Глава пятая.
Глава довольно большая!! Извиняюсь за небольшую задержку😭
Аттракционы Everland:
Amazon Express: https://vm.tiktok.com/ZMAYWU6vA/
T-Express: https://vm.tiktok.com/ZMAYWSBFK/
Horror Maze: https://vm.tiktok.com/ZMAYnK3GY/
Sky Way: https://vm.tiktok.com/ZMAYW6pgr/
_____
Несколько дней пролетели, будто кто-то пролистал их страницы слишком быстро. И как бы глупо это ни звучало, но с того ужина с У Ёном в жизни Аён что-то незаметно сдвинулось. Не сказать, что её мир перевернулся, — скорее, в нём появился едва уловимый, но важный оттенок.
Может, тому виной были его слова за ужином, когда речь вдруг зашла о питании. Кан, не стесняясь, почти отругал её за то, что она выглядит болезненно, слишком хрупко. Его тон был лёгким, почти насмешливым, но в нём слышалось что-то большее, чем простой укол самолюбия. И, как ни странно, это сработало.
С тех пор её дни стали чуть более упорядоченными. Не было больше бессмысленного лежания на диване, неосознанного скролла социальных сетей или ленивого щёлканья каналов на телевизоре. Аён вновь села за учебники — не с фанатизмом, не на все пять дней, как остальные, но постепенно, кусочками, возвращаясь в ритм.
Родители, привыкшие к её «идеальной дочери» и мягкому саботажу школы, лишь одобрительно кивали; администрация была довольна; но главное — довольна была и сама Аён. Это ощущение маленькой победы над собой оказалось удивительно приятным.
У Ён, напротив, словно растворился. Не то чтобы совсем исчез, но упорно не касался той темы, не упоминал ужин и словно нарочно держал дистанцию. Вёл эфиры, появлялся на тренировках, мелькал в чатах, но рядом со школой не задерживался. И всё же их общение менялось: сообщения, раньше редкие и короткие, теперь растягивались на часы. Вечера пролетали незаметно, пока экран не темнел, уступая место надписи о разряженном аккумуляторе.
Аён старалась не зацикливаться. Она слишком хорошо знала цену бесполезным мыслям. Но, как назло, именно они приходили в самые неподходящие моменты — проскальзывали, как тень, и оставляли след. Стоило услышать шипение открываемой банки на улице, и перед глазами сразу вставал его профиль — непрошено, словно упрямое воспоминание. Когда вечером, уже ставшим привычным, она выходила на прогулку и вдохнула запах сырого воздуха, где-то в глубине груди что-то отозвалось раздражением — знакомым и почти родным, ведь это чувство почему-то всегда было связано с ним.
И таких мелочей становилось всё больше. Худи с капюшоном на прохожем, мятная жвачка, случайное упоминание о блогах, чей-то громкий смех, даже запах дешёвой лапши, которой он, наверняка, питался между тренировками, — всё упрямо, будто нарочно, напоминало о Кан У Ёне.
Но если мысли о нём и раздражали, то это не было главной её проблемой. С её возвращением в школу мир словно оживился, но не самым приятным образом. Взгляды — удивлённые, осуждающие, любопытные — сопровождали её повсюду. И только позже она поняла, в чём дело: кто-то, пользуясь удобством анонимности, слил в сеть её короткий и довольно жёсткий ответ Юре.
Было ли обидно? Совсем нет. Скорее забавно. Даже жалко девчонок — не потому, что они пытались унизить её, а потому что сделали это так примитивно. Дешёвый трюк, на который, как ни странно, клюнула вся школа. Результат оказался громче, чем они ожидали: перешёптывания в коридорах, многозначительные взгляды, кривые улыбки. Казалось, что каждый второй обсуждает распад их «великого квартета».
Юра теперь демонстративно игнорировала её присутствие, но Сону и Джиун, напротив, пытались выудить из Аён объяснения, словно надеялись вернуть всё на круги своя. Нам же, как всегда, уходила от разговоров с холодной вежливостью, давая понять: желания объясняться нет.
Шепот о том, что «идеальная четвёрка» распалась, эхом прокатился по школе. Слухи ползли быстро, меняясь и искажаясь. Казалось, не осталось ни одной души, которая не слышала бы об их «разрыве». И это означало одно: появятся те, кто захочет занять освободившиеся места рядом с ней, и те, кто решит встать на сторону бывших подруг. Мир школы всегда был ареной, и сейчас, как и всегда, он требовал зрелища.
Впрочем, сегодня все эти шёпоты и взгляды мало занимали мысли Нам Аён. Её внимание было приковано к одной короткой строчке, пришедшей ровно в середине перемены, после обеда. Телефон едва завибрировал, и экран загорелся, высветив лаконичное уведомление:
« [ stayyeon ]
В субботу, к десяти у станции Мён-дон. Ну, рядом ещё Starbucks есть. Сможешь?
13:48»
Ни приветствия, ни лишних слов, ни привычного «как ты?». Всё как всегда — по делу, уверенно, будто между ними и не требовалось никаких церемоний.
Аён не ответила сразу. Она просто уставилась на экран, будто эти несколько строчек имели больший вес, чем заслуживали. И снова — то самое колебание. За последние дни она уже тысячу раз мысленно гоняла один и тот же вопрос: идти или нет? Каждый раз решение было почти готово, но тут же растворялось, уступая место новым сомнениям.
И всё же звонок на урок, эхом разлетевшийся по коридорам, словно поставил точку в её раздумьях. Она шевельнула пальцами и внутренне приняла решение: пойти. Не потому, что ей было любопытно или нечем заняться, а потому, что странное, щемящее чувство не позволяло иначе. С У Ёном всегда хотелось осторожничать. Казалось, одно неосторожное слово — и он разобьётся, как хрупкая ваза, а может, наоборот: разобьётся она сама.
Её ответ появился в чате только через пару часов, когда занятия закончились и она медленно шла домой, растягивая путь. Эти прогулки незаметно стали привычкой — лёгким способом передохнуть от дома и от самой себя. Родители недовольствовали, пусть и в мягкой форме: редкие сообщения, строгое «не задерживайся». Водителю иногда приходилось врать — то о дополнительных уроках, то о встречах с подругами. Он, конечно, не верил, но не настаивал.
« [ nam.ayeon ]
Ок. Есть какие-то вещи, которые я должна знать перед тем как пойти?
15:21»
Ответ пришёл далеко не сразу — ближе к вечеру, когда город уже начинал окрашиваться в мягкое золотистое. Телефон снова коротко завибрировал, и на экране высветилось сообщение:
« [ stayyeon ]
Ты будто бы на войну идёшь, а не развлекаться
18:45»
А следом прилетел хохочущий стикер с каким-то популярным айдолом, держащим в руках игрушечный меч.
Аён не удержалась и нахмурилась, смахивая сообщение вверх, словно хотела стереть самодовольную ухмылку с его лица. Но экран снова вспыхнул: Кан не собирался останавливаться, его короткие колкости летели одна за другой, и каждая будто поддразнивала её.
Вздохнув, она всё же вернулась в чат, пальцы лениво побежали по экрану. Иногда проще было ответить, чем игнорировать — особенно если речь шла о нём.
***
Утро выдалось, мягко говоря, не лучшим. У Ён, ещё не до конца проснувшийся, сонно провёл ладонями по лицу, чувствуя под пальцами неприятную сухость и тёплую кожу. С полузакрытыми глазами потянулся к телефону на тумбочке — и всё, чего он хотел, это увидеть на экране ещё добрый час-другой запаса. Но вместо привычной и милостивой цифры там встретила его суровая правда: время поджимало, и он уже опаздывал.
Какие уж там киношные чудеса — сонливость не исчезла в одно мгновение, не улетучилась от осознания важности момента. Нет, она осталась, тяжёлая, тянущая к подушке. И всё же тело среагировало быстрее головы: он рывком поднялся, почти с ругательствами, будто проклиная всё и всех, кто посмел в этот момент существовать.
Надо было лечь пораньше. Он прекрасно знал, что этот день особенный — встреча с Аён, первая по-настоящему долгожданная. Можно было поставить хотя бы три будильника, а как запасной вариант попросить отца разбудить, когда тот уходил бы по делам. Но нет. Вечером он понадеялся на собственную дисциплину, и теперь расплачивался за эту наивность.
Собирался он наспех. Первое, что попалось под руку, стало его «луком дня». Душ? Слишком роскошно. Умывание — единственная уступка утру. Беспорядок на голове попытался скрыть кепкой, хотя понимал: вид всё равно будет не из лучших. Зачем-то схватил рюкзак, словно собирался в поход, и только у самой двери вспомнил, что накануне вечером так и не вытащил учебники. Пришлось ругаться уже вслух, бегом вернуться в комнату и вытряхнуть бедняцкие тетради на кровать. В рюкзак полетели фотоаппарат, запасная кофта и пара случайных мелочей.
Дом он покинул почти бегом, с тем ощущением, что мир решил устроить ему квест «успей к девушке». И этот квест, судя по всему, был намерен его добить.
На автобус он едва успел — двери уже грозно скрипели, готовые захлопнуться. Внутри оказалось битком народу, тесно и душно, а где-то неподалёку кто-то громко жевал жвачку. У Ён провёл всю дорогу на ногах, то и дело задевая соседей плечом. А когда настал момент выходить, водитель, по какой-то неведомой причине, решил, что пассажиры сидят до конца маршрута. Пришлось повышать голос, и только тогда двери нехотя открылись.
С лёгким раздражением, но всё же с облегчением, он вышел на улицу. И вот тогда заметил её.
Издалека Аён была похожа на иллюстрацию из книги, которую кто-то невзначай оставил посреди шумного города. Она стояла возле входа в метро, рядом с серым указателем и шумной толпой, но будто не принадлежала этому месту. Внимательно всматривалась в лица прохожих, словно искала кого-то. Его.
У Ён на секунду остановился, тяжело выдохнул, пытаясь привести себя в порядок. Поправил кепку, встряхнул плечи, пригладил непокорные волосы, глядя на своё отражение в блестящей двери припаркованной машины. Не идеально, но сойдёт.
Он пошёл к ней, и только на последних шагах она заметила его. Её брови чуть дрогнули, намекнув на лёгкое недовольство, но в глазах не было ни укора, ни раздражения.
Сегодня Аён выглядела как-то особенно просто, но от этого ещё более притягательно: почти без макияжа, лишь слегка подчеркнутые ресницы; волосы собраны в аккуратный пучок, но несколько прядей выбились, и она машинально заправляла их за уши. Голубая твидовая кофта мягко оттеняла её кожу, а джинсы на пару тонов темнее придавали образу лёгкость. На плече висела небольшая сумка, как будто только для самого необходимого.
Она не сказала ни слова про его опоздание, не подняла брови, не вздохнула демонстративно. Просто кивнула и предложила спуститься вниз. У Ён почти с облегчением согласился и, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию, начал по дороге рассказывать о своём суматошном утре — с тем самым полушутливым драматизмом, который всегда был ему свойственен.
Метро оказалось удивительно полупустым — редкое везение для утра выходного дня. У Ён почти с облегчением выдохнул, едва дверь за ними закрылась, и занял одно из свободных мест. Рядом тихо опустилась Аён, небрежно перекинув через колени ремешок небольшой сумки. Кан, будто желая скрыть внутреннее раздражение, заговорил первым — уверенным, чуть насмешливым тоном, словно уже продумал весь день и просто озвучивал готовый план: куда пойдут, что посмотрят, как лучше не потеряться в парке.
Со стороны могло показаться, что он абсолютно спокоен и всё держит под контролем. Но внутри его едва заметно трясло. Каждое слово отдавалось эхом раздражения на самого себя: как глупо, именно в этот день, когда всё должно было быть идеально, он умудрился проспать и опоздать. Хотелось ругаться, но теперь оставалось одно — играть роль уверенного гида.
Аён, сидя рядом, не упустила этой перемены. Она была слишком наблюдательна, чтобы не заметить лёгкой нервозности в его движениях, чуть ускоренного темпа речи. Но не сказала ничего. Вместо этого, в какой-то момент, пока У Ён продолжал свой краткий инструктаж по Everland, она спокойно отвернулась, начав копаться в своей крохотной сумке.
Сначала он даже не обратил внимания — привычное молчание Аён не требовало пояснений. Но когда девушка вдруг протянула ему один из наушников, легко подсоединив их к своему телефону, У Ён приподнял брови. Удивление быстро сменилось довольной ухмылкой — приглашение было тихим, но всё же знаком доверия.
Он не стал отказываться. Наушник устроился в его ухе, а взгляд скользнул к экрану телефона, пытаясь угадать, что за музыка сейчас заиграет.
В этот момент механический голос в вагоне монотонно объявил следующую станцию, и сразу после этого их мир заполнила мелодичная, мягкая, почти прозрачная лирика японской певицы. Что-то смутно знакомое, будто когда-то мелькало в чьём-то плейлисте или случайно попадалось в наушниках друга. Но сейчас это не имело значения — всё внимание Кана было приковано к ней.
Аён сидела спокойно, молча. Иногда проверяла телефон, иногда что-то добавляла в очередь, не комментируя выбор. В её подборке чувствовалась лёгкая меланхолия, но не грусть — скорее мягкая задумчивость, приправа к этому утру, где за окнами метро проносились тёмные туннели. Английские баллады, японская лирика, мелкие жемчужины чужих настроений.
Пару раз У Ён интересовался названиями треков, хотя сам редко слушал подобное. И вот вдруг раздалась другая мелодия — чуть резче, чуть живее, но всё же узнаваемая.
Он нахмурился, не сразу осознавая, откуда её знает. А потом вспомнил: это была та самая песня, которую он когда-то выложил на своём блоге. Не собственная находка, но отобранная с тщанием — услышал её у одноклассника, зацепился, потом нашёл и поделился с подписчиками.
Кан не стал бы придавать этому большого значения — мало ли, музыка гуляет по сети. Но деталь, которую он не мог пропустить: едва песня зазвучала, Аён поспешно переключила её, словно обожглась. И если бы не эта поспешность, если бы не лёгкое, почти незаметное движение руки и едва уловимый румянец, проступивший на ушах, он бы, может, и не обратил внимания.
Он украдкой посмотрел на неё. Она делала вид, что ничего не произошло, что её больше занимает экран телефона. Но для него всё было ясно. И в этой крошечной, почти невидимой детали вдруг стало теплее — что-то мягкое и личное проскользнуло между ними, пусть даже невысказанное.
Остаток пути они провели в молчании, но оно не тяготило. Метро мягко покачивало вагон, станции сменяли друг друга, и каждый из них был погружён в свои мысли.
Доехали быстро. У выхода пришлось немного задержаться — небольшая очередь на турникетах задержала поток, но У Ён, уже вернувший себе привычное настроение, шутил и рассказывал о том, что читал отзывы на аттракционы. Сам он был в Everland всего один раз, да и то толком ничего не успел увидеть, поэтому заранее подготовился, словно собирался вести экскурсию.
Аён слушала вполуха, больше оглядываясь. Парк казался живым, шумным. У входа толпились семьи с детьми, парочки, компании друзей. Погода сегодня играла им на руку: не слишком жарко, лёгкий ветерок, запах зелени и сладкой ваты, а где-то на дальнем фоне доносилось щебетание птиц из зоопарка.
Она знала, куда хотела пойти. Ещё накануне вечером, пролистывая сайты, она внимательно изучила карту парка, делая пометки и отмечая самые интересные аттракционы. Сегодня ей хотелось попробовать всё, или хотя бы то, что казалось стоящим.
Когда они наконец проходят через главный вход, будто преодолев границу шумного улья, оба выдыхают с явным облегчением. Толпа вокруг — семьи с колясками, дети, которые на каждом шагу то восторженно ахают, то визжат, дергая родителей за руки, — для них скорее испытание, чем удовольствие.
У Ён невольно усмехается, хотя и считает это немного глупым: в этих детях он то и дело видит что-то от Аён. Может, дело в том, как она чуть замедляет шаги, когда что-то привлекает её взгляд, или в том, как невольно склоняет голову, разглядывая яркую деталь витрины. Всё это его одновременно умиляло и настораживало: странно, что он замечает такие мелочи, и ещё страннее, что они ему нравятся.
В его планах было начать с канатной дороги Sky Way. Отличная идея — сразу показать панораму парка, а заодно придумать, куда идти дальше. Он уже почти мысленно похвалил себя за такую «продуманность», когда Аён вдруг легким движением руки указала куда-то в сторону.
— Пойдём туда первым делом? — спросила она и хлопнула ресницами так невинно, что У Ён на мгновение усомнился: она делает это специально или нет?
Следуя её жесту, он прочитал вывеску: «Amazon Express». Судя по шуму и очереди, это был один из популярных водных аттракционов. Очередь тянулась ленивой змеёй, но Аён выглядела вполне решительно.
— Серьёзно? Сразу на водные? — всё же уточнил он, но улыбка предательски дрогнула в уголках губ.
И, разумеется, согласился почти мгновенно. Обещал же, что этот день — её день.
Очередь двигалась медленно, воздух был влажный и густой от множества голосов и смеха. Аён, как всегда, молчалива, только взгляд порой скользит по ярким баннерам. У Ён, напротив, оживлённо листает телефон: смотрит ролики других людей на этом аттракционе, чтобы понять, что их ждёт, и снимает куски влога — не для публикации, а просто для себя. Странное чувство: хотелось сохранить день, как будто кадры помогут ему потом доказать, что всё это не приснилось.
Когда солнце чуть поднялось выше, стало ощутимо теплее. Аён сняла с плеча сумку, откинула волосы и начала обмахиваться рукой, слегка морща нос. У Ён, уловив её движение, нахмурился и вдруг, почти без раздумий, сказал:
— Жди, скоро буду.
И исчез в толпе.
Он видел неподалёку фургон с мороженым и теперь лавировал между людьми, мысленно прикидывая: ест ли она вообще сладкое? И, конечно, когда уже расплачивался, внезапно пришла мысль: «А если нет?» Но было поздно. Пришлось убедить себя, что хотя бы попробует.
— Я обычно не ем сладкое, но.. ладно. — тихо сказала Нам, когда он протянул ей рожок.
У Ён приподнял бровь и чуть закатил глаза — то ли на себя, то ли на неё. Но Аён всё же взяла мороженое. Сначала осторожно, почти не касаясь губами, а потом всё смелее. Он молча наблюдал и делал снимки: телефон щёлкал, фиксируя её то с прищуром, то с лёгкой улыбкой. Когда она поймала его взгляд и метнула в него лёгкое «ну хватит уже» глазами, он только ухмыльнулся и продолжил.
Они как раз доели, когда очередь подошла к концу. У Ён давно расправился со своим, а вот Аён до последнего наслаждалась каждым кусочком.
На платформу зашли вместе с ними ещё одна парочка, трое шумных подростков и мужчина-иностранец с громким рюкзаком. «Корабль» — длинная лодка с пятью отсеками, каждый рассчитан на двоих. Их усадили бок о бок и накрыли специальными пластиковыми щитками, чтобы не промокли.
— Держись крепче, — с улыбкой заметил У Ён, но больше для себя, чем для неё.
Он, конечно, не удержался и достал камеру. Пара кадров — на всякий случай. Ему хотелось всё это зафиксировать: Аён в полутени, собранная, но расслабленная, с тем самым выражением лица, которое он не умел расшифровать.
Плот медленно качнулся, и вот — резкий толчок вниз. Вода брызнула на борта, кто-то вскрикнул, кто-то засмеялся. Аён только чуть прищурилась, когда капли упали на её щёки. Волосы легли прядями, блеск воды подсветил их, как стеклянные нити.
А вот У Ён... Он не удержался. Первый же поворот — и короткое, звонкое ругательство слетело с его губ. Вода попала на камеру, и он сердито встряхнул её.
— Лучше бы убрал, — сухо, но не без иронии сказала Аён, кивая на устройство.
Он послушался, хотя и пробурчал что-то себе под нос.
Спуск занял всего несколько минут, но этого хватило, чтобы прочувствовать скорость и ветер. Когда лодка остановилась и все начали выходить, оказалось, что почти все остались сухими. Почти.
— Серьёзно? — недовольно сказал У Ён, смахивая пару капель с лица.
— Бред какой-то, — добавил он чуть громче, чем следовало, вызвав у Аён короткий смешок и насмешливую улыбку, которая, кажется, стоила ему всех брызг на свете.
С правой стороны слышатся крики, и Аён заинтересованно поворачивается, чтобы понять, что вызвало такую бурную реакцию толпы. У Ён на секунду прикрывает глаза, мысленно молясь, чтобы она не потащила его на эти адские испытания.
Но для Нам подобное было впервые, и когда она снова смотрит на него, собираясь предложить пообедать, в голове уже рождается шаловливая идея. Хитрая усмешка едва успевает исчезнуть, когда Кан открывает глаза, но отступать она не собирается.
Она хватает его за рукав и уверенно тянет к тем самым горкам, известным почти каждому. У Ён едва слышно ругается себе под нос, но всё же покорно идёт за ней, проклиная себя за то, что привёл её сюда, а не выбрал что-то безопасное вроде «сходить в кино».
«T-Express» — деревянные американские горки, знаменитые в Корее скоростью и жесткостью. И даже несмотря на это, очередь к ним была приличной.
Аён зачарованно наблюдает, сжимая в руке его рукав. Внутренне прикидывает, будет ли страшно, но особого страха высоты за собой никогда не замечала.
— Не боишься? — кидает У Ён, глядя на масштаб конструкции. Назвать эти горки просто «огромными» было бы приуменьшением.
Спросил он это скорее для себя, чем для неё. Страх высоты всегда преследовал Кана, но он тщательно скрывал его от всех — это не вязалось с его образом. И теперь, рядом с той, что ему нравилась, он чувствовал, что маска может слететь.
— Думаю, наоборот круто, — спокойно пожимает плечами Аён. На её лице появляется лёгкая улыбка, когда она замечает, как он всё больше напрягается по мере приближения к старту.
Очередь движется слишком быстро. Нервозность У Ёна никуда не уходит, и камера, которую он обычно не выпускал из рук, оказывается глубоко в сумке — «чтобы не улетела».
Аён понимающе кивает, хотя улыбку стереть не может. Подобное зрелище для неё — почти удовольствие, хоть в глубине души и начинает немного жалеть его.
Когда работник проверяет ремни безопасности, У Ён сжимает поручни так, будто от этого зависела его жизнь.
Если выживу, то обязательно признаюсь, — пронеслось в его голове. Мысль звучала так драматично, что хотелось то ли рассмеяться, то ли заплакать. И всё же нервный смешок сам сорвался с его губ, когда вагончик тронулся.
Машина рванула вверх. Чем выше они поднимались, тем сильнее он вцеплялся в металл. Аён щурилась от ветра, но всё же повернула голову к нему — и, возможно, впервые увидела его уязвимым.
— Не отпускай! — перекрывая шум, крикнул У Ён, когда они достигли вершины.
Закрыть глаза хотелось отчаянно, но он не позволил себе ещё сильнее рухнуть в её глазах. Вместо этого распахнул их шире, и в тот момент трасса резко ушла вниз. Крик вырвался из его груди, громкий и искренний, а с каждой секундой становился всё отчаяннее.
Аён повернула голову к нему в тот момент, когда сработала камера, запечатлевшая их. Снимок остался им незамеченным.
У Ён цеплялся за поручни мёртвой хваткой, крича, а краем глаза заметил, что она почти не держится. Хотел выругаться, но вместо этого резко схватил её за руку, сжав так, будто от этого зависела их жизнь.
Резкие виражи, ветер хлестал по лицу, крики со всех сторон. Он кричал громче всех — и, возможно, это даже было освобождающе. Она молчала, но уголки её губ выдавали улыбку.
На одном из поворотов Аён не удержалась и засмеялась. У Ён успел уловить её взгляд — чистый, живой, совсем не похожий на холодную «икону школы». И понял: готов слышать этот смех снова и снова. Только не на этих проклятых горках.
Когда они сходят с T-Express, шум парка словно возвращается из небытия — громкий, живой, будто ничего и не происходило. Люди смеются, музыка бьёт в динамики, где-то вдалеке визжат дети на других аттракционах. У Ён спрыгивает с платформы первым, но сразу останавливается и прикрывает глаза ладонью, словно от яркого света.
Земля на секунду кажется ему зыбкой — будто под ногами качается доска, а не бетон. Сердце бьётся быстрее обычного, голова чуть кружится, и он почти забывает, где находится. И только лёгкое прикосновение к предплечью возвращает его в реальность.
— С тобой всё в порядке? — голос Аён звучит ровно, но взгляд чуть мягче, чем обычно.
В её движении есть что-то непривычное: лёгкий оттенок заботы, от которого у неё самой внутри странно теплеет. Чуть заметное чувство вины пробегает по венам — ведь это она затащила его на эту безумную горку, заставив испытать весь спектр эмоций. Но по привычке она прячет это чувство, почти не давая ему проявиться.
— Конечно, — отвечает У Ён, пытаясь отмахнуться, но голос звучит чуть натянуто. — Просто... переваривать долго буду.
Он делает шаг, но темп его изменился, движения стали чуть замедленными, и это заметить несложно. Ему и правда нехорошо — адреналин и резкая перегрузка дают о себе знать. Хорошо ещё, что они не успели перекусить перед этим.
— Не думай, что я слабак, — пробует он усмехнуться, будто это всё шутка.
— Я ничего не думаю, — коротко отвечает Аён и вдруг без лишних слов берёт его за локоть. Уверенно, но спокойно. Обхватывает его руку чуть выше запястья и медленно ведёт в сторону ближайшего кафе.
Он не сопротивляется, хотя делает вид, что это просто «для вида». Уже через несколько минут ему становится легче, но он упорно изображает мученика, словно ему нужно выпросить ещё каплю внимания. Может, она и догадывается, но ничего не говорит.
Обедают они легко — один салат на двоих, пара закусок, ничего тяжёлого. У Ён явно подбирает еду осторожно, как будто в голове стоит сигнал: «не переборщи, а то второй круг будет позорным». Аён же больше рассматривает меню, чем ест. Ей будто всё равно.
Он снимает короткие видео, фотографии — привычка блогера не выключается даже здесь. Щёлкает кадр их стола, быстро заливает его в сторис. Ничего особенного: просто еда, но комментаторы мгновенно оживляются, догадываясь, кто его спутница.
После перекуса он уже бодрее. И вот, едва они выходят на солнечную дорожку парка, У Ён тянет Аён за руку:
— Horror Maze. Хочешь испытать меня ещё раз?
— После того, как ты чуть не упал с горки? — приподнимает она бровь, слегка скептически.
— После того, как пережил горку, меня теперь зомби не возьмут, — ухмыляется он, и в этой ухмылке есть вызов.
Они заходят в тёмный коридор, и шум парка словно отрезают ножом. Здесь пахнет пылью, гримом и чем-то железным — как будто воздух приготовили специально для этой игры. С каждой секундой свет тускнеет, а где-то вдали скрежещет металл.
У Ён идёт уверенно, почти расслабленно. Скелеты, внезапные крики актёров его мало трогают — максимум, он вздрагивает от резкого звука. Зато, когда один из поворотов выстреливает яркой вспышкой и из темноты выскакивает фигура зомби, Аён вдруг прижимается к нему ближе, чем собиралась. Он чувствует это движение и едва заметно усмехается.
Она сама себе объясняет: это не страх, просто рефлекс. Ради него, чтобы не выглядело неловко после его «слабости».
Когда они выходят, мир снова заливает свет. Аён выглядит чуть потрёпанной: волосы слегка выбились из-под заколки, тушь едва заметно размазалась под глазом, но глаза её светятся — живые, яркие.
— Тебе идёт, — успевает отметить он и даже тянется рукой к её щеке. Она тянется к телефону, чтобы проверить, но он перехватывает движение и сам стирает тёмную линию пальцем.
От неожиданности она едва заметно улыбается. Но эта улыбка быстро исчезает, когда экран её телефона загорается новым сообщением.
« [ jiun_lee ]
Ты и он? Какие глупости. Аён, ты ведь...»
Она не дочитывает, не открывает прикреплённую фотографию. Просто блокирует бывшую подругу. Движение холодное и уверенное.
У Ён замечает её жест, но не спрашивает. Только коротко усмехается, будто отмечает про себя: ещё один шаг сделан.
День незаметно, но настойчиво клонится к закату. Солнечный свет становится мягче, и даже шум парка уже не кажется таким резким — он будто растворяется в тёплом оранжевом сиянии.
Аттракционы продолжают работать, но всё словно замедляется, как если бы и сам парк устал немного, уступая место вечерней тишине. У Ён покупает билеты на Sky Way, не спрашивая — просто кивает в сторону кабинки. Аён идёт за ним без возражений, будто этот день уже давно перестал нуждаться в словах.
Когда кабинка медленно поднимается, ветер треплет пряди её волос, а парк становятся игрушечными. Она сидит рядом, но чуть развёрнута влево, локтем облокотившись на перекладину. Взгляд её — направлен куда-то вдаль, туда, где небо плавится, смешивая розовое, золотое и оттенки глубокого синего.
— Красиво, — произносит она негромко, больше для себя, чем для него, но всё же поворачивается и чуть улыбается. — Сними.
У Ён молча достаёт телефон. На секунду наводит камеру на вид за окном, но палец не нажимает кнопку. Вместо этого он чуть поворачивается, фокусируя объектив на ней. Не на закате. На том, как свет ложится на её лицо, делая глаза ещё ярче, как лёгкий ветер задевает волосы, как она выглядит в этот момент — не идеальной, а просто живой.
Щёлк. Один кадр. Потом ещё. Аён замечает и хмурится слегка, но не сердито, скорее растерянно.
— Я же просила снять закат.
— Я снял его, — спокойно отвечает У Ён, убирая телефон, и глаза его блестят — почти смеются. — Только на фоне.
Она закатывает глаза, но уголки губ выдают — ей приятно.
Кабинка медленно идёт дальше, а внизу мигают огни аттракционов, уже загорающихся один за другим. День, полный резких поворотов и мелких острых эмоций, незаметно стал мягче. И именно сейчас, в этой странной полутьме, они оба впервые почувствовали что-то похожее на тишину, которая не давит, а успокаивает.
Они вышли из парка, когда уже почти стемнело. Вечер был удивительно тихим — будто всё, что только что было шумом и светом, осталось за воротами. Улицы пустынны, редкие машины проезжают мимо, фары оставляют на асфальте короткие блики. Воздух тёплый, но с лёгкой прохладой — таким обычно дышат долго, чтобы не отпускать день.
Они идут рядом. Не спеша. Разговоров почти нет — и они не особо нужны. После криков на аттракционах, смеха, неожиданных взглядов и резких движений теперь хотелось тишины. Шаги звучат ровно, синхронно, как будто давно привыкли к этому ритму.
Аён всё ещё ощущает лёгкое головокружение — не от каруселей, нет. Скорее, от того, как прошёл этот день. Ей странно спокойно. Она ловит себя на мысли: а ведь ни один момент не казался ей лишним. Даже его флирт — не раздражал, а будто оттенял всё остальное, делая привычные для неё вещи более живыми.
У Ён что-то пишет в телефоне, потом убирает его в карман, но не смотрит на неё. Сдержанность? Или просто не хочет спугнуть?
И вдруг он останавливается. Резко, но без резкости — просто будто не может сделать следующий шаг. Аён тоже останавливается, чуть сбившись с ритма, и оборачивается:
— Что?
Кан не отвечает. Просто смотрит на неё. Это не тот взгляд, каким обычно провожают красивую девушку или проверяют, как она отреагирует. В нём есть что-то иное — будто он ищет в её лице ответ на вопрос, который сам себе задал до конца, но сам же и не знает ответа.
— Что? — повторяет Аён чуть тише.
И в следующий момент У Ён делает шаг ближе. Никаких подготовительных фраз, никаких театральных пауз — просто лёгкое движение, и его губы касаются её губ.
Это даже не поцелуй в привычном понимании. Слишком короткий для страсти, слишком тихий, чтобы быть вызовом. Но оттого и сильнее — как выдох, который не успели удержать, как что-то непроизвольное, неожиданное даже для него самого.
Аён замирает. Мгновение. Две секунды. Внутри неё будто сплетаются сразу несколько мыслей: «Что я чувствую?.. Зачем он это сделал?.. Что со мной? Опять его игры?». Но в этих вопросах нет паники, нет привычного холодного анализа. Есть только обычное удивление.
У Ён почти сразу же отстраняется, но не уходит. Стоит близко, и видно, как чуть напряжены его плечи, как будто он впервые сделал что-то, чего сам от себя не ожидал.
— Извини, — говорит он. Но голос у него спокойный, почти ровный, будто он не привык оправдываться, и это «извини» больше значит «не смог сдержаться».
Аён молчит. И думает. Что с ней? Почему не оттолкнула? Почему не обиделась, не сказала резкую фразу, которой всегда ставит точку?
Она делает ровно то, что меньше всего похожо на неё. Делает шаг сама. Совсем небольшой. И касается его руки — неуверенно, как будто проверяет, можно ли.
— Ты странный, — наконец говорит она, и в голосе нет ни холода, ни раздражения.
У Ён чуть улыбается — почти невидимо. С души спадает груз тревоги.
— Ты тоже.
И тогда она решается. Это не план, не реакция на его слова. Просто что-то внутри сдвигается. Аён чуть тянется вперёд и сама возвращает этот поцелуй.
На этот раз всё иначе. Медленнее. Она не спешит и не играет роль. Закрывает глаза, чтобы не думать, чтобы не видеть свои собственные привычные маски. Её сердце не бьётся быстрее, как в кино, нет фейерверков. Но есть другое — редкое для неё ощущение спокойной, мягкой тепла, которое не давит, а охватывает.
«Так вот оно какое?» — мелькает в голове.
И это не о нём, а о себе. Она вдруг понимает, что впервые позволяет себе просто быть — без показного равнодушия, без роли идеальной. И это странно приятно. С ним всегда было вот так легко и просто.
Когда они отстраняются, мир никуда не делся. Дорога та же, редкие машины проезжают мимо, и даже ветер, кажется, стал холоднее. Но что-то изменилось.
— Довольна этим днём? — хрипло спрашивает У Ён, будто пытается вернуть привычный тон. Определенно не в его стиле.
— Не знаю, — отвечает она честно, чуть прикусывая губу, но не скрывая улыбку.
Он смотрит на неё дольше, чем обычно, никуда не прячет взгляд. Дальше идут молча. Но молчание это другое — тёплое, не неловкое.
Внутри Аён всё ещё звучит тот тихий вопрос: «Что это было?..». Она не знает ответа. Но, возможно, именно это и делает шаг вперёд настоящим.