17.0
Пока я доставала с полки чай и круассаны, тётя неторопливо осматривала кухню. И вдруг, замерла. Я обернулась — в руках у неё был один из полароидных снимков, которые я как-то распечатала и оставила на деревянной стойке у кофемашины. На фото — я и Льюис. Смеющиеся, расслабленные, он в своих любимых очках, я в его толстовке.
Она медленно повернулась ко мне:
— Элара... Это он?
Я застыла. Пару секунд молчала, а потом кивнула.
— Да. Это Льюис.
— Льюис Хэмилтон? — уточнила она с полуулыбкой, но в глазах всё ещё отражалось лёгкое недоверие.
Я не стала юлить:
— Да. Мы... вместе.
Тётя уселась за барный стул и снова взглянула на фото.
— Ничего себе. А я думала, ты просто переехала в хороший район. А ты, оказывается, живёшь в доме с гонщиком Формулы-1.
Я рассмеялась:
— Это... вышло случайно. Но да, теперь ты всё знаешь.
Она повернулась и посмотрела в сторону гостиной, где в углу на специальной подставке стоял тот самый шлем — с автографами, царапинами и даже каплями засохшей грязи с трассы.
— Он, получается, сейчас в Бахрейне? — спросила она, будто вспоминая, что следит за гонками мельком.
— Да. На зимних тестах. Скоро сезон.
Тётя покачала головой:
— Ладно, я ничего не говорила. Но если он когда-нибудь разобьёт тебе сердце — я первая, кто ему позвонит.
— Договорились, — улыбнулась я, чувствуя, как щёки начали розоветь.
~
Уже было за девять. Я лежала поперёк кровати, укрытая пледом, а пушистый котёнок — бело-серый комок с огромными глазами — развалился прямо у меня на груди и лениво тыкал лапкой мой нос. В комнате было полумрачно, свет только от настольной лампы. Я залипала в телефон, пока он не завибрировал — видеозвонок от Льюиса.
Я быстро поправила волосы, включила камеру и улыбнулась:
— Привет.
На экране появился он — усталый, в чёрной футболке и с небрежно собранными косичками, но всё такой же красивый.
— Привет, детка, — он прищурился. — Эмм... у тебя на лице кто-то.
Котёнок как раз в этот момент уселся у меня на шее и принялся вылизывать мне щёку. Я захихикала и с трудом отодвинула его:
— Это Чапо. И нет, я не завела кота...
Он поднял бровь.
— Тогда чьё это пушистое безумие, которое только что пыталось тебя съесть?
— Моей тёти. Ну, теперь, наверное, нашего. Она у нас поживёт немного.
Льюис нахмурился, но не раздражённо, а скорее озадаченно:
— Твоя тётя? А что случилось?
Я села, отодвинув котёнка, и чуть потянулась.
— Всё нормально, просто... проблемы с квартирой. Она осталась без жилья, и... я забрала её к нам. Я тебе потом всё расскажу.
Он медленно кивнул, глаза всё ещё скользили по экрану, будто он пытался прочитать между строк.
— Ладно. Главное, чтобы ты была в порядке. Ну и чтобы этот кот не спал на моём месте, когда я вернусь.
Я рассмеялась:
— Не обещаю. Он уже успел всё здесь пометить как своё.
— Конкуренция... — усмехнулся Льюис. — Ну, посмотрим, кто кого.
Я просто смотрела на экран. Хотелось быть рядом. Хотелось, чтобы он был здесь, в этой комнате, а не где-то за тысячи километров.
— Я скучаю, — прошептала я.
Он посмотрел прямо в камеру, будто в глаза:
— Я тоже. И больше, чем ты думаешь.
Он продолжал смотреть на меня — внимательно, чуть прищуренно. Мы уже почти замолчали, но это молчание не было неловким. Оно было... тёплым. Знаешь, когда не нужно ничего говорить, потому что всё уже сказано взглядом.
— А покажи себя нормально, — вдруг сказал он. — А то я вижу только половину тебя и кота, который явно захватил власть в доме.
Я рассмеялась и переставила телефон, поставив его чуть дальше. Теперь он мог видеть меня полностью: я сидела на кровати в свободной майке и шортах, волосы ещё чуть влажные после душа, а кот снова устроился у меня на коленях. Льюис посмотрел на экран... и на секунду завис.
— Боже, — выдохнул он. — Ты даже с этим котом выглядишь так, что мне хочется сорваться в аэропорт.
Я почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Я наклонила голову и слегка улыбнулась:
— А чего именно тебе хочется?
Он усмехнулся, но голос стал тише, немного хриплым:
— Прижать тебя к себе. Положить голову на грудь. Целовать так, чтобы ты забыла, где мы вообще находимся.
Мой взгляд опустился, дыхание стало чаще.
— А ещё?..
— А ещё — забрать этот чёртов телефон, чтобы ты больше не смотрела в экран, а только на меня. Чтобы я чувствовал, как ты рядом. Каждую ночь. Не через видеозвонок.
Я прикусила губу.
— Льюис...
— М?
— Я тоже этого хочу.
Он сделал короткую паузу и чуть наклонился ближе к камере.
— Знаешь, что я сделаю, когда приеду?
Я чуть кивнула, почти шепча:
— Скажи.
— Я не выпущу тебя из этой кровати. День. Два. Сколько захочу.
Моё сердце бешено заколотилось. В комнате стало жарко. Котёнок, будто почувствовав, спрыгнул с кровати. А я просто смотрела в экран.
— Тогда считай, что я тебя жду. Только тебя.
Спустя неделю.
Я устроилась на диване, обложившись подушками и пледом, и, наконец, включила трансляцию. Сегодня — первое Гран-при сезона. Бахрейн.
Гоночная трасса залита вечерним светом прожекторов, комментаторы переговариваются на повышенных тонах, болиды мчатся с бешеной скоростью, а на экране вот он — Льюис. Спокойный, сосредоточенный, почти холодный в шлеме. Такой далекий... и всё равно родной.
Я не знала, как себя чувствовать. Мы почти не переписывались. Он говорил, что будет занят, я не лезла. После того звонка по видео между нами будто снова повис воздух — не тяжёлый, но... настороженный.
Финиш.
Второе место. Он поднялся на подиум, рядом — Макс и Шарль. Улыбка на лице Льюиса была. Но... она была официальной. Улыбкой чемпиона. И всё же... в момент, когда он посмотрел в сторону камер, я будто уловила что-то другое. Не могу объяснить. Просто почувствовала.
— Молодец, — прошептала я в пустую комнату, — но ты всё равно должен быть первым.
Пульт опустился рядом со мной. А в голове уже крутилась мысль — приедет ли он сразу? Или...
~
Вечер был тихим. Мы с тётей только что сели ужинать — простой салат, немного пасты, котёнок вертелся возле стула, словно ждал тоже свою тарелку. Всё было по-домашнему тепло. Я уже привыкла к её присутствию, даже успела забыть, что дом не совсем только мой.
И вдруг — щелчок двери. Она распахнулась. Мы обе замерли.
— Ты кого-то ждала? — настороженно спросила тётя.
Я не успела ответить, как в коридоре появились шаги. Через пару секунд в проходе показался Льюис.
На нём была простая серая толстовка, свободные тёмные брюки, в руке — дорожная сумка, а во второй — букет цветов — белые лилии вперемешку с розовыми пионами.
— Я дома, — выдохнул он, встретившись со мной взглядом.
У меня внутри всё ёкнуло.
— Ты рано... — прошептала я, поднимаясь.
— Я соскучился, — спокойно ответил он, и, подойдя ближе, протянул мне цветы. — Это тебе.
Я взяла букет, и уголки губ сами собой дрогнули.
— Спасибо...
Тётя наблюдала за этим молча, но без враждебности. Скорее с удивлением.
— Здравствуйте, — повернулся к ней Льюис. — Мы ещё не встречались.
— Добрый вечер. Ну, знаешь, Элара всё же рассказывала, что у неё кто-то есть... — она чуть улыбнулась. — Но не говорила, что это будет Льюис Хэмилтон собственной персоной.
Он усмехнулся.
— Не думал, что меня так быстро вычислят.
— Ну, вы, знаете ли, лицо известное, — хмыкнула тётя. — Но скажу честно, я почти ничего о вас не знаю. Только что вы гоняете по трассе и, похоже, ещё и умеете выбирать хорошие цветы.
Мы рассмеялись. Атмосфера немного разрядилась.
— Надеюсь, вы не против, что я нарушил ужин? — спросил Льюис.
— Против? Ужинать втроём — это вдвойне вкуснее, — сказала тётя. — Проходи, Льюис. Мы как раз начали.
Льюис сел рядом со мной, поставив букет в вазу, а тётя аккуратно налила себе воды. Её взгляд скользнул между нами, и я знала этот взгляд. Вопросы уже вертелись у неё в голове.
— Ну что ж, Льюис... расскажи, как ты вообще оказался в жизни моей племянницы? — спросила она с полуулыбкой, но голос звучал вполне серьёзно.
Он усмехнулся, глядя на меня.
— Случайно... и одновременно неслучайно. Мы познакомились в Лондоне. Сначала было сложно — она всё время пыталась скрыться от меня. Но я оказался настойчивым.
— О да, — вставила я, закатывая глаза. — Настойчивость — это мягко сказано.
Тётя засмеялась:
— Значит, завоевал?
— Скорее, она разрешила мне остаться, — ответил он. — Всё остальное — уже история.
— А ты... серьёзен в своих намерениях? — задала она вопрос прямо, чуть склонив голову.
Я застыла с вилкой в руке.
Льюис посмотрел ей в глаза, потом перевёл взгляд на меня.
— Абсолютно. Я бы не стал переезжать к ней, если бы не был.
Моя тётя чуть кивнула и откинулась в кресле, довольная.
— Ну, тогда я спокойна. Только знай, я хоть и маленькая, но за неё перегрызу горло кому хочешь, если вдруг она будет плакать.
Я фыркнула от смеха, а Льюис поднял руки:
— Принято. Ни одной слезы. Обещаю.
Тётя встала из-за стола:
— На этой ноте, я, пожалуй, пойду готовить чай. А вы... пообщайтесь.
Когда она вышла на кухню, Льюис повернулся ко мне:
— Вот это допрос. Я теперь боюсь твою тётю больше, чем старт на мокрой трассе.
— Она у меня суровая, — хихикнула я. — Но если приняла тебя — значит, ты ей действительно понравился.
Он склонился ближе и шепнул:
— А тебе я нравлюсь?
— Ну... — протянула я, приподнимая брови. — Спросишь ещё раз ночью — тогда и узнаешь.
— Значит, я подожду, — хмыкнул он.
~
В комнате было уютно: тёплый свет, тихая музыка и аромат жасминового лосьона, который я недавно нанесла. Я сидела на кровати, перебирая волосы, когда Льюис вошёл и прикрыл за собой дверь.
— Ты сегодня классно выглядела, — сказал он, подходя ближе. — Но когда ты сидела там, за столом, я видел только тебя.
Я усмехнулась, откидывая волосы на плечо.
— А я думала, ты больше концентрируешься на том, как не выдать наши взгляды перед тётей.
— Я уже давно ничего не скрываю, — сказал он, садясь рядом. — Даже если пытаюсь, ты всё равно видишь меня насквозь.
Он обнял меня сзади, обхватив руками мою талию, и я невольно прижалась к нему, чувствуя его дыхание у себя на шее.
— Мне кажется, она тебя уже одобрила, — прошептала я, закрывая глаза.
— А ты?
Я развернулась к нему и на секунду замерла, заглянув в его тёмные глаза.
— Я давно одобрила, просто не признавалась.
Его губы легко коснулись моих. Сначала осторожно, будто он ждал, что я отступлю. Но я только сильнее притянула его за шею, углубляя поцелуй. Всё остальное исчезло — шум за окном, мягкое шуршание котёнка под дверью. Только мы.
Льюис осторожно положил меня на подушки, нависая сверху, но не торопился — он просто смотрел. Его ладонь скользнула по моей щеке, потом — по ключице, замирая на талии.
— Знаешь, что мне в тебе нравится больше всего? — прошептал он.
— Что?
— Ты настоящая. Даже когда злишься, даже когда молчишь.
Я коснулась его губ пальцами.
— Тогда молчи и будь рядом.
Он кивнул и снова поцеловал меня — уже глубже, ближе. В этот вечер всё было без слов. Только дыхание, тепло и долгожданная близость, в которой больше не было сомнений.
Позже, когда я прижалась к нему, положив голову на его грудь, он обнял меня крепче.
В комнате уже царила тишина. Только легкий гул города доносился из-за приоткрытого окна. Я лежала на его груди, проводя пальцами по тонкой цепочке у него на шее, когда он вдруг взял мою руку и поднёс к своим губам, оставляя мягкий поцелуй на запястье.
— Мне нравится, когда ты вот так рядом, — пробормотал он, почти шёпотом, будто боялся разрушить момент.
Я приподнялась чуть выше, глядя на него сверху, волосы упали по сторонам моего лица, обрамляя нас как занавес.
— А если я скажу, что мне хочется... чтобы ты всегда вот так держал меня?
Он усмехнулся и провёл пальцами по моей голой спине, нежно, будто изучая.
— Я и не отпускаю, — его голос стал ниже, хрипловатым. — Разве ты не поняла?
Я наклонилась, медленно поцеловала угол его губ и прошептала:
— Тогда докажи.
Он усмехнулся, резко перевернул нас, оказавшись сверху, и снова накрыл меня поцелуями — медленными, но с явным желанием. В этом не было спешки, только тепло, дыхание и его руки, уверенные, будто он знал каждый миллиметр моего тела.
Ночь снова принадлежала только нам.
Утро выдалось спокойным.
Я проснулась в его объятиях, почувствовав, как он чуть сильнее прижал меня к себе, будто не хотел отпускать даже во сне. Но всё равно пришлось встать — меня ждали в колледже.
К обеду я уже сидела в библиотеке, разбираясь с новым расписанием. После пары сверок, лёгкой манипуляции с модулями и убедительных аргументов преподавателю, мне удалось освободить себе пятницу и понедельник. Практически длинные выходные. А значит — я смогу ездить с ним на гонки. Почти всегда.
Когда я вернулась домой, Льюис как раз готовил кофе на кухне. На нём была простая белая футболка и спортивные штаны, волосы он слегка собрал назад. И выглядел он слишком спокойно... слишком мой.
— Угадай, кто теперь может быть рядом с тобой на каждой гонке, — сказала я, входя и кидая рюкзак на стул.
Он повернулся, подняв бровь.
— Ты решила бросить колледж?
Я фыркнула.
— Не дождешься. Я сделала себе расписание так, что у меня теперь нет пар в пятницу и понедельник. Всё официально. Законно. Умно. И удобно.
Он поставил кружку и подошёл ко мне, улыбаясь:
— Это значит, ты поедешь со мной в Саудовскую Аравию?
— Это значит, я поеду с тобой везде, куда только смогу, — я улыбнулась в ответ. — Просто не забывай, что я тоже человек с графиком.
— Тогда нам срочно нужно купить тебе командную форму, мисс «почти как механик», — он подмигнул и потянулся за моей рукой, целуя кончики пальцев. — Ты не представляешь, как я этого хотел.
— А ты не представляешь, как мне хотелось тебе это сказать.
И в этот момент стало так спокойно. Будто всё снова становилось на свои места. На этот раз — уже вместе.
~
Спустя пару дней всё закрутилось с такой скоростью, что я не успевала отслеживать, сколько всего произошло. Я стояла у открытого чемодана, перебирая вещи: лёгкие топы, брюки, шёлковая рубашка, солнцезащитные очки, SPF — в Джидде обещали жару.
Льюис сидел на кровати, смотрел на меня и слегка усмехался:
— Ты пакуешься как будто на две недели.
— А если вдруг интервью, ужин, фотосессия? — я выровняла аккуратно сложенное платье. — Ты же сам сказал: всё может случиться. Тем более я теперь почти как команда.
— Тогда, как минимум, тебе нужны кроссовки и кепка, — он встал и достал с полки одну из своих кепок Mercedes. — Надевай это. Теперь ты официально моя pit girl.
— У тебя и без меня половина паддока мечтает об этом, — я хихикнула, забирая кепку. — Но теперь у тебя будет та, кто реально рядом.
— Именно, — он подошёл и приобнял меня за талию, заглядывая в глаза. — И та, на кого я хочу смотреть, когда выхожу из машины.
Мы успели доехать в аэропорт с комфортным запасом времени. Нас сопровождали от VIP-зала до трапа частного самолёта. На борту было просторно и тихо. Я устроилась у окна, положив голову на плечо Льюиса, а он прокручивал на телефоне расписание брифингов и пресс-конференций.
— Скучаешь по этим ритмам? — спросила я, глядя в иллюминатор.
— Иногда. Но сейчас больше думаю о тебе, — ответил он, не отводя взгляда. — Всё, что раньше было главной целью... теперь просто часть жизни. А ты — моя жизнь.
Я прикусила губу, чтобы сдержать глупую улыбку, и просто прижалась ближе.
Мы только вышли из самолёта, как в лицо тут же ударила горячая волна воздуха. Жара была сухой и обволакивающей — на табло рядом с выходом с трапа мигало: +34°C.
— Добро пожаловать в Джидду, — усмехнулся Льюис, поправляя солнцезащитные очки и протягивая руку, чтобы прикрыть меня от солнца. — Сейчас ты узнаешь, что такое по-настоящему горячий уикенд.
— И это только утро... — я сощурилась, поднимая волосы вверх, чтобы стало хоть чуть-чуть прохладнее.
Мы быстро прошли через VIP-зону аэропорта. Чёрный внедорожник с тонированными стёклами уже ждал нас у выхода. Водитель открыл нам двери, и внутри, наконец, включённый кондиционер вернул меня к жизни.
— Не забудь пить воду каждые десять минут, — бросил Льюис, бросая взгляд на меня. — И не ходи без кепки, мне хватит одного перегрева на трассе, без второго рядом.
— Так, мистер Хэмилтон, вы начинаете вести себя как папочка, — хихикнула я.
— Это ты сама так меня однажды назвала, помнишь? — он ухмыльнулся. — Теперь живи с этим.
— Я-то с этим живу... а вот ты? — бросила я, поддразнивая его, и откинулась на спинку сиденья.
Мы направлялись в отель, где команда уже забронировала номер для нас. С каждой минутой атмосфера становилась всё более гоночной: по улицам мелькали баннеры с логотипами F1, вдалеке виднелась трасса, а в мессенджере у Льюиса беспрерывно всплывали уведомления от инженеров и менеджера.
Но он держал мою руку.
И в тот момент, несмотря на все скорости, шум и жару — мне было спокойно. Я была с ним. Внутри этой жизни.
Когда мы вошли в номер, я на секунду замерла на пороге. Он был огромный. Светлые стены, минималистичный стиль, большая кровать с идеально выровненным белым бельём, отдельный душ и ванная с мраморной отделкой, и панорамное окно с захватывающим видом на залив и ночной город, уже утопающий в огнях.
— Вау... — выдохнула я, сделав пару шагов вперёд. — Ты каждый раз в таких номерах живёшь?
Льюис положил чемодан у стены и пожал плечами:
— Бывает по-разному. Но с тобой захотелось чего-то посимпатичнее.
Я медленно прошлась по комнате, остановившись у окна. Вид действительно был как с открытки: огни Джидды, тонкие башни мечетей, отражающиеся в воде, и где-то вдалеке — трасса, освещённая для ночных заездов.
— Здесь так... по-настоящему красиво, — сказала я тихо.
Он подошёл ко мне сзади, обнял за талию и поцеловал в шею.
— Я хотел, чтобы тебе понравилось.
— Ну... получилось, — усмехнулась я и обернулась, глядя ему в глаза. — Только одно условие.
— Какое?
— Эта кровать моя, — я показала пальцем. — Ты — на диване.
Он рассмеялся:
— Серьёзно?
— Нет, — фыркнула я. — Но теперь подумай, как сильно ты меня разозлишь, если будешь храпеть.
— Я не храплю! — возмутился он, уже бросаясь на кровать.
— Докажешь сегодня ночью, — усмехнулась я, бросив в него подушкой.
Вечер в Джидде был особенно тёплым, несмотря на включённый кондиционер. Я устроилась на кровати, закинув ноги на подушку, и включила камеру телефона. Вид из окна просто просился в сторис — город в огнях, мерцание воды и далёкий шум трассы. Я щёлкнула пару кадров, выбрала тот, что вышел особенно атмосферным, и задумалась: выложить или нет?
На снимке, помимо вида, случайно попали угол моего бедра, кусочек белой простыни... и руки Льюиса, обнимающие меня за талию. Его телефон тоже торчал на фоне, почти незаметно. Фото было эстетичным, но слишком личным.
— Ты же не выложишь его, да? — донёсся его голос, ленивый, с ноткой подозрения.
— А если выложу? — улыбнулась я, скользнув взглядом по экрану.
— Тогда всем придётся знать, что я вот так умею держать тебя, — он подошёл ближе, забираясь на кровать. — И поверь, это вызовет панику в комментариях.
— А тебе разве не всё равно?
Он пожал плечами, прижавшись щекой к моей:
— Всё равно. Но... я люблю, когда это только моё.
Я выключила экран, оставив фото в черновиках.
— Ладно. Оставлю себе. Может быть, когда-нибудь...
— Когда-нибудь? — переспросил он, приподнимая бровь.
Я наклонилась к нему и прошептала:
— Когда ты снова забудешь, что я умею быть злая.
Он усмехнулся:
— Это угроза?
— Это предупреждение, — подмигнула я.
И в тот момент мир будто сжался до одного номера, одной кровати и тёплой Джидды за окном.