Глава 5.
После той ночи ты перестала спешить навстречу его шагам. Больше не накрывала стол к его приходу, не заглядывала в кабинет с вопросом, голоден ли он. Делала только самое необходимое и старалась лишний раз не пересекаться. Сонхун это замечал — короткие взгляды, тишина в коридорах — но не комментировал, будто так и должно быть.
Через месяц поступило приглашение от твоих родителей. Сонхун согласился ехать.
В машине царила глухая тишина. Шум дороги сливался с ритмом твоего сердца. Сонхун наконец произнёс, не отводя взгляда от трассы:
— Мы изображаем влюблённую пару, Т/И. Так что будь рядом, хорошо?
Ты медленно кивнула:
— Да... я помню.
И повернулась к окну, разглядывая пролетающие за стеклом огни. Сонхун скользнул взглядом по твоему профилю — заметил, как плечи опустились, как взгляд потускнел.
У родного дома ты уже взялась за ручку двери, но он вдруг легко коснулся твоего запястья и мягко притянул ближе. Его ладони теплом сомкнулись на твоих руках:
— Влюблённая пара, Т/И. Помнишь?
Ты ощутила неловкость, выдавила тихое:
— А... да, извини.
Он коротко улыбнулся, и вы вошли вместе. Родители встретили вас, но ты держала ровную, почти холодную маску.
В зале уже ждал стол, накрытый для семейного ужина. К твоему удивлению, Сонхун аккуратно отодвинул тебе стул и помог присесть. Раньше он никогда не проявлял таких жестов.
За столом шёл обычный разговор, но Сонхун отвечал особенно мягко, иногда скользя взглядом по тебе, вставляя ласковые слова:
— Конечно, милая, — улыбался он,
— Дорогая, передай, пожалуйста, соль.
Сводная мать с улыбкой заметила:
— Надо же... вы так быстро полюбили друг друга. Радуюсь за тебя, Т/И.
Сонхун выдержал паузу, взглянул на тебя, а потом сказал ровным, но каким-то нежным голосом:
— Ваша дочь — самое ценное, что есть в моей жизни. Она вошла в неё, как утренний свет, наполнив дом теплом и смыслом. Я благодарен вам за то, что воспитали в ней столько силы и доброты.
Эти слова кольнули глубже, чем ты ожидала. Ты вдруг почувствовала, как глаза увлажнились, и слёзы сами собой скатились по щеке.
— Что с тобой, Т/И? — спросила мачеха.
Сонхун тут же протянул салфетку, мягко коснувшись твоей руки:
— Милая, всё хорошо.
Ты хотела что-то сказать, но его ладонь осторожно легла тебе на колени, чуть сжимая — знак молчать. Он всё так же улыбался, но за этой улыбкой пряталось напряжение.
Ты подняла глаза на родителей и тихо произнесла:
— Сонхун... самое лучшее, что случилось со мной.
Улыбнулась сквозь слёзы. Сонхун спокойно выдохнул и снова повернулся к родителям с уверенной улыбкой, а твой сводный отец удивлённо качнул головой — как быстро, казалось, вы нашли друг друга.
Когда дверь за родителями закрылась, в гостиной повисла тишина. Сонхун неторопливо снял пиджак, бросил его на спинку стула и скользнул по тебе внимательным взглядом.
— Какая ты, оказывается, талантливая актриса, — его голос звучал сухо, но без насмешки. — Даже расплакалась.
Ты сжала салфетку, не ответила. Это и правда были настоящие слёзы.
— В следующий раз не нужно так стараться, — продолжил он ровно. — Главное, чтобы они поверили.
Ты всё так же молчала, уткнув взгляд в пол.
И вдруг сводный отец, вернувшись с подносом, улыбнулся:
— Оставайтесь у нас на ночь. Комната для вас готова.
Сонхун тут же возразил:
— Благодарю, но завтра дела, нужно вернуться.
— Да ну что вы, зятёк, — вмешалась мачеха, — хоть раз останьтесь. Пусть Т/И дома побудет.
Ты тихо добавила, стараясь поддержать его:
— У него правда завтра работа...
Сонхун коротко выдохнул, бросил на тебя взгляд и, понимая, что спорить бессмысленно, сказал:
— Хорошо. Мы останемся.
Комната для «молодожёнов»
Вас проводили в спальню для гостей. Комната пахла свежим бельём и лавандой. Как только дверь закрылась, ты шагнула к шкафчику, достала запасное одеяло и, расстелив его на ковре, сказала спокойно:
— Ты спи на кровати, я здесь.
Сонхун молча наблюдал, как ты стелешь подушку на пол. Наконец произнёс:
— Ложись на кровать сама.
Ты покачала головой, забрала подушку из его рук:
— Завтра тебе на работу. Не хочу, чтобы ты устал.
Он не отпустил.
— Отдай.
— Нет. Спи ты.
Вы тянули подушку на себя, неловко переглядываясь. Сонхун вдруг резко потянул сильнее, и ты, потеряв равновесие, по инерции прижалась к его груди. Его руки машинально сомкнулись на твоей талии. Несколько секунд вы просто смотрели друг на друга — близко, слишком близко.
Сонхун, словно опомнившись, убрал руки и отступил:
— Спи на полу, если так хочешь.
Он лёг на кровать, повернувшись к стене. Ты, прикусив губу, закончила стелить себе место на ковре.
Долгая ночь
Свет в комнате погас. Оба лежали молча. Сон не приходил. Сонхун прокручивал ужин, твои слёзы, собственные слова, которые прозвучали почти правдой. Ты тихо вспоминала то же самое — «Ваша дочь самое ценное, что есть у меня». Никто раньше не говорил тебе таких слов, пусть даже по сценарию.
Где-то за полночь вы оба всё-таки задремали, каждый с тяжёлыми мыслями о друг друге и о странной игре, в которую угодили.