chapter 20
– Не очень-то мне по душе эта затея с походом, – ворчала мама, собирая Линин рюкзак. – Почему с вами никто из взрослых не идёт?
– Ну мы ведь уже не маленькие, – вяло отвечала Лина.
Она и сама не горела желанием идти. Ей нравилось отдыхать на природе, но, когда на сердце тяжело, ничего не хочется, никуда не тянет. Ещё и выпускной бал оказался так безнадёжно испорчен! Лина до сих пор не могла забыть, как стояла перед всеми в платье, залитом вином, словно кровью. Не могла забыть чей-то злой шепоток «Пить надо меньше» и мерзкое хихиканье. Лина еле сдерживала слёзы, пока стремглав неслась к выходу. А уж в такси наревелась вовсю. Игорёк тоже увязался следом, но то ли взвинченные нервы, то ли изрядная доля шампанского, замутившая разум, но Лина велела ему остаться. Прозвучало довольно резко, и Игорёк обиделся. Правда, наутро Лина позвонила и извинилась за грубость.
Вспоминать выпускной было противно и мучительно. Единственное, что волновало и смущало одновременно, – это Каулитц. Весь вечер, с самого начала, она чувствовала на себе его тяжёлый взгляд. Изредка осмеливалась и сама посмотреть в его сторону и, словно обжёгшись, поспешно отворачивалась. Иначе бы… иначе бы она просто не сумела совладать со своими эмоциями, которые и без того били через край.
Но почему он вдруг так изменился? После двух месяцев абсолютного безразличия, после заигрывания со всякими Щербаковыми – почему он так смотрел на неё? От волнения у Лины дрожали руки, даже голос звучал неестественно. И Лина налегла на шампанское. Стало легче. Когда закончилось шампанское, принялась за вино.
Она почти успокоилась, почти взяла себя в руки. Во всём теле появилась приятная лёгкость. Пожалуй, ещё чуть-чуть, и она смогла бы взглянуть на него без этого сумасшедшего трепета, прямо в глаза, которые притягивали и пугали одновременно. Но… одно неловкое движение, и… Лина застонала. Это же надо было так опозориться! Ей почти плевать на тех, кто шептался и злорадствовал. Самое ужасное, что опозорилась перед ним. Снова! А ведь ей так хотелось выглядеть красивой, хотелось, чтобы он видел, какая она красивая. А вышло – хуже не придумаешь.
Лина совсем скисла. Взяла ноутбук, вышла в Одноклассники. Редко она туда заглядывала. Мари вдруг перестала писать. С Дашкой и Викой она предостаточно общалась в реале. А обмениваться дежурными фразами с остальными «друзьями» не особенно тянуло.
Мысли снова вернулись к Мари. Проверила переписку – пропала, совершенно точно. Страница Мари тоже исчезла. Пожалуй, впервые Лине показалось это странным. Раньше просто недосуг было поразмыслить – столько всего навалилось. А теперь вдруг подумалось: ведь Мари удалилась примерно тогда, когда Том её бросил – бросил по непонятной причине. И как раз после того, как Лина всё откровенно выложила Мари. Тут же вспомнились Викины слова, что Каулитц всё знал об их плане, и её заверения, что она, Вика, ни единой живой душе об этом не обмолвилась. Вика, конечно, бывало, творила глупости, но так нагло врать уж точно бы не стала. А Лина? За себя-то она тем более могла поручиться, что никому, кроме Мари, ничего не рассказывала. Тогда как узнал об этом Каулитц? Логика подсказывала единственно возможный ответ: от Мари. А от Мари ли? Разве так сложно скрываться под маской другого человека? Паспортных данных на сайте не спрашивают – назовись хоть Мадонной. Но кто мог знать про Мари? Родителей можно сразу сбросить со счетов. Оставались только Дашка, Вика и Игорёк.
Внутри всё похолодело. Внезапно смутная догадка превратилась в неумолимый факт: за всем этим стоял её преданный Игорёк. Он один знал Мари лично, был в курсе её интересов, а ещё наверняка запомнил, как негативно она отзывалась о соцсетях, утверждая, что сама туда – ни за что. Игорёк всегда стремился знать о Лине всё от и до: что делала, куда ходила, о чём думала. И Лина всё поверяла этой лже-Мари, душу перед ней выворачивала наизнанку. Особенно про Каулитца. Стало противно, гадко, невыносимо.
Ну конечно! Игорёк мог просто удалить неподходящие сообщения, оставив только компрометирующие её, и именно их показать Каулитцу. А что мог подумать Том? Что она встречалась с ним из подлого расчёта, не всерьёз, обманывала, притворялась. Да так он и подумал. А ведь он такой гордый! Теперь понятно, почему он отверг её, почему старался не замечать. Обретала смысл и его фраза, брошенная с таким презрением: «За свою шкурку можешь не волноваться». А она ещё намеренно при Каулитцу изображала любовь с Игорьком. Дура!
На Лину внезапно навалилась такая безысходность, такая щемящая тоска, что хоть волком вой. «Своими руками уничтожила самое лучшее, самое прекрасное, что было в моей жизни!» – в отчаянии думала она.
И решила, что должна сказать ему правду. Но не липнуть, как раньше! К тому же и слушать её он вряд ли станет. Она просто ему напишет. Вот только всё обдумает как следует, чтобы Том понял, что для неё всё было всерьёз.
Ни в какой поход Лине не хотелось. Но с одной стороны Дашка с Викой пристали с ножом к горлу, уговаривая её пойти. С другой – родители Игорька предлагали отдохнуть семьями, более цивилизованно. Мама, конечно, ухватилась за эту идею и всячески убеждала дочь согласиться.
Лину же такая перспектива совершенно не вдохновляла – она на Игорька теперь и смотреть не могла, так что из двух зол выбрала меньшее.
Игорёк, узнав от мамы, что Лина всё-таки идёт в поход, тоже решил не отставать от класса. Лина сморщилась – сказать бы ему прямо сейчас всё, что она о нём думает! Но хотелось лично, чтобы смотреть в глаза, чтобы застать врасплох. Впрочем, если бы не Игорёк, Лину, вполне возможно, мама бы и вовсе никуда не отпустила.
Условились встретиться в десять утра. Но к половине одиннадцатого к школьному двору подтянулась лишь половина класса – в основном девчонки. Их, конечно, и так больше, но из девяти парней явились только трое: Игорёк, Славка Дегтярёв и Артём Коновалов. И то полусонного Славку чуть не на буксире притащила Дашка.
Девчонки тоже пришли не все. Линн, в общем-то, было без разницы, а вот Щербакова негодовала:
– Что за люди! В последний ведь раз собираемся классом! Ну как так можно?!
Она беспрестанно кому-то названивала. Линв даже не смотрела на неё, пока не услышала:
– И Каулитц этот! Обещал же, что пойдёт… И где он? Ещё и телефон отключил!
Сердце тут же предательски задрожало. Он хотел пойти с ними?! Лина опустилась на скамейку – ноги едва держали. А что если он вот-вот появится? Как ей вести себя? Она же не готова! Ей до безумия хотелось, чтобы Том пришёл, но в то же время было стыдно, боязно, тревожно. Сможет ли она вынести целый день с ним рядом, не имея возможности подойти к нему, заговорить? А вдруг такая возможность как раз-таки представится? Но сможет ли Лина остаться собой и не наделать новых глупостей?
Ждали до одиннадцати. Потом Игорёк объявил, что они либо идут, либо расходятся по домам.
Лина бы ждала сколько угодно, но все схватили рюкзаки и гуськом поплелись на остановку, откуда на шестьдесят девятом доберутся до конечной, а там уж пешком.
В автобусе Игорёк занял место и предложил Лине сесть к нему на колени. Она молча прошла в другой конец салона, оставив его в недоумении. Славка плюхнулся рядом с ним, подтянув к себе Дашку. Остальные разбрелись по всему салону. Через полчаса подъехали к конечной.
Здесь, на краю города, царила удивительная тишина, нарушаемая лишь звуками леса: стрекотом кузнечиков, переливами птичьих трелей, шуршанием листвы на ветру. После привычного шума и сутолоки это умиротворённое спокойствие казалось чем-то фантастическим.
– Я знаю краткий путь! – заявил Славка. – Пойдём не вдоль дороги, а напрямик, по лесу. Выйдем к железнодорожному мосту, а там уже до Берёзового рукой подать. Час точно сэкономим.
Все покорно последовали за Славкой, который уверенно ринулся в самую чащу. Приходилось скакать по буеракам, продираться сквозь колючие кусты, переползать через сваленные деревья.
– Осторожно, здесь яма! – крикнул Славка как раз в тот момент, когда у Лины нога подвернулась и она кубарем покатилась вниз по скользкой траве. Упала удачно, почти не ушиблась, хотя на дне тут и там торчали коряги, но измазалась вся, с ног до головы, ткнувшись лицом прямо в рыхлую холодную землю. Игорёк протянул руку, но она словно не заметила: продолжала подтягиваться, цепляясь за торчащие корни.
Выбравшись, Лина присела на бревно, сняла кроссовки и стала вытряхивать мелкие веточки. Игорёк уставился на неё пристально, вопросительно, но вслух ничего говорить не стал.
Славка скомандовал:
– На месте почистишься. Идти ещё далеко. Вдруг опять упадёшь?
Щербакова хохотнула. Лина не удержалась:
– Что, Щербакова, очень смешно?
Вика поддержала:
– И правда! Если бы сама навернулась, поди, не до смеха было бы.
Щербакова промолчала, а Вика взяла подругу под руку. Дашка пристроилась с другого бока. А Игорёк шёл вровень со Славкой.
Маринка Грибанова встревожилась:
– Что-то долго идём. Дегтярёв, ты не заблудился?
– Если бы вы не ползли как черепахи, давно бы уже пришли, – огрызнулся Славка.
– Какой он у тебя нервный, – шепнула Вика Дашке, и обе засмеялись.
Только Лине было не до смеха. Судьба у неё, что ли, такая – вечно перед всеми позориться? То в грязь упадёт, то в лужу, то вот теперь в яму.
Весь костюм изгваздала. Взглянула на ладони – чёрные. Лицо наверняка не лучше, – подумала Лина с досадой.
– Я очень грязная? – спросила она Вику.
– Да кто тебя здесь видит? Сейчас придём, на ручье помоешься.
Вскоре и правда вышли к железнодорожному мосту. Взобрались по насыпи, перешли пути и спустились.
– Линв, осторожнее! – подал голос Игорь.
– Да, Лина, осторожнее! – с насмешкой повторил Славка.
– За собой лучше смотри, Дегтярёв, – мрачно откликнулась Лина.
Как они уже достали своими подколками! И так настроение ниже нуля, ещё и их дурацкие шуточки терпеть. А Игоря кто за язык тянул? Обязательно надо было привлекать к ней внимание?
Наконец они увидели внизу ровную поляну, выходящую к заливу, который в народе звался Берёзовый Ручей. С двух сторон зелёный пятачок окружала берёзовая роща. Однако ещё издали Славка, а потом и все остальные заметили, что это место уже облюбовал кто-то другой. Двое парней.
– Байкеры, чтоб их! – ругнулся Дегтярёв. – Ну ничего, пройдём подальше. Там вдоль ручья есть ещё полянки.
Один из парней поднялся и двинулся им навстречу. В груди у Лины тотчас кольнуло. В гибких движениях явственно угадывалось что-то до боли знакомое. Он остановился, глядя на приближающуюся группу. Через несколько секунд Щербакова вскрикнула, хотя Лина уже и без неё поняла:
– Это наши! Серёга Семакин и Том Каулитц!
Каулитц сделал ещё несколько шагов и остановился у подножия склона, с которого они спускались. Даже стоя внизу, он умудрялся смотреть свысока. Этот горделивый, надменный взгляд предназначался Игорю, шедшему впереди всех. Когда они поравнялись, Каулитц не подал ему руки. Поздоровался только со Славкой и Артёмом.
– Вы как нас обогнали? Вы на мотоцикле? Ну вы деловые! А мы вот тащимся. Палатку привёз? – накинулась на него Щербакова.
– Привёз. Мы уж думали, вы заблудились.
– Да мы, между прочим, вас целый час ждали! Могли бы и позвонить!
А потом Том увидел Лину. Ей показалось, что в его глазах в первый миг вспыхнула радость. Но вот в них заиграли смешинки. Губы дрогнули. Он смеялся над ней! Она чуть шею себе не свернула, а ему смешно! Лина ещё больше смутилась и, не глядя на него, молча прошла мимо.
– Могли бы и костёр разжечь, раз всё равно нас ждали, – упрекнула Щербакова.
– Да мы только что приехали, – начал оправдываться Семакин.
– Щербакова, ты что разворчалась? Злые и скандальные никому не нравятся, – бросил ей Каулитц с усмешкой. Та сразу притихла.
Лина мысленно улыбнулась. Уж кому-кому, а ей Щербакова точно не нравилась. Особенно потому, что так нахально липла к Каулитцу.
Вместе с Викой и Дашкой Лина спустилась к ручью. Умылась. Костюм пришлось снять и постирать. Хорошо хоть прихватила с собой шорты, а в такую жару одежда высохнет быстро.
Когда Лина вернулась, стройная, длинноногая, в облегающей маечке и коротких белых шортах, парни так и уставились на неё. Игорёк сразу занервничал. Но Лине было плевать. Главное, теперь во взгляде Каулитца не осталось ни тени насмешки. Правда, от огня, что полыхал в его глазах, ей сделалось неловко.
Славка с Артёмом занялись дровами и костром, а Семакин с Каулитцем принялись ставить палатки. Щербакова взялась варить похлёбку, объявив, что шашлык нужно оставить на ужин. Девчонки ей помогали. Славка повозмущался, но, не найдя поддержки, быстро умолк. Парни принесли из лесочка два небольших бревна, а девочки расстелили между ними клеёнку.
– Стол готов! – объявил Славка. – А что там с обедом?
– Тоже готов! – ответила Щербакова и ехидно добавила, глядя на Лину: – Было бы ещё быстрее, если бы кое-кто не прохлаждался, а помогал вместе со всеми.
– Что, вдвоём одну ложку держать? – огрызнулась Лина.
– Расслабься уже, Щербакова, – добродушно сказал Каулитц.
И не то чтобы заступился за неё, а Лине стало приятно, даже настроение чуточку поднялось.
Оказалось, что тарелки и ложки принесли не все, поэтому похлёбку, к которой Лина не прикоснулась, ели по очереди. Но и кроме похлёбки было полно еды: кто принёс огурцы и помидоры, кто колбасу, кто пироги и булки. На свежем воздухе аппетит у всех разыгрался, так что умяли весь котелок и добрую половину остальной снеди.
После обеда решили искупаться. Игорёк забеспокоился:
– Может, не надо? Мы не знаем, какое здесь дно. Да и вода ещё холодная.
Каулитц молча скинул одежду и в одних плавках пошёл к заливу. За ним и остальные. В конце концов и Игорёк отважился.
Девчонки скрылись в палатках, переоделись в купальники и пёстрой стайкой вбежали в воду, подняв сверкающие брызги.
Купались до одури. Парни ныряли, девчонки плескались и визжали. В какой-то момент Каулитц вдруг оказался совсем рядом с Линой – руку протяни, и вот он. Дыхание у неё перехватило, по телу пробежала дрожь. Лина испуганно отпрянула, а у самой всё внутри заныло. Так хотелось коснуться его. А как бы хорошо было, окажись они здесь вдвоём! Но вот он отплыл и как ни в чём не бывало смеялся с Семакиным и Дегтярёвым. Лина же пыталась унять разбушевавшееся сердце, которое, словно радар, моментально и безошибочно реагировало на его близость.
Девчонки выбежали из воды первыми, трясясь от холода, кружком сели греться у огня, который едва теплился. Следом подтянулись и парни. Каулитц нахально втиснулся между девчонками, присев на корточки напротив Лины. Она лишь взглянула на него, загорелого, подтянутого, на его широкие плечи, крепкие мускулистые руки – и всю её, от макушки до кончиков пальцев, затопило горячей волной. Щёки пылали. Пульс разогнался так, что удары звучали в ушах стремительной барабанной дробью. Каулитц поднял глаза и вперился в неё взглядом. И мир словно канул в небытие – остались лишь они одни.
«Господи, до чего же он красивый!»
Каулитц встал, взял свою одежду. А Лине казалось, что она вся в огне – ещё чуть-чуть, и выгорит дотла.
К ним подошли Игорёк со Славкой. Славка – тот просто тощий. А вот Игорь, белый и рыхлый, как вспухшее тесто, смотрелся совсем бледно и жалко рядом со стройным и гибким Каулитцем. Лине захотелось, чтобы Игорёк поскорее оделся – так противно ей стало.
Славка бросил взгляд на уже затухающий костёр.
– Надо ещё огонь разжечь. Сейчас шашлычки делать будем, – потёр он руки.
Каулитц с Семакиным отправились в лес собирать дрова. Остальные в полудрёме развалились на солнце.
В знойной тишине Лина уловила едва различимый шум, и в душе тут же шевельнулась тревога. Пока неясная, но неумолимо растущая. А спустя пару минут до них явственно донёсся звук приближающегося автомобиля. От шоссе к заливу спускалась просека, едва скрытая деревьями, туда машина и свернула.
Вскоре шумная компания обнаружила, что они не одни.
Автомобиль остановился у берега. Хлопнули дверцы. К звукам шансона, гремевшего из динамиков, прибавились мужские голоса и хохот. Теперь уже встревожились все. Стало неуютно. Лина подумала о Каулитце. Где они ходят так долго? Куда пропали? Почему-то подумалось, что с ним она чувствовала бы себя надёжнее и спокойнее.
– О! Да вы только посмотрите, какие здесь тёлочки отдыхают.
Лина пожалела, что не успела переодеться. И теперь незнакомый взрослый и лысый мужик бесстыдно пялился на неё. Она сжалась, подтянув колени к подбородку, обхватила их руками. К лысому подошли дружки.
– Вот эта вообще зачётная тёлочка, – кивнул он в Линину сторону, и она содрогнулась от отвращения. А когда подняла глаза на непрошеных гостей, в горле застрял крик. Прямо на неё смотрели бесцветные, какие-то водянистые глаза, которых она, казалось, вовек не забудет. Лютый. Откуда он здесь? Помнит ли её? Он разглядывал Лину, как диковинную букашку, и каким мерзким был этот взгляд!
– Гриня, это же Томина девка, да?
На неё воззрился тот самый толстяк, что когда-то за шкирку приволок её в дом Лютого.
Лине стало горько, стыдно, противно и до безумия страшно. Но если они узнали её, то, наверное, не станут трогать? Каулитцу ведь их друг. Тогда ведь её отпустили, и только из-за него. Но почему этот Лютый пялился на неё так плотоядно, так хищно?
– Она самая, – подтвердил толстяк.
– Какого Тома? – спросил четвёртый, высокий и весь в наколках.
– Каулитца. Дэновского дружка.
Ребята затравленно молчали. Никто, кроме Вики, Игоря и Дашки, не понимал, что происходит, но все чувствовали – что-то очень нехорошее.
Лютый подошёл ближе.
– А хороший у Тома вкус. Как это в прошлый раз мы тебя не разглядели? Вставай давай, поедешь с нами.
Лина отчаянно затрясла головой.
– Не хочешь никуда ехать? Ладно. Поразвлечься можно и здесь. Сюда подошла! – негромко и властно велел Лютый. Лина оцепенела от ужаса. Тогда толстяк одной рукой схватил её за руку и, дёрнув вверх, поставил на ноги и подтащил к Лютому.
– Не трогайте её! – неуверенно попросил Игорёк.
– Это что за тело там вякнуло? – К Игорьку подошёл тот, что с наколками.
В руках он что-то вертел, точно играя. Лишь когда лучи солнца блеснули на тонком лезвии, Лина поняла, что это нож.
– Какие-то проблемы? Может, и тебя взять? Ты вон какой пышнотелый.
Игорёк потупился.
– Ну! Отвечай! Есть проблемы?
Игорь, не глядя на Лину, помотал головой.
– Не слышу, – издевательским тоном сказал этот жуткий тип.
– Нет проблем, – глухо произнёс Игорь, не поднимая глаз.
– То-то же! Кто рыпнется ещё раз, тот ой как пожалеет.
Лина взмолилась:
– Пожалуйста, не трогайте меня! Отпустите!
– Заткнись, сучка, – процедил Лютый. – Гриня, возьми её.
Толстяк подхватил визжащую Лину, перекинул через плечо и понёс к машине. А Игорёк сидел не шелохнувшись, не подавая голоса. Все сидели и молчали…
Толстяк небрежно швырнул Лину на капот. Она рванулась вперёд, но лысый и тот, что с наколками, схватили её за руки и буквально пригвоздили к горячему металлу. Она отчаянно завопила, но крик её тут же перекрыла музыка.
Лютый, похотливо скалясь, подходил к ней медленно, страшно медленно. Лина извивалась, пытаясь вырваться, но её держали, словно тисками. Гадкие, омерзительные пальцы коснулись колена, поползли по бедру вверх. Лина взвыла. Дёрнулась изо всех сил, пнула Лютого в живот. Слабо, неловко, но тот будто озверел. С размаху ударил по лицу, так что голова её откинулась набок. Грубо и больно сжал грудь, затем резко рванул на себя купальник. И вдруг словно неведомая сила оторвала его от земли и швырнула в сторону.
Нет. Не неведомая сила.
Каулитц… Он с бешеной, дикой яростью набросился на Лютого, нанося тому сокрушительные удары. Ненавистная морда превратилась в кровавое месиво.
Чуть в стороне толстяк бился с Семакиным.
Лысый с приятелем в первый миг оцепенели от неожиданности. Потом отпустили Лину и кинулись на Каулитца, но тот ловко вывернулся и в следующую секунду ударил лысого ногой в челюсть. Тот осел на колени и завалился на бок.
В ту же минуту подбежали Славка и остальные. Семакин всё ещё боролся с толстяком, катаясь по траве. Вот толстяк подмял под себя Семакина, но почти тут же рухнул, придавив Серёгу грузным телом. А Вика, держа в руках здоровенный сук, всё продолжала молотить толстяка по спине и затылку.
Том же пытался достать мужика с наколками, который изворачивался и кружил, точно в дикой пляске. Наконец Том ухватил его, но тот, дёрнувшись и коротко махнув рукой, отскочил. Каулитц снова бросился к нему, но вдруг упал. Приподнялся на одно колено, непонимающе посмотрел вниз. Сбоку, на светло-серой футболке, расползалось багровое пятно. Лина жутко, истошно закричала, не помня себя, кинулась к нему:
– Том! Том! То-о-о-ом!
Упала перед ним, обвила голову руками, положила к себе на колени. Длинные ресницы его затрепетали, с губ сорвался едва слышный стон. А затем веки сомкнулись. – Том! Пожалуйста! Умоляю! Только не умирай. Пожалуйста, только не умирай! Не оставляй меня! Я не смогу без тебя…
Потом обернулась к остальным:
Потом обернулась к остальным:
– Сделайте же что-нибудь!
Слёзы струились по щекам, падали тяжёлыми каплями. Том больше не шевелился.
А тот, с наколками, вытянув перед собой окровавленный нож, медленно отступал. Потом резко повернулся, зашвырнул нож подальше в воду и бросился бежать.
– Что с Томом? – испуганно вскричала Щербакова. Подскочил Семакин с изрядно разбитым лицом. Взглянул и тихо охнул.
Лина больше не видела никого и ничего и горько выла, не выпуская Томиной головы.
– Его надо срочно в больницу! – Семакин оглянулся на ребят, на чёрный джип с распахнутой передней дверью.
– Кто умеет водить?
Славка и Игорёк ответили хором:
– я.
– Давай, Славян, открой заднюю дверь и заводи машину.
– Мы что, поедем на чужой, на их тачке? – воскликнула Дашка, но Семакин даже не взглянул на неё.
– Тёмыч, – позвал он Коновалова, – бери Тома за ноги и понесли.
Потом мягко тронул Лину за плечо:
– Лина, его надо в больницу, немедленно.
Лина отползла, не в силах подняться.
Когда Тома устроили на заднем сиденье, Семакин обернулся к Лине:
– Поехали с нами.
Пока Лина, сотрясаясь от рыданий, нетвёрдыми шагами ковыляла к машине, Вика быстро сбегала на поляну и вернулась с её вещами.
– На вот, оденешься.
Лина, словно не понимая, взяла из Викиных рук свой костюм.
Славка, подскочив на пригорке, вырулил на дорогу.
– Поосторожнее, – буркнул Семакин. – Езжай аккуратно, но быстро.
Лина бережно придерживала Томину голову. Нежно провела кончиками пальцев по лицу, такому родному, такому до боли любимому. «Господи, только бы он остался жив! Пожалуйста, Господи!»