8
- Мама... - удивленно начинаю я.
- Восемнадцать лет мама! - резко перебивает меня она. - Ир, ты голову-то включай. Рано тебе с мальчиками гулять, а если уж и гулять, то с хорошими. А не с этим, прости господи. Он же тут так, погостить приехал. Грымза хвасталась, что у ее сыночка ненаглядного контракт уже подписан, так что этот петух тут ненадолго: хвостом повертит, девок попортит, а потом улетит.
- Мам, ты с ума сошла? - искренне возмущаюсь я, когда до меня доходит, что она имела в виду. - Мне этот Никитин вообще не интересен.
- Я все сказала, - отрезает мама. - Еще раз увижу, как ты с ним шляешься, накажу.
А потом берет пакеты и идет на кухню.
- Что прогуляла? - раздается оттуда ее голос.
- Два урока русского, - тяжело вздохнув, признаюсь я.
- Экзаменационный предмет, значит. Ну молодец, что еще могу сказать? Иди решай варианты. Минимум два, а лучше три.
- А можно сначала пообедать?
- Можно. Но потом сразу за уроки. ЕГЭ на носу, а ты вдруг ерундой начала маяться. По биологии когда у вас пробник?
- Был уже. Но баллы еще не сказали.
- Когда скажут, не забудь подойти к учительнице и попросить ее разобрать с тобой ошибки.
- Хорошо, мам, - тяжело вздыхаю я.
Биологию я сдаю одна из всего класса, так же, как и химию. А все потому, что буду поступать в медицинский институт в соседнем городе. Баллов у меня вряд ли хватит для того, чтобы самой пробиться на бюджет: все же только на основе школьных уроков сложно освоить эти предметы, а на репетиторов у нас нет денег. Зато мама выбила мне целевое направление в своей больнице, а это значит, что у меня будет упрощенное поступление и гарантированное рабочее место сразу после окончания института.
Правда, и отказаться уже нельзя будет.
А я до сих пор не уверена, что хочу быть врачом...
Весь остаток дня уходит у меня на дополнительные занятия русским, а еще на домашние дела и решение задачек по химии, поэтому когда наступает время ложиться спать, я настолько устаю, что просто без сил падаю на кровать. Закрываю глаза, и передо мной возникает лицо Никитина. Острые скулы, насмешливые голубые глаза, светлые волосы, падающие на лоб, ямочка на щеке и твердые губы. Губы, которые пахли мятой. Губы, которые меня так грубо целовали.
«Сволочь», - бессильно думаю я. - «Какой же он козел!»
Всю ночь мне снятся какие-то душные неразборчивые сны, и почти в каждом из них появляется чертов Никитин. Поэтому когда рано утром меня будит резкий громкий звук, я даже с каким-то облегчением выныриваю из сна.
- Что случилось? - хрипло спрашиваю я.
Через некоторое время в коридоре появляется мама с виноватым видом.
- Прости, Ир, я крышку от кастрюли случайно уронила. Рано еще, спи дальше.
На часах половина шестого. Мамина смена с восьми, но она любит приходить пораньше, чтобы спокойно все подготовить, плюс еще время на дорогу нужно.
- Попробую, - вздыхаю я, переворачиваюсь на другой бок, но сон уже не идет. Лежу с закрытыми глазами, дожидаюсь, пока за мамой хлопнет дверь, и встаю с кровати.
На плите меня ждет укрытая полотенцем кастрюля с рисовой кашей, я быстро завтракаю, подхожу к окошку и распахиваю одну створку. Шесть утра, невероятная рань, но как же хорошо на улице: так светло, так свежо, так пусто! Людей нет, зато птицы поют так, что в сердце что-то сжимается.
Весна ведь!
А я ее и не заметила, просидела все время за учебниками и тестами.
«Прогуляюсь перед школой, - вдруг решаю я. - Какой смысл дома сидеть?»
Торопливо одеваюсь, умываюсь, собираю сумку, выбегаю из дома и блаженно замираю, вдыхая майское утро каждой своей клеточкой. Каждой легочной альвеолой, если цитировать учебник биологии!
Воздух прохладный, свежий, чистый, как будто его как следует отмыли, и слабо пахнет цветущими яблонями. У нас во дворе всего одна яблоня, поэтому запах едва уловим, но я знаю, где их должно быть много! В парке через дорогу!
Я бы сказала, что это больше лес, чем парк, потому что несмотря на дорожки, там все довольно дикое и заросшее. Вечером там гулять опасно, потому что фонарей нет, а вот алкоголики наоборот есть, зато утром там должно быть спокойно.
И очень красиво!
Лучшего места, чтобы полюбоваться весной, не придумаешь.
Я выхожу из двора и шагаю в противоположном от школы направлении: прохожу мимо детского садика, где ворота еще закрыты, потом огибаю киоск с овощами и фруктами, а затем перехожу через дорогу и оказываюсь в парке. Статуи воинам-героям меня сегодня не очень интересуют, поэтому я сразу сворачиваю на тропинку, ведущую к деревьям. Там уже замедляю шаг и иду спокойно, неторопливо, слушая тишину и птиц. Прохожу мимо яблоневой аллеи, пытаюсь надышаться про запас безумным ароматом, а затем собираюсь спуститься вниз, к реке.
Там небольшая старая набережная, а рядом с ней спор-площадка. Но едва я бросаю взгляд на эту площадку, как удивленно понимаю: там кто-то есть.
Кто-то в такую рань еще и тренируется!
Мне становится любопытно, я останавливаюсь и приглядываюсь: светловолосый парень в черной футболке отжимается так легко, словно у него не мышцы, а стальные пружины: раз, два, пять, десять, двадцать... Потом он встает, отряхивает ладони, и я едва не вскрикиваю от удивления.
Это Никитин!
Он не видит меня, потому что я стою сверху, зато мне отлично видно его спокойное серьезное лицо. Он подходит к лежащему на скамейке блокноту и что-то там отмечает, а затем выпрямляется и начинает следующее упражнение. Высокие пружинящие прыжки, которые сменяются коротким интенсивным бегом, и снова прыжки. Затем он делает приседания с гантелями, которые берет со скамейки, и с ними же выпады.
А я стою и все это время смотрю на него, хотя давно могла уйти. Но меня почему-то завораживает этот совершенно незнакомый мне Никитин. Никакой насмешки и никакого презрения в лице, никакой ленивой тягучести в движениях, только отточенная собранность и сила.
Это точно он?
Упражнения в половину седьмого утра на заброшенной спортплощадке плохо вписываются в образ зазнавшейся звезды, скорее это похоже на трудолюбивого спортсмена, который живет своим спортом.
Я начинаю смутно осознавать, что, может, Никитин и правда хорош в этом своем футболе. Ну или как минимум любит его. Из одного только чувства долга не будешь вставать так рано и убиваться на тренировке.
Это, конечно, нисколько не отменяет того факта, что Никитин - избалованный придурок, но смотреть на него мне все равно интересно. Я осторожно делаю шаг еще на ступеньку ниже, чтобы лучше разглядеть его непривычно сосредоточенное лицо, но тут мне под ногу попадает ветка и издает такой внятный хруст, что Никитин тут же быстро оглядывается, поднимает голову и удивленно присвистывает.
- Петренко! Ну нихрена себе. Нигде от тебя не спрятаться.
Я тут же вспыхиваю и быстро оправдываюсь, как будто и правда виновата:
- Я тут случайно! Просто мимо шла!
Никитин ухмыляется:
- Ну это надо было прям постараться, чтобы случайно идти мимо именно там, где я занимаюсь. Или ты каждое утро по лесам шаришься?
- Нет! - Я начинаю злиться. - Только сегодня.
- Надо же, какое совпадение! - саркастично усмехается Никитин, глядя на меня снизу вверх. - И после этого будешь мне заливать, что не бегаешь за мной?
- Ага, мечтай!
- Расслабься, Петренко, ты уже спалилась.
- Я просто гуляла! - повышаю я голос. - И это была отличная утренняя прогулка до тех пор, пока я тебя не встретила. Ты, как всегда, всё испортил!
Я резко поворачиваюсь, планируя уйти, потому что спорить с этим самовлюблённым идиотом бессмысленно, но тут под мою ногу неудачно попадает камень. Я поскальзываюсь на нем, взмахиваю руками, пытаясь удержать равновесие, но все-таки падаю. Успеваю выставить руки, но при этом ударяюсь коленом прямо об жесткий край ступеньки. Это так больно, что я не удерживаюсь от вскрика и слёзы машинально брызжут из глаз.
Ну уже следующая мысль в моей голове о том, что я не должна показывать Никитину свою слабость. Еще подумает, что я и вправду какая-нибудь влюблённая дурочка и упала только потому, что засмотрелась на него. Сжав зубы, я пытаюсь подняться, но колено простреливает острой болью, и тут вдруг меня подхватывают сзади сильные руки.
- Осторожнее, - раздается совсем близко голос Никитина. - Хочешь падать к моим ногам, Петренко, делай это на ровной поверхности.
Черт, как он уже тут оказался? Взлетел что ли по лестнице?
- Не смешно, - цежу я сквозь зубы. - Отпусти.
- Чем ударилась? - вдруг спрашивает Никитин на удивление нормальным тоном. Как будто мы с ним друзья.
Я медлю, но отвечаю:
- Коленом.
- Об ступеньку? Ауч. Больно?
- Ну а ты как думаешь? - не выдерживаю я. - Нет, приятно! Обожаю биться коленями об лестницу!
Мне сейчас невыносимо стыдно и неловко. И от того, что я так нелепо упала, вместо того чтобы красиво и эффектно уйти, и от того, что Никитин стоит сейчас слишком близко ко мне. Его сильные ладони крепко сжимают мои плечи, и весь он, стоящий за моей спиной, такой высокий, такой разгорячённый. От него пахнет травой, железом и потом. Но почему-то это не такой противный запах, как на физкультуре от раздевалки пацанов, а наоборот свежий, пряный, дразнящий, такой, что его почему-то хочется вдыхать ещё и ещё.
- Давай я посмотрю, - вдруг предлагает Никитин.
- На что посмотришь? - растерянно спрашиваю я.
- На цвет твоих трусиков, конечно, - ржет он, и его тёплое дыхание касается моего уха. - Да не дергайся ты. На коленку твою посмотрю, Петренко.
- А ты врач что ли?
- Я футболист, - говорит Никитин, и на удивление, это не звучит как хвастовство. Он просто спокойно констатирует факт. - Угадай, сколько раз в жизни я видел травмированные колени?
- Много?
- Дохрена. Лечить не умею, но хотя бы смогу сказать, серьёзно там или нет.
- Не надо, - отрезаю я. - Уже все нормально. Я дойду до дома и схожу к врачу, если что.
Я пытаюсь шагнуть на ступеньку, но колено опять отдает в ногу резкой болью, и я приглушенно вскрикиваю.
- Ага, дойдёшь, - комментирует Никитин, опять подхватывая меня. - Только если ползти будешь. Давай посмотрю, ну какого хрена ты упрямишься? Или у тебя есть фантазия, что щас я на тебя наброшусь и поимею прямо на этой лестнице?
- Закрой свой грязный рот! - вспыхиваю я.
- Окей, закрою, - ухмыляется он. - А ты тогда переставай нести всякую хрень. Просто, блин, уже сядь и дай мне посмотреть на свою коленку. И давай резче, у меня времени мало, я ещё тренировку не закончил.
Почему-то аргумент про тренировку убеждает меня в том, что Никитин говорит сейчас серьезно, а не прикалывается, как обычно.
- Ладно, - бормочу я. Усаживаюсь на ступеньку, закатываю штанину и вытягиваю ногу вперёд. - Смотри.
Никитин кивает, присаживается возле моей ноги и аккуратно касается пальцами покрасневшего участка. На фоне его смуглых рук моя кожа кажется бледной и какой-то нездоровой. Да и вообще с этого ракурса видно, что нога у меня не очень красивая. Тонкая, костлявая.
Еще и колено какое-то уродское.
- Больно? - Никитин нажимает на какой-то участок.
Смутно вспоминаю устройство колена и понимаю, что он, наверное, проверяет крестообразные связки. Или мениски.
- Нет, не больно.
- А вот так?
- Тоже нет.
- Значит, норм, - заключает он. - Просто ушиб. Лёд приложи и всё. Само пройдёт.
Он продолжает трогать мое колено, а я неловко ежусь.
Мне кажется, будто через кончики его пальцев в меня проникает электричество, заставляющее вздрагивать все мои нервные окончания.
Боже, ну почему это так неловко?!
- Спасибо за осмотр, - сухо говорю я и торопливо одергиваю штанину, заставляя Никитина убрать руки, все ещё лежащие на моей коленке. - Ничего нового ты мне не сказал, я сразу говорила, что все у меня в порядке.
Опираясь одной рукой на ступеньку, я неловко поднимаюсь, на этот раз не вскрикивая, но сжимая зубы. Ушибленная коленка неприятно ноет, но все равно стало лучше. Идти в целом можно.
- Подожди меня, Петренко, - распоряжается Никитин. Я сейчас вниз смотаюсь, гантели куда-нибудь под куст закину, чтобы их не сперли, и вернусь.
- Зачем?
- До дома тебя дотащить, - абсолютно спокойно говорит он. - А что, есть ещё какие-то предложения?