Нтшай
Увидев лодку, прибившуюся к обнажённому берегу, я не засомневался ни на секунду. Я ждал её давно. Была середина дня, стояла невыносимая жара. Небо сияло ослепительной голубизной. Хотя очертания солнца были неразличимы, оно заливало всё вокруг ярким светом. С каждым шагом по травянистому холму я чувствовал, как пружинит почва под ногами. Примятая трава тут же расправлялась и вновь тянулась к свету. Берег, покрытый густой растительностью, отвесно возвышался над лодкой. Это было двухместное деревянное судёнышко цвета древесного дыма, не имевшее даже вёсел. Они, вероятно, потерялись в опасном пути. Снаружи лодку покрывала густая сеть геометрических узоров и иероглифов, вырезанных в её толстом дереве. Не было сомнений, что лодка приплыла ко мне из далёких мест, которые населяли народы древние и загадочные.
Задумавшись на пару мгновений, но лишь от мысли, как бы удачней приземлиться в лодку, я спрыгнул вниз. Судно сразу же закачалось подо мной, точно норовистая лошадь. Оно как будто хотело сбросить меня в воду, а может быть, даже утопить. На мгновение я представил себе, какой путь прошла эта лодка, прежде чем пристать к берегу, сколько бурных потоков она преодолела. Путь, полный опасностей, возможно, озлобил её. А прежний владелец, наверно, сгинул в водовороте, налетев на подводные камни.
Оттолкнувшись от берега ногой, я отправился в путешествие, следуя течению реки. Зачем и куда я плыл, я сам не понимал. Я просто знал, что всё идёт так, как предначертано мне судьбой. И от этого по всему телу разливалось спокойствие и умиротворение. Меня окружала зелень: осоки, стрелолисты, телорезы и многие другие растения, названия которых меня никогда не интересовали.
Отвлёкшись на густую речную растительность, я не сразу заметил, что русло реки расширилось. Знакомые мне земли Тауба остались позади, берега отдалились настолько, что превратились в тонкие полоски земли, расположенные далеко по бокам от меня. Я не думал ни о еде, которую не взял, ни о деньгах, которых у меня не было. Всё моё имущество и весь запас исчерпывались лодкой, управлять которой я мог лишь силой своего желания. Не зная, кому молиться, я молился своей судьбе о том, чтобы лодка унесла меня в далёкие земли, полные того, чего я не видел.
Всё, что мне было наверняка известно о реке, по которой я плыл, — её название: Нтшай. Я часто её видел, но до сих пор никогда не входил в её воды. Не по сезону жаркие лучи солнца обжигали меня, и я жалел о том, что у меня не было даже простой ткани, под которой я мог бы укрыться. Мне это казалось предзнаменованием того, куда лежал мой путь. В голове возникали грёзы о жарких странах, меж которых течёт Нтшай. Там, у берегов, кровожадные крокодилы-людоеды поджидают своих жертв, готовясь дробить кости острыми зубами. Там живут загорелые люди, которые носят белые одежды и строят беломраморные храмы, полные блаженной прохлады. Там живут мастера, изучившие премудрости сохранения тел усопших от пагубного действия времени. И среди всех этих темнокожих людей прячутся те, кто знает чуть больше других, кто читает по ночам колдовские тексты о том, что было раньше и о том, Кто был. Это страны, где Нтшай собирает тепло и несёт его дальше, туда, где холоднее. Но сначала она минует Хнуб Пууб, где, как я слышал, на обоих берегах реки растут густые зелёные заросли на плодородной почве. Затем Нтшай разделяется и десятками ответвлений врезается в далёкие земли.
И я видел эти земли, сокрытые от большинства людей самой природой, окружавшей их то кольцом скалистых гор, то бурными водами, то стеной горячего пара, вырывающегося из-под земли. Но вдруг над всеми землями нависла тень, и я — проснулся. Лёжа на дне лодки, я видел небо с бесчисленными звёздами. Их было очень много, хотя в глубине души мне казалось, что сосчитать их было бы не так уж сложно. Но считать я не хотел, ведь тогда мир утратил бы для меня частицу своей тайны.
Вскоре мои глаза привыкли к ночи. Я заметил тёмные верхушки высоких деревьев и подумал, что русло реки успело заметно сузиться за время моего сна. В густой листве мелькали то ли птицы, то ли животные, перебиравшиеся с дерева на дерево, но это могла быть лишь игра воображения. Возможно, листва трепетала от прохладного ночного воздуха, освежавшего мое лицо. Возможно, пугающее перешёптывание было лишь всплесками речных вод.
Продолжая смотреть в небо, я разглядывал звёзды, и каждая казалась мне наделённой сознанием. Я был уверен, что благодаря своему пульсирующему сиянию звёзды общаются друг с другом, а может быть, и с кем-то ещё. Каждая из них, безусловно, — уникальная индивидуальность, но найти известные всем созвездия никак не удавалось. Поэтому я находил свои собственные. Среди них были созвездия паука, рака-богомола, глаза мудрости и многие другие. Но я не мог их зарисовать; мне оставалось лишь наблюдать, думая о том, что за мир лежит там, высоко за пределами Земли.
Неожиданно мои размышления были прерваны всплесками, повторявшимися снова и снова. Прятаться на дне лодки, точно опасаясь речных рыб, было смешно, и я выглянул за борт. В лунном сиянии я увидел сотни тел, плывущих по Нтшай. Это были мертвецы, которые гребли руками совсем как живые. Некоторые из них ужасно распухли, другие представляли собой скелеты с жалкими остатками плоти. Они плыли сами по себе, почти не обращая внимания на мою лодку. Некоторые наталкивались на неё, и тогда мне казалось, что ко мне тянутся костлявые руки, чтобы схватить меня. Но мертвецы тут же отплывали в сторону, и я заключил, что не интересую их. Влекла ли мертвецов путеводная звезда или колдовство некроманта? Я думаю, они плыли потому, что не могли не плыть, не догадывались о том, что давно умерли. Не отрываясь, я наблюдал за этим жутким и завораживающим действом, всматриваясь в тёмные силуэты в реке. Но с восходом солнца, когда звёзды стали неразличимы, мертвецы медленно скрылась в глубинах Нтшай. Они могли затаиться на дне или продолжить свой путь под водой. Мне очень хотелось узнать, что с ними произошло, но сквозь толщу воды я не мог ничего разглядеть.
От напряжения мои глаза устали, и я решил поспать ещё немного. На этот раз мне ничего не снилось, я спал мёртвым сном — совсем как плывущий по реке скелет. Окончательно проснулся уже днём. Солнце стояло высоко, но было закрыто серыми тучами, под которыми летали неизвестные мне пёстрые птицы. Когда закапал мелкий дождь, я приподнялся и огляделся. Русло реки вновь расширилось, берега были покрыты густыми зарослями джунглей. Они походили на живую стену, созданную для того, чтобы скрывать от чужих глаз происходящее внутри леса. Я слышал рассказы о многочисленных племенах, живущих в джунглях, и о лесной ведьме Сардане, пожирательнице детей, воскрешения которой все боялись. Не было сомнения в том, что в глубинах зарослей происходят страшные вещи. Шаманы справляют свои жестокие ритуалы, а дикие племена охотятся друг на друга, как на животных, пропитывая плодородную почву потоками крови. Почву, из которой появляются чудовищные растения, предпочитающие земле и росе — кровь и плоть.
Капли дождя падали в реку, и по водной глади расходились круги, которые увеличивались и сливались друг с другом. В этой части реки вода была почти прозрачная, и я мог наблюдать подводный мир. Внизу копошились разноцветные, круглые и плоские, большие и маленькие, длинные и аморфные обитатели Нтшай. В какой-то момент я увидел проплывавшее существо огромных размеров. Если бы, подобно удаву, оно кольцами обвилось вокруг моей лодки, то без труда переломило бы её.
Я подумал, что это змееобразное, покрытое переливчатой рыбьей чешуёй чудовище, несомненно, было речным драконом, — потомком некогда жившего огромного змея Тус-Науба, сказки о котором доходили даже до города Тауба, где я жил. Но из всего рассказанного я запомнил только то, что Тус-Науб обладал разумом, превосходившим человеческий, и всю свою жизнь вынашивал коварные планы по уничтожению людской расы.
Мне было интересно, действительно ли в водах Нтшай остались его потомки? Да и умер ли сам Тус-Науб? Быть может, он скрывается в древних пещерах, продолжает производить потомство, и передаёт молодняку свои тайные знания? Что, если именно сейчас его род плетёт тайный заговор против человечества? Мне хотелось бы знать ответ, но лодка продолжала плыть по течению, не останавливаясь.
Это был своего рода договор: лодка показывала мне — правда, издалека — земли, которые я очень хотел увидеть. Без весла я не мог направить лодку к чужим берегам, не мог нырнуть в воду и поплыть прочь. Что-то удерживало меня, заставляя оставаться наблюдателем. Что-то лишало меня силы воли — впрочем, её у меня, похоже, никогда и не было. Скрывать от самого себя бессмысленно: плыть по течению — то, что всегда было мне по душе. И сейчас, когда моя мечта осуществилась, большего я не требовал. Я хотел побывать в далёких землях, но мне было достаточно видеть их лишь издали, ведь сны показывали мне куда больше, чем глаза. Моим телом овладевала дрёма, которой я не мог противиться. С самого начала путешествия я ни разу не захотел утолить жажду или голод. Я не чувствовал нужды ни в чём, и это было так странно, что у меня не нашлось иного объяснения, кроме как того, что это было магическое действие древних рун, вырезанных в дереве лодки. Очевидно, каким-то неизвестным образом эти узоры оберегали меня, и пока я был в лодке, ничто не угрожало мне.
Я плыл и плыл, день за днём мерно покачиваясь на волнах Нтшай. Пока я бодрствовал, я смотрел на меняющиеся пейзажи берегов; заснув, я грезил о дальних землях. Видел окружённые холмами болотистые равнины, по которым в тумане бродят Куав Кавз и Сиб Зог — лягушка-некромант и слизень-чародей, что вечно спорят о том, кто из них могущественнее. Видел архипелаг Клрк-Нга, населённый разумными крабообразными существами с панцирем лазурно-синего цвета. Далеко, на юго-востоке, мне открылись широкие равнины и гряды плотоядных гор, пожирающих всё живое, что можно съесть. Но многое оставалось сокрытым от меня, многое ещё предстояло увидеть и познать. Я должен был выйти по одному из ответвлений Нтшай в открытое море и доплыть до земель, что являлись мне во снах. Я знал, что непременно доберусь до этих земель и до тех, что лежат ещё дальше. Но, пожалуй, когда ничего тайного для меня уже не останется, мою лодку подхватит стремительное течение и понесёт вперёд, сквозь непогоду и клубящуюся морскую пену. И когда меня, наконец, выбросит из лодки, я уже буду немощным мертвецом и продолжу свой путь вместе с другими, то шагая по илистому дну, то всплывая к поверхности, повинуясь странному, непонятному инстинкту. Я был уверен, что так всё и будет, но не знал когда. Быть может, спустя десятки или даже сотни лет...