Там, где лёд ломается
Утро принесло с собой суровую реальность. Их короткое перемирие закончилось, как только за стенами хижины раздались крики солдат. Союз и Рейх молча собрались, словно боялись, что любое слово нарушит хрупкий баланс.
Союз взглянул на Рейха, который уже приготовился уходить. В этом взгляде было столько всего, что он не мог выразить словами: страх, нерешительность и тень тех эмоций, которых не должно было быть.
– Ты знаешь, что это не повторится, – тихо сказал Союз.
Рейх остановился; его плечи напряглись. Он обернулся, и его голос стал резким, но с ноткой грусти:
– Повторится. Ты это знаешь так же, как и я.
Союз отвел взгляд, но не возразил. Они разошлись в разные стороны; каждый вернулся к своим войскам, к войне, которая не имела конца. Но в душе каждого осталось что-то, что не давало покоя.
———
Несколько недель спустя Союз стоял в своем штабе, просматривая карты наступления. Зима сделала свое дело – его войска выдержали удары и начали давить на Рейха. Но внутри он чувствовал пустоту, которую не могли заполнить даже победы.
– Товарищ, – раздался голос из-за дверей, и в комнату вошел командир. – Мы захватили немецкого офицера. Он хочет говорить только с вами.
Союз остановился, его сердце на мгновение застыло.
– Приведите его сюда, – приказал он, пытаясь скрыть волнение.
Когда двери открылись, он увидел Рейха. Тот был в наручниках, но все еще держался с гордостью, хотя его форма была в крови и грязи.
– Оставьте нас, – сказал Союз своим солдатам.
Когда двери закрылись, Союз подошел ближе к Рейху, его глаза были холодными, но внутри кипел огонь.
– Что ты здесь делаешь? – прошипел он.
Рейх сел на стул; не отводя взгляда.
– Ты выиграешь, – сказал он просто. – Но я пришел не за этим.
Союз стиснул зубы.
– Почему ты сдался?
Рейх вздохнул, его голос стал тише.
– Потому что я понял: ты был прав. Мы уничтожаем друг-друга. И если это должно закончиться, то лучше пусть это сделаешь ты.
Союз был поражен. Он ожидал чего угодно – хитростей, дерзости, но не этой честности.
– Ты думаешь, я просто уничтожу тебя? – его голос дрогнул.
Рейх поднял голову.
– Если это будет нужно, то да. Но я не хочу больше этой игры.
Союз подошел ближе, их лица оказались невероятно близко, как в тот раз в хижине.
– Это не так просто, – сказал он. – Ты заставляешь меня выбирать между тем, кем я есть, и тем, кем я могу стать.
Рейх улыбнулся; но эта улыбка была грустной.
– И что ты выберешь?
Союз замолчал. Он поднял руку, коснулся лица Рейха, и это касание было более чем красноречивым.
– Я не знаю, – признался он.
Рейх наклонился вперед, и их губы встретились снова. Этот поцелуй был другим – он был тихим, почти болезненным; наполненным всеми противоречиями, которые их разрывали.
Когда они отстранились друг от друга, Союз сказал:
– Я не могу тебя отпустить.
– Но и не можешь оставить, – ответил Рейх. – Тогда что мы будем делать?
Союз вздохнул, отступив на шаг.
– Жить с этим. И бороться.
Рейх улыбнулся, и в этой улыбке было больше понимания, чем в чём либо.
За дверями снова раздался шум – война ждала их. Но они не обращали на это никакого внимания. Всё, что происходило там, снаружи, война, что долгими годами длилась между ними, сейчас не имела никакого смысла.