О том, как Том познал, наконец, Колина
Том все-таки преодолел внезапную слабость, справился с эмоциями и приказал сердцу заткнуться.
— Зачем ты здесь? — как можно более суровым голосом спросил он. Притаившаяся в проходе фигурка вздрогнула. Пират нащупал на столике огниво и зажег свечу. В неровном колеблющемся свете лицо Колина казалось совершенно белым, под цвет нелепой ночной рубашки, что была на нем. Юноша переступал босыми ногами, пол наверняка казался ледяным. Мужчина заткнул подальше сигналы совести и мрачно уставился на парнишку. Тот словно собирался с мыслями, а потом смело шагнул вперед, глаза его дерзко засверкали.
— Мне Айк посоветовал.
Второй раз за сегодня Тома вводили в ступор началом разговора. Он мог бы догадаться, что Илдвайн не ограничится только беседой с ним в своем желании помочь. Дрого стоило бы психануть, но и у него видимо не осталось сил на это. Лишь глухое раздражение поднималось откуда-то со дна души, сменяя недавнюю эйфорию. «Вот дурак!» — мысленно ругнулся на себя пират.
— Так что же конкретно Айкен тебе посоветовал, хотелось бы знать? — Колин зарделся, но не утратил боевого настроя.
— Он сказал, что мне стоило бы быть благодарным.
— И благодарность свою ты можешь выказать, придя ко мне и подставив свою задницу? — Дрого расплылся в издевательской ухмылке. Румянец с лица юноши стал медленно расползаться в район шеи и ключиц.
— Конкретно этого он мне не сказал, но намекнул, что я не маленький, и сам все понимаю.
— Ну, раз так, ты сейчас понятливо развернешься и утопаешь спать в свою комнату. И засунешь свою благодарность в то место, с помощью которого хотел ее выразить. — Дрого демонстративно отвернулся от Колина, собираясь задуть свечу.
— Почему? — вопрос, заданный дрожащим голосом, заставил пирата замереть.
— Я же вижу, как ты смотришь на меня, чувствую, что нравлюсь тебе, — расслышав раздраженный вздох со стороны мужчины, юноша поспешил исправиться. — Ну, хорошо, не нравлюсь, но ты определенно хочешь меня. Так в чем же проблема?
— В чем проблема?! — Взбешенный Дрого слетел с кровати и подскочил вплотную к Колину. — Ты еще спрашиваешь, в чем проблема? Ты готов раздвинуть ноги перед первым встречным! Ты совсем идиот?! Может, так же выразишь благодарность Айку, а потом всей команде?! Ты выбрал себе предназначение портовой шлюхи?! — Пират уже откровенно орал на Колина. Тот недоуменно хлопал ресницами, и словно не понимал, о чем ему толкуют. Дрого это взбесило еще больше, он оттолкнул его от себя и прогрохотал: «Убирайся!». Юноша отлетел к двери, но остался на ногах, лицо его занавесили растрепавшиеся волосы.
— Не уйду! — еле слышимый сдавленный голос Колина срывался. — Слышишь. Можешь орать, беситься, но пожалуйста. Мне это нужно. Хоть на мгновение почувствовать себя нужным, желанным. Я бы и сам пришел и не из благодарности, но к тебе так сложно подступиться. Что тебе стоит?
— Действительно, что мне стоит? — Дрого горько рассмеялся. Парнишка как всегда думал только о себе, ему, видите ли, это нужно. Мужчина хотел было что-то сказать, но не сумел. Колин дрожащей рукой откинул волосы с лица и с вызовом уставился на пирата, а в глазах его засверкали слезы.
— Зачем ты так говоришь? Я пришел к тебе, не к Айкену, — голос юноши срывался. — Ты знаешь, как мне страшно? Я до сих пор вижу в кошмарах тянущиеся ко мне руки. Становится так мерзко и грязно, что хочется содрать с себя кожу, отмываясь. Я был в отчаянии, когда решился продать себя, ты можешь презирать меня, осуждать, но сейчас есть только ты, никого больше. У меня странное чувство, что роднее нет никого в целом свете, будто я знал тебя раньше. Позволь мне... пожалуйста... хоть немного... — Последующие слова потонули в тихом плаче, крупные слезы скатывались по лицу юноши, исчезая в распахнутом вороте рубахи. Сердце мужчины болезненно сжалось, в памяти вновь всплыла темнота детской, и шепот: «Ты только дождись меня, Том, я обязательно вернусь», и обжигающие слезы, что капали на деревянные щеки пирата. Игрушка, больше года пробывшая человеком, ясно осознала, что хранит в памяти те звуки, запахи, прикосновения. Пират с удивлением обнаружил, что мог ощущать уже тогда. Колин обещал вернуться, пусть он шел кружными путями, слишком долго и тяжело, но сейчас он здесь. Мужчина преодолел расстояние между ними, прижал тельце парня к себе. Он гладил вздрагивающие плечи, шептал какие-то глупости, просил успокоиться. Как долго Том мечтал об этом — сжимать своего человека в объятьях, любить, чувствовать. Вся сдерживаемая нежность вырвалась наружу, потоком таких слов, от которых суровый Дрого убился бы об стену.
Когда Колин перестал всхлипывать, мужчина чуть отстранился, взял лицо юноши в свои ладони и принялся сцеловывать подсыхающие дорожки слез. Гори все огнем, и предупреждения Плюма, и жизнь, и будущее, в котором будет все, кроме Колина. Сейчас в руках Тома был его любимый, такой сладкий, родной и жаждущий, он не смог бы его отпустить даже за все богатства мира.
Парнишка разомлел от нехитрых ласк, несмело обнял его за талию, пробравшись руками под рубашку. Том нежно, но настойчиво поцеловал Колина, язык пирата проскользнул в бархатную глубину его рта, прошелся по кромке зубов, огладил небо, затеял игру с языком партнера. Колин ответил неловко, но с энтузиазмом, так его еще никто не целовал — обжигающе, ярко.
Легкими поцелуями мужчина очертил путь от его скулы к подбородку, спустился по шее к ключицам и вновь вернулся к губам. Дрого был жаден, нежа и одновременно подчиняя. Отрывался на мгновение, глотнуть воздуха и снова целовал, прикусывал нижнюю губу, посасывал язык. Возбуждение прокатывалось по телу парня волнами дрожи. Колин стонал, ерзал в руках пирата, пытаясь потереться о него всем телом. Наконец Дрого насытился поцелуями, стянув с Колина ночнушку и небрежно отбросив ее, подхватил его на руки.
— Совсем, наверное, ноги заморозил? — юноша смутившись, промычал что-то отрицательное и уткнулся носом в шею пирата, опаляя дыханием кожу.
Том бережно уложил Колина на кровать, поправил фитиль свечи и принялся внимательно разглядывать зардевшегося юношу. Глаза Тома сияли, жутковато отсвечивая разными цветами в неровных всполохах пламени. Насытившись прекрасным зрелищем, он достал из верхнего ящика стола прозрачный фиал и принялся стягивать с себя одежду. Пират осознал, что переоценил свою выдержку, возбуждение становилось болезненным, и, расставшись с последним предметом одежды, он отпустил себя, поддаваясь инстинктам. Развернул Колина на живот, утыкая носом в матрац и вздергивая вверх его маленькую упругую задницу. Том щедро плеснул душистого масла между мягких полушарий ягодиц, мазнул ладонью от копчика до поджавшихся яичек и сразу ввел палец, преодолевая сопротивление колечка мышц. Юноша задушено застонал в простыню и жадно завертел задницей, подначивая. Пират зашипел, пережимая основание своего члена, чтобы не кончить от одного вида распластанного, стонущего под ним тела. Он наскоро огладил внутренние стеночки сфинктера, подбавил масла, а затем вынул палец и принялся медленно толкаться в неразработанное колечко мышц. Том знал, что так будет сложнее и больнее для них с Колином, но так было нужно. Постепенно он протолкнул крупную головку в узкое отверстие, целуя шею и лопатки Колина и нашептывая ему что-то успокаивающее в черные кудряшки на затылке. Юноша плакал, но не зажимался, облегчая проникновение, а потом и сам подался навстречу. Первый толчок внутри Колина отозвался в Томе такой волной эйфории, что сдерживать себя не хватило сил. Пират задвигался быстро и мощно, тараня задницу любовника, и желал сейчас только одного, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы глупый мальчишка так же стонал под ним, плакал и старательно подмахивал. Чтобы воздух выжигало из легких, и спальня пахла ими обоими остро и дурманяще.
Том долго не продержался, кончил глубоко в теле Колина и, на какое-то время, выпал из реальности. Первое, что он ощутил, придя в себя — дрожь тела под ним, руки и ноги юноши не выдержали, и он рухнул на постель под его весом. Член пирата выскользнул из парня, и Том некоторое время наблюдал, как его сперма вытекает из растраханного ануса. Колин застонал, когда мужчина развернул его на спину, мальчишка все еще был возбужден. Пират позаботился об этом, мучительно долго лаская любовника ртом и доводя его до исступления.
Колин кончил и практически сразу вырубился, задышал ровно, неловко прижимаясь к теплому боку Дрого или Тома (мужчина в последнее время сам не мог с четко определиться с тем, кем он был и кем стал). Пират преодолел навалившуюся сонливость, обтер их обоих влажным полотенцем, а потом, долго лежал, прижимая парня к себе, гладил влажные растрепавшиеся кудри. Он хотел в полной мере насладиться этим моментом — моментом, когда, наконец, познал Колина. Том боялся закрыть глаза, боялся, что утром это наваждение рассеется, и он вновь проснется в холодной пустой постели, но, когда серая предрассветная муть стала проникать в спальню, пирата все-таки сморил сон.