10
Я пытаюсь оттолкнуть его, но только бесполезно упираюсь ладонями в твердые, точно вытесанные из камня плечи. Ткань футболки очень тонкая, и через нее кожа Никитина меня буквально обжигает.
Какой он горячий... почему он такой горячий?
Как огонь.
И такой же разрушительный.
Его губы жадно исследуют мои, язык напирает, принуждая к ответу, заставляя меня приоткрыть рот и впустить его внутрь. Но я могу только изо всех сил сжимать губы и пытаться отвернуть голову, спасаясь от этого напора и темперамента.
Изнутри поднимается волна жара. Мы слишком близко с Никитиным, он слишком тесно прижимается, от него слишком упоительно пахнет терпким мужским запахом, а еще травой и землей. Живой, яростный, обжигающий...
Его язык ласково гладит мою нижнюю губу, и это отзывается вспышкой удовольствия, такого неожиданного и сладкого, что я против воли вздрагиваю и еле слышно стону, чуть приоткрывая губы. И тогда его наглый язык сразу же врывается внутрь, переводя поцелуй во что-то совершенно неприличное. Я мычу и пытаюсь выпихнуть изо рта его дурацкий язык, но это бесполезно. Зато его руки обнимают меня за талию и притискивают еще ближе к горячей твердой груди.
Меня охватывает паника.
Что он творит?!
Если кто-то увидит и донесёт маме, мне конец!
- Уйди, - пытаюсь сказать я, но Никитин целует меня так яростно и глубоко, что невозможно даже вдох сделать, не то что слово произнести.
От отчаяния я пинаю его в ногу, и он сдавленно шипи наконец отступая от меня.
- Черт... - Его красивое лицо искажено гримасой боли.
- Петренко, ты снайпер что ли? Четко в мой травмированный голеностоп попала.
На мгновение мне становится стыдно, но я тут же вспоминаю, что он вообще-то меня только что вжимал в стену, и поэтому без всякого сожаления отрезаю:
- Так тебе и надо.
- Вот и делай людям добрые дела, - бурчит Никитин, потирая ногу. - Никакой нахрен благодарности.
- Как у тебя вообще хватает наглости так себя вести?! - не выдерживаю я. - Еще раз меня тронешь без спроса, я тебя не только по ноге пну, но и между ног. И не надо мне больше помогать. Твоя помощь слишком дорого стоит.
- Да ладно, - тянет он с ухмылкой. - Я тебе и так скидку сделал, Петренко. Мог бы что-то поинтереснее попросить, а не жалкий чмок как в детском садике. В любом случае ты мне еще должна осталась. Ясно?
- Добавь сюда заявление о домогательствах, которое я, так и быть, не буду на тебя писать, и поймешь, что это ты мне остался должен, - в тон ему отвечаю я. - Ясно?
Никитин фыркает и отвечает мне в рифму матерным словом, и я от такого хамства просто немею.
А он обаятельно улыбается, быстрым движением взъерошивает мне волосы и, легко уклонившись от моего тумака, уходит. Я смотрю на его сильную широкую спину, на легкий пружинистый шаг и не понимаю, чего мне сейчас больше хочется: убить его или убить с особой жестокостью.
Как. Он. Бесит.
В разобранных чувствах захожу домой, чтобы немного успокоиться и отдохнуть, но едва мой взгляд падает на большие часы на кухне, как я громко ойкаю: надо торопиться! Иначе я не успею на первый урок! Особенно учитывая то, что хожу я теперь не так быстро, как обычно.
Переодеваюсь в строгую юбку и светлую рубашку, вспоминаю, что сегодня физкультура пятым уроком, но форму не беру. Какие мне нормативы с ушибленной коленкой? Придется сегодня просто сидеть на скамейке, а потом написать реферат какой-нибудь, чтобы оценка была.
На первый урок я в итоге прихожу со звонком. Распахиваю дверь класса, слышу радостный гул, а потом разочарованное:
- А... Это Петренко.
- Блин, а я думал, Тёмыч.
- Он вообще придет сегодня, не говорил?
- Дебилы что ли, он к первому уроку никогда не приходит, - презрительно отвечает Вика. Сегодня на ней платье с откровенным вырезом, явно новое, потому что раньше я его не видела. И накрашена она ярче, чем обычно.
Похоже, моя бывшая подруга не теряет надежды снова привлечь внимание Никитина.
От этой мысли меня неприятно царапает, как будто я укололась чем-то острым. Неужели я все еще переживаю за Вику? Или за... Никитина?
Нет. Нет, нет, нет.
А Вика тем временем продолжает вещать:
- Тёма раньше двенадцати вообще не встает!
- А ты откуда знаешь?
- А вот... - с загадочным видом тянет Вика. - Все вам расскажи!
И хотя я знаю, что ничего у них не было, что он отвез ее домой, но почему-то все равно раздражаюсь. Особенно от Викиного вранья.
- Какой же он спортсмен, если встает в двенадцать, - резко говорю я, и бывшая подруга удивленно на меня смотрит. — Что? Разве в спорте не надо соблюдать режим? Зарядку, например, делать?
- Это начинающим надо, - возражает наш отличник Уточкин, сверкая своими очками. - Если ты звезда уровня Тёмыча, можно уже забить на зарядки. Я бы именно так делал!
«А ты так и делаешь, - думаю я, глядя на сутулую спину Уточкина и его хилые плечи.
Хотя тебе бы зарядка точно не повредила».
Я больше ничего не говорю, тем более что начинается урок, но не могу перестать думать про то, что все в классе обожают Никитина, но при этом не имеют никакого представления о том, что он делал, чтобы добиться своей славы. О том, что он продолжает делать для поддержания формы и для возвращения в игру.
Кто-то вообще знает, к примеру, что у него травма была?
Так, стоп.
Я что, защищаю его?
Нет. Еще чего не хватало.
Это меня просто куда-то не туда унесло в мыслях.
Вторым уроком у нас геометрия, и я машинально напрягаюсь и опускаю глаза, когда мы заходим в класс, где сидит Анна Геннадьевна. После вчерашнего мне видеть ее не хочется.
— Петренко, подойди на минуточку, - говорит она мне. И ее голос едва слышно в шуме перемены, разговорах и смехе.
Горло сжимается, но ослушаться я не могу и подхожу к ее столу. Смотрю в ее неприятное узкое лицо и вдруг ядовито спрашиваю:
— Третью двойку хотите поставить?
Математичка шокированно на меня смотрит, а я сама в ужасе от своих слов. Меня что, Никитин укусил, что я так с учителем разговариваю?
Но Анна Геннадьевна быстро берет себя в руки и неискренне улыбается.
- Смотрю, и у медалистов сдают нервы в конце года. На самом деле я хотела просто извиниться, вчера у меня был сложный день. Двойки я убрала, можешь не переживать.
Она для убедительности открывает передо мной журнал, и там действительно обе двойки перечеркнуты, а внизу страницы приписка «исправленному верить» и подпись математички.
- Спасибо, - говорю я машинально. Хотя непонятно за ЧТО.
Растерянно сажусь на свое место.
Математичка же никогда не извиняется. И никогда не исправляет поставленных ею оценок. Что на нее нашло?
Я думаю об этом до конца урока, а потом до меня вдруг доходит, что скорее всего причина такого поведения в том, что Анне Геннадьевне досталось от завуча.
Ведь всем известно, что медалистам стараются не портить оценки в конце года. Тем более по таким нелепым поводам.
Это меня успокаивает, и я с облегчением выбрасываю эту ситуацию из головы.
Но на перемене, когда мы идем в другой класс, я вдруг ловлю себя на мысли, что оглядываюсь по сторонам, выискивая взглядом Никитина. Не специально, просто...
Просто вдруг он пришел?
Но его нет ни на третьем, ни на четвертом уроках. Вика уже вся извелась, она даже специально села возле окошка, чтобы выглядывать его машину.
- Слышь, да забей, не припрется Тёмыч сегодня в школу, - небрежно говорит ей Рогов, хотя в его голосе слышны ревнивые нотки. Кажется, он продолжает сохнуть по моей бывшей подруге. - Нафиг ему вообще наша шарага сдалась? И телки в Москве точно поприкольнее, чем вы тут.
- Тебя не спросила, убогий, - огрызается Вика и поправляет декольте своего платья. Потом оборачивается к своей соседке по парте: - Марин, а ты не знаешь, с кем Тёма вчера уезжал из школы? Я не видела.
- Я тоже не видела, - вздыхает Маринка. - Может, опять с кем-то из «бэшек»?
Вика отчетливо скрипит зубами, но никак это не комментирует.
А я вдруг думаю, как бы девчонки отреагировали, расскажи я им, что вчера Никитин провожал меня до дома.
Насильно, правда, без моего желания, но провожал. А сегодня еще и на руках нес.
Наверное, они не поверили бы. Сказали бы, что я сочиняю. Что он никогда не обратит внимания на такую, как я.
И они правы. В том самом смысле я Никитину точно не интересна, он просто забавляется со мной, чтобы поднять себе настроение. Это похоже на то, как собаки находят себе какую-нибудь игрушку: они таскают ее в пасти, облизывают, играют с ней, но заканчивается все обычно тем, что эту игрушку разгрызают на мелкие кусочки.
Поэтому будет лучше, если я буду держаться от Никитина подальше. Мама права: ни к чему хорошему мое общение с ним не приведет.
Пятым уроком у нас физкультура. Погода стоит шикарная, и мы занимаемся на улице. Сегодня по плану последняя сдача нормативов: сначала бег на сто метров, а потом двухкилометровый кросс.
Я сразу объясняю физкультурнику Валерию Петровичу ситуацию со своим коленом, он берет с меня обещание сдать нормативы на следующей неделе и отправляет сидеть на скамейку. Пока остальные ребята в классе идут на разминку, я смотрю одним глазом на футбольное поле.
Вернее, полем это назвать нельзя, так, небольшая площадка с травой и воротами, которая находится в центре школьного стадиона. Там сейчас тренируется сборная нашей школы, у них вроде скоро какие-то районные соревнования. Пацаны (в основном из восьмых-десятых классов, но есть и пара человек из «бэшек») пинают друг другу мяч и что-то орут. Глупая игра. И что Никитин в ней видит такого интересного?
- Какие люди! - вдруг слышу я удивленный голос физкультурника. - Тоже что ли нормативы пришел сдавать, чемпион?
Я порывисто оборачиваюсь и вижу...
Никитина.
Он идет к нам в свободных черных штанах и белой майке, обнажающей его сильные смуглые плечи. Глаз не видно из-за солнечных очков, а губы как всегда чуть изогнуты в усмешке.
- Неа, - лениво говорит он. - Мне нельзя нормативы сдавать, травма голеностопа.
- А зачем пришел? - искренне не понимает Валерий Петрович. - Иди, раз освобожден. Или на скамейку садись, к Петренко.
- Петрееееенко, - ухмыляется Никитин. - Какая встреча!
Я вспыхиваю и отворачиваюсь.
Ну вот что он ко мне привязался?
Девчонки машут ему с беговых дорожек, Вика там едва из своих обтягивающих спортивных штанов не выпрыгивает, а этот... этот Никитин!.. зачем-то идет к моей скамейке.
Но не доходит, потому что вдруг замечает играющих в футбол пацанов и замирает, как охотничья собака, сделавшая стойку на дичь.
- Это кто там играет так, как будто в штаны наложил? - спрашивает он небрежно у физкультурника.
- Поуважительнее, чемпион! - одергивает его Валерий Петрович. - Это вообще-то сборная нашей школы. Не всем тут звездами быть. Как могут, так и играют.
- Согласен, - кивает Никитин, не отрывая взгляда от поля. — Пойду разомнусь тогда с ними. Петренко, покарауль.
Он кидает рядом со мной на скамейку ключи от машины, телефон и солнечные очки, а сам идет к футбольной площадке.
Там игра остановилась, потому что все пацаны стоят и пялятся на Никитина, как на сошедшего с небес бога. Он что-то говорит им, улыбается, берет мяч, сжимает его в ладонях и морщится.
- А что мяч такой дерьмовый? - орет он физкультурнику.
- Ну новый купи, - кричит тот в ответ.
- И куплю.
- Ты же освобождён, куда играть-то собрался?
- Я освобождён от нормативов, - весело скалится Никитин. - А футбол это другое.
А потом он вдруг в одно мгновение - как молния! - ловит мяч на ногу и несется с ним к воротам. Кто-то из пацанов пытается встать у него на пути, но это невозможно.
Удар - и мяч в воротах. Вратарь даже понять ничего не успел.
- Ну так нечестно, - задумчиво говорит Никитин. - Давайте вы все будете играть против меня. Окей?
- Ага, - обалдело тянут игроки.
Кажется, они в шоке от того, что с ними пришла сыграть звезда современного футбола.
Наш класс уже забил на сдачу нормативов, все столпились вокруг поля, превратившись в зрителей, и кричат, поддерживая Никитина.
А Никитин...
Я не собиралась на него смотреть, но смотрю. Он двигается красиво. Очень красиво! Как хищник, как грациозный сильный зверь, только вместо добычи у него этот потрёпанный мяч. Он легко обращается с ним, играючи обводит соперников и успевает еще улыбаться своим фанат кам.
В футболе я ровным счетом ничего не понимаю, но даже слепой бы заметил, что Никитин на поле хорош. Талантлив. Глаз не оторвать.
Я не знаю, с каким счетом заканчивается матч, за которым напряженно следят все и даже физкультурник, но после того, как разгоряченный, в мокрой майке Никитин выходит с поля, его все встречают дружными аплодисментами.
- Тёмыч, поехали с нами на турнир между школами! - кричит ему один из игроков. - Мы с тобой всех раскатаем!
- Пацаны, ну але, - лениво усмехается Никитин. - Я вообще-то профессиональный футболист, куда мне на ваши соревнования. Это разве честно?
- Ты же в нашей школе учишься! Значит, можешь участвовать!
- Ну Тёмыч!
- Давай, ну че ты!
Никитин останавливается, находит меня взглядом, и коварная ухмылка ползет по его лицу.
- Окей, я поеду на соревнования. Если вот она, - он кивает в мою сторону, - меня об этом попросит!