СРЫВ*

Около семи часов вечера я припарковал машину у пекарни, в которой, как я знал, работал Фабиан Райнер. Пекарня была уже закрыта, но свет горел, и в окне мелькала тень от двигающейся внутри фигурки. С какой-то внезапной теплотой я сидел и смотрел на эту тень; мне казалось, что только сейчас у меня в голове и в душе все успокаивается и возвращается на свои места. И еще почему-то стали подрагивать пальцы – от волнения. А что, если он не захочет со мной говорить? Что, если ударит или заплачет? Странно, но меня и в самом деле очень волновало все это: захочет ли он со мной говорить? Как поведет себя? Что скажет? Я сидел, откинувшись на спинку кресла, следил глазами за мелькающими в окне бликами, и пытался успокоиться. Ничего страшного не случится, если он тебя прогонит, говорил я себе. Случится, возражал я себе же. Случится, потому, что мне очень нужно с ним поговорить. Во что бы то ни стало...

Наконец, свет в пекарне погас, и через некоторое время на крыльце показалась худенькая фигурка с волнистыми волосами: парень закончил свою уборку и теперь запирал дверь. Я вышел из машины и негромко его окликнул.

Он обернулся так резко, что я даже испугался: мне и в самом деле показалось, что он сейчас бросится на меня и ударит. Но он сдержался. Удивленно вскинул брови, посмотрев на меня, кивнул – и продолжил возиться с замком. Я подошел поближе: он никак не мог попасть ключом в замок.

- Тебе помочь? – спросил я, и парень вздрогнул, выронив ключи.

- Нет, спасибо, я сам, - ответил он, не глядя на меня, поднял связку и снова принялся терзать замок дрожащими руками. Наконец, он его победил и повернулся ко мне. Я стоял, опустив руки и глядя на него. Снова видел опущенные ресницы, острые скулы, мягкие губы, длинную, падающую на глаза челку. Теперь я помнил его даже слишком хорошо. Интересно, а он вспомнил хотя бы что-нибудь еще?...

- Зачем Вы приехали? – негромко спросил он наконец, глубоко засовывая руки в карманы и зябко подняв плечи.

- Хотел увидеть тебя, - честно ответил я.

- Зачем?

- Просто очень захотелось, - я улыбнулся, ощущая, что впервые за все эти два месяца я говорю правду, не задумываясь ни на секунду.

- Увидели?

- Да.

- Можете ехать обратно.

Это прозвучало бы грубо, если бы не его поза: он весь сжался и снова напомнил мне маленькую испуганную птичку на ветке; птичку, которая пытается отпугнуть страшного врага, хотя сама ужасно его боится.

- А можно, я останусь?

- Как хотите, - Фабиан сделал нерешительный шажок в сторону, собираясь обойти меня по широкой дуге. Я снова улыбнулся.

- Может быть, выпьешь со мной кофе?

Парень снова остановился и недоверчиво поднял на меня глаза.

- Зачем это Вам?

- Просто так.

- Я слышал, Ваше дело закрыто.

- Да.

- Значит, я Вам больше не нужен.

- Ты мне нужен не из-за дела, - я совершенно не задумывался о том, что говорил, оно выходило само; и в этом был какой-то особый кайф, от которого замирало сердце и вскипали пузырьки крови.

- А зачем?

- Просто так.

- Я Вас не понимаю.

- Давай все же попьем где-нибудь кофе. Или поедим. И поговорим. Здесь очень холодно стоять...

- О чем нам говорить? – Фабиан не собирался мне уступать, он стоял, щурясь от ветра, отбрасывая от лица длинные волосы, и напоминал мне маленький неприступный айсберг.

- Фаби. Пожалуйста. Разве это трудно для тебя?

Он сдался. Наверное, он совсем замерз в этой своей тонкой курточке – несмотря на апрель, ветер пронизывал насквозь, а по утрам еще подмерзали лужи. Сейчас, в почти восемь часов вечера, температура упала, и разговаривать на холодном ветру и в самом деле было неприятно.

- Здесь недалеко, за углом, пиццерия. Только, если честно, я очень устал.

- Хорошо. Обещаю тебе, мы недолго.

Пиццерия и в самом деле оказалась за углом – маленькая, уютная итальянская кафешка, со свечками на столиках и негромкой приятной музыкой откуда-то из 80х.

- Ты часто здесь бываешь? – я снял куртку и осмотрелся. Фабиан неопределенно дернул плечом.

- Я никогда здесь не был. Просто хожу мимо нее к станции каждый день, и видел, что здесь всегда хорошо и спокойно.

Я сидел напротив и рассматривал его с улыбкой, словно видел впервые. Красивый мальчик. Какой красивый! И нежный очень. Даже сейчас, когда злится на меня...

- Я хотел извиниться перед тобой.

- За что? Вы ничего плохого не сделали.

- За то, что сказал тогда в больнице, когда мы сидели ночью, помнишь?

Парень нахмурился и отвернулся.

- Я предпочитаю не вспоминать об этом. Ваш суд закончен, теперь и Вы можете не вспоминать.

- Но я не хочу не вспоминать... Я же всё вспомнил, Фабиан. Всё.

Он скользнул по мне взглядом и снова уставился на пламя свечки на соседнем столике.

- Ты мне очень нравишься. Очень. Правда. Без всяких «но». И тогда нравился. Я это вспомнил.

- Я рад за Вас. Вы приехали, чтобы это мне сказать? – парень усмехнулся и заложил волосы за ухо. Совершенно автоматически я протянул руку и легонько погладил его щеку – буквально на секунду прикоснулся и отдернулся.

- Извини.

Фабиан молчал.

Принесли наш заказ – две разных пиццы. В полном молчании мы взяли по кусочку и начали жевать.

- У Вас вкусно? – вдруг спросил парень.

- Очень, - немножко растерянно ответил я, сбитый с толку внезапной переменой его настроения.

- А попробуйте мою, – парень протянул мне свой кусок, и я послушно откусил, - вкусно?

- Очень!

- А что вкуснее?

- Твоя.

- Хотите? – он протянул мне блюдо.

Я смотрел на него и не мог ничего понять: передо мной на минуту снова появился тот Фабиан, который был в больнице: не колючий, не сжавшийся в комок, а искренний непосредственный парень, который сочувствовал моей головной боли, рассказывал про гимназию и просил совета. Как я хотел удержать его, такого, подольше!

- Попробуй мою, - я точно таким же жестом протянул ему свой кусок. Парень с готовностью отгрыз немножко и покачал головой.

- Тоже вкусно. Я могу поменяться, если хотите.

- А тебе какая больше нравится?

- Обе. Нет, Ваша.

Он исподлобья посмотрел на меня и вдруг улыбнулся.

- Я вру. Мне нравятся обе. Просто хотел, чтобы у Вас была вкуснее.

- Мне тоже нравятся обе, возьми себе ту, которая вкуснее тебе, - искренне ответил я.

- Вы, наверное, думаете: вот сказали мне, что я Вам нравился, и я успокоился, обрадовался, все забыл и стал вести себя весело и непринужденно, да? – вопрос, заданный все тем же непосредственным тоном и сопровождавшийся милой, но ставшей немного напряженной улыбкой, сбросил меня с небес на землю.

Я нахмурился.

- Не понимаю, о чем ты. Я ничего такого не думал. Просто обрадовался, что снова вернулся тот Фабиан, который не воспринимал меня, как врага.

- Я никогда не воспринимал Вас, как врага, - покачал головой парень.

- Значит, мне показалось, - я отложил в сторону салфетку, - знаешь, если тебе и правда неприятно со мной общаться... зачем мне тебя мучить? Я просто хотел, чтобы ты узнал правду. Ты ее узнал.

- Нам могут завернуть остатки пиццы с собой? – не глядя на меня, спросил он.

Мне стало горько. Нет, я и в самом деле не ожидал, что как только я открою ему свою священную тайну, он тут же растает и начнет порхать от радости. Нет, разумеется, нет. Но то, что разговор у нас не склеится никак – к этому я готов не был... я все еще жил воспоминаниями о том Фабиане, с которым было так легко и уютно, который смотрел на меня улыбающимися глазами, который пытался мне помочь... и о котором я все вспомнил.

Я ехал сюда, чтобы вернуть это ощущение – легкости, доверия, теплоты.

Ну что ж. Значит, ничего не вышло.

Бывает и такое.

Отобрав у парня папочку со счетом, я расплатился и надел куртку. Фабиан подчинился молча: накрутил на шею длинный шарф в полоску, подхватил коробки с пиццей, и мы снова вышли на улицу. Стало еще холоднее, и он зябко передернул плечами.

- Садись, я отвезу тебя домой, - не слушая возражений, я подхватил парня под локоть и потянул за собой к машине, - пойдем, пойдем. Твой поезд ушел, следующий будет не скоро, а мне абсолютно нечего делать.

- Но это далеко!

- На ближайший месяц я совершенно свободен, - усмехнулся я и бибикнул сигнализацией.

Парень неловко влез на переднее сиденье, осмотрелся, поерзал.

- Вы больше не работаете?

- Нет, - я завел мотор и мягко тронул машину с места.

Пока я был за рулем, я мог не смотреть ему в глаза. Так было проще общаться. Почему-то сейчас смотреть на него мне было тяжело, словно бы извинение не сняло с души ни капли тяжести.

- Но ведь Вас оправдали!

- Я просто пока не хочу. Мне нужно прийти в себя. Отдохнуть.

- И что Вы будете делать?

- Просто жить. Я пока поселился здесь, в Гнайсе.

- И долго Вы... будете здесь?

- Месяц. Если мне понравится, то останусь и дальше. Все равно мне сейчас надо все начинать заново. Какая разница, где...

- Простите меня.

- За что?

- За то, что это я оказался в Вашем номере.

- Ты в этом не виноват.

- Все равно, простите.

- Я рад, что это был именно ты. Мне было с тобой очень хорошо. Так хорошо, как никогда раньше.

Я наконец-то это сказал.

Мы снова замолчали. Машина выбиралась из узких улочек центра, дорогу я знал плохо, поэтому все время приходилось следить за указателями - очень удобно, потому что начинать что-то объяснять совсем не хотелось. Да и не получилось бы наверняка сейчас никаких серьезных разговоров...

- А где Ваши очки? – вдруг спросил Фабиан.

- Я надеваю их только для чтения... а почему ты спросил?

- Вы в них похожи на актера... как же его зовут, забыл... из сериала. Мать смотрит какой-то сериал, и там актер... он на Вас похож. Вы на суде вертели в руках эти очки, надевали, снимали. Я все время думал... об этом актере.

- Он играет злодея?

- Нет, он положительный персонаж, - Фабиан не удержался и прыснул, - на злодея Вы бы не потянули. Вы не выглядите злым. Кстати, у меня сегодня день рождения.

Я чуть не въехал в затормозившую на светофоре машину – так внезапно это прозвучало и настолько сильно отвлекло мое внимание. Нажав на тормоз в последний момент, я повернулся к парню.

- Ты не шутишь? Сегодня? Но почему тогда ты не отмечаешь его где-нибудь... с друзьями?

- Я не умею отмечать, да и работал допоздна, - Фабиан пожал плечами и кивнул мне на дорогу, - зеленый.

Мы тронулись с места.

- Я... я не знал. Поздравляю. Может быть, купим торт?

- Нет, мать будет меня ругать за лишние траты.

Я вспомнил, что рассказывал мне Олли про его семью, и резко перестроился в крайний правый ряд, ища место у тротуара.

- Что Вы делаете?

- У меня есть предложение. Пицца у нас есть. Мы сейчас купим что-нибудь вкусное и поедем в мой домик. Он вполне вместит нас обоих. Устроим праздничный ужин, а дальше - обещаю тебе, что не буду тебе мешать отдыхать, есть, пить, спать, читать, что угодно делать. И завтра тебе не придется вставать в шесть, чтобы приехать в гимназию – я довезу тебя за десять минут. Как тебе моя идея?

Фабиан недоверчиво смотрел на меня, обнимая коробки с пиццей.

- А Вам-то это зачем?

- Просто так. Низачем. Просто хочется. Едем?

Парень согласно кивнул, не говоря ни слова, и я выдохнул, словно с плеч моих свалился камень. Нет, мне все еще казалось, что наше общение напоминает натянутую струну, готовую вот-вот порваться. Но теперь я хотя бы могу попробовать эту струну настроить.