной из пострадавших суровой войны. Преклонный возраст, некоторые физические изменения, которые были крайне нежелательны для исполнения роли продолжателя рода, позволили ей остаться в городе, где она начала развивать бизнес сына, после того, как его забрали на войну. Дело, конечно же, шло не так хорошо: гостей в таверне было маловато, особо никого не интересовала домашняя кухня. Да и райончик местонахождения ее кафе был не самым востребованным и спокойным. Выручала только почтенная старость, которую можно было использовать для себя.
Бабушка пощадила близняшек, устроила их на работу обслуживающим персоналом в местную таверну, помогла с чем могла. Подкупило умение Руби играть на флейте - это позволяло хоть как-то удерживать ненасытную публику у себя. Да и факт наличия в районе женщин был полезен. Особенно близнецов. Однако даже с такими плюсами Георгия предъявила условия. Теперь девушки хоть и имели подобие крыши над головой, за работу им не платили ни гроша. Откупались от них лишь едой и водой, да сменной одеждой, необходимой для выхода в зал. "Официальное трудоустройство, как женщинам-аистам", оформленное задним числом и подделанное знакомыми строгой бабки, обезопасило девушек от суровой участи лабораторий. Так что они беспроблемно могли находиться на территории города, что зачастую их уже принимали и за своих. Теперь и у них, сохраняя секреты о материнствах, была метка аиста на шее. Такая же, как у Георгии и Сапфир.
Однако, если сравнивать беззаботные жизни близняшек и их старшей сестры - находились отличия. Сапфир, как и многих других сбежавших людей в день подрыва автомобилей, не могли оставить без доли внимания. Устроить и ее работницей таверны не выпадало возможности - внешность девушки, ее манеры говорить, ее бурная история побегов и наличие некоторых контактов с главным подозреваемым Сопротивления, нельзя было просто стереть из памяти военнослужащих, которые частенько находились вблизи города. Именно поэтому Георгия наотрез отказалась помогать Руби и Гране спасать их сестру, в некоторых местах даже угрожала, что сдаст ее с потрохами, если они продолжать докучать подобным. Однако рассудительность самой Сапфир, которая научилась слагать речи не горше речей Алеса, помогла ей в этом вопросе: Сапфир все-таки смогла уговорить старушку. Женщине тоже дали работу, хоть и не такую заметную. Теперь Сапфир работала швеей - подшивала штаны, куртки, сумки, покрывала прибывших солдат. Конечно же без лишней конспирации - хоть Сапфир и была в городе уже более 2 лет, на улицу без крайней необходимости не выходила - в ее положении это было крайне опасно. Она стала практически бесплатной рабочей силой - плата была такая же, едой и водой. Однако Георгия быстро смогла найти с несчастной Сапфир общий язык, возможно, потому что разделяла многие ее взгляды. Мария же теперь работала с Сапфир, обучаясь швейному мастерству и стараясь никому не попадаться на глаза. Хотя бы той же Георгии. В пошиве же важно было не качество, а количество. По крайней мере сейчас. Забавно, размышления, как у Фалсума.
Хоть, так и казалось, жизнь постепенно возвращалась в привычное русло, это русло не подходило свободолюбивым дамам. Ничего не изменилось: несмотря на то, что никто не мог припахать невинных красавиц на политическом уровне, отношение к ним оставляло желать лучшего. Женщины снова становились тем же пушечным мясом, каким никогда не желали быть. Их все так же раздевали глазами, вслед выкрикивали им фразочки, наподобие "эй, котик" или "ну не ломайся же ты". Хищные звери снова желали дотронуться до невзрачных тел, иногда даже прижимали в углах, желая вытворить с телами близняшек непристойные вещи. Хоть Георгия и была уважаемой бабкой, и она, будучи все той же женщиной, не могла кого-нибудь защитить. Знала, что, если встрянет, посетители только уйдут, да и проблем от правительства после не оберешься. А это было далеко не выгодно. Снова возникало непреодолимое желание убежать. Убежать туда, где девушкам было хотя бы немного свободно - в то время, когда Алес еще был жив.
На счастье, Георгия оказалась достаточно адекватной бабкой, хоть и со своими нескончаемыми тараканами в голове. Закон о женщинах и детях не устраивал и ее. Раньше Георгия была любимой бабушкой и мамой. У нее был замечательный сын, точно сантиметров 190 в росте, но и его тут же забрали на фронт, как и его дочку в лабораторию, которой, кажется, не было даже 3. Так что теперь Георгия была только бесконечно одинокой старушкой с суровой судьбой, которую хотела менять. В скором времени благодаря чему и стала больше времени проводить с Сапфир. Потому что Сапфир все эти приставания, унижения, страхи. Они напомнили основную цель Сопротивления. Фалсум ведь был богат драгоценными камнями. Пора было показать, насколько они ценны. Сапфир возглавила свою ветвь Сопротивления.
В первый же день Сапфир показала карту, на которой красными крестами были отмечены лагеря оставшегося Сопротивления, которые удалось найти. Зеленым фломастером же были отмечены участки, на которых заметили женщин - это также являлось ценной информацией для Сапфир, поскольку благодаря этой информации можно было составить примерный план передвижения военных в поисках беглецов. Обозначений и крестов было много: практически в каждом городе имелось хотя бы по пару десятков мужчин и парочке женщин, кто был готов отдать свою жизнь за борьбу с правительством.
Конечно, по сравнению с количеством военных, сумасшедших, несчастных, прочих служащих государства, Сопротивление было только одной каплей в море несчастных людей. Однако цель была не совсем подобна той, что отметил для себя Алес - цель была не атаковать сколько есть сил и возможностей. Нет, больше нет. Целью стало вселить надежду в других, что еще есть ради чего протестовать. Сапфир только желала показать остальным то, что ей когда-то успел показать Алес. Никому не нравился закон о женщинах и детях. И у Сопротивления появился девиз: "Жить ради будущего, а не из-за страны".
Теперь и Мария была неотъемлемой частью жизни тех, кто отчаяннее всего желал только ее - свободы.