Глава 3
Дни пролетали в подготовке к свадьбе. В дом пришли помощники от Сонхуна, чтобы выбрать для тебя свадебное платье. Сам он при этом не появлялся, оставляя всё в руках других. Рядом была сводная мать — не настоящая мать, а просто человек, который считал своим долгом контролировать каждый шаг. Тебя окружали помощники, и платье за платьем проходило через твои руки.
Честно говоря, ты всегда мечтала выйти замуж по любви, но не таким образом — через сделки и расчёты. В конце концов, твоя сводная мать выбрала красивое платье в стиле «русалка» с длинной фатой. Ты не стала спорить, смирилась.
И вот наступил день свадьбы. Ты покидала родной дом, но обещала себе, что вернёшь его однажды. На месте церемонии сердце стучало так сильно, что казалось, все слышат. Ты дрожала и сжимала букет в руках, пытаясь сохранить хоть какую-то уверенность.
Затем появился он — Сонхун. Холодный, элегантный, в идеально сидящем чёрном смокинге. Он подошёл и произнёс ровным голосом:
— Слушай... Я не знаю о тебе ничего, так же как и ты ничего не знаешь обо мне. Я не рад этому браку, и к тебе у меня нет чувств. Надеюсь, наши чувства взаимны, поэтому предлагаю фиктивный брак. Об этом будем знать только мы. Для остальных мы будем притворяться красивой парой. И как только моя компания встанет на ноги без помощи твоей — мы разведёмся.
Ты молчала, ощущая, как боль прокалывает сердце. Ведь только что ты радовалась, что уходишь от старой тюрьмы жизни, а теперь оказалась в другой — в клетке, где свободы почти нет.
Он холодно посмотрел на тебя и продолжил:
— Надеюсь, мы поймём друг друга и не будем мешать.
Ты кивнула. Молчание стало твоей обязанностью — ради матери, ради её надежды.
Свадьба прошла скромно. Сонхун не хотел лишнего шума, поэтому гостей было немного — только самые важные и близкие. Вы подписали контракт, надели друг на друга кольца. Он улыбнулся спокойно, но ты знала — это лишь фальшивая улыбка, скрывающая холодную рассудительность и осторожность.
______
После официальной церемонии жизнь постепенно вошла в размеренный ритм. Дом семьи Пак был огромен, строг и безупречно ухожен; мраморные лестницы, длинные коридоры, картины, пахнущие старым богатством. Для тебя всё это казалось чужим миром, но с каждым днём стены переставали давить, а шаги становились увереннее.
Утро начиналось одинаково: завтрак в столовой. Длинный стол, свет из высоких окон, неторопливый звон посуды. Сонхун уже сидел на своём месте — аккуратный, собранный, холодный, в идеально выглаженной рубашке. Он едва поднимал глаза, кивая формально:
— Доброе утро.
— Доброе, — отвечала ты, стараясь звучать спокойно.
Разговоров почти не было, но иногда его взгляд невольно скользил на тебя — короткий, изучающий, будто проверял, как ты справляешься с этой новой жизнью. Ты училась не бояться этого взгляда: перестала прятать глаза, начала есть спокойно, как будто давно здесь живёшь.
Семейные обеды с господином Пак и его супругой были такими же сдержанными. Иногда отец Сонхуна спрашивал:
— Как ты обустроилась? Нужна ли помощь?
— Спасибо, всё в порядке, — тихо отвечала ты, ловя на себе холодный взгляд Сонхуна. В нём не было ни злобы, ни доброты — лишь нейтральное равнодушие.
Вечерами ты гуляла по саду. Далёкие голоса охраны, шорох листвы, фонари с тёплым светом помогали отрешиться. Сонхун возвращался поздно, тихо проходил мимо, иногда коротко спрашивал:
— Всё в порядке?
— Да, — отвечала ты, и на этом разговор заканчивался.
Дни складывались в недели. Страх постепенно отступал. Дом, который вчера казался чужим и холодным, теперь имел свои привычные звуки: мягкое эхо шагов, аромат чая, щёлканье дверей. Ты уже знала, где на кухне хранится мёд, как тёплый свет падает утром на лестницу. Даже к сдержанности Сонхуна ты привыкла — его молчание стало не угрозой, а просто частью нового мира.
Иногда, когда вы случайно встречались взглядом за столом, он задерживал его чуть дольше, чем нужно. В этих мимолётных секундах не было тепла, но и откровенной холодности тоже. Что-то невидимое начинало медленно меняться, хотя слова по-прежнему оставались формальными.