Глава 12. Излом
Утро наступило не скоро. Скорее, оно просто медленно просочилось сквозь щели в стене барака – серое, холодное, безрадостное, как и вся жизнь в плену. Вера проснулась от резкого толчка в бок. Открыв глаза, она с трудом вспомнила, где находится, и что происходило с ней вчера. Боль в изувеченном плече вернула ее к реальности – жестокой, непонятной, беспросветной.
– Вставай, "ведьма", работа сама себя не сделает, – рявкнул над ухом часовой, грубо пиная ее ботинком.
Вера медленно поднялась, чувствуя, как у нее кружится голова. Тело ломило от боли, в горле стоял комок, мешая дышать. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз ела, но память подбрасывала лишь обрывки воспоминаний: дом, мама, запах свежеиспеченного хлеба… Казалось, все это было в какой-то другой жизни, далекой и недостижимой.
Пленных выстроили в шеренгу и под конвоем погнали за ворота лагеря. Вера шла, опустив голову, стараясь не замечать ни презрительных взглядов конвоиров, ни откровенной ненависти, читавшейся в глазах некоторых пленных. Она знала, что для них она – представительница врага, одна из тех, кто принес в их жизнь столько горя и разрушений. И не видела смысла оправдываться.
Когда Вера проходила мимо крыльца штаба, из дверей внезапно вышел Карл. Он молча наблюдал за проходящей колонной пленных, засунув руки в карманы шинели. Его лицо, казалось, было еще бледнее, чем обычно, а в глазах, холодных и пронизывающих, читалась странная сосредоточенность.
Внезапно он сделал шаг вперед, останавливаясь прямо перед Верой. Она инстинктивно остановилась, подняв на него усталый взгляд.
– Не успела соскучиться, Fräulein Weber? – спросил он, и на его губах поиграла легкая, почти незаметная улыбка.
Прежде чем Вера успела что-либо ответить, он резко вытащил из кобуры пистолет и приставил дуло к ее виску.
– Что ты делаешь?! – раздался рядом испуганный голос часового.
Карл не обратил на него никакого внимания. Он все также держал пистолет у головы Веры, глядя ей прямо в глаза.
– Ну что, Fräulein, – прошептал он, и его голос дрожал от странного напряжения. – Как вам кажется, вы готовы теперь поговорить?
Вера холодно посмотрела на него.
– Нет, – спокойно ответила она. – Не испугал.
Карл резко опустил пистолет, цокая языком. Он сделал шаг назад, давая дорогу колонне.
– Вперед, – бросил он часовому. – И чтобы сегодня эта… птичка не улетела.
Весь день Вера провела на лесоповале, таская тяжелые бревна вместе с другими пленными. Она работала молча, не обращая внимания ни на косые взгляды, ни на язвительные реплики в свой адрес. К вечеру ее руки были стерты в кровь, спина ныла от непривычной нагрузки, но она почти не чувствовала боли. Физическая усталость казалась ей сейчас ничем по сравнению с тем отчаянием, которое сжимало ее сердце ледяными тисками.
Вернувшись в лагерь, она услышала, как двое немецких солдат, проходя мимо, что-то обсуждают, посмеиваясь. Вера уже довольно хорошо понимала их речь, но на этот раз она не стала вслушиваться в слова. Какая разница, что они там говорят? Что может быть страшнее того, что она уже пережила?
Вечером ее снова привели в кабинет Карла. Но на этот раз его там не оказалось. Вера села на привычное место и стала ждать. Прошел час, потом еще один. В комнате было холодно и пусто. Лишь лампочка под зеленым абажуром отбрасывала на стены причудливые тени, напоминавшие о прошлой ночи.
Наконец дверь открылась, и на пороге появился Карл. Он выглядел уставшим, но его глаза, казалось, горели еще ярче, чем обычно. Он держал в руках бутылку и два стакана.
– Долго же ты, – тихо, казала девушка – Ты думал, одиночество меня сломает? – продолжила Вера, не веря своим ушам. Неужели это и была его тактика – оставить ее наедине с собой, со своими мыслями, со своим отчаянием? – Ты сильно меня переоцениваешь.
Карл ничего не ответил. Он поставил на стол бутылку – Вера узнала этикетку с изображением черного орла – немецкая водка – и два стакана. Затем достал из кармана шинели сверток, развернул его. Внутри оказался кусок черного хлеба и несколько ломтиков копчёной колбасы.
Вера сглотнула комок в горле. Запах еды, острый и дразнящий, смешивался с терпким ароматом водки, пробуждая в ней давно забытое чувство голода. Она уже и не помнила, когда в последний раз видела такую роскошь – настоящую еду, а не баланду, которой их кормили в лагере.
– Выпьешь со мной, Fräulein Weber? – спросил Карл, наливая водку в один из стаканов.
Вера посмотрела на него с настороженностью. Что это все значит? Неужели он наконец-то оставил свои попытки расколоть ее и решил поговорить по-человечески? Или же это новый способ усыпить ее бдительность, заставить ее проговориться?
– Чего ты добиваешься? – спросила она, не прикасаясь к водке.
– Ничего особенного, – ответил Карл, пригубив из своего стакана. – Просто хочу поговорить. Как один военный летчик – с другим.