Глава 4.
Стив Роджерс всю жизнь был лучшим другом Баки. Они познакомились ещё в детстве, когда Барнс встал на защиту щуплого мальчишки, выглядевшего скорее на восемь, чем на тринадцать. Выглядел тот, конечно, смешно. Вся его одежда была на два размера больше, висела на нём, подпираемая толстым кожаным ремнём. Внешний вид Стива вызвал лишь улыбку у Барнса, может даже сочувствие. Они стали лучшими друзьями. Баки часто защищал Стива, а Стив делал жизнь Джеймса интереснее, попадая во всякие передряги. Чего стоят постоянные драки в подворотнях. И всегда Барнс выходил победителем, поддерживая Роджерса за плечи. Стив даже пару раз посещал занятия боксом вместе с Баки, но потом, через несколько тренировок, понял, что это не его. Вместо этого он ждал Барнса в раздевалке, читая газеты и журналы.
Сколько Роджерс помнил себя, у Баки никогда не было проблем с противоположным полом. Каждые выходные они выбирались гулять в компании новых девушек, причём неизвестно где найденных. Они были красивые, ухоженные и яркие, такие, как любит Барнс. Он часто их менял, знакомя Стива то с одной, то с другой, что в итоге Роджерс перестал их различать. Стиву совершенно не нравилось отношение друга к девушкам, но изменить его было крайне сложно. С возрастом, Барнс с девушками стал встречаться дольше. Сначала по месяцу, двум, а потом и по полгода. На большее он не шёл, не желая жениться. Но спустя какое-то время, Стив стал замечать, что девушки в жизни Барнса закончились. Друг больше времени уделял боксу и учёбе, прогулки друг закончились. Даже работу себе нашёл.
Но Роджерс всегда знал, когда Барнс волнуется. Те несколько месяцев были особенно напряжёнными. Он всегда был как на иголках. Много думал, почти не спал, все свободное время проводил на работе. Друг даже не догадывался о чувствах Баки, но мог заметить, что от бывшей девушки ни слуху ни духу, но тот регулярно тратит деньги неизвестно на что. Он внезапно стал разбираться в живописи, начал слушать классику и читать Достоевского. Он стал больше улыбаться, смотреть на небо, мечтать. Пиком стало то, что Барнс за ужином завёл тему о семье.
И в предстоящие выходные Джеймс зовет Стива в парк, что находится в самом центре Бруклина. А отчего же нет? Именно там Барнс представляет Роджерсу свою н е в е с т у. Не тех девушек, что были максимум на пять месяцев. На её правой руке уже блестело золотое кольцо, покрытое крошкой рубинов. Новость несколько шокировала Роджерса, но потом никак не уняло радость за друга.
Девушка оказалась на редкость милой и быстро подружилась с "закрытым" Роджерсом. Стив даже подмечал некоторые новые особенности друга. Тот очень много улыбался, его глаза уж больно часто «искрились» и сияли. Баки был очень рад, что Роджерс принял девушку так же, как и его семья. Но Барнс ни в коем случае не забывал своего друга. Тогда у Стива умерла мать. Тяжелые времена, когда было просто необходимо иметь дружеское плечо рядом. Девушка Баки не требовала много внимания, понимая всю сложность ситуации, даже сама пару раз наносила визиты Стиву, отвлекся от грустных мыслей. Роджерсу несомненно она нравилась. Как и всем вокруг. Она часто пела, танцевала, с горящими глазами рассказывала о том, что ей интересно. Во многом они даже были похожи. Стиву ведь тоже нравилась музыка Моцарта, скульптуры Микеланджело и французский Версаль. Но она была дочерью полковника полиции Бруклина, и когда началась Вторая Мировая война, ее отец стал подыскивать ей пансионат. В 1942 году Джеймсу пришлось отпустить её в Россию, куда отправлял её отец. Девушка дала обещание по окончанию учебы приехать и сыграть, наконец, свадьбу. В память о себе она оставила серебряный кулон, который вскоре красовался на шее у Барнса. Но судьба сыграла иначе. Баки добровольцем отправился в армию, перечеркнув тем самым свое счастливое будущее с ней.
В полке не было ни дня, когда бы он не вспоминал её. Черные, как смоль, локоны, спадающие на чересчур бледную кожу; изящный стройный стан; заразительный мелодичный смех, лёгкая улыбка на какие-то глупости; синие глаза, окутывающие туманом. Всё это он хранил строго в своей памяти, не разрешая себе даже упоминать столь мирный образ. Во время сражений и боёв, сержант ни за что не вспоминал о ней. Возле неё даже в мыслях не должно быть войны. Зато перед сном, когда уже было далеко за полночь, он вспоминал её, смотря на луну. Часто видел её во сне.
В криокамере. Сны исключительно сосредотачивались на ней. Способ мозга бороться со стрессом. Все пытки, испытания, тренировки, обнуления сопровождались хранением в голове её образа. Но ничто не вечно. Когда "систему" наладили, девушка по прежнему приходила во сне, но уже стёрлось и имя, и память о ней. Лишь тусклая любовь не увядала где-то в далёких уголках мозга, незатронутой ГИДР(А)ой.
/////
-Солдат? - услышал Барнс, открывая глаза.
Перед ним - полковник Эллипс, ответственный за программу "Зимний солдат". Глаза солдата никак не могли прийти в норму - то слишком резал свет, то наоборот темнело. Врачи суетливо кружили вокруг солдата, проверяя показатели, но прикасались к нему крайне редко. Мало ли, он может убить их в любой момент. Когда зрение вернулось, солдат замер. Ему казалось, он ещё в криокамере. Странно, но в крио солдат не чувствовал почти ничего. Ему было спокойно. Даже когда холод окутывал со всех сторон на задании, он расслаблялся. Ассоциация мозга холода со сном и спокойствием, наверное, помогала не сойти с ума.
-Я готов отвечать, - сказал солдат, отвлекшись от анализирования своих ощущений.
-Сегодня ты мне нужен для тренировки, - Эллипс старался говорить твёрже, хоть и был довольно милым малым: постоянно ел пончики и подкалывал остальных солдат. - В проекте "Серебряный пепел" есть солдат. Нужно проверить рабочее состояние.
-Это та девушка из тюрьмы? - спросил спокойно Зимний солдат, вставая с кресла.
-Она самая.
Если спросить солдата, что он не любит больше всего, он, не задумываясь, ответит: лишние агенты на задании и тренировки. Но, опять же, у него есть приказ, которому он будет следовать.
Полковник привёл солдата в просторный тренировочный зал, который, видимо, хорошо проветривается. За бетонными стенами и толстым стеклом уже сидели доктора-учёные и полковники-подполковники. Сегодня, значит, показательная тренировка. В середине зала стоял полковник Ниран. Он, в отличии от Эллипса, был слишком напыщенный и грубый, любил чувствовать власть над другими. Рядом с ним сидела девушка, собирая наспех волосы в пучок. Они всё так же отдавали серебряный блеск от люминесцентных ламп зала, как и тогда в тюрьме, но уже казались более ухоженными. Её привели в порядок. Её лицо уже не выражало ни паники, ни наглой усмешки. Оно было каменным.
Эллипс оставил Зимнего солдата в зале, а сам поднялся и занял свое место за стеклом. Барнс подошёл к полковнику и кивнул, якобы приветствуя. Серебряная смерть стояла напротив. Услышав голос генерала, она вскинула бровями, чуть подняв голову. Этот жест нашёл отражение в голове солдата. Этот, казалось бы, совершенно неприметный жест казался до ужаса знакомым, будто солдат несколько лет наблюдал только за одним этим действием. Потом солдат почувствовал то, что обычно бывает в криокамере: спокойствие, уверенность и, помимо всего прочего, запах апельсинов. Солдат не мог сказать, сколько уже лет он не ел цитрусовые, да его это и не сильно волновало, только вот яркий отчётливый запах именно а п е л ь с и н о в завитал в воздухе. Мыслительные процессы прервались приказом атаковать. Запах цитруса мгновенно растворился. Тренировка началась.