Глава 19.
Теперь Мария чувствовала себя значительно лучше. Ее накормили, переодели, дали возможность поспать. Дорога от госпиталя до городка выдалась для нее необычайно трудной - так и казалось, что повсюду поджидали опасности. Было страшно даже от одной мысли того, что жизнь оказалась еще хуже, чем можно было предположить. И только сейчас девочка чувствовала себя хоть в каком-то подобии спокойствия и комфорта.
Тайный ход из стены вел в небольшой домик на окраине городка. И знали о нем далеко не все. Проход этот, как Мария успевала узнавать, был предназначен и для остальных женщин и мужчин, которые не имели особой возможности радоваться жизни в стенах закрытого городка. Только подобие свободы из-за наличия возможности сбежать, казалось, и давало им хоть какие-то силы продолжать невероятно тяжелую жизнь.
В домике, куда вел тайный проход, в основном проживали нищие или те, кому общество было не радо. В число пострадавших попадали и женщины, которых ненавидели всей своей черствой душой. Таких здесь было немного, однако каждая жизнь была ценнее, чем что-либо еще. Сапфир, к сожалению, попадала в число несчастных граждан района.
Мария долго не могла поверить в сказочное везение, ведь перед ней собственной персоной была она, Сапфир. Хоть один знакомый человек за столь долгие годы разлуки.
- Когда Алеса арестовали, - говорила женщина, поспешно раскладывая карту перед собой на столе, - нас посадили в машины и куда-то повезли. Мы ехали с тобой в разных. Я тебя видела, но ничем не могла помочь. - винила сама себя. - Потом произошел взрыв. - закалывала углы карты булавками, чтобы бумага не смялась. - Я помню только, как звенело в ушах, а меня достали из-под завалов и куда-то поволокли. - поглядывала на испуганную Марию. - Так я оказалась в городе. Встретилась здесь со знакомыми, они мне помогли, крышу над головой дали, хоть какую-то работу. - скалила зубы. - Вот я и прячусь вместе с ними с тех пор, как самая настоящая крыса. - со всей силы вдавливала оставшийся кончик карты ножом. Злость так и хлесталась в ее мышлении.
Мария уселась поудобнее, жалостливыми глазами глядела на Сапфир.
- А Алес... - голос девчонки дрожал. - Что с ним?
Сапфир мотала головой из стороны в сторону. Становилось ясно, что она и сама совершенно ничего не знает ни о судьбе паба, ни о судьбах Алеса или Ари. Она сама, невыносимо ненавидя совершенно все дни, которые могли быть ей когда-либо подвластны, не имела ни малейшего понятия о том, почему жизнь бывает к ней так жестока. По одному лишь взгляду на женщину неземной красоты можно было понять, какими именно муками эта красота успевала ей доставаться. На глазах Сапфир медленной чередой успевала прорисовываться пленка из слез.
- Я не знаю... - говорила она, пока голос предательски дрожал. - Скорее всего его уже нет. - проглатывала собственные слезы. - Да даже если есть, мы никак не сможем ему помочь. - поднимала глаза на Марию. - Теперь будущее только в наших руках.
Карта наконец в полной доступности лежала на столе, пока изредка на нее успевали проливаться слезы Сапфир. Мария смотрела на все это с замиранием сердца. Только сейчас она наконец-то же понимала, какие все это время Сапфир испытывала чувства, когда стаи диких жестоких людей глазели на нее, желая только отомстить. Сапфир было невероятно страшно, в сотни, если не тысячи, раз страшнее, чем милая Мария только могла себе представлять. Хоть этот драгоценный камень, наделенный невероятной красотой и способностью влюблять в себя человеческие души, казался столь прекрасным, Мария наконец осознавала, чего стоила Сапфир такая привлекательная красота. Сапфир ведь тоже просто была жертвой жестокой участи человек, которые хотели жить. Которые мечтали быть счастливыми. Сапфир было не меньше любого присутствующего здесь человека больно терпеть бесконечную черную полосу.
- Ну ладно. - вытирала Сапфир слезы на глазах рукавами платья. Казалось, что исплакала она уже больше моря или хотя бы какого-то океана. - Я хочу тебя познакомить кое с кем. И кое что показать.
Сапфир вышла из помещения, вернувшись обратно только минут через пять. Вместе с ней были и еще какие-то женщины, вид которых был страшнее абсолютно любой войны или смерти. Хоть в передвижном госпитале Мария и видела много страшных и изуродованных тел, лица этих женщин были в разы страшнее. Потому что в них больше не было того, что еще могло помогать им жить. В них больше не было силы. Только сломленная надежда и бесконечный страх. Становилось не по себе.
Женщины участливо сели за стол, лишь изредка позволяя себе уронить взгляды на прибывшего человечка. Казалось, что они прекрасно знали о существовании Марии, прекрасно знали, что ждет их впереди. И иногда, глядя на них, возникало странное ощущение, будто бы женщинам этим уже ничего и не надо, словно бы они сами себя обрекли на бесконечные мучительные годы служения не тем. Мария по сравнению с ними была совершенным ангелом: таким чистым, светлым, казалось, еще не испорченным жизнью. Только шрамы на лице и короткие волосы давали понять, что и этой девчонке пришлось пережить далеко не веселое прошлое.
- Знакомься, - начинала Сапфир, посмешно провожая гостей к столу, - это такие же драгоценности, которых так отчаянно желает правительство, как и некогда меня. - указывала ладонями. - Руби и Грана. Мои родные сестры.
Мария с Эданом были полностью готовы выходить из города. Они припасли с собой много вещей: это и обязательная аптечка, самое главное, что только может быть, палатка, еда, вода. Разместить все эти принадлежности они решили в специальной тележке, которую также пришлось закрепить следом за велосипедом - именно там Март, раскинув свои конечности, как самый жадный на свете пес, охранял содержимое бесконечных мешков, покрытых фольгой и какой-то еще непонятной пленкой. Пленка эта нужна была для защиты от агрессивных кислотных ливней, которые так часто успевали проходить.
План был следующим: для того, чтобы попасть в Перемешанные страны, надо было проехать насквозь около 20 городов. Останавливаться в них ребята планировали для сна и пополнения быстро заканчивающихся запасов, а также, возможно, для связи с внешним остаточным миром, если имелась бы такая возможность. Путь подразумевал проехать более чем 4000 километров по прямой, однако становилось понятно, что ехать по прямой сквозь бесконечные дебри лесов и болот навряд ли получится. Но думать об этом сейчас не хотелось - было лишь желание решать проблемы по мере их поступления. Потому что нельзя было точно сказать, что будет через неделю или две. Да даже, честно признаться, до завтра не было полной уверенности, что люди и доживут.
Март тем временем только успевал лежать на тележке, совершенно не беспокоясь о погоде, людях, страхах и прочих вещах. Он просто ехал в очередное путешествие, единственное, чем помогая, - успокаивая своим настроением и всех других. Но спокойствия его, к сожалению, хватало далеко не всегда.
Из-за травм, которые Мария получила в ходе недавней войнушки, она не имела возможность крутить педали. Точнее возможность, как и всегда, была, однако же делать что-то подобное точно было не крайне желательно - был риск и вовсе остаться без любимой ноги. Именно поэтому тяжеленный велик, весом ничем не отличающийся от связки вагонов, Эдан успевал толкать сам, медленно и нерасторопно, сколько имелось сил, возможностей, желания и терпения. У него болело совершенно все, он хотел остановиться и упасть замертво от отсутствия сил, но продолжал ехать дальше, понимая, что он единственный, кто действительно может что-то решить. Он так сильно заставлял себя желать быть полезным. И был. Да и он сам прекрасно понимал, что надо доехать хотя бы до какой-нибудь деревни, где можно будет переждать тот же дождь. Поэтому он медленно приближался к ближайшему ранее населенному пункту, только чтобы в очередной раз ни от чего не умереть. Мария только успевала в случае чего подсказывать дорогу и предупреждать о начинающихся дождях.
Если случалось так, что дождь приходился на полпути, Мария незамедлительно доставала из сумки накидку и прочие приспособления, чтобы закрыться от агрессивных капель. Под накидкой этой, в дремучем лесу, полном лишь пережитками какого-то прошлого, сидеть они могли так часами, выжидая, когда же слезы небосвода остановят их жечь. И в моменты такие сложнее всего было принять наступившую действительность и доверить другому человеку свою же жизнь. Хоть товарищи и понимали, что нет смысла предавать друг друга, несчастное прошлое, научившее их обходить человеческую сущность стороной, нередко запрещала им начать полагаться и на другого. Казалось, только Март не был травмирован до такой степени, как они.
Если удавалось остаться на ночь в каком-либо здании или хотя бы в тех же подвалах домов, ноша несчастных выживших в разы уменьшалась. Больше не было такой острой необходимости следить за тем, чтобы кислота на попала на вещи или велосипед. Появлялось время на все обдумать и нормально поговорить.
В тот день, когда Мария осмелилась пожать Эдану руку, перед ее глазами снова всплыли странные воспоминания. Она снова окунулась в сознание огненного человека, узнавая о нем и немного больше.
Она видела его прошлое. Его детство. Она слышала его сердцебиение, которое под такт детской музыки в разы устремлялось в пляс. Она слышала его мысли в тот момент, когда он успевал напевать странную мелодию себе под нос, пока мама крепко держала его за руку, прыгая вместе с ним. Мария чувствовала ветер, который исходил из открытого настежь окна, она была так счастлива! Это было воспоминание, полное бесконечного спокойствия и материнской любви. И только через чьи-то ладони, как же Мария была удивлена, она тоже имела возможность ощущать чью-то любовь совершенно всеми клеточками собственного тела. Она словно сама становилась маленьким Эданом, который так сильно обожал жить. Так, получается, не все воспоминания могут быть столь отвратительными?
Девушка медленно отпустила руку Эдана, разглядывая его потухшие глаза. Очи его мигом наполнились слезами, когда он сам, не в силах выдержать накала страстей наступающей жизни, вспоминал те счастливые и беззаботные дни, когда ничего еще не было способно тревожить его одинокую душу.
- Спасибо. - прошептал Эдан, сам не до конца осознавая, как же это произошло. - Спасибо. - повторялся он, вспоминая, что такое спокойствие.
Мария же только успевала ловить себя на мысли, что еще закончено далеко не все. Ей безмерно сильно захотелось показать Эдану и еще что-нибудь, только чтобы он наконец имел возможность улыбнуться от счастья.
Теперь Мария относилась к собственным способностям с большим спокойствием. Теперь она понимала, что не все воспоминания могут испортить ей настроение или жизнь. Начиналась новая глава жизни - надо было понять, как контролировать этот процесс.
- Значит так, - рассуждал Эдан во время очередного привала, - ты умеешь смотреть чужие воспоминания. И, если судить по случаю с Мартом, ты умеешь и забирать чужие воспоминания себе? - чесал голову.
- Почему забирать себе? - не успокаивалась Мария. - Как ты пришел к этому выводу?
- Ну смотри, - Эдан присаживался ближе, - в тот день, когда на нас напали волки, ты также прикоснулась к Марту. - показывал на собственном теле ладонями на сердце. - После этого раны с его морды, ты говоришь... Они исчезли! А у тебя на лице появились вот эти порезы. - тыкал пальцами в не туда. - Значит, из этого можно сделать вывод, что ты умеешь забирать чужие воспоминания. По-моему, все логично!
Мария опускала глаза. Не была уверена в истинности услышанных слов.
- Ну звучит как-то... противоестественно что ли? - закрывала глаза. - Я не совсем уверена, что все это было так.
Эдан взрывался от внутреннего любопытства, встал с места, начиная ходить кругами туда-сюда, туда-сюда.
- Нет, нет, нет! - говорил он сам с собой. - Точно забрала его воспоминания! Допустим его воспоминания о том, как он получал эти порезы. Ага! - выкрикивал от образовавшейся мудрой мысли. - Ну конечно же! - подходил ближе перевозбужденный. - Ты забрала его воспоминания, значит он больше не помнил того, как получил ранения, а если его подсознание этого не помнило, значит этого не было! И поэтому порезы исчезли!
- Все равно нелогично.
- Да нет же, нет! - присаживался около Марии на корточки. - Послушай, надо понять, как ты это сделала, чтобы это повторить.
- Не думаю, что это хорошая идея.
- Абсолютно отвратительная идея, согласен! - ликовал огненный человек. - Однако же, - доставал нож из кармана куртки, направил лезвие себе на палец. - Давай попробуем повторить. - проходился острием по своему мизинцу.
Кровь тут же начала медленно вытекать из маленького пореза. Мария только успевала открывать глаза шире, понимая, какой же безбашенный человек находится напротив нее. Разве так надо проводить эксперименты? Собственной тушей? Почему Эдан был настолько резок?
Девушка не могла поверить, что Эдан пошел на столь отчаянный шаг, казалось, что он всеми силами пытался сохранить время, только чтобы как можно быстрее разобраться со странными происшествиями здесь, которые так долго тревожили его покалеченную душу. Было страшно. Было очень страшно осознавать, что Эдан и вправду настроен серьезно, а его слова и предложения не были всего лишь ложью или игрою слов. Мария не привыкла к такому повороту событий. Разве такие люди существуют, которые умеют сдерживать обещания о "помочь"?
- Ну так что, - смотрел Эдан на ошарашенную девушку, которая только успевала отходить от очередного шока. Когда-нибудь Эдан сведет ее в могилу так, - давай повторим тот день. Вспомни, что ты чувствовала и о чем думала. - откладывал он нож и протягивал другую, не порезанную руку. - Мария, давай, спаси меня.
Девушка не смела что-либо отвечать. Она молча смотрела на человека напротив, совершенно уже не различая его шутки или реальность. В сознании все перемешалось, когда она понимала, что Эдан, кажется, готов уже пойти на все. Вот только оставался вопрос, в чем выгода из этого всего именно Эдану. Зачем ему так сильно хочется, чтоб Мария смогла все это уметь?
Она медленно протягивала к нему руку, снимала перчатки.
- Я...я не знаю, как это получилось в прошлый раз. - говорила она полушепотом. - Это глупо так проверять мои способности.
На лице Эдана появилась ехидная усмешка. Он, казалось, был готов уже совершенно на все. Мария же сама не ведала, что творит. Это привлекательность Эдана так сказалась на ее умении трезво оценивать обстановку?
- Просто вспомни, о чем ты думала именно в тот момент. - не сдавался огненный человечек. - Чего желала, что хотела больше всего. - опускал глаза в землю. - Если не хочешь, я не буду тебя заставлять. Просто мне показалось, что... не знаю, что на меня нашло.
Мария поджала губы.
- Да ладно уж, - говорила она, положив перчатку себе на колени. - раз аж порезался ради этого, давай попробуем. Но я ничего обещать не могу.
Мария прикоснулась к ладони Эдана, наблюдая за тем, как вновь фиолетовые хаотичные полосы, мерцающим блеском тут же покрывают кожу, окрашивают шею, потом и руки, кончики пальцев, совершенно все, что могло принадлежать и Марии. И как полосы эти словно бы соединяются с телом Эдана, как образуют некоторый мостик на их ладонях, начиная окрашивать и кожу Эдана в темно-фиолетовый цвет. Штрихи эти, словно мазки художника, хаотичными полосами, медленной чередой, начали окутывать и его тело. Они словно вирусы или болезнь охватили его всего, каждую клеточку его организма, так отчаянно желавшего выжить. Мария закрыла глаза. Сделала глубокий вдох. Дыхание тут же словно бы на доли секунды остановилось. Вокруг не было ничего. Только бесконечная пустота.
"Что мне думать? Мне страшно..." - звучало в ее голове. - "Я опять увижу его воспоминания?" - и словно молчала. - "Я должна собраться. Должна помочь. Должна понять, как помочь!" - издавался ее голос эхом. - "Вспомнить... Что я тогда думала? Что я видела?" - останавливалась в собственном сознании. - "Я всего лишь хотела забрать... Я всего лишь хочу забрать его воспоминания об этой боли, хочу, чтобы он жил..."
Вспышками проходились недавние воспоминания, улыбка Эдана была перед глазами и его бесконечные мысли, которые, казалось, сводили его же с ума. Мария чувствовала его дыхание, видела себя в его воспоминаниях, ощущала его боль по всей области тела. Слышала, как сердце его, громче и страшнее любых атомных бомб, разбивается о скалы его чувств и сознания, когда он сам не ведает, что и творит. Видела, как глаза его опускаются на нож, как он раздумывает о том, стоит ли подобное деяния будущих жертв. И как он решается вершить свою судьбу, а не быть пленником очередного несчастья. Как он смотрит на Марию и не может сдержать слез, потому что знает, что она единственная, кто сможет помочь ему. И единственная, кто уже никогда не сможет ему помочь.
Мария медленно убрала свою ладонь от руки Эдана, открыла глаза. А на мизинце правой руки тут же образовался порез, словно от лезвия того же ножа. Мизинец Эдана лишь успевал приходить в норму.