Глава 6. Боль и любовь
Для Хенджина не существовало слова «любовь». Он знал страсть, знал ярость, знал власть. Он мог сокрушать целые миры и сжимать в кулаке судьбы тысяч душ. Но любовь... это было нечто из чуждой ему вселенной. Чувство, которое он считал слабостью.
И всё же в последние дни он всё чаще ловил себя на том, что смотрит на Сохен иначе.
Она тренировалась рядом, её волосы рассыпались по плечам, свет крыльев разгонял мрак. Она спорила с ним, поддразнивала, смеялась — и в каждом её движении было что-то, что пробуждало в нём дрожь, которой он не понимал.
— Ангелок, — сказал он однажды, наблюдая, как она поправляет ремень на плече. — Почему я хочу смотреть на тебя бесконечно?
Она обернулась, прищурившись.
— Может, потому что у тебя больше нет зеркал?
Он рассмеялся, но смех этот был странный. В нём было слишком много правды.
Связь между ними росла. Сначала это были только эмоции — он чувствовал её настроение, угадывал мысли по выражению глаз. Но однажды случилось большее.
Во время поединка Сохен промахнулась. Её клинок света не успел отразить удар его огня, и пламя полоснуло по её руке. Она не вскрикнула, лишь прикусила губу. Но в тот же миг он почувствовал жгучую боль, словно сам обжёгся.
— Что это? — выдохнул он, отступая назад.
Сохен сжала рану, свет её ладони начал затягивать ожог.
— Ничего. Я справлюсь.
Но боль не уходила и у него. Она горела в том же месте, где была её рана.
— Ты чувствуешь?.. — Он шагнул ближе, схватил её за запястье. — Это твоя боль.
Её глаза расширились. Она поняла то же самое. Их связь стала глубже, чем они могли представить.
С тех пор он начал ощущать её иначе. Когда она уставала, его тело тоже наливалось тяжестью. Когда её терзали сомнения, внутри него поднималась глухая тоска. Когда ночью она плакала тихо, так, чтобы он не слышал, — он всё равно слышал. Слышал её боль, словно собственную.
— Почему ты страдаешь? — спросил он однажды, когда они сидели у реки лавы.
Она вздрогнула.
— Откуда ты...
— Я чувствую это, — перебил он. — Твоё сердце кричит, даже если ты молчишь.
Она долго молчала, глядя на огонь. Потом тихо сказала:
— Потому что я между небесами и адом. Я должна хранить тебя, но я не должна любить тебя. Это запрещено. Каждое моё чувство — грех. И каждый день я живу с этим грузом.
Её голос дрогнул, и он почувствовал боль, будто нож прошёл по его груди.
— Глупые небеса, — прошептал он. — Они не знают, что значит жить.
Он взял её ладонь в свою. Его пальцы были горячими, но в этом жаре было не разрушение, а тепло.
— Если ты грешишь, — сказал он твёрдо, — то я грешу вместе с тобой.
Сохен подняла глаза. В её взгляде была тоска, но и благодарность.
— Ты демон. Тебе легко говорить.
— Нет, ангелок. Мне труднее всех. Потому что я впервые влюбился.
Эти слова прозвучали, как удар. Сохен замерла, её сердце заколотилось.
— Не говори так... — прошептала она. — Ты не должен.
— Я уже сказал, — он сжал её руку сильнее. — И от этого не откажусь.
С того момента их связь стала ещё глубже. Он чувствовал не только её боль, но и радость. Когда она улыбалась — внутри него вспыхивало солнце. Когда она грустила — мрак давил на него, словно весь ад обрушивался на плечи.
Ему было страшно. Страшно от того, что он больше не властен над собой.
— Ты сделала меня слабым, — сказал он однажды, когда они возвращались после тренировки.
— Нет, — ответила она. — Я сделала тебя живым.
Он замолчал. Потому что в её словах была правда.
Но боль Сохен была глубже, чем он думал. Она прятала её за улыбками, за силой, за упрямством. Но ночью, когда она думала, что он спит, он чувствовал всё.
Одиночество. Страх. Желание уйти и невозможность сделать это.
И он ненавидел небеса за то, что они сделали её хранителем демона. Ненавидел ад за то, что она оказалась здесь.
Но больше всего он ненавидел себя — за то, что однажды обидел её так сильно, что она ушла.
— Я не хочу, чтобы ты страдала, — сказал он однажды, глядя ей прямо в глаза.
— Но это часть моей миссии.
— Тогда я разделю её.
Она улыбнулась грустно.
— Ты уже делишь. Каждый день.
И он понял: их связь стала необратимой. Теперь он не мог отделить её боль от своей. И если её сердце разобьётся — его сердце тоже.
Любовь вошла в его жизнь не громом и молнией, а тихим, мучительным осознанием.
Он влюбился в ангела. И эта любовь была самой страшной и самой прекрасной болью, которую он когда-либо чувствовал.
Сохен это знала. Она тоже чувствовала его. Но признаться себе в этом — значило предать всё, во что верила.
И всё же, когда он касался её руки, её крыльев, её взгляда — в ней рождалось тепло, от которого нельзя было убежать.
И каждый день её боль становилась его болью. А её свет — его светом.
В аду началось нечто новое. Демоны чувствовали перемены. Их владыка больше не был прежним. В его гневе появилась сдержанность. В его жестокости — паузы. И всё это было из-за ангела, чью боль он теперь нес вместе с ней.
И никто не знал, к чему приведёт эта связь. Но оба — и демон, и ангел — знали: уже невозможно отвернуться.