12
Я смотрю на Никитина и никак не могу понять: что ему от меня надо?
Он в очередной раз сделал так, как ему хочется, наплевал на школьное расписание и планы других людей, стал героем для всего класса (еще бы! Сорвал их с уроков, автобус целый нанял!), так зачем ему я?
Или его просто раздражает, когда хоть кто-то не смотрит на него с восхищением?
- Поехали, - повторяет Никитин, не сводя с меня требовательного взгляда.
- Я никуда не поеду, - спокойно возражаю я.
- Почему? - не отстает он.
Вздыхаю.
Ну какой же он упрямый и твердоголовый, просто невозможно! Аж хочется взять и стукнуть его чем-нибудь тя желым!
- Тебе там на соревнования ехать не пора разве? - язвительно интересуюсь я.
- Почему, Петренко? - Темные глаза уже мечут молнии, он явно злится.
- Потому что у нас итоговый урок у Алены Денисовны.
- Кто такая Алена Денисовна? - хмурится Никитин.
- Наш преподаватель по истории.
- И че?
- И то! - раздраженно отвечаю я. - Она хорошая. И сегодня у нее итоговый урок по всему курсу истории 20-го века. Это важнее, чем стоять на трибунах и кричать «давай, давай». Жаль, что я одна из всего класса так считаю.
- Как с тобой сложно, - морщится он. - Ну давай на хрен отменим этот урок. Хочешь я... Ну не знаю, денег ей дам?
- Нет, не хочу.
- А что хочешь?
- Ничего не хочу!
- А я хочу, - властно чеканит Никитин и делает шаг ко мне. Я инстинктивно отшатываюсь. - Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
- Зачем?
Он ухмыляется.
- Может, мне хочется, чтобы ты на меня смотрела, Петренко? Это забавно. Я заценил, как ты пялилась на меня на физре, когда я играл. А может, мне просто хочется поиздеваться над тобой? Не знаю. Еще не решил. В любом случае собирайся и поехали.
- Никуда я не поеду! Ясно? - вспыхиваю я. - Иди остальным приказывай! Я не они, я тебе в рот заглядывать не собираюсь. И не смотрела я на тебя на физре... тебе показалось.
- Врешь ты так же бездарно, как и целуешься, Петренко, - скалится Никитин и подходит еще ближе. - Нужно больше тренироваться.
- Нет! - испуганно выдыхаю я, пытаясь отступить, но натыкаюсь спиной на учительский стол. - Нет, не трогай меня! Нельзя! Убери свои грабли!
Он же не будет прямо тут...
Но этот придурок сгребает меня одной рукой, притягивает к себе и оказывается так близко, что я чувствую на своих губах его теплое дыхание. И вырваться никак, хватка у Никитина стальная.
- Боишься, Петренко?
- Нет...
- А если так?
Он целует меня так же, как и несколько дней назад у моего подъезда. Наглый язык сразу же проникает между моих губ и пытается разомкнуть их, но в этот раз я крепко сжимаю их, не давая Никитину углубить поцелуй. Мычу протестующе, мотаю головой, и в этот момент вдруг раздается странный резкий звук.
Никитин тут же отпускает меня, делает шаг назад и ухмыляется, выставив вперед свой телефон. И до меня наконец доходит, что этот звук был щелчком камеры.
- Классная фотка, Петренко, - сообщает Никитин, рассматривая экран. - Готова сообщить всей школе о нашем тайном романе?
Нет!
Ни за что на свете!
Меня передергивает, когда я представляю, что со мной сделает Вика. И остальные девочки. А уж если это все дойдет до моей мамы...
- Тебе все равно никто не поверит, - бормочу я. - Фото это сейчас не доказательство.
- Думаешь, я не смогу засосать тебя при всем классе? - ухмыляется Никитин. - Или при твоей маме? Она так на меня смотрела... кажется, я ей не понравился. Слишком плохой мальчик для ее хорошей доченьки. Я прав?
- Сволочь! - вырывается у меня.
- Значит, прав, - хмыкает он.
- Никитин, пожалуйста, не надо так делать, - тихо прошу я, наступив на горло своей гордости.
- Петренко, у тебя короткая память, - качает головой Никитин. — Мы же уже выучили с тобой, как надо ко мне обращаться.
- Артём...
В этот раз его имя выговорить еще сложнее, оно почему-то звучит ужасно неприлично и интимно. Даже интимнее, чем то, что Никитин меня целовал.
- Да?
- Артём, не надо так делать. Пожалуйста.
- Не буду, - соглашается он. И едва я успеваю облегченно выдохнуть, добавляет: - Если поедешь со мной на соревнования.
Черт!
Я бы уже плюнула и согласилась, но Алена Денисовна... Стоит мне представить ее растерянное лицо, когда она заходит в пустой класс, как у меня сердце сжимается.
А так хотя бы я тут буду, постараюсь ей все объяснить.
Я как могу пытаюсь донести эту мысль до Никитина. Он слушает, хмурится, а потом говорит:
- Ну найди эту училку сейчас и скажи, что все свалили.
- Ее нет в школе, она на полставки здесь работает, приходит только к нам на пятый и шестой урок.
- Позвони.
- У меня нет ее телефона.
- Спроси.
- В учительской?
- Да хоть где, мне как-то пофиг.
Учительская у нас на этом же этаже, но она уже закрыта. Май, многие учителя стараются пораньше уйти домой, если есть такая возможность...
Я с отчаянием смотрю на Никитина, и он сдается.
- Окей. Я щас схожу отправлю этот автобус, а сам поеду на машине. И ты поедешь со мной.
- Но...
- Дождешься эту училку, если тебе так надо, потом выйдешь из школы, сядешь ко мне в машину, и мы поедем. Сколько тебе надо времени?
Я смотрю на настенные часы: прошло уже пятнадцат минут этого урока. Плюс перемена, плюс поговорить с Аленой Денисовной...
- Пятьдесят минут.
- Это поздно. Не успеем к началу. Сорок.
- Ладно, - вздыхаю я. - Через сорок минут я подойду к твоей машине.
- Обещаешь, Петренко?
- Обещаю.
Никитин уходит, и я только в этот момент понимаю, как сильно была напряжена и как часто у меня билось сердце, пока он был рядом. Я делаю глубокий вдох, украдкой трогаю губы, которые как будто все ещё горят после его жесткого поцелуя, и иду к тому кабинету, где у нас должна быть история.
Сейчас там занимается какой-то другой класс, так что я просто сижу на подоконнике в коридоре и бездумно смотрю в окно. Окно выходит на внутренний двор школы, поэтому я не вижу ни Никитина, ни автобуса, который, наверное, где-то там стоит, ни выходящих из школы учеников, ничего. Только мусорные баки.
На сердце у меня неспокойно. Что я сделала не так? В какой момент я так сильно привлекла внимание этой звезды, что теперь не могу от него избавиться?
А стоит подумать, что мне сейчас придётся краснеть за весь класс перед доброй Аленой Денисовной, так становится ещё хуже. Почему у нас вечно так: косячат остальные, а отдуваться приходится мне?
Ещё и эти соревнования...
Сейчас придется ехать непонятно куда, стоять со всем классом на трибунах и смотреть на то, как Никитин демонстрирует свою идеальную спортивную подготовку.
Нет, будь это в какой-нибудь другой ситуации, я бы, может, и правда полюбовалась на его игру. Как бы я ни оправдывалась, что не смотрела на него на физре, но ведь если по-честному, то смотрела...
И точно не один раз.
Звенит звонок.
Из класса вываливаются весёлой толпой какие-то младшеклассники, за ними выходит немного одуревшая от этого шума учительница, и я захожу в пустой кабинет.
Вещи не раскладываю, просто кладу сумку на ближайший стул и от нечего делать начинаю наводить порядок. Мою доску, выравниваю парты, поливаю цветы, стоящие на подоконнике. И поглядываю на часы.
Время, данное мне Никитиным, почти истекает.
Я очень надеюсь, что Алёна Денисовна не опоздает, потому что в таком случае опоздаю и я.
А я ведь пообещала ему, что приду! Даже если это обещание вырвали из меня шантажом, я все равно не могу не сдержать слово.
Наконец раздаются шаги в коридоре, и я замираю, услышав голос Алёны Денисовны, потому что она явно разговаривает с кем-то. И этот кто-то тоже подходит к нашему кабинету. Она что, не одна? С кем-то из наших учителей пришла?
Ох, это сильно усложняет ситуацию.
С ней одной, я уверена, получилось бы договориться. Она бы, конечно, расстроилась, но никому бы жаловаться не стала. Алена Денисовна только-только закончила бакалавриат, теперь учится заочно в магистратуре на педагогическом и лучше остальных понимает, каково это быть студентом или школьником.
Она бы нас не сдала. А вот если придет кто-то еще...
Дверь кабинета распахивается, и все оказывается намного сложнее, чем я думала.
Первой я вижу Алёну Денисовну. У неё полные руки каких-то карточек, плакатов, я вижу даже коробку с какими-то маленькими шоколадками. Видимо, для призов.
Желудок неприятно сжимается. Я знала, конечно, что она хорошо подготовится к нашему итоговому уроку, но не думала, что настолько тщательно...
Ну хуже всего даже не это, а то, что за спиной у нашей учительницы я вижу сразу несколько человек. Один мужчина, две каких-то взрослых женщины, и еще одна пожилая с таким строгим и властным лицом, что от нее хочется спрятаться под парту.
Кто, блин, все эти люди?
- Ира, - улыбается мне Алена Денисовна, которая сегодня выглядит неожиданно празднично в светлом пиджаке и с укладкой. - Здравствуйте! Можете помочь?
Возьмите, пожалуйста, эти плакаты, а то я сейчас все уроню.
Я на каком-то автопилоте подхожу к ней и зачем-то беру у неё вещи. Переношу их на стол.
- А где остальные дети? - спрашивает этот мужчина, оглядываясь.
- В столовой, наверное, - беспечно отвечает Алена Денисовна. - Я тоже в их возрасте вечно голодная была.
- Простите, а ничего страшного, если мы начнём на пять минут позже? Чтобы точно все успели дойти.
- Хорошо, - кивает та пожилая женщина.
И все эти люди проходят в кабинет и рассаживаются на задние парты.
Чувство, что происходит что-то не то, усиливается.
- Ира, вы можете разложить на парты вот эти карточки? - озабоченно спрашивает Алёна Денисовна. - Простите, что я вас так эксплуатирую. У нас просто сегодня будет урок в форме квеста, и с помощью этих карточек я хочу разбить весь класс на три команды. Надеюсь, сегодня достаточно человек пришло.
Я нервно сглатываю.
Никогда в жизни мне еще не было так стыдно.
- Алёна Денисовна, - начинаю я дрогнувшим голосом.
- Что, Ира?
- Я хотела вам сказать... Сегодня буду только я. Больше никого из класса не будет.
У неё выпадает из рук коробка с карточками, и они веером разлетаются по всему кабинету. Лицо у Алены Денисовны становится таким обиженно-непонимающим, словно у ребенка, которого несправедливо наказали.
- Но почему? - растерянно спрашивает она. - Мы же с вами договорились. Сегодня ведь не контрольная, мы просто подводим итоги, и я все приготовила, чтобы вам было интересно... И я позвала... Я позвала своих преподавателей из университета. - Она бросает отчаянный взгляд на всех этих людей. - Это мой отчётный урок. Как же теперь быть?
- Я вам сразу говорила, Горшкова, что с одиннадцатым классом лучше не связываться, - поучительно говорит та пожилая женщина. А потом поджимает губы. - Но это всё равно, конечно, ни в какие ворота не лезет. Какова причина отсутствия?
Я не сразу понимаю, что спрашивает она у меня.
Впервые в жизни я так сильно теряюсь перед преподавателем. Она настолько не похожа на наших школьных учителей, даже на самых строгих, что от ее взгляда у меня в душе начинается какая-то паника.
- Они... они на соревнования уехали, - бормочу я, даже не в силах сейчас что-то соврать. - Там просто наша школьная сборная по футболу играет. Это очень важный матч. Им нужна поддержка...И вот все уехали.
- Администрация школы в курсе? - сухо спрашивает эта женщина.
А я вдруг замечаю краем глаза, что у растерянной Алёны Денисовны по щекам катятся слёзы, и мне становится ещё хуже.
- Нет, не в курсе, - тихо говорю я, глядя в пол.
- Классный руководитель?
- У нас нет классного руководителя, - говорю я ещё тише.
- Что ты там шепчешь? Громче говори!
- Я говорю, у нас нет классного руководителя. Никто из преподавателей в этом году не смог взять на себя эту нагрузку, - зачем-то объясняю я, - и поэтому обязанность классного руководителя выполняю я. Как староста.
- Плохо выполняешь, - отрезает эта женщина. Потом смотрит на Алёну Денисовну, и её голос становится немного мягче: - Не реви, Горшкова. Сейчас разберёмся. Даром им это не пройдёт, обещаю.
А потом она смотрит на меня и приказывает:
- Давай, староста, показывай, где у вас кабинет директора.