X
Когда за Килианом закрылась дверь, в квартире повисла почти звенящая тишина. Та самая — домашняя, тёплая, с ароматом свежего воздуха и шелестом штор от открытого окна. Я прошла в комнату и опустилась на кровать. Несколько секунд просто сидела, слушая, как где-то в груди медленно выравнивается дыхание.
Потом встала, подошла к чемодану, раскрыла его и стала разбирать вещи. Каждое платье, каждая вещица, купленная в Севилье, напоминали мне о том, что было — даже если всё это казалось почти сном. Аккуратно развесила в шкаф. Положила на стул мятую футболку Килиана. Запах его духов будто остался в ткани — глубокий, терпкий, с тёплыми, почти пряными нотами. Я машинально провела пальцами по ткани, затем вздохнула и пошла загружать стиральную машину.
Шуршание белья, равномерный гул воды и вращение барабана — всё это странно успокаивало. Я сняла халат, зашла в душ. Тёплая вода стекала по телу, будто смывая с меня и радость, и усталость, и тревогу. Я стояла под струями, глаза закрыты, ладони на лице — и думала: кто бы мог подумать, что всё зайдёт так далеко. Что он останется. Что я — останусь.
Обернувшись в полотенце, я прошлась по квартире босиком. Лёгкий скрип паркета, аромат мыла на коже, капли воды на ключицах. Я чувствовала себя почти живописью: тонкой, прозрачной акварелью, вырисованной в тишине.
Но вдруг желудок напомнил о себе. Я пошла на кухню.
Открыла шкафы, осмотрела холодильник. Почти пусто, но на нижней полке — упаковка риса и немного мяса. Этого хватит. Взяла нож, достала сковородку, поставила кастрюлю с водой.
Мясо шипело на раскалённой поверхности, специи наполнили кухню уютом — куркума, розмарин, немного чеснока. Я двигалась неспешно, сосредоточенно. Казалось, каждый жест — как ритуал, каждая щепотка соли — как маленькое волшебство. Рис закипал, я помешивала его деревянной ложкой, пока мысли уносили меня далеко. К вечеринке. К словам Килиана. К тому, как он смотрел на меня у самолёта — немного просяще, немного сдержанно, но так по-настоящему.
Когда всё было готово, я сервировала тарелку, села за стол и включила телевизор. Там шли повторы матча. Я увидела, как он бежит по полю, как забивает. И как смотрит на трибуны — туда, где сидела я. Горечь и тепло одновременно защемили сердце.
Телефон зазвонил, когда я доедала последние ложки риса. Он лежал рядом на столе, экране всплыло знакомое имя — Килиан. Я уже почти предугадала его слова, но всё равно сердце непроизвольно ускорило темп.
Я провела пальцем по экрану и прислонила телефон к уху:
— Да?
— «Ты точно придёшь?» — его голос был немного напряжённый, как у ребёнка перед важным событием. — «Адель, мне нужно знать. Обещай».
Я улыбнулась, хоть он этого не видел:
— Приду, Килиан. Обещаю.
Ненадолго повисла тишина. На том конце послышался его выдох — облегчённый.
— «Хорошо... тогда я пришлю за тобой водителя. Ладно?»
— Справлюсь, можешь не беспокоиться.
— «Нет. Ты приедешь красиво. Я хочу, чтобы когда ты войдёшь — все посмотрели на тебя. И подумали: вот она. Она со мной».
Сердце дрогнуло. Я закатила глаза, стараясь держаться игриво:
— Ах, Килиан. Какой ты собственник.
— «Да. Особенно если это касается тебя.»
Я замолчала на мгновение, ловя себя на том, как глупо улыбаюсь в пустую кухню. А он продолжил:
— «И ты останешься у меня после вечеринки. Логично же, Адель. Устанешь, много людей, музыка... Зачем тебе домой ночью?»
— Нет, Килиан. Не сегодня. — Я сказала это мягко, но с твёрдостью в голосе.
Он замолчал. Я почти слышала, как он сжал челюсть, как в тех моментах, когда не получает, чего хочет. А я знала — я точно останусь. Я уже видела, как это будет. Но говорить ему об этом? Нет. Пусть ждёт.
— Знаешь, я даже рада, что ты не здесь. Столько всего успела — душ, готовка, тишина... рай.
Он усмехнулся:
— «А я скучаю. Даже не знаю, чего больше — твоего голоса или твоей тишины рядом».
Я притворно хмыкнула:
— Сентиментальность тебе идёт. Особенно когда ты её скрываешь под маской самоуверенного чемпиона.
— «А тебе идёт дерзость. Особенно когда я знаю, как ты покраснеешь, как только откроется дверь и ты увидишь меня...»
Мурашки прошлись по коже, но я сделала вид, что не слышу.
— До встречи, Килиан. И передай своему водителю, чтобы не опаздывал.
— «Он будет вовремя. А ты будь… головокружительной».
— Я всегда такая.
Звонок завершился, но его голос ещё долго звучал в моём сознании. Я встала, медленно убрала со стола, и пока ставила тарелку в раковину, губы сами собой растянулись в ту самую — опасную — улыбку.
Я знала. Я всё знала.
Я приду.
Я останусь.
И этой ночью снова начнётся наша игра.
Я лежала на кровати, в одной из тех минут, когда день будто замирает. Лениво листала телефон — то новости, то фотографии, то пустые уведомления. Никакой мысли, просто привычное движение пальцем по экрану. И вдруг — новое сообщение.
Незнакомый номер. Я приподнялась, щёлкнула на уведомление.
«Добрый день, Адель. Это я, журналистка, которая вчера подошла к вам у стадиона. Знаю, это неожиданно, но у меня предложение. Вы свободны завтра? Я бы хотела записать с вами интервью — хочу показать людям какая Вы на самом деле»
Я растянула губы в лёгкой улыбке. Это было ново. Это было неожиданно. И это было... интересно.
Я ответила быстро, не колеблясь:
«Я свободна. Было бы любопытно попробовать себя в этой роли. Думаю, после всего, что обсуждают в сети, людям будет интересно узнать, кто я. Настоящая — вне камеры, вне поля, вне Килиана.»
Мы немного переписывались — согласовали время, место, тему съёмки. Она была очень деликатна, даже в тексте — будто ощущала, что я не люблю излишнюю любопытность. Мне это понравилось.
Когда чат затих, я посмотрела на часы — почти четыре. И решила: надо собрать сумку.
Положила в неё чёрную футболку и любимые шорты — удобные, с мягкой тканью. Словно вторая кожа. Добавила купальник — на всякий случай, и пару средств для снятия макияжа. Руки работали автоматически, мысли уже унеслись вперёд — к интервью, к тому, как впервые буду не спрашивать, а отвечать.
Я только закрыла молнию на сумке, как вспомнила: работа.
Удар реальности. Мне нужно в офис — срочно. Я не успею вернуться домой и собраться к вечеринке, если сначала заеду туда.
Вздох.
Быстро переоделась в деловое, собрала волосы, вызвала такси и через двадцать минут уже входила в здание редакции. Там — привычный хаос: кофе, каблуки по линолеуму, заваленные столы. Я носилась по этажам, как на автопилоте — флешки, документы, файлы, какие-то правки, кто-то позвал на минуту, потом ещё кто-то.В какой-то момент я глянула на часы — 18:03.
— Чёрт, — прошептала я.
До вечеринки всего два часа, а видео ещё нужно смонтировать.
Выхватила телефон и быстро набрала:
«Я приду на вечеринку, только я соберусь у тебя дома.»
Ответ пришёл моментально.
«Хорошо. Дом в твоём распоряжении. Водитель заедет.»
Его короткие сообщения всегда были как команды. Чётко, уверенно. Но в них был и свой стиль — будто он никогда не сомневался, что всё будет именно так, как он хочет.
Я закончила монтаж к 19:36 — за считаные минуты до паники.
Выдохнула, схватила свою сумку, вылетела из офиса и села в такси.
Дома я молча подошла к шкафу, достала то самое платье, косметичку, аккуратно сложила всё, проверила ключи, духи, каблуки. Смотрела в зеркало всего мгновение, но в отражении — уже была она: девушка, которая шагнёт на вечеринку не просто как гостья, а как она рядом с ним.
Когда я вышла, у подъезда уже стоял водитель. Высокий, в тёмной рубашке, с лёгкой полуулыбкой. Он молча открыл багажник, забрал вещи и жестом пригласил сесть в авто.
Я устроилась на заднем сиденье, положила подбородок на ладонь, и пока машина выезжала в вечерний Мадрид, я позволила себе закрыть глаза.На душе было всё сразу: усталость, азарт, ожидание.
Сегодня будет что-то важное.
И я буду частью этого.
Конечно, вот художественное продолжение от лица Адель — с атмосферой, мыслями и деталями:
Как только автомобиль плавно остановился перед домом Килиана, я на мгновение задержалась, не спеша выходить. Сквозь окна было видно: дом уже живёт своей жизнью. Свет мягко лился изнутри, слышалась глухая музыка, и где-то в глубине, почти неуловимо, витал аромат еды и... чего-то особенного — предвкушения.
Я вышла, поднимаясь по ступеням, и толкнула дверь.
Дом был украшен со вкусом — в этом весь Килиан.
Никакой показной роскоши, но всё выглядело дорого, просто и безупречно.
На столах аккуратно стояли закуски, рядом вёдра со льдом, в которых охлаждалось шампанское и вино, легкая музыка лилась из колонок, не перебивая дыхание вечеринки, а будто лаская его. Всё было готово — а я ещё нет.
На диване, склонившись над телефоном, сидел он.
Килиан.
Он сразу поднял голову, когда услышал, как я вошла, и его лицо озарилось той самой настоящей, чуть мальчишеской улыбкой, которую он дарит не всем.
Он встал и подошёл ко мне, быстро, но не торопливо.
Мы обнялись — как будто между нами было не пару часов, а вечность. Его руки обвили мою талию, тепло скользнуло по спине.
— Ты пришла, — сказал он тихо, почти с облегчением.
— Конечно, — улыбнулась я, чувствуя, как в груди разливается странное, трепетное тепло.
— Комната наверху, всё готово. Там зеркало, освещение — всё, как ты любишь.
Он провёл меня до неё, и перед тем как выйти, обернулся ещё раз:
— Зови, если что-то понадобится. Но знай: ты уже самая красивая здесь.
Я осталась одна.
Комната была светлой, уютной, с большими окнами, в которых дрожали огоньки вечернего Мадрида. На кресле — моя сумка, и рядом — то самое тёмно-синее платье.
Я надела его медленно, почти церемониально.
Ткань ложилась по телу мягко, идеально подчеркивая изгибы, чуть открывая плечо, будто намекая.
Я посмотрела на себя в зеркало и на мгновение замерла.
Я — другая. Я — она.
Затем макияж: лёгкий тон, чёткие стрелки, густые ресницы.Помада — теплая, насыщенная, но не вызывающая.
Я подкрутила волосы, мягкие локоны легли на плечи, обрамляя лицо.
Ещё немного духов — мой сладко-ванильный след, тот самый, от которого он всегда задерживает дыхание.
И тут дверь открылась.
Это был Килиан.
Он замер, словно действительно впервые увидел меня. Глаза загорелись.
— Ты выглядишь… чертовски. Это платье — пушка. Просто взрыв.
Я рассмеялась, поднимая брови.
— Ну так и нужно. Но… теперь твоя очередь.
Он закатил глаза, притворно страдая:
— Вот именно. Я вообще не знаю, что надеть. Поможешь, пожалуйста?
Он вёл себя как ребёнок перед школьным выступлением. Это было… умилительно.
Мы прошли в его гардеробную — огромную, с идеально рассортированной одеждой.
— Если уж мы "пара", — сказала я, хитро улыбаясь, — тогда пусть это выглядит как стильное совпадение. Тёмно-синие брюки — под моё платье. И белое поло. Чисто, просто, эффектно.
Он взглянул в зеркало, кивнул:
— Гениально. Как всегда.
Я вернулась в свою комнату, сделала последние штрихи, снова поправила волосы. Натянула каблуки. Оценка — уверенно: я готова.
Я прошла в гардеробную. Килиан уже стоял, надевал часы.
Я подошла, аккуратно поправила ворот его поло, и в этот момент он, вдруг, будто не выдержав:
— Ты выглядишь мега сексуально, Адель.
— Так и должно быть, — ответила я, — это вечер твоей победы. А я — твоя.
Он обнял меня, чуть задержав дыхание на моем ухе. Его ладони были тёплыми, знакомыми. Я не отстранилась.
Мы спустились вниз.
Внизу уже начинали собираться гости. Дом наполнялся смехом, музыкой, бокалами, фразами на разных языках.
И мы — шли вместе. Он держал меня за талию. Мы улыбались. Мы были как пара из фильма — или мечты.
Первым к нам подошёл, конечно, Винисиус.Он шутил, смеялся, щёлкал пальцами, как будто танцевал словами.
— "Вот это да, Мбаппе! Ты её точно из журнала вырезал? Или сам нарисовал?"
Я рассмеялась.
Килиан лишь покачал головой:
— "Она настоящая, и она со мной. Всё просто."
Многие подходили — друзья, знакомые, незнакомые мне люди.
Все были разные: громкие, тихие, любопытные, вежливые.
Он представлял меня:
— "Это Адель. Да, та самая."
А потом — мы разошлись. Он куда-то — к ребятам, тостам, планам. Я — к новым знакомствам, разговорам, взглядам.
Меня окружили его друзья, жёны футболистов, знакомые.
Я ловила на себе взгляды, шепоты. Кто-то спрашивал про журналистику. Кто-то — про отношения.
Я чувствовала себя живой, желанной, настоящей.
И в этом шуме, в этом вечере победы — я уже знала.
Это не просто вечер.
Это начало новой истории.
__________
Когда музыка слегка стихла, Килиан подошёл к столу, легко постучал бокалом о край и привлёк внимание. Все тут же замерли, повернувшись к нему — чемпион, герой, тот, ради кого и собрались сегодня здесь.
Он поднял бокал и заговорил:
— "Спасибо вам, каждому. За поддержку, за веру, за этот праздник, за настоящую команду. Эта победа — не только моя. Это наша общая."
Все аплодировали, кто-то выкрикнул имя Килиана, кто-то ударил в ритм по столу. Он продолжил, уже чуть мягче, искреннее:
— "Но этот вечер не только про футбол. Сегодня я хочу сказать спасибо человеку, который был рядом в самый важный момент. Кто держал мою руку, даже если внешне держался отстранённо. Кто сдерживал мою гордость, мою боль, моё всё. Это ты, Адель."
Он обернулся, посмотрел прямо на меня. Я замерла, сердце громко застучало. Все взгляды — теперь на меня. Он протянул руку:
— "Подойди ко мне, прошу."
Я чуть смущённо, но уверенно пошла к нему. Его ладонь сомкнулась с моей — крепко, тепло. Он смотрел так, будто весь мир исчез.
— "Ты — не просто рядом. Ты внутри всего, что сейчас со мной происходит. Ты мой фокус, моё равновесие. Я благодарен, что ты со мной. Даже когда сложно. Даже когда я не прав. Даже когда мы молчим. Ты — моё "да".
Пауза. Он посмотрел на всех, улыбнулся широко:
— "Я всех вас люблю, но её — особенно сильно."
И прежде чем я успела хоть что-то сказать — он наклонился и поцеловал меня.
Это был не громкий поцелуй. Не театральный. Это было нежно, медленно, сдержанно и... невероятно трепетно. Его губы коснулись моих, и будто весь шум вокруг растворился. Остались только мы. В этом мягком, коротком прикосновении — вся благодарность, обещание и чувство, которое он больше не прятал.
Когда мы отстранились, я улыбнулась. Не стеснительно — по-настоящему. Как женщина, которая знает, что рядом с ней мужчина, который её выбрал. Которого выбрала она.
Он крепко взял меня за руку, сжал — как будто боялся отпустить. Мы вышли в коридор, освещённый мягким светом. Там на стене — большое, стильное фото: я стою с камерой, сосредоточенная, а он сзади, целует меня в шею. Настоящее, интимное, тёплое.
Без раздумий я открыла телефон, выбрала кадр, сделала пару штрихов и заложила в сеть. Я знала, что начнётся волна. Но я больше не пряталась.
Я хотела этого. Хотела, чтобы мир знал — он мой. А я — его.
Мы вернулись. Музыка оживилась, и мы начали танцевать.
Кружились, ловили ритм, смеялись, иногда просто смотрели друг на друга. Его ладони на моей талии, мои пальцы — в его волосах. Мы были в потоке, в дыхании, в движении.
А потом начался медленный танец.
Он сразу взял меня за руку, подтянул ближе.
Его ладони лёгли мне на талию, а я мягко прижалась к его груди. Сердце билось ровно, тепло от него разливалось по коже.Мы двигались плавно, почти без слов.
И я вдруг подняла голову и сказала:
— "Килиан, у меня есть сюрприз для тебя."
Он склонился ко мне, ухом к губам.
— "Я сегодня останусь. У тебя."
Его глаза вспыхнули, как у ребёнка, которому подарили мечту. Он резко, но аккуратно сжал мою спину, тянул к себе ближе, почти не дыша.
— "Ты серьёзно?.. Адель..."
Он нежно водил пальцами вдоль позвоночника, по ткани платья, будто хотел запомнить момент в деталях. Слов больше не нужно было. Всё было понятно.
Медленный танец закончился. Он поцеловал меня — глубже, дольше, чем раньше. Там была нежность, желание и облегчение.
Он взял бокал вина, подмигнул мне и пошёл к своим друзьям. А я — повернулась и пошла к девушкам, улыбаясь, вся ещё в дыхании этого танца, этого признания, этой ночи.
_________
Я подошла к девушкам — жёны, подруги, сёстры игроков… Красивые, уверенные, в сверкающих нарядах и с разными судьбами, но в этот вечер мы были частью одной сцены. В центре — мужчины, их игра, их слава. Но в тени их огня — мы. Те, кто греет, кто держит, кто остаётся.
— "Адель, ты просто ослепительная," — сказала Карина, подруга одного из полузащитников, глядя на моё платье.
Я слегка смутилась, но внутри — приятно защекотало. Сегодня я не была просто тенью Килиана. Я была собой. Видимой.
Мы разговаривали:
о макияже, о платьях, о том, как долго шли к успеху их мужчины.
Одна жаловалась на съёмки в доме — всё вечно занято под репортажи.
Другая, наоборот, спрашивала, как мне удаётся совмещать экран и личное —
— "Вы с Килианом такие настоящие… Это видно."
Я только улыбалась, тихо пила вино, и слушала.
А потом... я почувствовала взгляд.
Он жёг. Прямо через зал, через всех этих людей, через музыку.
Я подняла глаза — и Килиан смотрел на меня.
С лёгкой улыбкой, с бокалом в руке, он будто сканировал меня — от каблуков до губ.
Я чувствовала, как весь мой силуэт дрожит под этим взглядом.
Я чуть отвела глаза, вернулась к разговору, но каждая клеточка моего тела помнила, что он смотрит.
Танцы становились смелее, зал наполнялся смехом.
Мы с девушками чуть отдалились в зону с мягкими диванами, кто-то уже снял каблуки, кто-то рассыпал кучу блёсток на стол.
Но я всё время чувствовала пульс — как будто где-то в глубине звучал особый ритм: он рядом.
Я только вернулась к девушкам, как почувствовала лёгкую вибрацию в кармане. Телефон.
Сообщение от него.
"Я тебя хочу."
Я подняла взгляд и сразу увидела его — он стоял у барной стойки, откинувшись спиной, наблюдая за мной. В его взгляде была откровенная жажда, такая, которую не спутаешь ни с чем. Он не стеснялся, не играл, не притворялся. Он просто хотел меня.
Я неторопливо набрала ответ:
"Терпи немного. Потом, когда всё стихнет… мы будем громки."
Я нажала «отправить» и медленно, с игривой уверенностью, подошла к нему. В зале звучала лёгкая латинская мелодия, и в воздухе витала смесь смеха, вина, духов и чего-то почти электрического. Я остановилась прямо перед ним, положила ладонь на его грудь, почувствовала, как сердце бьётся сильно и часто.
Он чуть склонился ко мне, хотел что-то сказать, но я приложила палец к его губам.
— «Шшш…» — прошептала я.
И поцеловала его.
Коротко, но жадно. Со вкусом вина на губах и огнём под кожей. Его руки легли на мою талию, но я мягко выскользнула, улыбнулась и, склонившись к его уху, шепнула:
— «Держи себя в руках, Мбаппе…»
И ушла — в танец, в музыку, в толпу. Оставив его стоять, с той его сдержанной, бешеной страстью, которую он ещё не мог выплеснуть.
Я чувствовала на себе его взгляд.
Каждое движение, поворот бёдер, каждый шаг — был для него.
И он знал это.
Этой ночью я была не просто его девушкой.
Я была искушением,
его испытанием,
его огнём,
А он…
Он уже сгорал.
____________
Музыка становилась всё громче, ритм менялся: от медленного, чувственного танца к дерзкому и жаркому биту. Вино, шампанское, коктейли — всё текло рекой, а лица вокруг становились всё более раскованными. В воздухе витал аромат дорогих духов, алкоголя и лёгкой неги.
Я кружилась в танце вместе с другими девушками, мои бёдра двигались в ритме баса, платье скользило по телу, играя на грани допустимого. Свет ламп замирал на моей коже, волосы прилипали к шее от жара. Мы смеялись, поднимали бокалы, фотографировались, обнимались. Кто-то кричал: “За победу! За Килиана!” — и в ответ поднимались новые тосты.
Я чувствовала, как на мне горят взгляды. Особенно — его.
Килиан стоял у бара, опершись локтем, с бокалом в руке. Он наблюдал. Глаза его следили за каждым моим движением, будто бы сканировали каждый изгиб. Я чувствовала это кожей.
Он подошёл ко мне в самый разгар ритма. Без слов взял за руку и развернул к себе. Музыка грохнула особенно мощно, и я прижалась к нему в танце. Его руки легли на мою талию, а мои скользнули по его плечам. Мы двигались синхронно, будто это был не танец, а медленный акт соблазна.
Мои бёдра терлись о его, а он наклонялся всё ближе. Его губы почти касались моей шеи. Я чувствовала жар его дыхания.
— Ты сведёшь меня с ума, — прошептал он мне на ухо.
Я повернула голову и тихо прошептала в ответ:
— Это только начало.
Он зарычал тихо, почти хищно, и прижал меня крепче, двигаясь со мной в одном ритме. Наш танец стал всё более откровенным: руки скользили по спине, пальцы замирали у края платья, губы касались шеи. Мы были как единое целое в этом хаосе света и музыки.
Кто-то крикнул: “Килиан, ещё тост!” — и он отстранился, посмотрел мне в глаза, задержался на секунду и улыбнулся. Потом снова исчез в толпе.
Я осталась одна, сердце бешено билось. На языке чувствовался вкус вина, на коже — его прикосновения. Я взяла бокал с шампанским и сделала глоток, всё ещё ощущая, как его руки будто продолжают держать меня даже сквозь расстояние.
Вечеринка только начиналась. И всё, что было между нами — только разогрев.
___________
Где-то ближе к часу ночи музыка стала тише, как будто и она устала кружиться в пьяном ритме с танцующими. Пространство заполнилось мягким гулом голосов, тихим смехом, приглушённым стеклянным звоном бокалов. В доме потуск свет — он стал тёплее, словно отражая уставшее, но довольное настроение гостей.
Адель сидела на диване у панорамного окна. Через него открывался вид на ночной Мадрид — мерцающие огни будто продолжали вечеринку где-то вдалеке. В руке у неё был почти пустой бокал, на губах — лёгкая полуулыбка.
Она ощущала приятную тяжесть в теле: немного от вина, немного от танцев, немного от осознания, что этот вечер прошёл так, как она и не мечтала.
Килиан стоял рядом, прислонившись к спинке дивана, его ладонь мягко лежала на её плече. Он разговаривал с кем-то из игроков, но всё время незаметно поглядывал на неё — будто проверяя, здесь ли она, всё ли хорошо. Адель чувствовала его внимание, и это было… уютно.
— Устала? — тихо спросил он, когда разговор с другом закончился.
Она кивнула, прикрыв глаза.
— Но по-хорошему. Это была действительно красивая ночь.
— Она стала такой только из-за тебя, — сказал он, медленно садясь рядом. Его рука скользнула к её талии, и он аккуратно притянул её ближе.
Мир будто замедлился. Все посторонние звуки отступили, осталась только их общая тишина, в которой не нужно было слов. Только тепло плеча, знакомый запах его парфюма и биение двух сердец, почти в унисон.
— Пойдём наверх? — спросил он спустя минуту. Не с намёком, не с требованием — с просьбой быть рядом. Ещё чуть-чуть.
Мы поднялись по лестнице, не спеша, будто продлевая момент. Дом, наполненный только что музыкой, танцами и голосами, теперь затих. Лишь лёгкий шорох наших шагов да редкие звуки с нижнего этажа — как эхо прошедшего праздника.
Дверь в спальню Килиана отворилась мягко, почти бесшумно. Внутри было полумрачно, только уличные огни скользили сквозь шторы, рассыпаясь на полу золотыми бликами.
Просторная, аккуратная, но без излишней роскоши — она пахла им. Его аромат. Его порядок. Его мир.
Он закрыл за нами дверь и на мгновение просто смотрел на меня. Его глаза были другими — спокойными, но глубокими, будто в них было всё: и уставшая радость победы, и благодарность, и что-то большее.
Я стояла босая, в своём тёмно-синем платье, с распущенными волосами. Он подошёл ближе, медленно, как будто боялся спугнуть момент, и прикоснулся к моим щёкам ладонями. Его пальцы были тёплыми.
— Ты… не представляешь, как сильно я хотел, чтобы ты была здесь сегодня, — прошептал он.
Я прижалась лбом к его груди. Там билось сердце. Сильно. Часто.
Он склонился, его губы коснулись моего лба, потом виска… мягко, не спеша. Поцелуй — не страсть, а благодарность. Глубокое, тихое чувство. Его руки обвили меня, осторожно, будто я была чем-то драгоценным. Мы стояли так, просто дыша в одном ритме.
— Знаешь, — прошептала я, не поднимая глаз, — иногда хочется замереть именно в таком моменте. Где нет ничего лишнего, только ты и я.
Он чуть отстранился, его взгляд снова встретился с моим.
— Так давай замрём. Пусть весь мир подождёт.
И тогда он поцеловал меня. Долго. Без спешки. Поцелуй, в котором было всё — тепло, желание, признание. Не громкое, не театральное. А настоящее.
Мы не говорили больше. Всё, что нужно было, уже случилось — в дыхании, в прикосновениях, в тишине этой комнаты. В этой ночи, где главное — быть рядом.