ПРОЛОГ: Часть 2: Прощание перед Бурей
Комната была огромной, её холодные каменные стены украшены замысловатыми резными узорами, рассказывающими забытые истории — фигуры, застывшие в движении, пойманные навсегда между светом и тенью. Воздух был пропитан древней магией, тяжёлой, как запах старого пергамента, и он окутывал Лиз, словно удушающее покрывало.
Она была одна.
Остальных Светил здесь не было — только Серебряный Мудрец Шёпота¹, присутствие которого казалось одновременно далёким и всепроникающим, словно сам воздух вокруг него оживал от его советов. Его силуэт был лишь тенью на фоне тёмного зала, той самой тенью, что дрожала и менялась с каждым ударом сердца. Лиз едва различала очертания его мантии, но глухой гул его магии отдавался вибрацией в её груди, заставляя чувствовать себя маленькой, незначительной.
Сердце гулко билось, её ладони были влажными от пота. Она ощущала взгляд Серебряного Мудреца на себе, даже если его глаз она не видела. Это был не первый раз, когда её вызывали, но первый, когда она оказалась с ним наедине. Ей не помогало и эхо в голове — голос её матери, Даники Рэйвеншейд, женщины, что пожертвовала всем, чтобы остановить апокалиптическое проклятие. Лиз перехватила дыхание. Даника. Её матери больше не было, и всё, что осталось Лиз, — это наследие, которое она не была уверена, что сможет понести.
Проклятие, едва не уничтожившее Сказочный Мир, всё ещё таилось на краю её сознания, тёмной тенью, всегда находящейся чуть вне досягаемости. И оно возвращалось в те моменты, когда она меньше всего этого ожидала.
— Ты не твоя бабушка, — прошептала Лиз себе, но слова прозвучали пусто, будто она пыталась убедить не кого-то, а себя.
Злая Королева. Одного этого имени хватило, чтобы горло сжалось. История её бабушки — печально известная сказка о тьме и жажде власти — определяла каждый шаг Лиз, напоминая, как легко можно быть поглощённой силой. Как легко и она могла пасть.
Голос Серебряного Мудреца прорезал тишину — мягкий, но наполненный силой:
— В тебе течёт её кровь, дитя. В тебе её магия.
Лиз вздрогнула, жар гнева вспыхнул на её щеках. Он не ошибался — в ней действительно жила тёмная магия Злой Королевы, и она была такой же неконтролируемой, сколь и опасной. Бывали моменты, когда она едва узнавала себя в зеркале, когда её глаза — когда-то ярко-голубые, как у её отца, — вспыхивали предостерегающим золотом кровавой магии.
Её пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Гнев поднимался внутри неё, привычный, опасный, пульсирующий жар, искушение выпустить его было таким сильным, что ноги подкосились. Но она заставила себя дышать. Контроль. Фокус. Сейчас не время.
Голос Серебряного Мудреца прозвучал вновь, на этот раз жёстче:
— Ты должна научиться управлять этим. Если не сумеешь, твою историю напишут те, кто захочет тебя использовать.
Его слова впились в неё, как нож. Она хотела закричать, возразить, крикнуть, что она — не её бабушка. Но не стала. Она слишком устала объясняться. Слишком устала видеть, как её воспринимают лишь через призму наследия, которого она не выбирала.
Серебряный Мудрец сделал шаг вперёд, его мантия зашуршала по каменному полу, звук показался громче, чем должен был быть. Лиз сглотнула, горло пересохло. В комнате стало холоднее, её дыхание теперь оставляло в воздухе лёгкий туман. Она чувствовала это — тяжесть помещения, силу в нём, давящую на неё.
— Ты не твоя бабушка, — прошептал он, и на мгновение Лиз показалось, что она это вообразила — в его голосе прозвучало нечто похожее на... доброту.
— Но в тебе её потенциал. И с этим потенциалом тебе предстоит решить, кем ты станешь — орудием судьбы или силой, что способна её переписать.
Лиз не могла его прочитать. Не могла прочитать ничего в этой комнате. Магия была слишком густой, слишком подавляющей, заглушая всё, кроме его присутствия, его слов. Ей было трудно даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы думать ясно.
— Я не стану ею, — произнесла Лиз, тише, чем хотела, но с твердостью, которая пронзила тишину. Она повторила снова, сильнее, позволяя своей уверенности стать её якорем:
— Я не стану Злой Королевой.
Серебряный Мудрец не ответил сразу. Его молчание затянулось, тяжёлое, удушающее. Казалось, что стены комнаты сомкнулись вокруг неё, что она вот-вот рухнет под весом всего — ожиданий, сомнений, страха.
Наконец, он заговорил.
— Тогда докажи это, Элизабет. Докажи.
Сказать больше было нечего.
Магия в комнате вспыхнула, и с последним, тревожным взглядом Серебряный Мудрец растворился во тьме.
Лиз осталась одна в тишине, воздух по-прежнему был насыщен присутствием силы и пророчества. Её пульс бился в ушах.
(( 𐀔 ))
Тьма цеплялась за сознание Лиз, густая, удушающая. Воздух в комнате застоялся, был слишком неподвижен, словно само время забыло двигаться. Она лежала, не в силах пошевелиться, её тело словно сковывало невидимой тяжестью. Деревянные балки над головой угрюмо нависали в полумраке — некогда гладкие и отполированные, теперь потемневшие и растрескавшиеся, будто комната стояла заброшенной десятилетиями.
Комната была неправильной. Это было её общежитие, но каким-то другим — старым, запылённым, с потрескавшимися деревянными стенами. Кровати были лишены уюта. В канделябрах не мерцали свечи. В очаге не осталось ни следа тепла.
Её пальцы сжались, коснувшись грубой, изношенной ткани простыней. Что-то было не так.
Академия никогда не бывала настолько тихой. Даже глубокой ночью здесь всегда раздавались приглушённые голоса, шелест страниц заклинательных книг, мягкий звон зачарованных фонарей.
А теперь — ничего.
Лиз заставила себя сесть, голова пульсировала болью, будто она только что всплыла из ледяной воды. Последнее, что она помнила — Серебряный Мудрец. Его голос, гладкий, как шёлк, холодный, как зимний ветер, ткавший загадки в её сознании. А потом... ничего.
Она резко выдохнула и свесила ноги с кровати.
Её ботфорты. Их не было.
Пол под босыми ногами оказался ледяным.
Где Мирель?
Обычно её соседка по комнате представляла собой хаотичную кучу спутанных одеял и разбросанных повсюду заметок. Но теперь её половина комнаты была нетронутой — кровать идеально заправлена, как будто в ней никто не спал уже неделями.
Она ушла? Но почему ничего не сказала? Это на неё так не похоже...
Пульс ускорился.
Лиз дёрнула тяжёлую бархатную штору.
И увидела — ничего.
Не привычные башни Академии, не мерцающий свет фонарей, не студентов, крадущихся в обход комендантского часа.
Просто пустоту.
Мир за окном был высосан досуха, опустошён. Серое, безжизненное пространство простиралось до самого горизонта. Земля — глухая и мёртвая, как старый пепел. Небо — застывшее, лишённое ветра, лишённое даже ночи или дня.
Лиз передёрнуло.
Она резко обернулась, сердце яростно колотилось о рёбра.
И тогда—
Вес.
Внезапная тяжесть на её руке.
Металлический обруч, прохладный, гладкий, охватывал её запястье. Она не сразу его заметила, но теперь он поблёскивал в тусклом свете, не поддаваясь её попыткам стянуть его.
Лиз стиснула зубы и попыталась вызвать искру — малейшую вспышку молнии на кончиках пальцев.
Ничего.
Её магия — её самая суть — была заперта.
Горло сжалось.
Нет, нет, нет.
Дыхание сбилось, паника взвилась в груди, опаляя, как пламя.
Что это? Проклятие? Оковы? Кто наложил их на неё?
Лиз сжала кулаки, силясь вызвать знакомую искру молнии, заставить пробудиться глубинный, тёмный пульс запретного дара.
Ничего.
Будто в ответ, браслет вздрогнул, и изнутри раздался голос.
Холодный. Пустой. Механический.
— Связанный выбором, освобождённый истиной. Сила утрачена — мудрость обретена. Только когда буря утихнет, цепь падёт.
Лиз дёрнула руку назад, даже зная, что некуда было отступать.
Голос замолчал.
И тогда—
Шаги.
Быстрые. Громкие. Слишком близко.
Дверь распахнулась—
Лиз ахнула—
И проснулась.
Она всё ещё была в своей постели.
Но теперь — по-настоящему.
Мягкое утреннее солнце пробивалось сквозь кружевные занавески. В воздухе витал знакомый запах пергамента и морской соли.
Её комната. Настоящая.
Фотографии на стенах. Неубранные книги, опасно балансирующие в стопках. Разбросанные заметки, которые она обещала себе разобрать.
И Мирель.
Весело напевая, та забрасывала одежду в чемодан, её рыжая коса мерцала в солнечном свете. Голубые глаза мельком взглянули на Лиз с лёгкой улыбкой.
— Ты бормотала во сне, — заметила она, небрежно складывая шарф. — Кошмар?
Лиз сглотнула.
Её взгляд медленно опустился на запястье.
Браслет всё ещё был там.
В животе скрутило тугой узел.
Она не знала, что означал этот сон.
Но что-то внутри подсказывало ей — это был не просто сон.
— Что с тобой? — спросила Мирель, и в её обычно весёлом голосе звучала тревога. Её мягкие голубые глаза, широко распахнутые и настороженные, были полны того, что Лиз видела редко — беспокойства. — Ты проспала весь вечер и всю ночь. После того... ну, ты знаешь.
Лиз напряглась. Фантомная боль пробежала по кончикам пальцев — воспоминание о магии, которую она едва сумела удержать. Ограничитель давил на неё, невидимыми цепями сковывая её силу, словно змея, опутавшая добычу. Она поняла, кто его наложил. Серебряный Мудрец. Он был единственным, кто мог это сделать. А это означало, что он следил за ней гораздо внимательнее, чем ей хотелось бы.
Лиз пожала плечами, делая вид, что всё в порядке.
— Просто устала. Тяжёлая неделя.
Мирель прищурилась.
— Лиз.
Лиз встретилась с ней взглядом, но лишь на секунду, после чего отвернулась.
— Когда ты уезжаешь домой?
Мирель чуть замялась, но не стала настаивать.
— Сегодня. Бабушка с дедушкой хотят, чтобы я пожила в их королевстве пару недель. Говорят, мне полезно проводить больше времени у моря. — Её губы тронула лёгкая, мечтательная улыбка. — Может, наконец-то увижу те коралловые дворцы, о которых бабушка так любит рассказывать.
Лиз кивнула, хотя во взгляде её мелькнуло нечто неуловимое. Целое подводное королевство. Семья, которая ждёт тебя домой.
Она отогнала эту мысль.
— Звучит... неплохо.
Пауза.
— А я остаюсь. Кто-то же должен присматривать за Академией, чтобы она не сгорела.
Мирель ухмыльнулась.
— Ты хотела сказать, кто-то должен присматривать за тобой, чтобы ты её не сожгла?
Лиз тоже усмехнулась.
— Меньше деталей, морская звезда.
(( 𐀔 ))
Это стало традицией. Каждый раз, когда Мирель уезжала на каникулы, Лиз провожала её до магического вокзала. Так было с самого первого года обучения. И на этот раз — не исключение.
Этот вокзал был не таким, как у людей — без железных рельсов, закопчённых стен и криков нетерпеливых проводников. Вместо этого он представлял собой воздушную платформу, подвешенную между мирами, залитую мягким светом парящих фонарей. Поезда — изящные, заколдованные — переливались жидким серебром. Их двери открывались с мелодичным звоном, будто несущим в себе эхо давно забытых сказок.
Воздух дрожал от остаточной магии, и даже каменная мостовая под ногами будто пульсировала жизнью.
Повсюду суетились ученики, их голоса смешивались в водоворот прощаний и восторженного предвкушения. Чемоданы, набитые артефактами и книгами по магии, гремели о мостовую. Двое первогодок пытались удержать чемодан, который отрастил ноги и пытался сбежать.
Где-то у края платформы группа старшекурсников устраивала драматическое прощание, клянясь в вечной дружбе, как будто учебный год не начинался после осени.
Лиз глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.
После этого она должна была поговорить с профессором Мерлином. И она не была уверена, готова ли к этому разговору.
— Лиз, смотри. — Мирель толкнула её локтем. — Это профессор Дулькамара.
Лиз застыла.
Доктор Дулькамара, эксцентричный мастер зелий, плыл по вокзалу в своих изумрудных мантиях, развевающихся, словно их обдувал невидимый ветер.
Он был странным человеком — его длинная серебристая борода всегда пахла зельями, что вот-вот взорвутся, а его глаза-хищные-соколы не упускали ни одной детали. Его мастерская была знаменита, но в сомнительном смысле — один неудачный шаг, и ты либо обретал мудрость, либо превращался в жабу на неделю.
А Лиз... Лиз в этом году чудом сдала его экзамен.
Она резко нашла чем заняться — например, подогнать ремень сумки Мирель, делая вид, что его тут вовсе нет.
— Профессор! — весело поздоровалась Мирель, абсолютно бесстрашная. Конечно, бесстрашная — она ведь сдала его предмет блестяще.
Дулькамара повернулся, его глаза хитро блеснули.
— Ах, Мирель, моя юная звезда алхимии! — Он сложил руки в восторженный жест. — Отправляешься к морю? Прекрасно! Великолепно! Океан хранит тайны, которые даже лучшие зельевары ещё не раскрыли.
А потом его взгляд переместился.
И остановился на Лиз.
— А вы, мисс Рэйвеншейд... — Его губы тронула знающая улыбка. — Всё ещё оттачиваете мастерство не устраивать взрывы в моём классе?
Лиз напряглась.
— Что-то вроде того, — пробормотала она.
Дулькамара глубокомысленно погладил бороду.
— Хм. Ну, постарайтесь в следующем семестре не превращать котёл в разумное существо. Меня непередаваемо смутило, когда он зачитывал мне сонеты.
Мирель захихикала.
Лиз испепелила её взглядом.
— Постараюсь, — проворчала она.
Дулькамара довольно хмыкнул, поправил пояс с десятками склянок и сказал:
— Отлично, отлично. А теперь я должен бежать — этой ночью расцветает лунный цветок, а он никого не ждёт!
Взмах мантии — и он растворился в толпе.
Мирель повернулась к Лиз, сияя.
— Ну, не так уж и страшно, да?
Лиз выпустила задержанный воздух, чуть поникнув.
— Легко тебе говорить. Он тебя любит.
Мирель только рассмеялась и, схватив Лиз под руку, потянула её к поезду.
— Пошли, давай уже посадим меня в вагон, пока ты не взорвалась от стресса.
Лиз закатила глаза, но позволила себя увести.
Так было всегда.
Эти прощания. Эти отправления.
Но, сколько бы раз это ни повторялось, Лиз не могла избавиться от ощущения, что однажды все уйдут...
А она так и не узнает, достаточно ли принадлежит этому светлому миру, чтобы уйти вместе с ними.
А пока она просто смотрела, как серебряные двери мягко скользят в сторону...
И ещё одна история уезжает вдаль.
⋆ ˚｡⋆୨ ʚɞ ୧⋆ ˚｡⋆
Серебряный Мудрец Шепота - он один из Светил Сказочного Мира. Мудрец даёт загадочные советы, направляя тех, кто обладает потенциалом величия.