Глава 13. Прикосновение к боли
– Думаешь, меня легко спаивать? – усмехнулась Вера, но в ее улыбке не было прежней иронии. Слишком уж заманчиво пахла водка, слишком уж хотелось хоть на миг забыться, заглушить боль и страх, сжигающие ее изнутри.
– Я не терпелив с врагами Рейха, Fräulein Weber, но и глупцом меня не назовешь, – Карл налил водку во второй стакан и поставил его перед Верой. – Пейте. Это не яд, уверяю вас.
Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, и внимательно посмотрел на девушку. В его глазах, словно льдинки в замерзшем озере, читалась не только холодная расчетливость, но и что-то еще, что Вера не могла понять.
– Я не пью, – тихо произнесла она, но ее рука сама потянулась к стакану.
– Не веришь? – он слегка приподнял брови. – Или боишься?
– С чего бы мне вас бояться? – с вызовом спросила Вера, встретившись с ним взглядом.
– О, у тебя есть для этого все основания, Fräulein Weber, – тихо произнес он, и от этих слов, сказанных ровным, бесстрастным тоном, Вере стало по-настоящему не по себе. – Но сегодня я предлагаю тебе нечто другое. Перемирие. Хоть и непродолжительное.
Вера промолчала, разглядывая граненый стакан в своих руках. Алкоголь она действительно не любила и позволяла себе его крайне редко. Но сейчас… сейчас ей хотелось хоть на немного забыться, отключить внутренний голос, который без устали нашептывал о боли, страхе, безысходности.
– Хорошо, – сказала она наконец, поднимая на него глаза. – Немного выпью. За перемирие.
Она сделала небольшой глоток, чувствуя, как обжигающая жидкость протекает по горлу, заставляя ее вздрогнуть. Карл удовлетворенно кивнул и тоже отпил из своего стакана.
– Вот так-то лучше, – проговорил он, наливая ей еще немного. – А теперь, расскажи мне, Fräulein Weber… зачем ты пошла на эту войну? У тебя же наверняка есть те, кого ты любишь. Те, кто волнуется за тебя.
Вера резко поставила стакан на стол. Ее лицо застыло, словно маска, скрывая бурю эмоций, бушевавшую внутри.
– Они мертвы, – тихо произнесла она, глядя куда-то сквозь Карла. – Все мертвы.
Тишина, внезапно опустившаяся в комнате, казалась зловещей и тяжелой, словно грозовая туча, готовая вот-вот разразиться громом и молниями. Вера закусила губу, жалея, что вообще начала этот разговор. Слова сами сорвались с языка, словно она вдруг забыла, где находится, и кто перед ней сидит.
Карл смотрел на нее в упор, не шевелясь, и только какая-то новая эмоция мелькнула в глубине его глаз. Удивление? Сочувствие? Или же просто любопытство коллекционера, нашедшего редкий экспонат?
Вера нервно поправила рукой волосы, упавшие на лоб. В этот момент она почувствовала, как что-то легкое и мягкое скользнуло у нее по щеке. Поднеся руку к лицу, она нащупала маленький кожаный мешочек – ее оберег, подарок Зои. В лагере его отобрали вместе с другими личными вещами, и Вера уже решила, что никогда его больше не увидит. Развязав тонкие тесемки, она достала маленькую, отполированную временем иконку Божьей Матери.
– Откуда это у тебя? – голос Карла прозвучал неожиданно резко, словно он сам был поражен собственной реакцией.
Вера поспешно спрятала иконку обратно в мешочек, прижимая его к груди.
– Не важно, – ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Это мое… личное.
– Личное? – он усмехнулся уголком губ. – Интересно, что еще ты скроешь от врага, Fräulein Weber? Уж не веру ли в бога?
– Вера не делает нас слабее, – тихо произнесла Вера, и на этот раз в ее голосе прозвучал вызов.
Карл промолчал, буравя ее тяжелым взглядом. Затем он встал из-за стола и подошел к окну. Высокая фигура в темной форме заслонила собой узкую полоску света, исходящую от уличного фонаря.
– Мой отец был пастором, – неожиданно произнес он, не оборачиваясь. – Я вырос в его приходе, среди Библий и икон. Знаю о вере гораздо больше, чем ты можешь себе представить.
Он повернулся к Вере, и на его лице, казалось, отразилась какая-то внутренняя борьба. – Но сейчас не время для богословских диспутов, Fräulein Weber. У нас с вами есть дела посерьезнее.