3.0
Спустя пару дней...
Наступил день интервью. Я стояла перед зеркалом, поправляя ворот пальто, и ощущала, как внутри всё сжалось. Господи, мне было немного страшно. Даже не оттого, что это было большое публичное мероприятие, а потому что там будет он. Льюис.
Я оделась потеплее: плотное кашемировое пальто, высокий воротник, шерстяные перчатки и тёплый шарф. Хоть температура держалась чуть выше нуля, на улице чувствовалось, будто всё вокруг покрыто хрупким холодом.
Пока я ехала в метро, ладони слегка потели от напряжения, и я несколько раз проверяла — точно ли взяла приглашение. Сердце стучало громче обычного.
Я подошла к Southbank Centre, где уже собирались люди. Кто-то стоял у входа с кофе, кто-то обсуждал предстоящее интервью. Камеры, репортёры, лёгкий шум — атмосфера была почти театральной.
Я показала приглашение, прошла через главный зал и заняла место в одном из первых рядов. Отсюда сцена была прекрасно видна. Всё внутри дрожало — от предвкушения и тревоги одновременно.
И вот, спустя несколько минут, огни приглушились, и на сцену вышел он. Льюис. Уверенный, собранный, в чёрной рубашке и тёмных джинсах. Его посадили в большое кресло под мягкий свет, рядом — интервьюер.
Я затаила дыхание. Он был в своём мире. Настоящий. Настолько другой... но при этом всё ещё тот самый, что однажды остановился на обочине дороги.
Его волосы были аккуратно заплетены в тонкие косички, как он часто делал — стильно, но с каким-то особым характером. Свет сцены мягко падал на его лицо, подчеркивая высокие скулы и спокойное выражение глаз.
Татуировки на руках — чёткие, выразительные — выглядели почти как часть костюма. Несколько линий поднимались вверх по шее, и я заметила, как они едва выглядывают из-под воротника. Каждый элемент в нём был выверен — и при этом естественен.
Он был в чёрной рубашке, немного расстёгнутой у горла, в облегающих тёмных джинсах и стильных ботинках. Наряд был лаконичным, но с тем типом изысканности, что выдает настоящую уверенность, а не попытку произвести впечатление.
Я не могла оторвать взгляда. Всё в нём — осанка, спокойствие, манера держать микрофон — говорило о том, что он знал, кто он есть. Не просто пилот, не просто звезда, а человек, который прошёл путь. И этот путь был написан на его коже, в его движениях, в каждом взгляде.
И в какой-то момент — он скользнул глазами по залу. На секунду — взгляд остановился на мне. Я не знала, показалось ли... но сердце пропустило удар.
И вот интервью началось...
Свет приглушился ещё сильнее, сосредоточившись на сцене. Ведущий, улыбаясь, повернулся к Льюису, взял в руки планшет с вопросами и начал:
— Сегодня с нами человек, имя которого знает весь мир. Семикратный чемпион мира, активист, предприниматель и вдохновляющий голос целого поколения — Льюис Хэмильтон.
В зале раздались аплодисменты, но я едва их слышала. Сидела как в тумане, не сводя глаз с него. Он кивнул в ответ, слегка улыбнулся — сдержанно, по-мужски, с лёгкой тенью усталости в глазах.
— Льюис, — начал интервьюер, — ты достиг того, о чём мечтают миллионы. Но с чего начался твой путь? Где та точка, с которой всё началось?
Он задумался на мгновение, провёл рукой по бедру, обхватывая микрофон.
— Думаю, всё началось с веры моей мамы и упрямства моего отца. Я был мальчишкой с мечтой, и... мне повезло, что рядом были люди, которые в меня поверили, когда больше никто не верил.
Я слушала его голос, и в груди начинало щемить. Он говорил просто, но с таким внутренним теплом и честностью, что невозможно было не чувствовать это вместе с ним.
— На твоём пути была не только слава, но и давление. Как ты справляешься с вниманием, с ожиданиями, с тем, что каждый твой шаг кто-то оценивает?
Льюис чуть улыбнулся, наклонившись вперёд.
— Это сложно. Иногда ты хочешь просто... исчезнуть. Быть обычным. Просто человеком. И найти рядом кого-то, кто увидит в тебе не «икону», не гонщика, а... просто тебя. Без фильтров.
Я напряглась. Слова, тон, выражение лица — всё вдруг стало каким-то очень личным.
Я не знала, воображаю ли... но в этот момент он снова скользнул взглядом по залу. И опять — на мне.
Может, случайность. Может... нет.
— Льюис, — с улыбкой продолжил ведущий, — все знают твою любовь к собакам. И, между прочим, многие в зале уже шепчутся, спрашивают... здесь ли сегодня Роско?
В зале послышался лёгкий смех и одобрительный гул.
Льюис усмехнулся, кивнув, и его лицо немного потеплело — в том особенном, мягком выражении, которое появляется, когда кто-то говорит о действительно любимом.
— Да, Роско — моя гордость, — сказал он, чуть откинувшись на спинку кресла. — Он, кстати, английский бульдог. И, между прочим, звезда покруче меня.
Зал снова весело отреагировал.
— Сегодня он не со мной, — добавил Льюис, — я не хотел тащить его в толпу, он немного ленивый в холодную погоду. Но поверьте, если бы он мог, он бы уже сидел здесь в первых рядах, как настоящий VIP.
Я невольно улыбнулась. Было так необычно — видеть такого человека таким простым, говорящим с любовью о своей собаке, не выстраивая броню вокруг себя. Его голос стал мягче, спокойнее, и в этот момент он выглядел не как легенда Формулы-1, а как обычный парень, который просто обожает своего бульдога.
И почему-то... это только ещё больше подкупало.
Я чуть опустила взгляд, поймав себя на странном ощущении — будто наблюдала не за знаменитостью, а за кем-то удивительно знакомым. Таким настоящим. Его манера говорить, лёгкие шутки, расслабленная поза — всё это разрушало дистанцию между сценой и залом.
— Ну а теперь, — сказал ведущий, переворачивая страницу на планшете, — у нас есть несколько вопросов от аудитории. Один из них звучит так: что бы вы посоветовали себе, если бы могли вернуться в самое начало карьеры?
Льюис не ответил сразу. Он на секунду задумался, взгляд его стал глубже, тише.
— Я бы сказал себе: "Ты не обязан быть идеальным. Ты имеешь право на ошибки. И не забывай, ради чего ты начал." — Он сделал паузу и посмотрел в зал. — Очень легко потеряться, когда вокруг шум, ожидания, заголовки. Главное — помнить себя.
Я будто ощутила, как эти слова проходят сквозь меня. Он говорил не только о гонках — это касалось любой мечты, любого пути. И, возможно, даже чувств.
Люди вокруг кивали, кто-то записывал, кто-то просто слушал. А я... просто ловила каждую его интонацию. И где-то глубоко внутри понимала: между мной и этим человеком завязывается что-то странное. Тонкое. И, пожалуй, не случайное.
— Льюис, — продолжил ведущий с лёгкой улыбкой, — вам уже 37 лет. Скажите честно, вы думаете продолжать дальше в Формуле 1? Или задумываетесь о завершении карьеры?
Я чуть вскинула брови. Тридцать семь? Я знала, конечно. Читала, слышала, но вот так, сидя перед сценой, смотря на него вживую, невозможно было поверить.
Он выглядел не просто моложе. Он излучал ту уверенность и энергию, которая обычно бывает у людей лет на десять моложе — как минимум.
Между нами 17 лет разницы.
Я почувствовала, как внутри кольнуло. Это довольно много. И в то же время — почему-то сейчас это казалось не таким уж значимым.
— Хороший вопрос, — сказал Льюис, слегка усмехнувшись. — Если честно, я сам его себе задаю всё чаще.
Он сделал паузу, провёл рукой по бедру и продолжил:
— Но пока я чувствую, что могу бороться — я буду на треке. Не ради титулов, не ради славы. А потому что я люблю это. Это часть меня. И пока у меня есть огонь внутри — я продолжу.
Зал отреагировал аплодисментами.
А я смотрела на него и думала, как странно: он живёт в бешеном ритме, с камерами, рекордами, миллионами зрителей... а при этом говорит так, будто сейчас — просто вечер, и мы вдвоём. И всё, что между нами — это не годы. А что-то другое.
Интервью шло около двух часов...
Время пролетело незаметно — будто одно длинное дыхание. Льюис говорил откровенно, сдержанно, иногда с иронией, но всегда — искренне. Он отвечал на вопросы о давлении, о расизме в спорте, о личных потерях, о будущем. И с каждым его словом я всё сильнее убеждалась: он совсем не тот, каким его рисует медиа.
Казалось, зал весь был на одной волне. Ведущий подвёл итог, поблагодарил Льюиса и аудиторию. Начались аплодисменты — долгие, громкие, искренние.
Я тоже хлопала, но глаза не отрывала от него. Он поднялся, поблагодарил всех сдержанным кивком, слегка приложил руку к груди — и взглянул в зал. Ненадолго. Спокойно. Осмысленно.
И вот на миг — его взгляд снова остановился на мне. Но на этот раз — не случайно. Он узнал. Он смотрел прямо, точно, как будто хотел что-то сказать без слов.
Я чуть выпрямилась. Мы оба молчали, окружённые людьми, шумом, движением, но в тот момент всё будто исчезло. Остались только мы.
Он медленно отвернулся, сошёл со сцены. И я знала — это ещё не конец. Это только начало.
Я сидела, не двигаясь, даже когда зал начал постепенно пустеть. Люди вставали, переговаривались, обсуждали услышанное, делали селфи на фоне сцены... А я всё ещё чувствовала на себе тот самый взгляд. Будто он что-то оставил — невидимую метку, неуловимую связь между нами.
Наконец я встала, накинула пальто и, не торопясь, направилась к выходу. В голове шумело, сердце било с какой-то странной неровностью. Я почти дошла до двери, как вдруг сзади кто-то негромко позвал:
— Элара?
Я резко обернулась. Льюис стоял чуть в стороне, у небольшого служебного коридора. Без толпы, камер и лишних глаз. Просто... он.
Он подошёл ближе, и на его лице снова появилась та самая полуулыбка, такая тёплая и уверенная, как в машине в тот день.
— Я надеялся, что ты придёшь, — сказал он тихо, чтобы никто не услышал. — И я рад, что был прав.
Я немного растерялась, но ответила почти сразу:
— Я тоже рада... если честно, не думала, что ты меня вообще запомнишь.
— Запомнить? — усмехнулся он. — Ты думаешь, каждый день в меня врезается девушка со светлыми волосами и глазами, в которых видно полжизни?
Я засмеялась — легко, впервые за долгое время.
Он кивнул в сторону выхода:
— Хочешь немного прогуляться? Без лишних лиц. Без вопросов. Просто... ты и я?
Я на секунду замерла, потом медленно кивнула.
— Да. Я хочу.
И мы вышли на вечерние улицы Лондона.
Улицы были влажными после недавнего дождя, фонари отражались в асфальте, создавая ощущение будто мы идём по светящейся плёнке. Лондон шумел где-то на фоне, но рядом с ним — всё было удивительно спокойно.
Мы шли рядом, не торопясь. Иногда локти почти касались, и каждый такой момент заставлял сердце чуть учащённо биться. Я не знала, куда мы идём, да и не хотела знать. Главное — что мы вместе.
— Ты удивила меня, — вдруг сказал он, глядя вперёд. — Я привык к тому, что люди видят во мне только имя, титулы, медали. А ты... была настоящей. Даже когда не знала, кто я.
Я повернулась к нему, тихо ответив:
— Мне кажется, ты именно тогда и был настоящим. На обочине. Без камер. Без людей. Просто... ты.
Он остановился. Я тоже. Мы стояли напротив витрины закрытого книжного магазина. Свет изнутри создавал уютное пятно на тротуаре. Льюис посмотрел на меня — прямо, открыто.
— Я давно не встречал кого-то, с кем было так... легко молчать. И в то же время — хочется говорить.
Я чуть улыбнулась, но взгляд уводить не стала.
— У меня такое впервые.
Он сделал полшага ближе, не торопясь. В его взгляде было всё: тепло, осторожность, интерес... и та самая лёгкая искра, которую нельзя подделать.
— Тогда, может, не будем терять это чувство? — тихо сказал он. — Просто... посмотрим, куда нас приведёт эта прогулка.
Я кивнула, не сказав ни слова. Потому что иногда — слов просто не нужно.
Мы продолжили идти медленно, и вдруг Льюис, чуть нахмурившись, сказал:
— Знаешь... мне всё это не даёт покоя. Я вроде где-то тебя видел. Только вот не могу вспомнить — где именно.
Я повернулась к нему с лёгкой улыбкой, стараясь скрыть, как внутри всё резко сжалось.
— Может, в Starbucks? Или в метро? — попыталась я пошутить.
Он усмехнулся, но продолжал смотреть на меня внимательно, будто пытаясь собрать в голове кусочки пазла.
— Нет, это было где-то... конкретнее. Что-то с музыкой связано?.. Или... — он вдруг замолчал, затем прищурился, — ты не с Элианом встречалась случайно? Рэпер?
Я почувствовала, как в животе всё перевернулось. На секунду — просто пауза во времени.
— Встречалась, — сказала я ровно, без улыбки. — Но это уже в прошлом.
Льюис выдохнул.
— Вот, теперь понятно. Я его знаю... точнее, видел несколько раз на мероприятиях. — Он посмотрел на меня. — Прости, я не сразу связал.
— Не за что извиняться, — тихо ответила я. — Ты же не знал. И это... никак не меняет, кто я.
Он кивнул, и в его взгляде промелькнуло уважение.
— Знаешь, я рад, что сейчас ты здесь — не как «его девушка». А как ты. Настоящая.
И с этими словами он снова посмотрел прямо в мои глаза. И мне стало так... спокойно, как будто всё происходящее наконец стало на свои места.