Когда звезды обещают проснуться

Меня сильно клонило в сон, я чувствовал себя ужаснее обычного. Вот-вот должны были наступить экзамены, оставились буквально считанные часы, или дни, или недели. Я полностью сбился со счета, уже и не наблюдая за временем на часах.

Мысли мои перепутывались также интенсивно и глупо, столь успевали перепутываться ответы, даты и прочие материалы моей головы, которые бессознательно уже подрывали мой мозг, когда я в сотый, если не тысячный, раз повторял одно и то же предложение на бесконечном повторе. Я невозможно сильно устал, будто бы экзамены эти должны были решать мою жизнь, когда по большему счету они решали лишь мое место в общежитии и количество денег получаемой стипендии. Я старался непонятно зачем так много и усердно, видимо, во мне так играло желание быть самым первым в списке студентов или же ненависть к самому себе из-за травмы какого-то там достигаторства. Голова болела. Уши. Лоб. Глаза. Тело. Душа. Я ничего не хотел. Я будто выгорел от интенсивности подготовки и неизбежания ситуации, в которой некогда оказался. Сам считал себя работающей лампочкой, которая, проработав, кажется, целую вечность, наконец-таки лопнула. Или не наконец-таки, а к величайшему сожалению человеческих дел. Я уже не соображал ничего, как и не соображал, а для чего эта жизнь скудная мне и дана.

Под потоками никому не нужной подготовки снова вспоминал прошлое и себя. Казалось, что возвращаюсь туда же, откуда так мучительно сильно мечтал бежать, поскольку убивали меня все проблемы и течности дел быстрее, чем я умирал от старости или какого-нибудь отравления. Мне было так тошно, что я больше не мог ничего терпеть, хотелось разбить голову оземь или заснуть навечно, только чтобы больше никогда не возвращаться в ту яму, из которой я так старательно пытался вылезти.

Единственная мысль, которая еще успевала теплится где-то в моем перевернутом сознании - это знание того, что всего через пару считанных часов я снова увижусь с милой Луной, которая обязательно оттолкнет от меня все неприятные и столь отвратительные мысли, которые тут же в испуге скроются с глаз моих, стоит Луне только тогда объявится. Я почему-то невероятно сильно желал считать свет очей моих отдушиной и спасательным кругом, который окажется на моих плечах, стоит даже просто попытаться тонуть.

Учеба забирала у меня все силы. Подкреплялось это коварное настроение упреками со стороны родителей, которые какую неделю заваливали меня сообщениями на тему того, что они мне будто бы стали весьма безразличны. Хоть и ложь эта сладкая была столь заманчива, точно не являлась истиной, потому что с моим-то распорядком дня и подумать подобного о людях, которые некогда дали мне жизнь, возможности не предоставлялось. Впрочем, я и без этого успевал себя угнетать и ненавидеть за течность дней и слишком ленивую ауру, которая никак не хотела меня покидать. Я просто очень сильно устал и перенапрягся от всего, что творилось вокруг. Мне нужна была хоть какая-то мыслительная или физическая разгрузка. Хоть и грузчиком никогда не работал.

Я медленно осознавал, что выгорел. Уже ничего не приносило мне абсолютно никакого удовольствия, я был чрезмерно напряжен и расстроен, чтобы терпеть хоть что-нибудь еще, случайно или же нет встретившееся мне на дороге. Казалось, любая маленькая оплошность, ошибка, любой раздражающий фактор или момент уничтожат меня окончательно. И был в этом точно прав.

Окончательно испортить мое настроение посмел товарищ по той же сданной общажной комнате.

Стоило мне хотя бы на какую-то малую часть дня покинуть общедоступное помещение, как любые участки комнаты тут же заполнились пассиями и друзьями горе-соседа, жить без которых он, видите ли, не так уж и сильно мог. Это была очередная его незапланированная вечеринка, которая снова не позволяла мне расслабиться в замкнутом пространстве душной общаги и хоть как-нибудь отдохнуть после изнурительного умственного труда. И в очередной раз у меня попросту не было места, куда я имел возможности бы вернуться и нормально отдохнуть, без посторонних глаз и терзаний!

Я взрывался, как старая звезда, готовая уже ненавидеть целую вселенную от столь интенсивной раздражающей катастрофы. Я, словно электрические провода, был уже на пределе.

Со всей дури захлопнул дверь в комнату, прямо перед носом товарища-соседа, успев забрать из дурацкого помещения только рюкзак с какими-то там вещами, не факт, что нужными мне. Я был по-сумасшедше зол на приятеля и те обстоятельства, которые возникали с участием его, мне было так неприятно снова устраивать очередной концерт.

- Опять?! - Кричал я тогда на него. Он же как всегда размахивал руками, не понимал моей импульсивности и столь сильно нервозности в последнее время.

- Эй, эй, ну чего ты! Это же просто друзья мои, ну ты ж их помнишь, если нет, пойдем позн...

- Просто друзья? ПРОСТО ДРУЗЬЯ?! - Так и хотелось взорваться, подобно звездам! Но я, кажется, понимал, что все равно значительнее слабее этого, чтобы хоть как-то отстоять свои права и интересы, так что я просто будто бы абстрагировался и поник. Ничего не получалось, ничего не хотелось. Только если упасть лицом в грязь и где-нибудь умереть. Я снова чувствовал себя настолько ничтожно, сколь всегда успевал чувствовать себя в любые моменты жизни, которые ненавидел. И сейчас пуще обычного злился не на соседа или товарищей, нет. Не на луну или очередные судьбы. Я чертовски сильно злился на самого себя. Я себя ненавидел за трусость ничего не мочь. Я был настоящий слабак, потому что даже здесь, в этой дурацкой комнате, в которой жил, не имел права и сил сказать хоть что-нибудь, что сделало бы лучше мне.

Иметь необходимость контактировать с людьми в том адском котле хоть на миллисекунды больше не было абсолютно никакого желания, особенно когда я наблюдал, как они трогают мои вещи без разрешения, сидят на некогда чистой кровати, да еще и так похабно в нее словно плюют! Я, кажется, никогда еще не был столь сильно зол на что-либо внутри меня, как сегодня злился на соседа-экстраверта, который точно никогда не желал мне чего-то плохого. Но сама мысль того, что я стараюсь изо всех сил, выливаю всю свою энергию в никому ненужные глупые учебники, пока он, полностью полагаясь на помощь благодетельных родителей, имеет возможность отдыхать прямо там, где не мог разрешить себе того же самого я! Эта несправедливость так калечила мое сознание, что я просто... Я просто, словно комета, ненавидящая целый мир, готов был рвать и метать земной шар в потоке неизбежных чувств.

Но разве был я хоть в малейшем состоянии размышлять, что сосед этот делает всё это мне не на зло? Особенно зная о моей терпкой необходимости так изнурительно готовиться к предстоящим экзаменам из-за страха слететь не только со стипендии, но и из университета к черту на куличики? Я медленно выдыхал, стараясь не подпустить мысли о своей ничтожности вглубь души.

Поскольку Луна никогда не любила вечера или те же проклятые ночи, видится всегда приходилось где-нибудь посреди дня, где девушка мечты моей точно имела возможность быть уверенной в том, что никакой свет над головами нашими не погаснет. Конечно, это тоже частенько меня раздражало, поскольку я не всегда имел возможность оставить все дела на потом из-за неприятного графика работы и университетских пар. Но иногда, как и в этот раз собственно, приходилось играть по правилам капризной ночи, которая не давала в противном случае быть рядом с ней. С моей милой Луной.

Я шагал, сильнее надавливая на паршивые ботинки, ко всем бедам которые туда же начали мне натирать. Кажется, сама вселенная хотела выбесить меня до такой степени, чтобы я отказался от пробной версии игры "жизнь". И в этот раз я так неудачно приобрел обувь, даже обувь купить себе нормальную я не смел!

Мы договорились встретиться с Луной моих темных ночей на одной из центральных улиц, недалеко от университета, но и не слишком близко к душной общаге, одним видом которая меня начинала душить. Местом для такого обстоятельства дел послужил парк недалеко от набережной, в принципе, ничем не отличающийся от миллионов других таких.

Луна стояла напротив ларька с мороженым, поспешно раскачиваясь на ногах назад-вперед, вперед-назад. Глаза ее измученно выискивали в толпах меня, ну а я, кажется, будучи самоуничижительнее обычного, спешил к ней, не в силах даже сейчас позволить себе расслабиться после столь изнурительных дней. Она же подобные чувства не излучала, чему я, несомненно, был слегка рад. Так уж лучше, чем были бы мы оба рассержены.

Вот она наконец начала выискивать меня и с той стороны, с которой стоило это делать изначально. Наконец заметила меня, повернулась ко мне, поспешила навстречу, словно бы вприпрыжку, кажется, точно зная, что я ей не враг. Сегодня она была в лучшем расположении духа, а это не могло меня не удивлять.

- Привет! - Сказала она взволнованно, глядя на мои разъяренные небом глаза. Честно признаться, и внезапная жизнерадостность ее тоже подбешивали хмурого меня.

- Здравствуй. - Сказал я, сдерживаясь из последних остатков.

Луна не стала акцентировать внимание на моей гневной физиономии, впрочем я точно почему-то был уверен в том, что она прекрасно видела истинные чувства мои и попросту сдерживалась, как пытался и я, только вот в этот раз было и непонятно, почему. Или же для чего?

В парке было довольно тихо. Не было надоедливых людей, которые кричали бы каждые пять минут, практически не было школьников или злых старушек, которые тыкали бы тростями мне вслед, никак не в силах смириться с неисправимостью молодежи. Шелест весенних листьев так же, как и легкий ветерок, насыщенный приятным ароматом свежевыпеченного хлеба, насыщали место гуляния нашего с Луною невероятным спокойствием и расстановкой дел. Привычному человеку здесь захотелось бы просто заснуть, как в колыбельке или объятиях матери. Но сегодня я отрекся от чести быть простолюдином, покуда настрой мой был испорчен до степени такой черноты, что и этот лучик прекрасного дня никак не мог сделать меня счастливей. Злило меня совершенно все, что могло дать хоть какой-то повод.

Так, прекрасная солнечная погода, которая позволяла гулять в месте столь дивных райских садов, казалась мне слишком яркой и ослепляющей. Проклятые птицы, постоянно перескакивающие с ветви на ветвь только раздражали постоянным клацаньем чьих-то когтей, ну а легкий ветер этот только сильнее простужал мою и так простуженную кожу, огорченную тяжестью дней. Я уже весь чесался от нервозности, а руки от расчесываний язв болели и еще сильнее... Как же все это, все это... Ах! Успокоиться. Надо было хоть как-то успокоиться! И я гулял, стиснув зубы, и не мог перестать думать о вездесущих раздражающих факторах, где каждым таким фактором становились все. О-ох, как же рассерженно было сознание моих речей!

- Может зайдем в помещение? Здесь слишком яркое солнце! - Не выдержал я, говорил громко, уверенно и усердно, кажется, в самых последних попытках не нагрубить не тому. Луна же снова, видимо, избегала любой конфликт.

- Давай еще немного на солнышке погуляем. - Дико больно для меня отрезала она. - Завтра снова обещают пасмурные дожди.

Тут я уже еле сдерживался.

- Тогда хотя бы в тень... - Скалил зубы, взрываясь внутри хлеще набранной лавы колбы.

- Хорошо, - Будто успокаивала она меня. Ее спокойность и сознательность мыслей и фраз раздражали похлеще соседа... Я что, был для нее каким-то психопатом, чтобы со мной так говорить?! И от этого внутри бушевал лишь сильней. - сейчас дойдем до того поворота и сразу в тень.

Я старался только бы не сгореть, кажется, у меня даже это чуть-чуть получалось... Но было не тут, стоило только очередному раздражающему фактору окончательно расковырять рану моих внутренних мук безумства!

Проклятый мальчишка на не менее проклятом самокате. Кажется, он разлил канистру моих переполненных чувств. Вот и желчь эта внутренняя начала под солнцем кипеть.

- Какого черта?! - Закричал я на всю улицу, когда мальчик, лет, может быть 12, а может быть это не имеет значения, врезался прямо в меня. Своим огромным самокатом, который можно было бы сравнить с размерами эго столь маленького дитя, проехался прямо по моему ботинку, оставляя грязный след от не более мытых дорог. Ох, сколько ярости было во мне!

Мальчик этот на секунду остановился, чтобы посмотреть вслед. Я же тем временем судорожно пытался стряхнуть грязь со своего ботинка, пока нога, еще не успевшая понять, что ее только что переехали, начинала немного гудеть от веса того же самоката, прокатившегося по ней. Рядом какая-то женщина, прогуливающаяся с коляской, начала кричать на меня в ответ, мол, "это ребенок, да что вы кричите на него, ничего смертельного не произошло!" Я же от таких фраз становился только красней. И красная краска эта моя окончательно закончила процесс кипячения, разрываясь от пролитых чувств в огонь. Подкреплялось это всё небольшими упреками со стороны на меня Луны, которые упреками по сути своей и не были.

- Эй, ты в порядке? Ты словно огонь! Ты ведь красный!

Луна принялась протягивать руку к моему горячему от переизбытка чувств лбу, когда я, полностью недовольный всеми этими обстоятельствами, оттолкнул ее от себя, только сильнее, и сильнее, и сильнее ненавидя любые темные ночи! ДА КАКОГО ЧЕРТА! КАКОГО ЧЕРТА! - Кричал про себя. Почему я вообще обязан терпеть этот поганый ненавистный мне день?! Как же меня всё бесит, бесит, БЕСИТ!

Я был дико зол от всего, что вокруг и внутри меня происходило, я больше не мог, я больше не мог делать вид, будто бы нахожусь здесь не без раздражающих факторов и прожитых дней. Какой же паршивец, этот маленький хулиган, испортивший мне не только ботинок, но и репутацию в глазах милой Луны!

- НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! - Злился я на Луну.

Она же в страхе и полном непонимании происходящих дел отдернула свою руку от меня подальше, взирая на меня самыми испуганными и трусливыми глазами, увидеть которые я когда-либо смел. Она точно не ожидала, что и я, такой ранее добрый и отзывчивый человек, поступлю с ней так же, как поступала тьма - жестоко. Неисправимо жестоко.

- Я просто... - Начала она, а я же и слушать ничего не хотел! Перед глазами была лишь пелена гнева и эмоций, которые хотелось хоть куда-нибудь выплеснуть.

- Что ты просто, ЧТО?! - Срывался я на Луну, совершенно не соображая, какой же глупец и немощный дурачок, раз позволил себе подобного рода деяния. А злость эта на самого себя лишь росла! - Просто не можешь хоть один день встретиться со мной в удобное ДЛЯ МЕНЯ время?! Или тебе обязательно надо, чтобы это дурацкое солнце светило в мои глаза?! А?! ЭТОГО ТЫ ТАК СИЛЬНО ХОТЕЛА ОТ МЕНЯ, ДА?!

- Постой, можно я...

Но я снова перебивал, уже начиная истерично смеяться. Даже мамаша с ребенком в коляске поскорее скрылась с места моей истерии, прихватив с собой паренька на самокате, только чтобы не заразиться этим распространяющимся бешенством.

- Ну да, ну да, НУ ДА ЖЕ! ТЬМА, МРАК И ТЕМНОЕ НЕБО! - Выкрикивал я на всю улицу. Даже птицы улетели подальше от одного меня. - А ты, - Наклонялся я к милой любимой. - ты сама-то чем лучше этого проклятого неба? - Смотрел на нее свысока. - Сама бежишь, сама не можешь справится ни с чем, почему тогда я должен терпеть это дурацкое солнце и этот дурацкий распорядок вещей, когда ты даже до вечера дотерпеть не можешь, потому что, видите ли, "б-о-и-ш-ь-с-я т-е-м-н-о-т-ы"!

Внезапно всё замолчало. Улица продолжала жить своим спокойным темпом, прохожие люди, которые, кажется, все-таки стали свидетелями внезапно наступившей драмы же, просто шли дальше, по своим делам, изредка оглядываясь на мои молниеносные высказывания.

Луна же смотрела на меня своими черными и до боли пронзающими глазами, что я, кажется, медленно выдыхал. И только сейчас наконец осознавал, чего мне стоили подобные резкие необдуманные фразы. Какой же грязи я наговорил!

Так сглотнул ком в горле, не в силах больше даже думать о том, что после подобного заслуживаю какой-либо милости или прощения. И снаружи, и внутри я сжался, как самый настоящий трус. И снова я был так ничтожен в любых зеркалах...

- Послушай, прости я...

- Легче? - Только это спросила она.

Через призму ее черных глаз было сложно разглядеть настоящие эмоции. В очах этих я почему-то мог разглядеть только самого себя. И это пугало до самых последних чертиков.

В глазах этих видел поникшего человека, который совершенно не отдавал отчет своим действиям, а также не имел и малейшего понятия о том, что творит. Это был маленький человечек, раненый птенчик, ребенок, который не может простить других и себя за несправедливость жизни. Я попросту видел очередное ничтожество, каким и был все это время, не в силах найти в себе силы справляться с неистовым мраком. В отражении глаз Луны я видел только себя! Неокрепшего и до сих пор настоящего труса, каким и являлся, сколько бы не хотел казаться другим.

Я одноминутно возненавидел себя за брошенные выражения значительно больше того, сколь ненавидел себя перед этим. Казалось, что мир мой, который я только что полностью разрушил окончательно сам, сгорал дотла, как карточный домик. Я не мог поверить, что позволил себе срываться на ней. На девушке, которая была единственным моим спасением в бесконечном течении дурацкой ночи!

- Теперь так не думаю... - В моменте сказал я, еле сдерживая слезы от своей же глупости. Разве мог я таких отвратительных вещей наговорить девушке мечты моей?..

- Ничего. - Говорила Луна тихо, томно, с той же самой привычкой растягивать коварные фразы. - Я привыкла.

От этих слов мне стало только еще больнее. Да разве можно привыкнуть к подобному крику и шалости человеческих идей? Я так сильно испугался даже самого себя!

- Прости меня! - Каялся изо всех сил. - Я... я правда не хотел делать тебе больно, я не подумал! - Начал судорожно хвататься руками за воздух.

- Ничего. - Повторялась она. - Я не обижена. - Отвела от меня взгляд, ощущая, как ветер снова растворяет ее волосы в аромате столь замученных улиц. - Теперь я просто кое-что поняла.

Я молчал. Боялся даже спрашивать, о чем девушка прошлых ночей говорит мне, боялся даже думать, что она подумала обо мне и как теперь поступить лучше всего. Я утопил себя сам. И теперь хлеще обычного задыхался в водах негодования собственной жизни. Мне было так паршиво от моих же деяний, так паршиво от такой атаки, по сути, на самого себя! Разве ее я ранить так сильно хотел? За что же я так мучительно с ней?!

- И... и что же? Ч-что же ты поняла? - Спрашивал я, пока слезы уже наворачивались с глаз, потому что я понимал, какой же кретин, урод и придурок, раз позволил себе снова ранить то, чем так обещал дорожить. Разве заслужила нежную душа моя столь ужасного к себе отношения?!

Луна снова повернула на меня голову, в глазах ее я видел только бесконечную пустоту и боль, которая кричала страшнее, чем хотел от наплыва эмоций кричать тогда я. Она же не осмеливалась отступать.

- Я поняла, что вспышка - не пламя. - Продолжала она все так же тихо, спокойно и рассудительно. Я же на словах этих больше робел. - Она хоть и пытается разбавить какую-то тьму, но еще категорично слаба. И не берется за это важное дело всерьез, чтобы стать светом. И наконец же понять, как загораются звезды.