22
В машине мы снова целуемся и только потом выдвигаемся обратно в город.
Рука Артёма лежит на моем бедре, легко поглаживая его теплыми, чуть шершавыми подушечками пальцев, и от этого у меня по всему телу бегут мурашки.
- Замерзла?
- Немного.
- На заднем сиденье куртка моя лежит.
Я перегибаюсь назад, достаю куртку, которая едва ощутимо пахнет им и его парфюмом, а затем набрасываю ее на плечи.
На трассе уже темно, Артём сосредоточен на дороге, даже руку убрал с моей ноги, и я искоса наблюдаю за его профилем, озаряемым вспышками фар и светом дорожных фонарей.
- Ты здорово играл с мальчишками, - говорю я.
Он коротко улыбается, явно довольный моим замечанием.
- Спасибо.
- Ты совсем другой, когда выходишь на поле.
- Какой? - заинтересовывается он.
- Ну... - я задумываюсь. - Это сложно описать словами, но ты... ты как будто сразу очень взрослый.
- Эй, я и так взрослый, Петренко! - шутливо возмущается Артём.
- Да я про другое! На поле ты собранный весь, сосредоточенный, ты... - я замолкаю и вдруг нахожу подходящее слово. - Ты как будто обретаешь смысл жизни! Вот.
- Красиво сказано, - хмыкает он, а потом более серьезно добавляет: - Но типа так и есть, наверное.
- У тебя же скоро новый сезон начнется? - как бы случайно спрашиваю я, а у самой внутри все дрожит от волнения.
- Да, - кивает Артём без всякой задней мысли.
- И где ты будешь играть?
- Коммерческая тайна, - весело отвечает он. - Пока сам клуб не объявит о моем переходе, я должен молчать.
- О, даже так, - бормочу я, не ожидая, что все так серьезно.
- Ага, - кивает Артём. - Это довольно известный турецкий футбольный клуб, и очень круто, что они мной заинтересовались.
- Турецкий? - выдыхаю я, чувствуя подступающую панику.
- Черт, немного спалился, да? - смеется он. - Но раз название не сказал, значит, не считается.
- Ты... ты прям уже все подписал?
- Там еще утрясаются всякие формальности, но вроде должны на следующей неделе уже все оформить, - говорит рассеянно Артём и выглядит в этот момент бесконечно взрослым и бесконечно далеким от меня. - Мой агент предупредил, чтобы я вел себя тише воды ниже травы, не попадал в интернеты и прочее. Турки такое не любят.
- Когда ты уезжаешь? - спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
- Через две недели, если все нормально будет.
Две недели...
Я уже влюблена в Артёма по уши, а что со мной будет через две недели?! Его присутствие делает со мной что-то странное, напрочь лишает меня воли, и я знаю каким-то шестым чувством, своей зарождающейся женской интуицией, что в следующий раз я не уберу его руки, когда они скользнут под мое платье.
Просто не смогу. Потому что каждая клеточка моего тела стремится к нему, хочет быть с ним, тянется к нему, как цветок к солнцу.
Если бы он хотя бы остался тут, в нашей стране, я могла бы иногда приезжать к нему на матчи, встречаться...
Если бы Артём захотел, конечно. Что вряд ли.
Может, в нашем маленьком городе я и стала ему интересна, но вряд ли это продлилось бы потом, когда он вернулся бы к своей обычной жизни.
И все же оставался бы хоть какой-то шанс.
А так... Без шансов.
Далекая непонятная Турция. В лучшем случае я увижу Никитина на трансляции какого-нибудь матча.
Я смотрю в окно не мигая: от пролетающих мимо огней слезятся глаза, а внутри зреет тяжелое, как миллион камней, решение.
- Ира, - окликает меня Артём. - Все хорошо?
- Устала просто, - вру я. - Включи какую-нибудь музыку, ладно?
Я не знаю песню, которая через пару секунд раздается из динамика, но она мне нравится. Как минимум потому, что дает возможность не говорить, а только смотреть на дорогу, иногда вздрагивая от ласковых касаний Артёма.
Когда мы заворачиваем в мой двор, он тянется ко мне за поцелуем, и у меня нет сил отказать. Тем более это в последний раз.
- Напиши, как в квартиру поднимешься, - хрипло говорит он, когда я первой отрываюсь от его губ и начинаю снимать с себя куртку. — Или давай лучше провожу тебя.
- Не надо.
- Как знаешь, - хмурится он. - Завтра экзамен же, да? Во сколько за тобой заехать?
- Я завтра не иду, - качаю я головой. - Завтра базовая математика, а я профильную сдаю.
- Тогда после ЕГЭ? Я сдам и можем посидеть где-нибудь.
- Нет.
- Ну ладно, можем погулять тогда. Или...
- Артём, стоп! - Я выставляю вперед ладони, как будто могу этим защитить себя от него. - Послушай меня, пожалуйста. Ты просил у меня один день, я провела с тобой один день. Все! Больше мы не будем встречаться.
Он замирает с охреневшим видом.
- В смысле «не будем»? - медленно, будто пытаясь понять эти слова, тянет он. А потом резко подается вперед и хватает меня за руку. - Петренко, ты что несешь? Все же хорошо было.
- И сколько это хорошо будет длиться? - с усилием спрашиваю я. - Две недели, пока ты в Турцию не уедешь? А потом что?
- Не знаю, - огрызается Артём, но выглядит растерянным, и я понимаю, что он вообще не задавался этим воп-росом. - Ир, ну что за фигня. Ты мне нравишься, я тоже тебе нравлюсь, все отлично. Зачем думать о том, что будет и как будет? Потому что я тебе скажу: хрен его знает! Может, я на мотоцикле завтра разобьюсь, и все кончится!
- У тебя есть мотоцикл?! - против воли пугаюсь я.
- Тут нет, я в прокате беру... Да блин, при чем тут это?! - взрывается Артём. - Чего ты от меня хочешь, Петренко? Предложения руки и сердца что ли?
- Ничего не хочу, Артём, - тихо говорю я. - Я от тебя не хочу ничего. Это тебе, кажется, от меня что-то надо. Но прости: я не смогу тебе этого дать. Развлечения на пару раз не для меня.
«... потому что потом будет слишком больно», - мысленно договариваю я.
- Я завтра приеду, - упрямо говорит он. - И мы еще раз поговорим.
- Нет, с завтрашнего дня у меня будет мама в отпуске, на неделю. Если ты не хочешь, чтобы у меня были серьезные проблемы, не надо здесь вообще показываться. Тебе-то ничего не будет, ты скоро уедешь, а мне...
Артём упрямо молчит, и я смотрю на него: прямо в его светлые-светлые глаза, похожие на ясное небо.
- Если я тебе и правда нравлюсь, подумай хоть раз обо мне, а не о себе, - роняю я. - И спасибо за этот день. Он и правда был сказочный. При других обстоятельствах... Но зачем об этом думать, правда?
- Ир...
Я быстро целую его в губы коротким, отчаянным поцелуем, тут же выскакиваю из машины и бегу к подъезду.
Так надо было. Я все сделала правильно.
Но это не значит, что мне не больно.
***
Профильную математику я на самом деле сдаю в тот же день, что и Артём свою базовую. Просто в другой школе. И это хорошо. Это сводит к нулю наши шансы встретиться.
Номер Никитина я не кинула в черный список, и он продолжает мне писать. Звать куда-то. Уговаривать, чтобы я вышла. Говорить, что он стоит в моем дворе и ждет меня.
Зачем, Артём, зачем?
Это все бессмысленно.
У меня дома есть лучшая страховка от бездумных решений и поступков - моя мама. У нее отпуск, и она гоняет меня, как прапорщик нерадивых солдат. Утром я занимаюсь русским, в обед у меня двухчасовой отдых, а потом я занимаюсь биологией. Прорешиваю тесты, смотрю видеоразборы заданий, читаю учебники, и это все так тоскливо, что хочется удавиться.
Меня уже скоро тошнить будет от правил.
И от пищеварительной системы земноводных.
Уже тошнит на самом деле.
Особенно от земноводных.
- Мам, у тебя же отпуск. Давай сходим с тобой куда-нибудь, - прошу я, отрываясь от сайта с пробниками тестов.
- Куда? - удивляется мама, рассеянно щелкающая каналы на телевизоре.
- Не знаю. Может, в кино.
- На кино денег нет, Ира, сама же знаешь. Нам еще тебе платье на выпускной покупать.
- Давай я не пойду на выпускной. Просто приду в день вручения в школу, заберу свой аттестат и сразу уйду.
- Еще чего выдумала! - возмущенно фыркает мама. - Чтобы меня потом за глаза нищебродкой называли, раз я дочери на выпускной денег пожалела? Не позорь меня, Ира. К тому же у тебя золотая медаль, и ты должна получить ее в шикарном платье из рук директора. Чтобы остались красивые фото на память! Это очень важный момент в твоей жизни. Ты ведь столько лет к этому шла.
- Пойдем тогда хотя бы просто погуляем, - со вздохом предлагаю я. - Вдвоем.
- Я и так на работе все время на ногах, - сердится мама, - могу я хотя бы в отпуске спокойно посидеть и посмотреть фильм?
Я хочу сказать маме, что скоро уеду в другой город учиться и у нас больше не будет возможности провести время вместе.
Хочу признаться ей, что уже сомневаюсь в том, что медицина - мое призвание.
Хочу обнять ее и поплакать у нее на плече.
Но мама сурово сводит брови.
- Ты уже все тесты на сегодня сделала, что ли?
- Нет..
- У тебя биология через два дня. Это твое слабое место. Даже по целевому надо набрать не меньше семидесяти баллов, а у тебя шестьдесят восемь за последний пробник. Какие прогулки, Ир? Хочешь свежего воздуха, открой окно. Или сядь с учебником на балкон.
Я проглатываю все несказанные слова и тихо роняю:
- Хорошо, мам...
Беру ноутбук и ухожу в свою комнату. Хотя там, в одиночестве, делать тесты еще тоскливее.
Гулять я маму больше не зову.
Мы ужинаем вдвоем под какой-то сериал, а потом я снова ухожу к себе, игнорируя непрочитанные сообщения, собравшиеся на моем телефоне. Так проходит следующий день. И еще один.
А в ночь перед ЕГЭ я просыпаюсь от звонка телефона и спросонья, не разобрав, нажимаю кнопку вызова, потому что думаю, что это будильник и надо его поскорее выключить.
И только потом, проморгавшись, понимаю, что на экране телефона имя Никитина. И вызов уже идет несколько секунд.
Вместо того, чтобы сбросить звонок, я зачем-то прижимаю трубку к уху и шепотом спрашиваю:
- Артём?
- Ира... - раздается голос Артёма, странно тягучий и какой-то не такой. Что-то в нем явно не так. - Ир, ты тут? Прости, я разбудил тебя... ты же спала, да?
- Я спала, - тихо соглашаюсь я. - И сейчас сплю. Артём, мы же обо всем дого...
- Так хреново без тебя, - перебивает он меня с обезоруживающей откровенностью. А потом тоскливо вздыхает и тихо спрашивает: - Петренко, ну почему так хреново?! Я с ума схожу. Я сижу в машине перед твоим домом и жду, что ты выйдешь. Целыми днями сижу. Как дурак. А ты не выходишь...
- Артём, мы же обо всем поговорили, - напоминаю я дрогнувшим голосом. - Ты скоро уедешь.
- Я не хочу уезжать, - бормочет он упрямо.
И это отдает такой сильной болью в сердце, что я на мгновение зажмуриваюсь.
Черт, Никитин, да что с тобой? Зачем ты рвешь душу и себе, и мне?
- Но тебе надо уезжать, - втолковываю я ему, словно капризному ребенку. - Это твоя карьера, это важно для тебя, ты же любишь футбол больше всего на свете.
- Нет, больше всего на свете я люблю тебя.
И тут я все понимаю.
- Никитин, ты пьян!
- Наверное, - удивленно соглашается он. - Наверное, пьян. Блин, Ирочка, это так странно, я с четырнадцати не пил ничего. А сейчас вот...
- Зачем, идиот? - Я почему-то ужасно на него злюсь.
- Думал, легче будет.
- И как?
- Нихрена ни легче. Только хуже. - Артём приглушенно и невесело смеется. - И мотоциклом хреново управлять. Лежу теперь где-то на обочине, в небо смотрю. Звезды тут красивые, Ир. Почти как ты.
У меня перехватывает дыхание.
- Ты... - голос предательски дрожит, но я с собой справляюсь, - ты где? Ты что в таком состоянии сел за руль?! Никитин, ты вообще головой думаешь?!
- Неа.
- С тобой все в порядке?
- Да, норм, что мне будет, - он опять приглушенно смеется. — Сейчас еще посижу немного и вызову кого-нибудь.
Ментов. Или кому там надо звонить, чтобы мотоцикл отвезти обратно в прокат? Я его, походу, раздолбал, он сам не доедет.
- Никого не вызывай, - шиплю я в трубку.
На ум сразу приходят слова Артёма о том, что ему надо вести себя максимально прилично, пока не подписан контракт. А разбитый мотоцикл вряд ли относится к приличному поведению. Уже утром весь интернет будет в фотках Никитина и в сплетнях о ночных гонках известного футболиста!
И это уже не говоря о том, что полицейские наверняка заставят Артёма подышать в трубочку.
- Почему не вызывать? - не понимает он.
- Потому что.
- Ну я же не могу тут чужой мотик оставить, - возражает он.
- Тут - это где?
- В лесу. У дороги. Не знаю.
- Скинь геолокацию, - прошу я с отчаянием.
Куда он уехал?! Где его сейчас искать, идиота этого?
- Ага. Понял. Ща... блин, в настройках, да?
Артём, вполголоса ругаясь, возится с телефоном, и наконец мне прилетает геолокация.
Я смотрю на карту и испускаю облегчённый вздох.
- Придурок, ты недалёко от моего дома! Тут три минуты идти.
- Да?
- Да.
- Тогда я к тебе приду?
Блин!
Вот треснуть бы его по дурной башке. Только ради этого стоит сейчас выйти из дома.
- Да, - говорю я. - Приходи. Я буду у подъезда. Только через рощу не иди, иди просто вдоль дороги. Карту включи и двигайся по ней.
- А мотоцикл?
- Оставь, его никто не заберет.
- Ир, я тебя люблю.
- Не потеряйся по дороге, - прошу я и сбрасываю вызов.
Я прокрадываюсь по коридору, осторожно закрываю дверь в зал, где спит мама, влезаю в кроссовки, беру ключи и накидываю куртку прямо на пижаму.
Секунду колеблюсь, но потом все же тихо открываю дверь и выскальзываю из дома.